Взгляд с наветренной стороны. 14 страница

наслаждением его поворачивать.

Он узнал все, что возможно, о Кастовой войне и о роли Цивилизации в тех

изменениях, что привели к ней.

Он изучил личности всех тех, кто действовал за кулисами войны, и даже

прослушал несколько произведений Махрая Циллера, которые привели его в странное

состояние боли и гнева. В его мозгу рождались сотни подозрений и всевозможные

сценарии развития событий, но он предпочитал хранить их про себя.

Квилан все еще продолжал мечтать об Уороси. Одной из самых его любимых

грез была их свадьба здесь, на скалах. И шляпы с гостей сдувал уже не ласковый

ветерок, а мощный шквал с моря. Он ловил ее, несомую порывом ветра к парапету, и

сжимал в немыслимых объятиях, а ее флер д'оранж так и улетал в кипевшие волны.

Он собирался уже броситься за ним, но в этот момент всегда вдруг осознавал, что

Уороси нет и не может быть, что она мертва, и скоро и он уйдет из этой жизни

вслед за ней. И тогда он улыбался волнам и приходил в себя, а его подушка

становилась соленой и влажной, как море.

Однажды утром он шел по плацу под хлопанье белой парусины, направляясь на

первый урок Чулфира, и неожиданно увидел впереди небольшую группу людей.

Полковник Гайалайн, Чулфир и Хулом стояли вокруг фигуры в черно-белых одеждах.

Было и еще пятеро, трое слева и два справа, - все мужчины, одетые, как

чиновники. Стоявший в центре был невысок, стар на вид, и Квилан пришел в

некоторое замешательство, обнаружив, что старик одет в черно-белую полосатую

робу Оценивающих, тех, кто был связующим звеном между этим и тем миром. Шерсть

его лоснилась, будто смазанная маслом.

Квилан собирался поприветствовать полковника, но при его приближении все

расступились, и он невольно оказался лицом к лицу с Оценивающим.

- Ваша честь, - Квилан склонился как можно ниже.

- Майор Квилан, - тихим приятным голосом ответил ему старик и протянул

руку, но Квилан вдруг увидел, что старик уже не перед ним, а справа. Он повернул

голову и в тот же момент увидел его слева, а потом старик и вовсе исчез, оставив

после себя лишь слабую тень. Все это подсказало Квилану, что сейчас он будет

атакован. Он не понимал, но чувствовал, что слабый старик исчез неспроста, и

постарался сохранить дистанцию с тем, что грозило насилием.

Квилан мгновенно встал в классическую стойку, вытянув среднюю конечность.

К нему подскочил один из чиновников, из-под рубашки которого были видны

мускулистые руки, правда, с когтями, выпущенными всего наполовину. Глаза с лица

его, заросшего белой шерстью, глядели с бешенством. Но мягкий взгляд старика

остановил его, и чиновник склонился в почтительном поклоне.

Квилан остался в стойке, незаметно поводя глазами то влево, то вправо,

однако не теряя из виду светлошерстного чиновника. Но ощущение угрозы вдруг

исчезло.

На какие-то мгновения повисла тишина, нарушаемая лишь криками чаек и

глухим рокотом волн, потом Оценивающий взмахнул рукой, и группа встала так, как

увидел ее Квилан с самого начала.

- Майор Квилан, - снова обратился к нему старик. - Встаньте, пожалуйста,

как следует. - Он еще раз протянул руку. - Больше не будет никаких сюрпризов, по

крайней мере, сегодня. Даю вам слово.

Квилан пожал протянутую руку и немного расслабился. К нему подошла

полковник, выглядевшая, как показалось Квилану, вполне довольной.

- Это Висквил, майор.

- К вашим услугам, сэр. - Старик освободил его руку.

- А это Ивайрл, - пояснил Висквил, показывая на светлошерстного слева.

Верзила улыбнулся и кивнул. - Надеюсь, вы поняли, майор, что прошли сейчас два

испытания, а не одно?

- Да, сэр. Или одно и то же дважды, сэр.

