Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Этика разумного эгоизма



— этическая теория, предполагающая:

1) что все человеческие поступки имеют основанием эгоистический мотив (желание блага себе),

2) что разум позволяет выделить из общего объема побуждений такие, которые составляют правильно понятый личный интерес, т.е. обнаружить ядро тех эгоистических мотиваций, которые соответствуют разумной природе человека и общественному характеру его жизни.

Первым из возможных следствий этой операции становится этико-нормативная программа, которая, сохраняя единую (эгоистическую) основу поведения, предполагает этически обязательным не только учет интересов др. индивидов, но также совершение поступков, сознательно направленных к общей пользе (в т.ч. благодеяния, самопожертвование и т.д.).

В антич. эпоху, в период зарождения Р.э.т. сохраняет периферийный характер для этики. Даже Аристотель, разработавший эту теорию наиболее полно, отводит ей роль всего лишь одной из составляющих проблемы дружбы. Он выдвигает положение, что «добродетельному надлежит быть себялюбом» и объясняет самопожертвование через максимальное удовольствие, связанное с добродетелью. Рецепция в эпоху Возрождения антич. этических представлений (прежде всего эпикурейства с его акцентом на стремление к удовольствию) превратила идею Р.э.т. в полноценную этическую теорию. По утверждению Лоренцо Валлы, личный интерес, направленный на получение удовольствия, требует правильного понимания и может быть реализован лишь при выполнении нормативного требования «научиться радоваться пользе других людей».

В последующий период Р.э.т. получает разработку во фр. Просвещении. По мнению К.А. Гельвеция, рациональный баланс между эгоистической страстью индивида и общественным благом не может сложиться естественно. Лишь бесстрастный этический законодатель, с помощью государственной власти, используя награды и наказания, может добиться создания закона, обеспечивающего пользу «возможно большего числа людей» и «основывающего добродетели на выгоде отдельного индивида». Только ему удается соединить личный и общий интерес так, чтобы среди эгоистических индивидов «только сумасшедшие были бы порочны».

Подробнее рассмотрение Р.э.т. получила в поздних работах Л. Фейербаха. Нравственность, по Фейербаху, опирается на чувство собственного удовлетворения от удовлетворения других. Основной аналогией (моделью) служат взаимоотношения полов, с поправкой на разную степень непосредственности удовольствия. Фейербах пытается свести, казалось бы, антиэвдемонистические моральные поступки (прежде всего, самопожертвование) к действию Р.э.т. индивида. Раз счастье Я необходимо предполагает удовлетворение Ты, то стремление к счастью, как самый мощный мотив, способно противостоять даже самосохранению.

Р.э.т. Н.Г. Чернышевского опирается на особую антропологическую трактовку эгоистического субъекта, согласно которой истинное выражение полезности, тождественной добру, состоит в «пользе человека вообще». Благодаря этому при столкновении частного, корпоративного и общечеловеческого интересов должен превалировать последний. Однако в силу жесткой зависимости человеческой воли от внешних обстоятельств и невозможности удовлетворения высших потребностей до удовлетворения простейших разумная коррекция эгоизма, по его мнению, эффективна лишь наряду с переделкой социальной структуры общества. В зап. философии 19 в. идеи, родственные первому варианту Р.э.т., высказывались И. Бентамом, Дж.С. Миллем, Г. Спенсером, Г. Сиджвиком. Созвучные положения содержатся в концепциях «этического эгоизма», прескриптивизме Р. Хэара и др.

Вторым следствием общей логики Р.э.т. может быть простая констатация того, что всякое стремление к собственной пользе, если оно не нарушает общезначимых запретов, связанных с насилием и обманом, автоматически способствует пользе других, т.е. является разумным. Эта позиция восходит к свойственной протестантскому хозяйственному этосу идее «объективно безличной» (М. Вебер) любви к ближнему, тождественной скрупулезному исполнению своего профессионального долга. Когда профессиональный долг переосмысляется в категориях личного интереса предпринимателя, то возникает представление о спонтанной гармонизации эгоистических устремлений в рамках рыночной системы производства и распределения. Подобное понимание Р.э.т. свойственно либеральной хозяйственной этике А. Смита (концепция «невидимой руки»), Ф. фон Хайека (концепция «расширенного порядка человеческого сотрудничества») и многим др.

