Выбор оружия 17 страница

Общественное мнение могло согласиться с

продолжением бессмысленной во всех отношениях войны до тех пор, пока мужчины,

женщины и дети умирали в

относительно небольшом количестве, но восставало против применения оружия

массового уничтожения... На данный

момент империя одерживала победу за победой, и ее моторизованная кавалерия

теснила гегемонархию, чья армия

отступала по равнине в горы. Дороги заполняли беженцы, трясясь на телегах,

набитых домашним скарбом, в то время как

танки перепахивали неубранные поля, а беспилотные самолеты сбрасывали бомбы, как

бы заботясь об уничтожении

городских трущоб.

* * *

Он отправился в генеральный штаб; несколько дремавших офицеров при его

появлении вскочили, вытягиваясь по

стойке "смирно" и протирая сонные глаза. Он долго стоял, склонившись над картами

и анализируя ситуацию, задавал

множество вопросов офицерам - его интересовала точность данных разведки и боевой

дух войск - и остался крайне

недоволен ответами. После завтрака в обществе жрецов он потащил их с собой в

штаб, хотя они предпочли бы заняться

медитацией в своих покоях, а не отвечать на его вопросы.

-... и мне нужна такая же форма, как у ребят. - Он указал на одного из

младших офицеров регулярной армии,

посланного с донесением в штаб.

- Но господин Закалве, - возразил с обеспокоенным видом Напурея, - это же

уронит ваше достоинство!

- А эта ваша мантия меня сковывает. Мне нужно съездить на передовую, я

хочу сам посмотреть, как обстоят дела

на фронте.

- Зачем? Все данные поступают сюда, и все молитвы нашего народа тоже

направлены на священную цитадель, где

пребываете вы.

- Напурея, - он положил ладонь на плечо жреца, - Мне нужно увидеть все

своими глазами, я же только что прибыл

сюда.

Он обвел взглядом недовольные лица жрецов. Наступившее затишье - войска

империи закреплялись на

завоеванных позициях - облегчило ему задачу. Он отправился в войска в обычной

форме, беседовал с основательно

деморализованными и исхудавшими офицерами и генералами, а также с обычными

пехотинцами и танкистами, врачами и

санитарами. Почти во всех случаях ему требовался переводчик: общим языком

Скопления владело лишь высшее

начальство. В течение той, первой, недели он объехал также все аэродромы,

интересуясь настроением и проблемами

летчиков. Единственным, кого он игнорировал при всех своих поездках, был жрец,

который, кстати, номинально возглавлял

любое воинское подразделение. Ему хватило общения с несколькими такими

"военачальниками", чтобы понять, насколько

они некомпетентны. Их интересовало только одно: насколько правильно будет

произнесено традиционное напыщенное

приветствие Мессии.

* * *

- Провинция Шенастри! - вскричал Напурея. - Там около десятка религиозных

святынь! Больше десятка! И вы

предлагаете сдать ее без боя?

- Если вы выиграете войну, то вернете их себе и, вдобавок, приобретете

уйму сокровищ для своих храмов. А так они

могут быть повреждены и даже уничтожены в ходе боев. Провинция Шенастри, когда

она временно, подчеркиваю:

временно окажется захваченной противником, растянет его линии снабжения. Когда

должны начаться дожди? Через месяц?

Тогда мы будем готовы нанести контрудар. Раскисшие дороги не позволят им

отступить, а также организовать снабжение

армии продовольствием и боеприпасами. Наппи, старина, поверь - это замечательный

тактический ход! Будь я

командующим, то и на сотни миль не подошел бы к этой территории, которую мне

предлагают задаром. Их командиры не

такие уж дураки и прекрасно понимают, что это ловушка. Но Двор не позволит им не

принять такого "подарка" от нас.

Сознание того, что они попали в западню, не будет способствовать укреплению

боевого духа нашего противника.

- Не знаю, не знаю, - покачал головой Верховный жрец, обеспокоенно глядя

на карту.

"Разумеется, приятель, ты и твоя компания уже не одну сотню лет не знаете

ничего полезного".

- Отступление должно начаться сегодня же. Итак, - он повернулся к карте,

висевшей на стене, - самолетам -

прекратить бомбежки и обстрелы дорог. Два дня отдыха, затем совершим налет на

нефтеочистительные заводы, вот здесь.

Наш налет должен быть массированным - использовать все, что летает.

- Но если мы перестанем атаковать дороги...

- То их еще больше наводнят беженцы, а это, естественно, замедлит

продвижение вражеской армии. Следует убрать

вот эти мосты, здесь, здесь и вон там. - Он указал на карте три переправы, затем

озадаченно посмотрел на Напурею. - Вы,

что, ребята, подписали какое-то соглашение не бомбить мосты или как?

- У нас всегда считалось, что уничтожение мостов помешает

контрнаступлению. К тому же это более чем

расточительно, - подавленно объяснил жрец.

- Ну, эти три во всяком случае должны исчезнуть. - Он постучал по карте.

- Уничтожение мостов и налет на заводы

наверняка приведет к ухудшению снабжения горючим.

- Мы считаем, что у имперской армии есть большие резервы горючего, -

возразил один из жрецов.