Висквил широко улыбнулся, обнажив мелкие острые зубы:

- Вам не стоит обращаться ко мне "сэр", майор, хотя я и действительно что-

то вроде этого. - Он обернулся к его учителям: - Неплохо, неплохо. А теперь,

майор, пойдемте, поговорим.

- Нам говорили, что совершать подобные ошибки им несвойственно. Нам

говорили, что такой интерес к нашим делам должен настораживать. Нам говорили,

что они нас уважают. Нам говорили, что все это болезни развития и просто

эволюция галактики, звезд, планет и существ на определенном уровне развития

технологий. Нам говорили, что случившееся - всего лишь неудача, но с нее можно

получить дивиденды. Нам говорили, что они честные люди, которые хотят только

помочь нам и теперь чувствуют себя в огромном долгу перед нами. Нам говорили,

что от их вины мы получим гораздо больше выгоды, чем от их простого

попечительства. - Висквил тонко улыбнулся. - Но это все ничего не значит.

Они сидели вдвоем в маленькой комнате башни, выходившей окнами на море,

которое шумело в полутораста метрах под ними. Было видно только море да небо, и

теплый воздух продувал круглую комнату с востока на запад, оставляя запах

рассола.

Они сидели на полу на травяных матах.

- А значение имеет только то, что решил бог. Наступила пауза, и Квилан

почему-то решил, что надо ее заполнить:

- А что это?

От шерсти старика пахло изысканными духами. Он встал и подошел к открытому

окну:

- Это составляющая нашей веры вот уже двадцать семь столетий, - осторожно

начал он. - То, что души ушедших из этого мира целый год находятся в чистилище,

прежде чем разделить славу на небе. И то, что небеса стали реальными, не

изменило ничего, как не изменило ничего и принятие нашей религией еще множества

других доктрин. - Он быстро оглянулся на Квилана и снова стал смотреть на воду.

- То, что я открою вам, знают очень и очень немногие, майор Квилан. И так

должно оставаться и впредь. Понятно, о чем я говорю?

- Да, ваша честь.

- Этого не знает ни полковник Гайалайн, ни ваши наставники.

- Понимаю, ваша честь.

- Почему вы хотите умереть, Квилан? - вдруг резко обернувшись, потребовал

от него Висквил.

- Я просто не хочу жить, ваша честь. Я не хочу быть.

- Вы хотите умереть, потому что умерла ваша жена, и вы скорбите о ней. Это

так?

- Это больше, чем скорбь, ваша честь. Ее смерть лишила смысла мое

существование вообще.

- Неужели жизни ваших родственников и общество совсем ничего для вас не

значат в наше трудное время нужды и восстановления?

- Не совсем ничего, ваша честь. Но и не достаточно. Я бы хотел чувствовать

по-другому - но не могу. Я все знаю, все понимаю, но... я не жилец на этом

свете.

- Но она была всего лишь женщиной, майор, обыкновенная личность и ничего

больше. Что делает ее столь дорогой для вас, что вы презираете все нужды всех

живых, для которых еще можно что-то сделать?

- Ничего, ваша честь. Не...

- Вот именно. Это не ее память, это ваша. Это не за ее уникальность вы

цепляетесь, а за свою. Вы романтик, майор. Вы находите романтичной идею

трагической смерти, вы находите романтичной идею соединения с ней, даже

прекрасно понимая, что смерть ведет именно к забвению ее. - Старик направился к

двери, словно собрался уходить. - Я ненавижу романтиков, Квилан. Они и себя-то

толком не понимают, не то что... но гораздо хуже другое - они и не хотят себя

понимать, решительно, как и никого другого, - потому что думают, что найдут

разгадку вне жизни. Они дураки, майор. И вы тоже дурак. И ваша жена, кажется,

тоже принадлежала к тому же сорту. - Он перевел дыхание. - Вероятно, вы оба были

романтическими дураками. Дураками, осужденными на жизнь и горькое разочарование

с того момента, как обнаружили, что ваш драгоценный романтизм первых лет

супружества испарился, и вы остались лицом к лицу не только с собственной

неадекватностью, но и с неадекватностью и вашей жены. Вам-то повезло, что она

умерла - не повезло ей, что на ее месте не оказались вы.

