Рабыня! 1 страница

Как только я увидела Кристину, — сразу же на неё «запала». Она была подругой и одноклассницей моей шестнадцатилетней дочери. Стройная, длинноногая, с короткими вьющимися смоляными волосами, с вызывающе красивым, будто изваянным из слоновой кости, точёным лицом, — она просто покорила меня при первой же встрече. После этого я уже ни о ком не могла думать, только о ней. Даже мужчины временно отошли на второй план. Мужа, кстати, у меня не было.

Жили мы в коммуналке. Однажды я переодевалась у себя в комнате и по рассеянности не заперла дверь. Стоя голая перед зеркалом, вдруг услышала, как кто-то тихо вошёл в комнату, мгновенно оглянулась, увидела растерянную Кристину. Сама растерялась, ойкнула, стыдливо прикрыла груди комбинашкой. Потом опомнилась, сообразила, что это глупо, безвольно опустила руки, роняя комбинацию на пол. Девочка оторопело стояла у двери и с явным интересом разглядывала моё обнажённое тело.

— Вы красивая, — наконец выдавила она смущённо, откровенно любуясь мной, застывшей белой статуей перед зеркалом. — Не нужно ничем закрываться, я ведь не мужчина.

— Действительно, — пролепетала я, кивнув головой. Но что делать дальше не знала. Слегка стеснялась под её внимательным, изучающим взглядом, виновато смотрела в пол.

Кристина решительно закрыла за собой дверь, защёлкнула замок и приблизилась ко мне вплотную.

— У вас очень красивая фигура, — произнесла она, немного волнуясь. — Я никогда не видела таких красивых женщин. Сколько вам лет?

— О, я уже старая, моя милочка, — попробовала отшутиться я.

— А всё-таки?

— Тридцать шесть.

— Какая же вы старая? Самый смак! — польстила мне Кристина. И стала откровенно любоваться моими большими, белыми, чуть отвислыми грудями. Её собственные грудки только слегка намечались под блузкой. Выпирали остренькими небольшими холмиками, и это меня сильно возбуждало.

— У вас нет мужчины? — повела щекотливый разговор Кристина.

Я, не одеваясь, продолжала стоять голая перед девочкой, и мне почему-то очень нравилось то, что она одетая расспрашивает меня об интимных вещах, а я, обнажённая, отвечаю на её вопросы. Роли уже явно были распределены, я понимала, что она доминирует, но именно это доставляло мне наибольшее возбуждение.

— Нет, с мужем мы разошлись, и после этого жизнь как-то не сложилась, — покорно ответила я. — Больше я так никого и не полюбила. Живу одинокой затворницей. Никаких радостей... Кроме дочки Оленьки, конечно. Она — единственная моя радость в этом мире.

— А вы с ней не играете по ночам? — с глубоким намёком зачем-то спросила Кристина, пытаясь поймать взглядом мой ускользающий, как бы виноватый взгляд.

— Как это? — не поняла я.

— Ну, она могла бы заменить вам мужчину. На время... Полизать вам «киску», а вы — ей. У девочек сейчас это принято.

— Ну что ты, Кристина... Нет! Боже упаси этим заниматься, — всерьёз испугалась я, и она рассмеялась.

— Какая вы отсталая и не современная! Сейчас все так делают.

— Нет, с Ольгой я никогда не стала бы этим заниматься, — решительно запротестовала я, и внимательно посмотрела в глаза Кристине. Она всё поняла и с трепетом прикоснулась тёплыми пальцами к моим обнажённым, выпуклым, молочно-белым грудям.

— А со мной?

— Только не сейчас, ради бога, — пролепетала я дрожащим голосом, делая шаг назад и робко отстраняя её руки. — Вдруг Ольга придёт? Нет, как-нибудь потом, в другой раз...

— Другого раза может и не быть, Нина, — убеждённо проговорила Кристина, поняв, что я сдаюсь. Снова подошла ко мне. — А об Ольке не беспокойся, милая, она обо всём этом знает... и она — моя блядь!

— Что ты говоришь, Кристина?! — с негодованием воскликнула я, делая испуганное лицо. — Как так можно?

