Вопрос 31. Советское искусство 1970-1980-х годов. Т. Назаренко, О. Булгакова, Д. Жилинский

Татьяна Назаренко, Наталья Нестерова, Ксения Нечитайло, Татьяна Насипова, Елена Романова, Виктор Калинин, Ольга Гречина – это имена художников, которых в ряду других критика условно объединяет терминами «семидесятники» или «молодые». С поколением «семидесятников» устойчиво связывается представление о нарушении ими многих устоявшихся канонов в искусстве, привычных представлений о методах работы художников.

Советское искусство 1970-х – начала 1980-х годов представляет собой сложное соединение разнородных тенденций, направлений, включающее в себя и обилие стилизующих приемов. Но главным в искусстве всегда является духовное осмысление художниками своего времени, тех идей, которые составляют основной пафос эпохи. И единство содержательных проблем в творчестве современных художников, при всем его разнообразии и сложности, подтверждает эту истину.

Если искусство «шестидесятников» несет в себе, как правило, открытое жизнеутверждение, и конфликт между подразумеваемым идеалом и действительностью разрешается так или иначе с огромной и непоколебимой верой в человека, в глубоко нравственный смысл его бытия, его созидательной деятельности, то в работах следующего поколения часто оказываются под вопросом сами извечные ценности, которыми жив человек. Весь тот комплекс этических, социально-политических, экологических проблем, о которых мы сегодня говорим открыто, проявлялся и в искусстве «семидесятников», часто подспудно, вызывая к жизни новые формы образных решений, насыщенных метафорой, подтекстом, скрытым или явным сарказмом, иронией.

Сейчас, уже по прошествии некоторого времени, видны не столько различия в творческом методе этого и, скажем, предшествующего поколений, сколько то общее содержание, которое, постепенно «накапливаясь» в творчестве художников-«шестидесятников», во многом обусловило и новаторство «молодых». Работы этих, более старших по возрасту художников – Дмитрия Жилинского, Игоря Орлова, Виктора Барвенко, Андрея Тутунова, Макса Бирштейна.

Очень личным и в то же время наиболее общим выражением самоощущения человека в мире всегда было его отношение к природе. Пейзаж 70-х – начала 80-х годов разнолик, но есть в нем особенность: он избегает громких, патетических интонаций. Окружающий человека мир чаще всего предстает как обжитая, освоенная человеком среда, во всем богатстве своих состояний отвечающая разнообразным – сложным и тонким настроениям человека. Преобладают лирические интонации, окрашенные иногда явным, иногда едва уловимым чувством тревоги, неуверенности внутреннего беспокойства (М. Бирштейн «Тараскон», Е. Моисеенко «Гурзуф»), и сама природа предстает в сложных переходных своих состояниях (Н. Соколова «Весна в Ногинске», Л. Статных «Сумерки»).

Как правило, такое настроение рождает не столько сам мотив, сколько собственно живописная среда, сложный, глубокий, богатый оттенками цвет. Создается впечатление бесконечной влюбленности художника в зримую вещественность мира, в его живую красоту, но этой влюбленности как будто не хватает радостных ощущений. В ней постоянно присутствует драматическое напряжение чувства.

Впечатление предельной очеловеченности мира рождают образы, созданные И. Орловым, – «Дом под деревьями», «Пейзаж с золотыми стрекозами». Его живопись, пронизанная мягким, теплым светом, захватывает полузабытым ощущением полной растворенности в природе как в стихии, изначально родной человеку, естественной для него. Но есть и здесь какой-то оттенок щемящей грусти или тревоги, и чем больше вглядываешься в эти пейзажи, тем явственней проступает в душе сожаление о чем-то безвозвратно уходящем. Человек, осознающий гибельность в отрыве от глубочайших своих корней и оттого особенно полно проникающийся чувством этого родства со всем сущим на земле, видится за этими работами.

Удивительная красота, целесообразность природных форм подчас оказывается в противоречии с чисто потребительским отношением к ним человека. Этой мыслью проникнут «Натюрморт с восточным божком» В. Барвенко, построенный на символическом сопоставлении предметов. С ним перекликается по внутреннему смыслу «Натюрморт с красной рыбой» Г. Новиковой, где сама пластика, жесткая, гротескная, несет в себе, как подтекст, горькую и саркастическую усмешку художника по поводу чересчур плотоядного отношения человека к природе.

Предметы, окружающие человека, как бы лишаются привычного качества надежности своего существования. Даже такой традиционный в натюрморте мотив любования предметным миром неотделим в работе Д. Жилинского «Окно. Натюрморт» от чувства тревоги за его слишком эфемерную красоту, доведенную художником до качества хрупкой драгоценности.