Квилан молча смотрел на Висквила; тот дышал несколько чаще и глубже

привычного, но, видимо, прекрасно контролировал себя и свои эмоции. Конечно, как

Оценивающий он мог быть возрожден или реинкарнирован таким образом, каким и

когда захочет. Это, тем не менее, не застраховывало его физического тела и от

того, чтобы однажды оказаться вышвырнутым в окно или быть задушенным еще до тех

пор, как Ивайрл или кто-нибудь другой успеют что-либо сделать.

- Ваша честь, - тихо сказал Квилан. - Вы слышите, ваша честь. Я думал обо

всем этом и через все это прошел в своих мыслях. Я уже обвинял себя во всех

грехах, о которых вы теперь говорите, и даже в менее парламентских выражениях,

нежели вы. Вы застали меня в конце того процесса, который желали бы возбудить во

мне.

- Неплохо, неплохо, - сказал Висквил. - В таком случае, говорите более

откровенно и подробно.

- Я не собираюсь применять насилие к тому, кто, хотя никогда и не знал ее,

назвал мою жену дурой. Я прекрасно знаю, что на самом деле она таковой не была,

и с меня этого вполне достаточно. А вы, как мне кажется, просто хотите

проверить, насколько быстро я впадаю в агрессивность.

- Не все так просто, майор, - ответил старик. - Не все испытания можно

только либо пройти, либо не пройти.

- Я и не собираюсь проходить какие-то там испытания, я только пытаюсь быть

вполне откровенным. Вероятно, ваши тесты и в самом деле хороши. И если это

действительно так, и я, даже приложив все усилия, провалюсь и преуспеет кто-

нибудь другой, в таком случае будет лучше, если я сразу же скажу вам все, что я

думаю, а не то, что я чувствую.

- В этом спокойствии уже кроется слабость, майор. Возможно, эта миссия

потребует больше агрессивности и жестокости, чем того самообладания, которое вы

тут выказываете.

- Возможно, ваша честь.

Старик долго и откровенно рассматривал Квилана, после чего снова

отвернулся к окну:

- Погибшие на войне не попадают на небеса, майор. Квилан даже не поверил

своим и ушам и наклонил голову, чтобы убедиться в том, правильно ли он все

расслышал:

- Ваша честь?

- Это была настоящая война, майор, а не обычный гражданский бунт, и не

стихийное бедствие.

- Кастовая война? - тупо переспросил Квилан.

- Да, именно, Кастовая война. И бог открыл нам, что к ней приложимы все

старые правила.

- Старые правила? - кажется, Квилан уже все понял.

- Они должны быть отомщены.

- Душу за душу?

Это напоминало варварские времена старых жестоких богов. Смерть каждого

челгрианца непременно должна была быть уравновешена смертью врага. И до тех пор,

пока такое равновесие не будет достигнуто, ни один павший в бою воин не попадет

на небеса.

- Да. Но, с другой стороны, чем уж так хороша идея множества смертей? -

спросил старик с холодной улыбкой. - Возможно, достаточно всего одной смерти?

Одной, но очень значительной смерти. - Старик вновь отвернулся.

Квилан сидел молча и не шевелился до тех пор, пока старик не отошел

наконец от окна и не присел рядом с ним.

- Одной смерти?

Старик посмотрел прямо в глаза майору:

- Одной. Но очень значительной смерти. От этого будет зависеть многое.

Старик опустил голову и начал насвистывать. Он насвистывал мелодию Махрая

Циллера.

* ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ОТСУТСТВИЕ ГРАВИТАЦИИ

- Вопрос таков: что происходит на Небесах?

- Непознаваемые чудеса.

- Нонсенс. Ответа на этот вопрос не существует. На Небесах ничего

происходить не может, поскольку, если там что-либо происходит, если там что-либо

может происходить, то Небеса, фактически, не будут представлять никакой

вечности. Наши жизни находятся в развитии, в процессе мутации и есть возможность

изменений; наличие таких изменений - это почти определение любой жизни.

- И вы всегда так считали?