— Я говорю то, что есть, — сухо и жёстко, как настоящая взрослая доминанта, отчеканила Кристина. — Твоя Олька — грязная опущенная пиздолизка и моя покорная рабыня. Она вылизала «пилотки» уже у всех девочек в классе. Теперь лижет мне. Постоянно, каждый день. И не только «киску», но и мою попу. Я мочусь и какаю ей в рот и трахаю резиновым хуем в жопу. Сегодня мы договорились встретиться, я за этим и пришла, но её, сучки, почему-то нет дома. Я подозреваю, что она мне изменяет с какой-нибудь девкой и лижет сейчас в роще её пизду! Я её за это жестоко накажу. Высеку хлыстом голую, пока не уссытся.

Я опешила от её напористых, необычных слов. На миг даже потеряла дар речи. Парализованная, безвольная, — стояла перед ней, как большой белый кролик перед молодым агрессивным удавом. Загипнотизированная её властным тоном, испуганная и подавленная... Видя, какого эффекта достигла, Кристина перешла в решительное наступление и, с дьявольской улыбочкой на губах, стала пальцами по садистки больно выкручивать соски моих грудей.

— А ты, старая шлюха, сегодня на время заменишь мне её. Будешь моей рабыней!

— А что я должна делать? — морщась от боли в сосках, покорно пролепетала я, но руки её не убирала, терпела.

— Прежде всего, вылижешь мою «киску», — повелела Кристина. — Подошла к дивану, сбросила с плеча сумочку и стала снимать юбку. Оставшись в белой школьной приталенной блузке и маленьких кружевных чёрных стрингах, она поманила меня пальчиком. — Ползи сюда, сучка!

Я не поняла, и сделал робкий шаг к дивану.

— Я же сказала — ползи! — взревела от ярости молодая мегера, мгновенно превратилась в маленького озлобленного зверёныша, подбежала ко мне и с силой стала хлестать обеими ладонями по щекам.

Я вскрикнула от неожиданности, боли и унижения и попыталась закрыться руками от сыпавшихся ударов.

— На колени, рабыня! — взвизгнула разъярённая не на шутку Кристина, цепко схватила меня за волосы и дёрнула вниз.

Я не на шутку испугалась и покорно упала перед ней на колени. От сильных ударов из глаз моих сами собой хлынули слёзы. Я с детства не могла постоять за себя, всегда пугалась, когда меня били, и во всём подчинялась насильникам.

— Прошу тебя, милая Кристина, не бей меня, я всё сделаю, что ты хочешь, — стала я умолять её.

— То-то же, блядь! — самодовольно хмыкнула она. — Теперь и ты, как Олька, тоже будешь моей рабыней.

— Хорошо, милая, я согласна быть рабыней, — пролепетала я, униженно смотря снизу вверх на свою мучительницу.

Кристина снова со всей силы хлопнула меня ладонью по щеке, так что голова моя мотнулась в сторону, а на щеке чётко отпечатался красный след её пятерни.

— Тварь, никто и не спрашивает твоего согласия! Понятно? Ты теперь будешь моей подстилкой, жополизкой, пидораской, моим унитазом, как Олька! Не то я изобью тебя так, что ты на себя не будешь похожа. Я буду бить тебя ногами по лицу, по твоим сиськам, по жопе и топтаться шпильками по животу. Хочешь?

— Нет, нет, что ты, милая Кристина! Я не хочу этого. Не бей меня, пожалуйста, — взмолилась я и снова заплакала от боли и унижения. Но как это ни странно, унижение доставляло мне огромное удовольствие. И мне наоборот, даже хотелось, чтобы Кристина била, мучила и издевалась надо мной.

Девочка схватила меня крепко за волосы, оттянула маленький лоскуток своих трусиков, обнажая гладко выбритый лобок, и ткнула моё лицо себе в промежность.

— Лижи, «киску» своей госпожи, грязная сучка! Да хорошенько, чтобы я получила наслаждение. Учись, рабыня, а я посмотрю.

Я с жадностью накинулась на её влагалище и стала быстро-быстро, как собака, орудовать своим языком.

