Глава 20. Реджи глядела в окно кареты, но, кроме своего отражения в стекле, ничего не видела

Реджи глядела в окно кареты, но, кроме своего отражения в стекле, ничего не видела. В животе у нее заурчало от голода. Вспыхнув от смущения, она не решилась посмотреть на Николаса, сидевшего напротив.

Внутреннюю лампу в шикарной карете с гербом Эденов зажгли уже два часа назад, а они еще ни разу не остановились, чтобы перекусить. Реджи страшно хотелось есть, но она решила лучше умереть с голоду, чем просить Николаса задержаться у постоялого двора.

В особняке Мэлори был устроен роскошный свадебный обед, который проходил без молодоженов. Из церкви Николас сразу повез жену домой, велел собрать необходимые вещи и отправить чемоданы в Сильверли. Оба покинули особняк до того, как начали съезжаться гости.

Они провели в дороге полдня, но Реджи не хотелось говорить ему, как она устала и голодна. Он сидел молча, погруженный в мрачную задумчивость, и ни разу не взглянул в ее сторону.

Он теперь женат, поэтому злится. Это понятно. Только зачем он везет ее в свою усадьбу? Такого поворота событий она не ожидала. Впрочем, она и сама толком не знала, чего ждала.

Желудок снова напомнил о себе, и Реджи наконец отважилась спросить:

– Мы остановимся, чтобы пообедать?

– Последний трактир был в Монтьете. Сильверли уже близко, – отрывисто произнес Николас;

"Мог бы предупредить заранее», – сердито подумала Реджи.

– Сильверли – большое поместье, Николас?

– Как твое собственное, которое граничит с моим. Она раскрыла глаза от изумления:

– Я не знала!

– Разве?

– Почему ты сердишься? Это же чудесно, теперь мы можем соединить наши владения!

– Чего я добиваюсь несколько лет. Но твой дядюшка, без сомнения, уже поставил тебя в известность. Он использовал твои земли, чтобы заставить меня жениться.

Реджи вспыхнула от негодования:

– Не верю!

– Что я хотел получить эти земли?

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду! Да, о каких-то землях речь шла, а Тони даже прямо говорил, что тебя купили, но… но я не верю! Никто мне не говорил, что твои владения граничат с усадьбой, доставшейся мне от матушки. Я больше не живу там, с тех пор как… погибли мои родители. Дом почти сгорел. Мне было тогда всего два года. И я никогда не возвращалась в Хемпшир. Делами имения занимался дядя Эдвард, как и наследством, оставшимся мне от отца.

– Да, кругленькой суммой в пятьдесят тысяч фунтов. Твой дядюшка не преминул заметить, что благодаря его стараниям она приносит тебе значительный годовой доход.

– Господи, тебя злит и это?

– Я не отношу себя к охотникам за богатым приданым!

Ее собственное раздражение достигло высшей точки.

– Чепуха. Кто посмеет обвинить тебя? Ты сам далеко не нищий.

– Ни для кого не секрет, что я хотел получить это поместье, я думал, оно принадлежит графу Пенвичу.

– Оно принадлежит моему отцу, а не нынешнему графу. Оно перешло к отцу от моей матери, и, следовательно, владелицей являюсь я, а не Пенвич.

– Теперь я знаю! Твой дядя Эдвард не удержался и сообщил мне прямо у церкви, что я могу уже не беспокоиться о тех землях. Он, видите ли, хотел сделать мне приятный сюрприз. Черт подери, вы знаете, как это выглядит, мадам?

– А вы отдаете себе отчет, что оскорбляете меня, сэр?

У него хватило ума притвориться удивленным.

– Я не имел в виду…

– Конечно, имели. Ведь именно это вас бесит? Все станут говорить, что вы женились ради моего приданого? Благодарю покорно! Я могла бы получить мужа и другим путем.

Он сдвинул брови и холодно произнес:

– Хотите, чтобы я напомнил, как именно вы получили мужа?

Глаза Реджи метали голубые искры, на мгновение ей показалось, что она сейчас потеряет над собой власть. Неимоверным усилием она заставила себя промолчать, и Николас тоже благоразумно воздержался от дальнейших замечаний. Оба вздохнули с облегчением, когда экипаж наконец остановился.

Николас помог жене выйти, но, едва она ступила на землю, он тут же сел в карету. Реджи глядела на него в полном недоумении.

– Вы не можете так поступить!

– Вас это удивляет? – мрачно осведомился он. – Я – человек слова.

– Вы же не бросите меня здесь одну… ночью.

– Ночью, утром… какая разница?

– Вы знаете разницу!

– Ах да, брачная ночь. Она ведь у нас уже была, не так ли, любовь моя? Реджи задохнулась:

– Если вы так поступите, Николас, я никогда вас не прощу, клянусь.

– Значит, мы оба держим свое слово. Вы получили, что хотели, теперь вы носите мое имя, и я отдаю вам свой дом. Но где сказано, что я должен жить здесь с вами?