- Если вы неспособны к переменам, если вы останавливаете время, если вы

вынуждены принимать превентивные меры, чтобы исключить возможности изменений

ваших обстоятельств - тогда жизни после смерти вы не увидите, вы просто умрете и

все.

- Есть такие, которые считают, что после смерти душа возрождается к иному

бытию.

- На мой взгляд, это консервативная и несколько ограниченная точка зрения,

хотя и не совсем идиотская.

- А есть и те, которые утверждают, что после смерти душе позволено

создавать свой собственный универсум.

- Маниакальная и смешная идея, а главное - совершенно ложная.

- А есть те, что верят, будто душа...

- Да, есть множество разных верований, но меня в данный момент интересует

сама идея Небес. Это идиотизм, который раздражает меня гораздо больше других.

- Разумеется, но вы просто можете быть неправы.

- Не будьте смешным.

- В любом случае, даже если никаких Небес первоначально и не было, люди их

создали. И теперь они существуют. На самом деле существует множество различных

небес.

- А! Технологии! Эти так называемые небеса находятся в состоянии войны или

чего-то там еще в этом духе.

- А сублимированные?

- Они вне небес. И к несчастью, практически бесполезны. Но это начало. Или

лучше - конец. Нет, все-таки начало другого рода жизни. Но это только доказывает

мою точку зрения.

- Но вы потеряли меня.

- Мы потеряли все. Мы мертвы.

- А вы действительно профессор богословия?

- Разумеется! Вы хотите сказать, что по мне этого не видно?..

- Мистер Циллер, а встречались ли вы еще с какими-нибудь челгрианцами?

- Вы имеете в виду, встречались ли мы уже с вами?

- Да, именно это.

- Нет. Кажется, нет.

- В таком случае, меня зовут Трелсен Скоффорд. Мы встречались на

Джидхутане.

- Неужели?

- Вы говорили, что я назвал вас "единственным" или "уникальным".

- А я думал, что сам это слышал где-то.

- Великолепно. Так вы уже встретились с этим чучелом?

- Нет.

- Нет? Но он тут уже дней двадцать. Но кто-то говорил, что он живет...

- Вам действительно все равно, или вы только стараетесь изобразить

безразличие, Трелсен, и все это некая бравада?

- Простите?

- Наверное, это все-таки бравада.

- Я просто действительно слышал, что здесь есть еще один челгрианец...

- Хорошо. Этот "другой челгрианец" есть пережиток феодализма,

профессиональный громила. Он, видите ли, собирается уговорить меня вернуться в

общество, которое я презираю. И я не имею никакого желания встречаться с этим

выродком.

- О, я не знал.

- Тогда вам действительно все равно. Поздравляю.

- Так вы не собираетесь встречаться с ним вообще?

- Вот именно. Вообще. Мой план таков: пробыв тут несколько лет без всякого

результата, он или устанет ждать и вернется домой, где подвергнется ритуальной

каре, или постепенно привыкнет к тому привлекательному, чего так много на

Мэйсаке и в Цивилизации вообще, и станет простым здешним гражданином. Тогда я,

может быть, и встречусь с ним. Отличная стратегия, не так ли? Как вы считаете?

- Это вы серьезно?

- Я всегда говорю серьезно. Даже когда шучу.

- И вы всерьез думаете, что ваш план сработает?

- Не знаю и даже не собираюсь об этом думать. Просто я ненавижу этого

урода - вот и все.

- А зачем они так хотят вашего возвращения?

- А затем, что я подлинный император. При рождении я был похищен ревнивой

божьей матерью и заменен моим злым братом-близнецом Фиммитом.

- Как? Действительно?

- Нет, конечно, шучу. Он здесь, чтобы вручить мне вызов на дуэль.

- Да вы меня обманываете!

- Угадали. На самом деле суть в том, что каждый клан челгрианцев имеет в

каждом поколении одного-двух мужчин, продуцирующих его суть. Без таких

производителей мужчины клана становятся бесплодными. Если они хотя бы раз в

месяц не... Впрочем, это слишком интимные подробности. К несчастью, мой кузен

Кехенаханаха Третий Младший попал в аварию, лишившую его возможности производить

эту жизненную секрецию - и потому я нужен им, иначе все мужчины моего клана

бесславно помрут. Конечно, есть хирургическая альтернатива, но, к сожалению,

лицензия на эти врачебные действия хранится у клана, о котором мы ничего не

слышим уже более трех столетий. Но, вообще, мы не любим обсуждать такие

подробности.