— Запомни, ты теперь принадлежишь только мне! — продолжала доминировать довольная происходящим Кристина. — Отныне ты, пиздолизка, — моя вещь. Я твоя госпожа и буду издеваться над тобой так, как захочу. Поняла, шлюха? А ну повтори, чтобы я слышала!

Оторвавшись от её маленькой, разгорячённой моим языком вагины, я торопливо повторила всё, что она велела и, войдя в роль, даже кое-что прибавила от себя:

— Госпожа, спасибо! Я без ума от счастья! Да, я принадлежу только тебе! Я твоя вещь! Если хочешь, можешь издеваться надо мной, как тебе нравится! Можешь бить меня каждый день! Писать мне в рот! Сидеть попой на моём лице! А я, твоя рабыня, буду трахать тебя языком в твою сладкую попочку! И если разрешишь, — буду облизывать «киску», как сейчас. Но только если разрешишь! Сама я не смею даже подумать об этом! Это святое! Ты будешь когда-нибудь позволять мне притронуться языком к твоей сладкой «киске»?

— Я буду смотреть по твоему поведению и по твоей любви ко мне! А сейчас продолжай лизать, я хочу кончить от твоего языка, вещь.

— Да, да, я твоя вещь, — подхватила я её слова и снова принялась лизать её малюсенький, детский клиторок и мягкие внешние половые губы, представляя, что это губы её рта. Я просовывала в них язык и пыталась трахать им мою неожиданно появившуюся госпожу. Во рту своём я ощущала солоновато приторный вкус её чистого молодого влагалища. Губы и нижняя половина моего лица были мокрые и липкие от её вагинальных выделений. Кристина текла под моими ласками, сладко постанывала и прижимала руками мою голову к своему паху.

— О-о, как хорошо, я просто улетаю от тебя, шлюха! — стонала и извивалась она. — Ты классно лижешь, подстилка! Даже не верится, что раньше никому не лизала... Если будешь и дальше удовлетворять меня, я позволю тебе подлизать мою дырочку в попке. Она такая сладкая! Хочешь вылизать попку своей госпожи и богини, старая вонючая сучка?

— Я всё сделаю, чтобы заслужить это! Я тебя люблю, госпожа! — торопливо заверила я Кристину, сама начиная верить, что всё — именно так, как я говорю. — Особенно люблю твою «киску» и твою попочку! Приказывай, что мне делать? Я стою перед тобой на коленях и не смею смотреть тебе в глаза. Я не достойна этого. Я твоя сучка и подстилка. Вытирай об меня ноги, госпожа! Я хочу жить в твоём туалете, можно? И всегда буду смотреть, как ты писаешь и какаешь. И после того как ты покакаешь, любимая моя, можно мне подлизать твою попочку? Я заслужила это счастье?

— Продолжай, не отвлекайся, я скоро кончу, — с придыханием выдавила Кристина, извиваясь и вибрируя всем телом. — А моим унитазом ты будешь потом. Так и быть, ты заслужила это. Да, я разрешу тебе лизать мою попочку после туалета. Когда я захочу какать, я вызову тебя к себе домой, и ты сделаешь всё, что я захочу! Хочешь съесть мои какашки, старая шлюха?

— Я просто мечтаю об этом, моя девочка, — простонала я от наслаждения, не отрывая языка от её влагалища.

Кристина от чего-то вдруг разозлилась, сжала двумя руками моё горло и стала по настоящему душить.

— Что ты сказала? Как ты посмела оскорбить меня, сучка? — кричала она как сумасшедшая, зло вылупив вылезающие из орбит глаза. — Какая я тебе девочка? Да ещё — твоя? Ты что, — ебёшь меня? Или это я лижу твою пизду? Запомни, ебали меня другие и я уже давно не девочка, и тем более, — не твоя! Это ты моя шлюха и подстилка, вылизываешь сейчас мою «киску», а скоро будешь лизать попу после того, как я посру. И я буду срать прямо в твой вонючий рот, поняла? Иначе я исхлестаю тебя розгами по всему телу! Буду мучить, и стегать по грудям и по лицу. Я изуродую тебя, тварь, если ты ещё хоть раз назовёшь меня своей девочкой!!!