Теория “разумного эгоизма” французских моралистов 18 века

Исходный пункт их учений о человеке - природный индивид, способный ощущать приятное и неприятное, испытывать удовольствия или страдания. В соответствии с законами природы он естественным образом стремиться к удовольствиям и избегает неприятных ощущений и страданий, поэтому всеми его движениями, желаниями и помыслами руководит его интерес, то есть все, что доставляет удовольствие или избавляет от страданий.

Себялюбие есть чувство, данное нам природой, и подобно тому, как мир физически подчинен законам движения, так мир духовный подчинен законам интереса. От природы человек ни зол, ни добр, - он просто всегда следует своему самому сильному интересу.

Поэтому человеческий эгоизм и стремление к осуществлению своих интересов есть единственный подлинный мотив человеческих поступков. И когда негодующие моралисты обличают людские пороки, они ничего не могут изменить. Своими причитаниями они лишь показывают, как мало знают людей, саму человеческую природу. Следует жаловаться не на злобу и порочность людей, а на невежество законодателей, которые своими законами противопоставляют частный интерес общему.

Добродетель, справедливость, честность есть не отказ от эгоизма и собственного интереса, а редкое и счастливое совпадение его с интересами общественными.

Развивая гоббсовскую концепцию естественного морального закона французские моральные философы наполняют его конкретным содержанием, подчеркивая, что именно общественное благо, общественная польза, общественный интерес - вот принцип всех человеческих добродетелей и основа морали.

Таким образом их эгоизм есть не апология безнравственности, не конец, а лишь начало их этики. Опираясь на эту природную силу себялюбия, они стремятся найти возможность сделать человека общественно полезным существом, который, преследуя свой частный интерес, одновременно осуществлял бы общественное благо.

Именно “себялюбие есть единственное основание, на котором можно построить фундамент полезной нравственности”. Для этого наука о нравственности должна стать наукой о законодательстве, ибо реформу нравов следует начать с реформы законов, с создания таких законов, которые соединяли бы общественный и частный интерес, вследствие чего людям просто было бы выгодно быть нравственными.

Таким образом, здесь впервые была предпринята попытка преодоления прямого морализирования, обращения этики непосредственно к моральному сознанию индивида с увещеваниями быть хорошим и не быть плохим, за счет поиска и целенаправленного воздействия на детерминирующие нравственность факторы, в данном случае на законодательство.

А уже после этого этика все же должна показать человеку, привыкшему переступать мораль всегда, когда это можно сделать безнаказанно, что быть добродетельным в конечном итоге очень выгодно и соответствует его интересу.

Французские моралисты были убеждены, что эгоизм, любовь к наслаждениям с которыми боролась вся предшествующая этика, являются именно той уздой, посредством которой можно направлять к общему благу страсти отдельных лиц. Ибо неспособность большинства людей к нравственной и достойной жизни есть не результат порочности их натуры, а проявление несовершенства законодательства. Бесполезно и даже несправедливо требовать от человека честности и добродетели, если они возможны для него лишь ценой отказа от собственного счастья. Раз порок человека счастливым, он должен полюбить порок.

Конечно, человек - это эгоист, но ему следует быть разумным эгоистом, то есть следовать не любому и всякому, а прежде всего “правильно понятому” интересу, удовлетворение которого не вызывает больше вреда, чем пользы. Для этого следует избегать излишеств и вожделений и уважать чужие интересы. Ибо стремление к удовлетворению “неразумного” интереса - например, быстрое обогащение путем обмана - рано или поздно обратиться вредом для совершившего его: он сам будет обманут.

Человек должен понимать, что добиться всего необходимого для счастья без помощи других людей невозможно. Но другие станут помогать ему лишь при условии, что его поведение также представляет интерес для их благополучия. Поэтому нужно стараться вести себя так, чтобы снискать одобрение, расположение и доброжелательность других, а для этого необходимо разумное самоограничение своего эгоизма и признание прав других эгоистов, их интересов.

Здесь создатели концепции “разумного эгоизма” фактически вернулись к критикуемому ими морализаторству и косвенным образом поставили под сомнение свои убеждения в том, что подлинная добродетель может опираться на эгоизм и расчетливую предусмотрительность. Ибо рисуемый ими образ нравственного человека оказывается при ближайшем рассмотрении тщательно законспирированным лицемерной личиной добродетели принципиальным эгоизмом. Здесь ничего не остается от величия подлинной, проистекающей из бескорыстной самоотверженности добродетели.