- Надеюсь, это тоже... шутка?

- Ах, никак вас не проведешь!

- Зачем вы меня все время разыгрываете? Вы, наверное, действительно, не

знаете, зачем они хотят вернуть вас домой?

- Да, действительно не знаю. А зачем?

- Только не спрашивайте меня!

- А я так на это надеялся!

- А почему бы вам просто не спросить об этом самого их представителя?

- Так вы, которому это столь интересно, и спросили бы у этого

представителя, вашего так называемого другого челгрианца, зачем вы, мол, так

хотите заполучить назад господина Циллера?!

- Нет, я имел в виду, спросить у Хаба.

- Ах, он-то, конечно, все знает. Вот, его аватар тут как тут!

- Ах, точно! Давайте-ка... Да вы опять шутите.

- Верно подмечено...

- И что в действительности делает эта женщина?

- Она слушает меня.

- Слушает? Неужели?

- Да. Я говорю, а она слушает, что я говорю.

- Как? А мне казалось, что сейчас вас слушаю я. Что же такого специального

она делает?

- Она просто слушает, не задавая глупых вопросов, какие задаете вы, уж

простите.

- Что вы имеете в виду? Я просто спрашиваю...

- Ладно, неужели вы не видите? Вы уже становитесь агрессивным, вы не

хотите понять, что кто-то может просто слушать.

- А она только слушатель?

- Да! Да! Но именно это и есть настоящее слушание!

- У вас нет здесь друзей?

- Разумеется, есть.

- Так они вас не слушают?

- Не всегда и не все.

- А ваш дом?

- У меня есть привычка разговаривать с домом, но потом я вспоминаю, что

обращаюсь лишь к машине, которую даже другие машины не считают разумной.

- А ваша семья?

- Я мало чем делюсь со своей семьей. Они немного понимают в тех вопросах,

о которых я говорю.

- Неужели? Какой ужас! Мне жаль вас. Но есть еще Хаб, он прекрасный

слушатель.

- Понимаю, но, скорее всего, это обман. Его внимание ко всем - кажущееся.

- Как? Но он ведь создан для осуществления внимания.

- Нет, он создан для того, чтобы казаться внимательным. С живым же

существом общаешься на некоем животном уровне.

- На животном уровне?

- Да.

- И вы считаете, это хорошо?

- Да. Это некое общение на уровне инстинктов.

- Так вы считаете, что Хаб не обладает таким свойством?

- Хаб просто машина.

- Но ведь и вы...

- Только в самом широком смысле. Я всегда предпочитаю говорить с

человеком. Некоторые, кстати, считают, что Хаб слишком контролирует наши жизни.

- Вот как? А мне казалось, что если ты ничего не хочешь делать, то и не

делаешь.

- Да, но ты продолжаешь жить на Орбите.

- То есть?

- Играть по ее правилам.

- Так вы хотели бы жить на какой-нибудь другой, маленькой скромной

планете?

- Нет, я считаю их слишком тесными и неудобными.

- Но не опасными? Метеориты и тому подобное?

- У них есть системы безопасности.

- Словом, я понял, вы хотите вернуться к каким-то старым варварским

временам или что-то в этом духе?

- Нет, просто есть ощущение, что общаться все-таки надо не с домами, и не

с Хабом, и не с дронами, а с себе подобными.

- Но с ними очень сложно общаться. И таких, как вы, много?

- Не очень много, но есть.

- У вас партия? Собрания? Самоназвание?

- И да, и нет. Насчет названия было много идей. Были предложения

называться привередами, или келейниками, или пещерниками, или молчальниками, или

антагонистами бесед, или окраинниками, или планетистами, - но не думаю, что мы

примем какое-нибудь из этих названий.

- Почему?

- Потому что все их предложил Хаб.

- Извините...

- Кто это был?

- Посол Хомомдана.