— Прости, миленькая, родненькая, сладенькая, не бей меня слишком жестоко! — взмолилась я, задыхаясь и жадно глотая воздух оскаленным в некрасивой гримасе ртом. Я не на шутку испугалась, что она может сейчас осуществить свою угрозу, и в припадке безумной ярости действительно задушит меня. У меня похолодело всё внутри, по телу выступил колодный пот, и потяжелело внизу живота.

Она отпустила моё горло, дав отдышаться. Продолжив орудовать языком, я довела её до умопомрачения. Кристина вдруг задёргалась всем телом, дико заорала, как будто её резали — я даже испугалась, что могут услышать соседи. И тут она стала кончать. Руками она ещё сильнее прижала моё лицо к своему влагалищу, вдавила его в самый низ животика. Ноги скрестила у меня на шее. Я, вся мокрая от её любовного сока, со стоном повалилась на пол, увлекая Кристину за собой. Мы крепко сцепились телами, и тут я тоже почувствовала, что вот-вот кончу. Как и она, я стала кричать от сильной страсти, целовать её ноги, влагалище, живот и содрогаться раз за разом всем телом в сладких и бурных конвульсиях.

Мы некоторое время извивались на полу змеиным клубком в страстных ритмичных движениях, крепко переплетясь телами. И я при этом продолжала сосать и облизывать её маленькую, раскрытую как раковина, красную промежность.

— Отлично! Ты мне подходишь... быть моей рабыней! — откинувшись на спину, расслабленно произнесла Кристина после того, как всё кончилось.

— Спасибо, милая, — поблагодарила я, лёжа возле неё — Валетом.

— Любишь подлизывать молоденьким?

— С ума можно сойти, как это прекрасно! — с блаженной улыбкой ответила я. И, забыв о своём немалом возрасте, положении в обществе (я работала в страховой компании), жизненном опыте, принялась по-бабьи откровенничать, подыгрывая самонадеянной, похотливой девчонке. — Да, люблю подлизывать, госпожа! Я — твоя сучка и рабыня... Скажи, а тебе с кем было лучше, со мной или с моей дочуркой Ольгой? Только, пожалуйста, не бей меня сильно, если тебе не понравится, что я спрашиваю об этом! Я просто счастлива, что тебе подхожу, как рабыня и подстилка!..

— Мы с Олькой балуемся уже два года, — с блаженной улыбкой на счастливом лице заговорила Кристина. — Я очень люблю, когда мне вылизывают мою сладкую писю, а особенно попочку! Олька это делает лучше всех других девочек, и я ею довольна. Но ты не огорчайся, — я особенно люблю, когда это делают взрослые женщины! Я давно ищу себе рабыню постарше себя, которая готова на всё ради меня и ради того, чтобы полизать меня... Так ты правда хочешь чтобы я покакала тебе в рот? Твоя Олька никогда не отказывается от этого. А ты?

В этот миг я ощутила в сердце такую преданность и неземную, божественную любовь к Кристине, такое наслаждение и кайф от одной только мысли о том, что она мне предлагает, что тут же, не задумываясь, кивнула головой и преданно посмотрела в её прекрасные голубые глаза.

— Да, я тоже этого хочу, милая...

— Ложись на пол, я сейчас буду какать тебе в ротик! Мне что-то захотелось, — сузив от страшного внутреннего возбуждения глаза, прошептала Кристина и зачем-то подошла к дивану, на котором оставила свою юбку и сумочку.

Я легла на пол, с вожделением рассматривая её маленькую, аккуратную, по-детски пухленькую попу. Мне страшно захотелось её целовать, так что я заёрзала от нетерпения ногами и облизала языком враз пересохшие губы.

Кристина достала из сумочки дорогой, «навороченный» «Смартфон», вернувшись ко мне, повелела:

— Закрой глаза, шлюха! Ты не достойна разглядывать мою дырочку.

Я покорно зажмурилась и вся напряглась, ожидая дальнейших приказаний.

