Константин Симонов

Предисловие к Собранию сочинений

Постараюсь быть кратким.

Первые из опубликованных в этом Собрании сочинений стихов были напечатаны в 1935 году.

Последние страницы опубликованной здесь прозы я написал в 1966 году.

Таким образом, я представляю на суд читателя работу, сделанную за тридцать лет.

Собранное в шеститомнике, естественно, только часть написанного и напечатанного мною. Я был за это время военным и разъездным корреспондентом, несколько лет редактировал газету, дважды был редактором журнала, и по роду своей работы написал множество корреспонденции, очерков, репортажей, рецензий, статей, литературных заметок.

Я любил и люблю работу журналиста, но она имеет одну неотъемлемую особенность - чем дальше идет время, тем все меньше и меньше из написанного тобою в прошлом ты вправе заново предлагать вниманию читателя. Особенность в какой-то мере горькая, но тому, кто заранее не готов с ней примириться, нет смысла становиться журналистом.

Из числа своих журналистских работ я включил в Собрание сочинений только полтора десятка военных очерков и несколько рассказов об искусстве Японии, связанных с длительной корреспондентской поездкой в эту страну в 1945-1946 годах вскоре после войны.

Занимаясь литературной критикой, я написал немало статей и рецензий, из которых некоторые (немногие) мне нравятся самому и сейчас, а другие (большинство) по прошествии времени кажутся малоудачными, а иногда и несправедливыми. Во всяком случае, эти критические статьи всегда лишь сопутствовали моей основной писательской работе, и поэтому я даже те из них, которые продолжают нравиться мне, не стал включать в это издание.

Писать стихи почти все начинают рано, а бросают их писать, если вообще бросают,- каждый по-разному и в разном возрасте. У меня вышло так, что почти все мои стихи написаны и напечатаны между двадцатью и сорока годами. В шеститомнике главным образом представлен именно этот период, когда я чувствовал себя поэтом.

Последние десять лет, занимаясь почти исключительно прозой, я от времени до времени возвращался к стихам, как переводчик. Наряду с собственными стихами, я включил в первый том некоторые вольные переводы, по большей части сделанные мною за последнее десятилетие.

Я написал десять пьес, первую из них в 1940 году, последнюю - в 1961. Все они в свое время шли на сцене, но только некоторые из них я включил в шеститомник.

Мне показалось, что в нем можно обойтись и без моих литературных сценариев. Я писал их не как самостоятельные произведения, а как литературную основу для будущих фильмов, и теперь, когда фильмы по ним поставлены и живут своей собственной жизнью, нет нужды возвращаться к этим сценариям.

В Собрание сочинений вошла почти вся проза, написанная мною между 1941 и 1966 годами. Рассказы военных лет, повести "Дни и ночи" и "Дым отечества", цикл маленьких повестей "Из записок Лопатина" и три романа - "Товарищи по оружию", "Живые и мертвые" и "Солдатами не рождаются".

Все написанное мною в прозе связано с Великой Отечественной войной и предшествовавшими ей военными событиями на Дальнем Востоке.

Это же, впрочем, относится и к большинству моих стихов и пьес.

Хорошо это или плохо, но, очевидно, я до сих пор был и продолжаю оставаться военным писателем, и мой долг заранее предупредить читателя, что, открывая любой из этих шести томов, он будет снова и снова встречаться с войной.

Когда пробуешь собрать, если так можно выразиться, под одну крышу написанное тобою в разные годы, то возникает два соблазна: во-первых, хочется исправить в старых сочинениях хотя бы то, что, на твой нынешний взгляд, явно плохо с художественной точки зрения.

Во-вторых, возникает соблазн привести задним числом некоторые страницы старых книг в соответствие с твоими нынешними взглядами на жизнь людей и историю общества.

Первому из этих соблазнов я не видел причин противиться. Я не переписывал наново своих стихов, пьес и прозы, но я считал не только своим правом, но и обязанностью устранить те художественные промахи, которые со временем стали вполне очевидны мне самому. Это относится ко многому из написанного в давние годы, и в особенности к роману "Товарищи по оружию".

Второй соблазн требует размышлений.

Перечитывая вещи, написанные мною в конце тридцатых, в сороковые и в начале пятидесятых годов, я пришел к убеждению, что если они могут дать читателю какое-то представление об этом, включавшем в себя четыре года войны с фашизмом, сложном, противоречивом времени, то именно в том виде, в каком они были написаны мною тогда.

Конечно, это время по-разному переживалось разными писателями и преломлялось в их книгах тоже по-разному.

Но об этом пусть судит читатель.

Несколько слов об упоминаниях имени Сталина. Как ни тягостно вспоминать многое из того, что на протяжении тридцати лет было связано в нашей истории с его именем, в то же время попытки выбросить это имя из истории - бессмысленны. Я не включил в Собрание сочинений несколько стихотворений, через которые этот человек проходил в том качестве, в котором он существовал для меня тогда и в каком не существует для меня теперь,- в качестве примера настоящего коммуниста и интернационалиста. Но я не испытывал душевной потребности вычеркнуть из шеститомника такое, написанное вскоре после войны стихотворение, как "Митинг в Канаде", в котором для меня слово "Сталин", рядом со словами "Сталинград" и "Россия", существовало как один из символов нашей победы над фашизмом. То же самое относится и к некоторым страницам моих пьес и прозы военных лет.

Одна из самых трагических черт минувшей эпохи, связанных с понятием "культа личности", заключается в противоречии между тем, каким Сталин был на самом деле, и каким он казался людям. И едва ли стоит смягчать это, уже теперь прочно закрепленное в нашем сознании, трагическое противоречие. Я глубоко убежден, что в книгах, изображающих историю нашего общества, будет рассказана вся правда о всех сторонах нашей жизни в разные эпохи, в том числе и вся правда о Сталине. Это необходимо для нормального развития нашего общества, и это, безусловно, будет сделано. Но не думаю, что мы, писатели, должны при этом делать вид, что уже тогда, в те годы знали все наперед. Во всяком случае, я к числу таких провидцев не принадлежал. Могу добавить - к сожалению. Но это не меняет сути дела.

Мне остается сказать несколько слов о своих, заключающих Собрание сочинений, военных дневниках. Я решился опубликовать их, во-первых, потому, что они не столько о себе, сколько о войне. Во-вторых, потому, что война сохранила мало дневников; в те годы на фронте их запрещалось вести, и даже мне, военному корреспонденту, это было не так-то просто, хотя и проще, чем другим.

Наконец, в-третьих, эти дневники относятся к тому же времени, о котором написаны почти все мои книги, и мне, для полноты картины тех лет, хочется опубликовать рядом и то и другое.

Вот, пожалуй, и все, что необходимо было сказать перед первой страницей.