Французские материалисты стремились даже человеческий эгоизм поставить на службу добродетели. Однако, они не заметили, что эгоизм в принципе не может быть “разумен” в их смысле, ибо это есть непосредственное самоопределение “Я”. Будучи же опосредован разумом, он перестает быть эгоизмом, ибо выражает уже не интересы этого “Я”, а интересы другого субъекта - общеста.

В натуралистической форме здесь проясняется понимание общественной природы нравственности, что знаменовало зарождение в этической теории принципиально нового подхода к морали - социально - исторического. Тем не менее натурализм в этике не позволял выявить и проанализировать специфику, несводимость морали к другим сферам бытия и способам мотивации поведения человека.


19. Этика И.Канта (1724-1804)

Заслугой И.Канта (1724-1804) является создание теории морали, определение ее специфики по сравнению с другими социальными и духовными явлениями. Кант выступил против натурализма: мораль не вытекает из природы человека, мораль вменяется ему в обязанность, главное ее понятие — долг. Но как возможно, чтобы человек, который по природе своей следует склонностям и стремится к счастью, исполнял долг?

Для ответа на этот вопрос Кант воспользовался своей философской конструкцией, согласно которой бытие разделяется на два слоя: «вещи-для-нас» и «вещи-в-себе».

I. Человек как «вещь-для-нас», т.е. в сфере явлений, выглядит, как обыденное существо, стремящееся к счастью. При этом он не свободен, связан обстоятельствами и совершает поступки легальные, но не моральные. К легальным относятся:

правовые поступки, совершаемые из страха перед законным наказанием;

целесообразные поступки, совершаемые из стремления к пользе;

приличные поступки, совершаемые из уважения к общественному мнению.

Все легальные поступки совершаются не ради них самих, а ради чего-то другого, к чему они ведут, они не самоценны.

II. Человек как «вещь-в-себе», т.е. в сущности своей, свободен для совершения собственно моральных поступков. Ведь свободен тот, кто живет по закону, порожденному собственной сущностью.

В этом слое своего бытия человек способен следовать долгу как своему собственному внутреннему закону. Моральный долг вменяется индивиду не извне, а изнутри.

Единый и безусловный закон долга, укорененный в чистом практическом разуме, Кант назвал категорическим императивом (категорическим требованием). В пересказе он гласит: поступай так, чтобы твои мотивы могли стать принципом всеобщего законодательства, т.е. моральны те побуждения, которые могли бы стать всеобщей нормой. Речь идет именно об универсальности мотивов, но не поступков, которые происходят в мире «вещей для нас». Таким образом, совершая нравственный выбор, мы выбираем этим и судьбу человечества.

Моральный закон, согласно Канту, имеет приоритет перед всеми другими видами норм, в том числе перед религиозными. Нравственное поведение человека не может зависеть от загробного воздаяния (иначе оно будет легальным), оно должно быть автономным. Есть Бог или нет (а это по Канту недоказуемо и неопровержимо), это в морали ничего не меняет. Мораль не вытекает из религии. Зато сама религия вытекает из морали, ведь в морали мы ведем себя так, как будто есть Бог, который гарантирует истинность нравственных правил и воздаяние за их исполнение. А поскольку фактически наблюдается следствие (мораль), значит, есть и причина этого (Бог). Таково моральное доказательство бытия Бога, выдвинутое И.Кантом

Кант спрашивает: Что позволяет человеку отличать моральное от неморального?

Его ответ гласит: То, что человек познает в себе необходимость.

Он рассматривает необходимость как призыв разума. Только существа, с возможностью восприятия такой необходимости считаются поступающими морально. Животные исполняют действия, управляемые инстинктами и не могут осознать моральную ценность

ДОЛЖЕНСТВОВАНИЕ является ДОЛГОМ, который человек ощущает в себе.

Источником долга является РАЗУМ.

Кант различает четыре вида долга:

Совершенным долгом он называет тот, который не оставляет действующему пространства для поступка.

"Несовершенный" тот вид долга, который создает для человека, совершающего поступок, определенное пространство для формы поступка.

Долг по отношению к другому.

Долг по отношению к себе. / Он обоснован тем, что нужно рассматривать себя с позиций разума, а не только другого; долг всегда рассматривать с позиций разума всех людей, включая себя самого.





Дата публикования: 2015-02-03; Прочитано: 2322 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.008 с)...