— Открой пошире рот.

Я повиновалась. По стуку её туфелек на тонкой высокой шпильке и по специфическому запаху гениталий и не совсем промытого ануса, я поняла, что Кристина присела над моим лицом.

«Чем я занимаюсь?!» — на миг запоздало мелькнула в моей голове трезвая мысль, но сейчас же пропала, уступая место сладостному опьянению от унижения перед молоденькой, злой, наглой и развратной девчонкой. И чувство это было слаще и желаннее всего на свете!..

Так я стала покорной рабыней для подруги моей дочери, её одноклассницы Кристины. Мы часто встречались, — когда у меня, когда у неё дома, — и она надо мной доминировала, издевалась по всякому, даже иногда била, а я вылизывала её киску и безвольно подчинялась во всём. Я постепенно втянулась в эту сладкую эротическую игру и мне она стала безумно нравиться. Я просто кайфовала, унижаясь перед молодой, наглой и похотливой извращенкой, ублажая её и исполняя все её разнузданные прихоти и капризы. Она совершенно подавила мою волю и превратила в тряпку, об которую любой желающий мог вытереть ноги. Фантазии её были неуёмны и дики, и я не могла даже представить, что ей придёт в голову в следующую минуту.

В то же время, я продолжала страстно любить мою прекрасную мучительницу, и страсть эта возрастала всё больше и больше, по мере возрастания изощрённых сексуальных издевательств Кристины. Дошло до того, что она однажды велела мне ходить по улице без лифчика и трусиков под одеждой, а юбочку надевать настолько коротенькую, что при малейшем дуновении ветерка, края её поднимались вверх, и становилось видно мою большую, пышную попу. Мужчины приставали ко мне на улице табунами, я еле успевала отбиваться от их наглых, недвусмысленных домогательств, прилипчивые кавказцы всех мастей, жужжащим сексуальным роем постоянно преследовали меня, предлагали подвести куда-нибудь на новеньких шикарных иномарках. Я жаловалась Кристине и умоляла позволить мне носить хотя бы малюсенькие девчоночьи стринги, прикрывающие лобок, или надевать подлиннее юбки, но она не разрешала. Я плакала и предупреждала, что меня когда-нибудь просто посадят силком в машину, вывезут за город и изнасилуют. «Тогда я тебя накажу, стерва!» — всерьёз угрожала Кристина, и я понимала, что с её стороны это не просто слова...

В последнее время в городе появились какие-то крутые молодёжные группировки, терроризирующие по вечерам одиноких прохожих. Ходили слухи, что есть даже банда, состоящая из несовершеннолетних девчонок-школьниц. Они будто бы все — занимаются развратом и воровством. Издеваются в школе над своими сверстницами, запугивают их, даже бьют в туалете и вымогают деньги на выпивку. Однажды в глухой и мрачной городской окраинной роще, в самой чаще, нашли сильно избитую обнажённую молодую девушку. Злоумышленники привязали жертву к дереву и долго хлестали прутом, исполосовав всё её тело. Потом распили возле неё несколько бутылок пива, помочились на избитую и ушли. Кто это сделал, потерпевшая не знала — напавшие были в масках. Самое примечательное: девочка училась в той же школе, что и моя дочь Ольга.

Этот случай несколько отрезвил меня и навёл на мрачные размышления. Я заподозрила в причастности к экзекуции в роще Кристину, но никаких доказательств и фактов у меня, увы, не было. А догадки — не в счёт. К тому же, я продолжала безумно любить Кристину, и на мою любовь не могло повлиять ничто. Я каждую секунду думала о ней, представляла, как вылизываю её малюсенькое девчоночье влагалище, а она бьёт меня со всей силы по щекам и жестоко таскает за волосы. От этих сладостных фантазий я едва не кончала, страшно заводилась и, если была дома одна, начинала мастурбировать.

У моей дочери Ольги был ноутбук, и ночью, когда она спала, мы с Кристиной подолгу зависали в Интернетовском чате в одной из социальных сетей. Тут уж её и моя фантазии разыгрывались вовсю и мы писали всё, что только приходило в голову.