- Немного похож на чудовище, но... Что? Что!?

- Они очень хорошо слышат...

- А, мистер Циллер, забыл спросить! Как вещичка?

- Трелсен, если не ошибаюсь?

- Да, конечно.

- Какая вещичка?

- Ваша музыка, разумеется!

- Музыка? Ах, да. Я ведь уже написал ее столько...

- Не скромничайте! Как продвигается дело?

- Вы имеете в виду вообще или что-то конкретно?

- Я имею в виду ваше новое произведение!

- Ах да, конечно, конечно.

- Итак?

- Вы говорите, в какой стадии работа над симфонией?

- Да, конечно, как она продвигается?

- Прекрасно.

- Прекрасно?

- Да. Она продвигается прекрасно.

- Великолепно. Отлично. Жажду услышать. Воистину замечательно.

- Да пошли вы на хрен, кретин! Надеюсь, я употребил не слишком крепкое

выражение?..

- О, привет, Кэйб! Ты все еще здесь? Как ты?

- В порядке. А вы?

- А я - беспрерывно осаждаем идиотами. Хорошенькая у них работенка.

- Но что поделаешь...

- Ах, Кэйб, если я когда-либо и получаю наслаждение от общения с дураками,

то, уверяю, только от разговоров с тобой.

- Хм. Ладно. Надеюсь, это все-таки комплимент. Надежда вообще очень

приятная эмоция.

- Твои бездонные запасы галантности потрясают меня, Кэйб. Как там наш

эмиссар?

- Квилан?

- Вроде, он.

- Он настроился на долгое ожидание.

- Я слышал, вы таскались с ним на прогулку?

- Да, по берегу Вильстера.

- Ага. Километры горной тропы, и везде надо быть начеку, так?

- Он оказался весьма приятным спутником и очень вежливым существом. Может,

только излишне суров.

- Суров?

- Закрыт и сдержан, очень серьезен. Что-то в нем есть такое... стальное.

- Стальное?

- Да, как в третьей части "Бурной ночи", где ветры вдруг умолкают, и

звучат только ударные.

- А, в симфоническом смысле. И это сравнение с одной из моих работ говорит

о его симпатии ко мне?

- Это лишь мое предположение.

- Ты совершенно бессовестный, Кэйб.

- Я?

- И тебе совершенно не стыдно исполнять их подобные просьбы?

- Чьи просьбы?

- Хаба, Департамента контактов, Цивилизации в целом, не говоря уже о моей

драгоценной родине и замечательном правительстве.

- Не думаю, чтобы ваше правительство о чем-то меня просило.

- Кэйб, но ведь ты не знаешь, какой помощи они просят или требуют от этой

встречи!

- Да, но...

- Извини...

- Кого я вижу! Дорогой Циллер! Посол Ишлоер! Счастлив видеть вас, дорогие

друзья!

- Терсоно, ты выглядишь блестяще.

- Благодарю.

- И собрал вокруг, как всегда, дивную компанию!

- Кэйб, вы ужасный любезник, только вы досконально знаете все тонкости

политеса, и потому мне всегда так важно ваше мнение!

- А Кэйб рад твоей радости. Кстати, я только что расспрашивал его о нашем

челгрианском дружке.

- Ах, о бедном Квилане!

- Бедном?

- Да, вы знаете, жена...

- Нет, ничего не знаю. Что, уродлива до отвращенья?

- Нет, она умерла!

- Смерть - состояние, которое порой делает существо воистину прекрасным!

- Циллер, Циллер, как не стыдно! Бедняга потерял жену во время Кастовой

войны, разве вы не знали?

- Нет.

- Мне кажется, Циллер самым тщательным образом избегает любой информации о

майоре Квилане, которую я с таким терпением собираю.

- А вы не делитесь с ним этой информацией, Кэйб? Камой позор!

- Кажется, мой позор - самая модная тема сегодняшнего вечера. Но я

действительно не делюсь. Хотя бы потому, что подошел за минуту до вас и еще не

успел сделать этого.

- Да, так это была настоящая трагедия. Они поженились совсем недавно.