Загадочен человек в произведениях Н. Нестеровой «Верхнее Сезано», «Канаста», «Фотография на память». Он живет в мире лучезарной природы, к его услугам все блага жизни. Он отдыхает, развлекается, но занятия его напоминают ритуальные игры, смысл которых давно забыт. Человек в работах Нестеровой испытывает настоятельную потребность в общении с другими людьми, переживает тоску по единению с ними, но непроизвольно возникающие связи непрочны, легко распадаются, оставляя в душе неясное чувство – то ли сожаления о прошлом, то ли надежды на будущее.

Обобщенный образ современного героя в изобразительном искусстве сложен и противоречив. Он, этот герой, осознает себя на некоем переходном этапе бытия. Им накоплены огромные богатства – духовные и материальные. И в то же время он часто теряет веру в свою способность противостоять распаду, разрушению каких-то глубинных своих связей с первоосновами жизни. Отсюда и необычная драматизация сюжетов, взятых из повседневной, казалось бы, вполне благополучной действительности. Такова и небольшая жанровая композиция К. Нечитайло «Ожидание молодых из загса». Здесь как бы сосуществуют старый крестьянский уклад жизни, окрашенный для художника ощущением его огромной духовной ценности, и новый, еще не определивший своих духовных качеств, но уже вполне обозначивший себя забвением старого.

Современное искусство настойчиво говорит о необходимости задуматься над происходящим, разглядеть за внешне благополучной видимостью существования человека процесс его отчуждения от нравственной основы своего бытия. Не случайно и обращение художников к идеям, составлявшим когда-то суть человеческого прогресса. Вспомним, с каким восторгом ожидалась в начале нашего века наступавшая эра «всеобщей машинизации». «Машинист» М. Архипова – безрадостный итог развития этой идеи. Человек-робот, безличный придаток Машины, в сфере действия которой нет места живому проявлению человечности, – эта метафора отражает очень существенные черты сегодняшней социальной действительности. И словно в противовес все более распространяющейся унификации нашего быта, обезличивания всех форм человеческого существования бережно сохраняется атмосфера уходящего быта в произведениях Е. Григорьевой «Автопортрет» и «Натюрморт с двумя тарелками», М. Бирштейна «Натюрморт с кошками-копилками», с повышенной экспрессией звучит тема Дома, родовых связей человека в работах В. Калинина.

Защита личностного от безликого, живого от мертвящей холодности разрушительного начала проявляется и в произведениях художников на исторические темы. Само обращение к истории обусловлено, как кажется, поиском тех «предельных» ситуаций, которые с наибольшей полнотой выявляли в человеке духовное начало, утверждали внутреннее достоинство личности.

Татьяна Назаренко – один из ведущих художников-семидесятников – известна как автор работ на современную тему и как создатель ряда исторических картин. Неоднократно с последовательностью, заслуживающей особого внимания, она обращается к теме побежденного бунта человека против деспотизма. В нашей экспозиции первая картина этого ряда «Казнь народовольцев» (это первый вариант картины, выполненный Назаренко во время работы в творческой мастерской Г. Коржева). Но не поражение, а внутренняя стойкость, сопротивление личности косному, давящему на нее началу видится в ее работе.

И в целом было бы неверным абсолютировать в работах «семидесятников» их подтекст, их часто драматический второй план и наделять в своем воображении этих художников усталым, рефлексирующим сознанием, отражающим несовершенства жизни. Есть огромная нравственная сила в трагической гибели героев Т. Назаренко, есть предощущение подлинной человечности и гармонии мира в гротескности полотен Н. Нестеровой и К. Нечитайло и пленительное состояние внутренней свободы в произведениях А. Тутунова и И. Орлова.

Жизнеутверждающее начало часто выступает в их произведениях в форме стихийного протеста против всего, что сковывает жизненные силы человека, и это роднит искусство 1970-80-х с народным началом, народным мироотношением. Поэтому не случайно, наверное, для «семидесятников» и прямое обращение к сюжетам народной жизни, к формам народного искусства. И это качество в равной степени свойственно искусству самых разных национальных корней – «Ряженые» Н. Пашуковой, «Базар в Шеки» Т. Нариманбекова, «Сваты за невестой» А. Зарипова, «Мастера Гасан-кули» Н. Желтушко.

Глубокий анализ важнейших нравственных вопросов современности, тревога за человеческое в человеке и поиск подлинно гуманистических начал в жизни – важнейшие черты современного искусства, определяющие его гражданскую направленность.