— Я хочу, когда ко мне будут приходить мои сладкие подружки, чтобы ты при них ползала на коленях и показывала, как ты меня любишь, вылизывала мои ножки! — как всегда напористо и жёстко, полностью осознавая свою неограниченную власть надо мной, писала Кристина. — Да! Ты будешь моим туалетом! Я превращу тебя в свою вещь, в свою сучку, в двуногое животное!

— Господи, как ты добра ко мне, госпожа! — отвечала я, с силой стуча пальцами правой руки по клавиатуре компа, а левой рукой теребя и возбуждая свой набрякший от неутолённого желания, вытянутый как небольшой палец, клитор. — Зови побыстрее своих подружек, — я буду голая ползать у тебя в ногах и вылизывать их. А если позволишь — буду лизать ножки и твоих подруг. Но только если разрешишь! Ты не будешь меня ревновать к ним? Я ведь только твоя вещь? Да, госпожа, сучка хочет быть твоим туалетом! И ты даже можешь покакать мне в рот, как тогда, в первую нашу встречу у меня в коммуналке! И я всё проглочу как тогда, и буду счастлива! Можно?

— Ты хорошо вылизываешь попку, сучка. Мне очень понравилось, как ты это сделала в тот раз. И проглотила все мои какашки. Будешь делать это постоянно.

— О, боже, неужели ты снизойдёшь до меня, госпожа? — писала я и текла, как настоящая сучка и шлюха под своими собственными ласками, мастурбируя клитор и большие губы своего влагалища. — Да, да я этого хотела давно, чтобы ты, любимая моя госпожа, покакала мне в рот. И я всё это проглочу и всю попочку твою вылижу. А ты можешь бить меня по щекам! Ведь ты же госпожа и должна бить своих рабынь! Иначе они тебя не будут бояться, и не будут любить! Какай мне на лицо, милая и писай! Я давно мечтала стать рабыней у такой молоденькой девочки, как ты! Я кончаю при одной мысли, как ты надо мной издеваешься! И хочу, чтобы ты доминировала надо мной при своих подружках. И если позволишь, — хочу, чтобы и они писали мне в лицо, а я бы голенькая лежала у их ног! Или этого нельзя, госпожа? Я что-то не так сказала? Тогда накажи меня, жестоко!

— Тебе понравились мои какашки кушать? Я сейчас возьму свечи, и воск будет капать на твоё тело, на твои груди, я хочу, чтоб ты кричала от боли! Я ударю тебя по лицу! Ты будешь ползать на коленях передо мной, голая и умолять о прощении... Вот, кстати, пришла моя подружка!

— Бей меня, повелительница! Как это упоительно, принимать побои от своей любимой госпожи! Закапай меня всю воском, я буду орать, и сосать твои пальчики на руках. Твои какашки умопомрачительны! Я всю попочку твою подлизала, на ней уже ничего нет, она блестит, как у ребёнка! А твоя подруженька тоже будет меня бить? Ты ей разрешишь?

— Нет, бить тебя могу только я! Я хочу, чтоб ты ей подлизала её писю и попу, а затем она трахнет тебя жёстко! А я хочу это всё наблюдать. Как ебут мою сучку!

Я в деталях представила эту пикантную сцену и задрожала от возбуждения.

— Ты чего так долго не отвечаешь? — в нетерпении, раздражённо писала Кристина.

Но я не могла уже сдерживаться и, бросив комп, вовсю мастурбировала. Я расстегнула лёгкий халатик, спустила с бёдер трусики и блаженствовала, быстро-быстро доводя себя рукой до сладостного оргазма. Старалась только не сильно скрипеть стулом, чтобы не разбудить спавшую у стены на кровати дочь Ольгу...

Но наша игра зашла слишком далеко. Я и не подозревала, что это так серьёзно. На следующий день, как только Оленька, наспех позавтракав, ушла в школу, в коммуналке раздался требовательный звонок. Я, полуодетая, пошла открывать. На пороге стояла разгневанная Кристина и какая-то незнакомая, развратного вида, накрашенная, как уличная блядь, девка. Они решительно прошли в мою комнату, Кристина по-хозяйски защёлкнула дверь на замок.