– Вы собираетесь оставить меня здесь и вернуться к прежней жизни в Лондоне? Он покачал головой:

– Нет, Лондон мне теперь не подходит, он слишком близко отсюда. Я покидаю Англию. Видит Бог, мне нужно было сделать это до того, как мы встретились!

– Николас, вы не можете…'Я…

Реджи умолкла, не в силах произнести то, что изменило бы его решение. Ей мешала гордость. Нет, она ни за что не уподобится женщинам, которые любым способом хотят удержать мужчину. Если он не желает быть с ней, тут уж ничем не поможешь.

– Вы… что, любовь моя?

– Я – ваша жена.

– Истинная правда. – Он упрямо сжал губы. – Но, если вы помните, я не просил вас о такой чести и всячески сопротивлялся принуждению. Я всегда был с вами откровенен, Регина.

Он захлопнул дверцу кареты и постучал тростью в стенку, приказывая кучеру трогаться. Реджи в оцепенении глядела вслед удаляющемуся экипажу.

– Николас, вернись! – крикнула она. – Если ты бросишь меня… Николас! Я тебя ненавижу! Ненавижу! – в отчаянии кричала она, зная, что он все равно ее не услышит.

Обернувшись, Реджи увидела перед собой огромный каменный дом, похожий на замок, мрачной и унылой тенью возвышавшийся в сумерках. Она могла разглядеть только массивную центральную башню и две боковые поменьше, остальная часть дома скрывалась во мраке. На фоне темного неба выделялся лишь купол оранжереи у правого крыла, в котором, видимо, размещались слуги.

По обеим сторонам парадной двери виднелись темные арки окон. Неужели дом пуст? Мило. Мало того, что ее оставляют одну в брачную ночь, ей придется к тому же спать на улице.

Делать нечего. Она расправила плечи, изобразила на губах улыбку и решительно направилась к двери, словно в приезде невесты без жениха не было ничего странного. Реджи постучала, сначала тихо, потом более уверенно.

Из двери выглянула испуганная молодая девушка, по-видимому, служанка. Ей не позволяли открывать, это была обязанность Сэйерса, к которой тот относился со всей серьезностью. Он с нее шкуру спустит, если узнает, что она самовольничает.

– Мы никого не ждали, миледи, иначе Сэйерс не заставил бы вас стоять у двери. Но вы постучали очень тихо. Ах, что я болтаю! Чем могу служить, миледи?

Регина улыбнулась, несколько приободрившись при виде горничной:

– Для начала я хотела бы войти. Девушка раскрыла дверь пошире:

– Вы приехали к графине, леди Мириам?

– Думаю, я приехала жить здесь… некоторое время. Но сначала я хотела бы видеть леди Мириам.

– Пресвятая дева! Вы будете здесь жить? Вы уверены?

Девушка воскликнула это с таким неподдельным изумлением, что Реджи рассмеялась:

– А почему бы и нет?. Здесь водятся драконы или демоны?

– По крайней мере один. А если считать и миссис Оутс, то два. – Девушка ахнула, покраснев до ушей. – Я… я не имела в виду… о, простите меня, миледи.

– Ничего страшного. Как тебя зовут?

– Халли, мэм.

– Тогда, Халли, доложи обо мне леди Мириам. Скажи, что приехала молодая графиня Монтьет.

– Боже правый! – снова ахнула служанка.

– А теперь покажи мне, где я могу подождать леди Мириам.

Служанка впустила Реджи в дом и быстро произнесла:

– Я скажу миссис Оутс, что вы приехали, а она доложит леди Мириам.

Узкий холл был выложен мрамором. У стены, украшенной прелестным старинным гобеленом, стоял длинный стол, на котором лежал большой серебряный поднос для визитных карточек и писем. На противоположной стене висело огромное венецианское зеркало с подсвечниками по обеим сторонам. За двустворчатыми дверями находились внутренние покои.

Халли ввела Реджи в коридор высотой в два этажа с великолепным сводчатым потолком, украшенным лепниной. Справа была главная лестница, а в конце коридора виднелась еще дверь. Почти всю стену занимали окна с цветными венецианскими стеклами. Казалось, дом просто огромен.

Слева находилась библиотека, куда служанка и ввела Реджи. Внушительных размеров помещение с громадным окном, вдоль трех стен – шкафы с книгами, а над ними висят старинные портреты.

По обеим сторонам камина стояли два дивана, а у окна расставлены изящные стулья, кресла, столы и даже позолоченная подставка для книг. На полу лежал ковер с узором коричневого, голубого и золотистого оттенков. Письменный стол в дальнем конце отгорожен ширмой, превращавшей этот уголок в маленький кабинет.

– Подождите здесь, мэм, – сказала Халли. – Графиня… ах. Боже мой, она ведь теперь графиня.Доуэйджер, как и бабушка молодого хозяина. Но леди Мириам с радостью примет вас, – не совсем уверенно добавила служанка. – Вам что-нибудь угодно? Могу принести бренди, красное вино, его очень любит графиня.

– Нет, нет, благодарю тебя, – улыбнулась Реджи.

– Как желаете, мэм. Позвольте мне первой сказать, что я рада вашему приезду. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Я тоже надеюсь, Халли, – вздохнула Реджи.