- Но они же могут надеяться на воссоединение в том абсурдном месте,

которое называют рукотворными Небесами.

- Увы. Ее имплант оказался не включенным в момент гибели или был не

способен... Словом, она ушла навеки.

- Какая беспечность! А что имплант самого майора?

- Какой из них вы имеете в виду?

- Так их много? Ну, значит, я говорю о тех, которыми пользуются всякие

спецагенты, шпионы, убийцы. Так что насчет них?

- Все обстоит совсем тихо. Может быть, они сломаны?

- А я думаю, что они прекрасно функционируют.

- Но дело в том, что эмиссар Квилан несколько раз был сканирован самым

тщательным образом еще на пути сюда. Без предварительного сканирования пассажиры

на корабль не допускаются.

- Ты уверен?

- Мой дорогой Циллер, он летел сюда на военном судне Цивилизации, и не на

одном. Вы даже не представляете себе, какому детальному обследованию

подвергаются там пассажиры, тем более представляющие потенциальную опасность?!

- А что насчет его Хранителя душ?

- Его нельзя сканировать непосредственно, поскольку там могут содержаться

крайне невежливые вещи.

- Ха-ха!

- Что "ха-ха"?

- Циллер беспокоится, что майор прибыл, дабы похитить или убить его.

- Это невозможно.

- Тем не менее.

- Циллер, дружище, неужели вы серьезно так думаете? Оставьте свои страхи.

Похищение совершенно невероятно. А убийство... О, нет! У майора нет с собой

никакого более серьезного оружия, чем церемониальная дага.

- А! Значит, я могу погибнуть церемониально! Это меняет дело. Давайте-ка

встретимся завтра. Можно отправиться за город. Полежим под одним зонтиком. Он,

случайно, не голубой? А то можно будет потрахаться... пока Хаб спит.

- Перестаньте смеяться, Кэйб, вы только его подзадориваете! Циллер, дага

это просто дага. Ничего больше.

- Не граната, не бомба, не уничтожитель памяти, это просто серебро и

сталь. Конечно! Можно даже попросить, чтобы он убрал ее...

- Да оставьте вы в покое эту глупую дагу!

- Ну, тогда какой-нибудь вирус, зараза.

- Хм...

- Что значит "хм"!? Восемьсот лет назад наша медицина добилась небывалых

успехов и победила все болезни, - зато изобрела генетический ключ к разрушению

мозга, этакий вирус, работающий настолько быстро, что весьма подходит к нашему

случаю. Достаточно всего лишь пяти минут с того момента, как убийца чихнет с

вами в одной комнате, и мозги жертвы, - если только они есть, - превратятся в

кашу.

- И?

- Мы проверяли его и на это. Майор Квилан чист, как младенец.

- Значит, он представляет собой только систему клеток.

- Да, если не считать Хранителя душ.

- Да, так что Хранитель?

- Это самый простой Хранитель душ, обычного вида и размера.

- Обычного, говорите? А вы уверены?

- Но...

- А тебе известно, мой хомомданский наивный друг, что мой народ не зря

заслужил репутацию самых изобретательных лжецов во всей галактике? Им решительно

нельзя верить ни в чем.

- Изобретательность? Я бы сказал, эксцентричность.

- Циллер, позвольте рассказать вам одну историю.

- Вы должны мне ее рассказать?

- Наверное, все-таки действительно должен. Однажды некто придумал способ

обмануть безопасность контрразведки.

- Серийные номера вместо нелепых названий для кораблей?

- Нет, контрабандой протащить туда бомбу.

- Я бывал на паре таких кораблей, и, надо сказать, эта мысль тоже

приходила мне в голову.

- Способ этот заключался в том, чтобы создать гуманоида, у которого был бы

физический дефект под названием гидроцефалия. Слышали о таком?

- Вода в мозгу?

- Вода заполняет середину, и мозг расползается тонкой пленкой по

внутренней стороне поверхности черепа. Ну, и гуманоидон должен был пронести

маленькую бомбу антивещества в такой своей черепушке.

- И она грохнула, как только он помотал головой?

- Отнюдь нет. Просто они думали, что под черепом, окруженная мозгом, она