— Ты почему, шлюха, вчера мне не ответила? — зло заговорила она, сверля меня испепеляющим, разгневанным взглядом.

— Но, Кристина... Прости, было уже поздно... Я притомилась и пошла спать, — пролепетала я тихим голосом и вся сжалась от страха в предчувствии недоброго.

— Ах, ты притомилась, сучка! — взвизгнула в негодовании Кристина, подскочила ко мне и что есть силы ударила кулачком по лицу. Удар был настолько сильный, что я не удержалась на ногах и упала на пол. Из разбитой губы у меня потекла кровь. Я машинально прикрыла лицо руками, защищаясь от новых ударов. Увидев на ладони кровь — вскрикнула в ужасе. Я с детства панически боюсь крови, особенно своей. Меня буквально парализует от одного её вида.

Кристина ещё несколько раз ударила меня по лицу, по голове, по спине. Я закричала не своим голосом, внутри у меня всё оборвалось, я поняла, что со мной не шутят. С трудом поднялась на четвереньки и с громким звериным воем, в ужасе заползла под кровать, на которой ночью спала Ольга. В паху моём в этот миг как будто лопнула какая-то «охранительная пружина», и я почувствовала, как по ногам быстро побежали горячие ручейки мочи. Я подумала, что Кристина будет меня сейчас сечь хлыстом, как ту девочку в роще. Теперь я поверила, что это могла сделать именно она вместе с накрашенной, развязной девицей.

— Кристина, хватит, она уссалась. Продолжим, но не здесь... Отвезём старую кашолку в рощу, — как бы в унисон моим подозрениям, предупредительно подсказала сообщница моей мучительницы.

Я, продолжая громко реветь, по щенячьи скулить и причитать, растирала кровь и слёзы по грязному от размазанной чёрной туши, враз заплывшему безобразной опухолью, лицу. Забилась глубоко под кровать, в самый угол. Здесь Кристина не могла достать меня, и я чувствовала себя в относительной безопасности.

— Вылазь из-под кровати, сучка! — угрожающе прошипела Кристина. — Я всё равно жёстко накажу тебя за вчерашнее! И запомни: ты теперь никуда от меня не денешься. В прошлый раз, когда я насрала тебе в рот, а ты проглотила моё дерьмо, — я засняла эту пикантную сценку на сотовый телефон. Представляешь, что будет, если я выложу эту запись в Инет на YouTube?

Услышав, я ужаснулась от одной мысли об этом. И с горечью поняла, что Кристина права: отныне я действительно её вещь, и она может делать со мной всё, что захочет. Мне ничего не оставалось, как вылезти из-под кровати.

Узрев мою расквашенную, перекошенную от боли, животного страха и унижения физиономию, молодая садистка удовлетворённо хмыкнула, ласково обратилась к своей подружке:

— Натали, тебя когда-нибудь подлизывала старая шлюха?

— Никогда, Кристи, — ответила вульгарная, вызывающе накрашенная девка.

— Хочешь?

— Я всегда хочу... ты же знаешь, — засмеялась девица, плотоядно окидывая меня оценивающим взглядом.

— Ну так займись ею, пока есть время. Она твоя! — предложила Кристина, поудобнее усаживаясь в кресло. Закинув ногу за ногу, закурила тонкую, коричневую сигарету с фильтром и приготовилась смотреть.

Натали подошла ко мне и остановилась в двух шагах. Хищно прищурившись, впилась взглядом в мои глаза. Она была немного выше меня и намного стройнее. Тело её, как выточенная умелым мастером статуэтка, завораживало красивыми эротическими овалами и изгибами. Но лицом она, конечно же, сильно уступала Кристине. Глаза у неё были карие, испепеляющие внутренним огнём и нескрываемой, дикой, животной страстью. Я, не выдержав её гипнотического, казалось проникающего в самую глубь души, взгляда, робко опустила глаза книзу.

— Раздевайся, блядь, — потребовала Натали, почувствовав мою пассивную робость и, от сознания своего всемогущества, обретая ещё больше наглой самоуверенности и нахрапистой силы.

Я беспрекословно подчинилась своей новой доминанте, торопливо сбросила с плеч обляпанный кровью ситцевый халатик, отстегнула бюстгальтер, сбросила мокрые от мочи трусики.

— Теперь раздень меня, обоссанная шалава, — озвучила новую свою прихоть Натали, и я, мгновенно загоревшись, подскочила к ней и стала осторожно снимать с неё одежду.

Дойдя до трусиков, я без колебаний спустила их с её красивых, выпуклых бёдер, хотела положить на диван, но девица грубо остановила меня. В следующую минуту мне показалось, что я ослышалась.

— Засунь их себе в рот и жуй, — приказала строгим голосом Натали.

Мне ничего не оставалось, как выполнить её безумное желание. Стринги были давно не стиранные, имели плохой вкус и я, жуя их, чуть не вырвала.

— Что, животное, не нравятся мои трусишки? — гневно вскричала голая Натали, подскочила ко мне и отвесила по щеке звонкую пощёчину, потом вторую — по другой щеке. — Живо улыбайся и говори, что тебе очень нравится жевать мои стринги, не то я изобью тебя ногами, опушенная пидораска! Ну, повторяй!

— Натали, не бей! Я просто без ума от твоих трусиков, — торопливо забормотала я, униженно наклонив голову. Через силу, сквозь слёзы заулыбалась и с видимым удовольствием продолжала жевать необычную жвачку. Разбитая губа сильно болела и кровоточила, но я старалась не обращать на это внимания.

— Хватит. Повесь трусики на спинку кровати — потом постираешь — и подойди ко мне, — сухо сказала Натали, присев на край дивана. Я исполнила её повеление. Она вытянула свою правую ножку.

— Целуй, шлюха!

Стоя это делать было неудобно и я вынужденно опустилась перед молодой развратницей на колени. Натали сунула ногу мне в рот, и я принялась покорно целовать её, обсасывать пальчики, вылизывать стопу и пятку. Нога её была не совсем чиста, и я тут же ощутила во рту специфический вкус чужого пота. Не смотря на это, подавив брезгливость, я до влажного блеска вылизала и обсосала каждый её наманикюренный пальчик, обработала языком каждый ноготок. Стала покрывать горячими поцелуями щиколотку и нижнюю часть голени.

Натали, прикрыв от удовольствия глаза, блаженно постанывала. Протянула мне вторую ножку. Когда я страстно обработала губами и язычком и её, велела пошире раскрыть рот и засунула туда всю стопу, насколько было возможно. Я почувствовала, как большой палец её ноги упёрся мне в нёбо, поперхнулась, закашляла, чуть не вырвала. Изо рта у меня, как у собаки, обильно потекла слюна.

— Соси мою ножку, животное! — гневно вскрикнула Натали, и ударила меня другой ногой по животу.

Я охнула от боли, слегка откинулась назад, едва не выпустив её стопу изо рта. Испугавшись, что она снова меня ударит, быстро заглотнула стопу обратно и стала торопливо, с показным вожделением, сосать, как будто это был мужской член. Но, честно говоря, я ещё ни разу в своей жизни не сосала член. Муж у меня был нормальный, не извращенец, и никогда не позволял себе подобных вольностей. И вот я опустилась до того, что сосу и облизываю немытую ногу у наглой и жестокой малолетки!

Всё это парализовало мою волю, от страха я напрочь утратила всякий человеческий облик и действительно прекратилась в покорное, безответное животное. И это не удивительно: примерно то же самое проделывают опытные крутые зэчки-рецидивистки с молоденькими, впервые попавшими на кичу, — враз ставшими робкими и застенчивыми, — девчонками-хулиганками или взрослыми женщинами — проворовавшимися бухгалтершами, попавшимися на взятке чиновницами, и другим контингентом. Жила я в старом городском криминальном районе, славном ещё с довоенных времён своим воровским прошлым, встречала много бывших зэчек, водила знакомство даже с одной настоящей воровкой «на доверии», и была много наслышана о тюремных нравах.