- Даже если и так. - Он набрал в легкие побольше воздуху. До чего тяжело

разговаривать с этими тупицами! - Зная,

что снабжение прервано, командиры противника будут осторожнее продвигаться

вперед. Держу пари, у них не такие

большие запасы, как вы предполагаете. Наверняка, они то же самое думают о ваших

запасах. Поверьте мне, если налет на

нефтеперегонные заводы пройдет успешно, у них будет повод запаниковать.

Напурея выглядел крайне озабоченным, он массировал подбородок, удрученно

глядя на карту. Остальные жрецы

всем своим видом выражали недовольство.

- Все это кажется нам... авантюрой.

Верховный жрец постарался вложить в слово "авантюра" столько недоверия и

даже презрения, что при любых

других обстоятельствах это могло бы только позабавить.

* * *

С большим трудом жрецы все же поддались уговорам, и их драгоценная

провинция вместе с "величайшими

религиозными святынями" была сдана врагу. Согласились они, в конечном счете, и

на массированную бомбежку

нефтеперегонных заводов.

Он побывал в войсках, а также на аэродромах, откуда должны были в самое

ближайшее время подняться в воздух

самолеты с бомбами на борту, а затем отправился инспектировать оборонительные

сооружения в горах. Интересовала его и

долина, заканчивавшаяся плотиной - идеальная западня (он вспомнил остров,

дрожащую девушку на стуле), если

имперская армия заберется так далеко.

Налет обошелся недешево - почти четверть беспилотных самолетов не

вернулась, но наступление имперской армии

было остановлено. Правда, по его предположениям, противник мог бы еще день-

другой продвигаться вперед, но

противоположная сторона поступила разумно. Побывал он и в космопорте, где

осмотрел тот единственный неповоротливый

космический корабль, называвшийся "Победоносная Гегемонархия". При дневном свете

судно выглядело удручающе-

ветхим и вряд ли могло когда-нибудь понадобиться - настолько опасным для жизни

представлялся полет на нем.

* * *

- Это называется: "обезглавливающий удар", - пояснил он собравшимся в

штабе жрецам. - Каждый год в начале

Второго сезона Имперский Двор отправляется на озеро Виллитайс, высшее

командование прибывает туда с докладом. Мы

уроним на них "Победоносную" в тот самый день, когда на озеро заявится

генеральный штаб.

Жрецы выглядели озадаченными.

- Но "Победоносная" может вместить только...

- Я имел в виду, что мы выведем ее на орбиту и направим прямо на крышу

Озерного Дворца. Ее вес - добрых

четыреста тонн: одним ударом мы прихлопнем и Двор, и генеральный штаб. А затем

без промедления предложим их

Парламенту подписать мировое соглашение. Думаю, волнения неизбежны; между

обезглавленной армией, оставшимися в

живых аристократами и Парламентом начнется борьба за власть.

- Если я вас правильно понял, господин Закалве, вы предлагаете уничтожить

"Победоносную", не так ли?

- Думаю, от нее ничего не останется.

- Это абсурд! Неслыханно! Посягнуть на наш символ! "Победоносная" - наша

надежда! - наперебой заголосили

жрецы.

Он, улыбаясь, слушал их крики, и подозрение, что жрецы рассматривали

"Победоносную" в качестве средства для

побега, если события примут угрожающий для их жизни характер, крепло в нем с

каждой секундой. Наконец, они более-

менее успокоились.

- Я советовался со специалистами, они все как один утверждают, что

корабль уже нельзя использовать по его

прямому назначению. Я прилетел на нем сюда целым и невредимым лишь благодаря

везению, удаче, Божественному

Провидению, называйте это как угодно. - Он замолчал, наблюдая, как люди с

голубыми кругами испуганно

переглядываются. Наверняка ему удалось вселить в них страх. - Сожалею, но

единственное, на что годится "Победоносная"

- своей гибелью принести нам победу!

Он дал им возможность осмыслить необходимость "обезглавливающего удара".

Нет, речь не шла о том, чтобы это

задание выполнили пилоты-самоубийцы - бортовые компьютеры были в состоянии

поднять корабль в космос и верно

определить конечную цель. Разумеется, нельзя было не принимать во внимание и

общественное мнение - как отнесутся

рядовые балзейтцы к тому, что их высокотехнологичная побрякушка превратится в

пыль. Угроза ответного удара могла

вызвать панику среди населения. Он заверил их, что у Империи нет такой

возможности, тем более, что во время мирных

переговоров можно будет намекнуть, что их атаковал не космический корабль, а

мощная ракета, коих имеется более чем

достаточно. Пусть впоследствии это опровергнут могущественные друзья, объяснив,

что же произошло на самом деле, -

тревога, так или иначе, поселится в стане врага.

* * *

Имперская армия снова перешла в наступление, но продвигалась теперь

значительно медленнее, чем раньше. Он

отвел войска почти до предгорий, сжигая немногие неубранные поля и буквально

стирая с лица земли оставляемые города.

Всякий раз, когда они покидали очередной аэродром, под взлетно-посадочные полосы

закладывались мины замедленного

действия, которые срабатывали через несколько дней.

В предгорьях он проверил расположение оборонительных линий, затем опять

отправился наносить визиты в

действующие части, региональные штабы и аэродромы и по-прежнему настаивал на

"обезглавливающем ударе", продолжал

давить на жрецов, с тем, чтобы они приняли решение. Он был занят по горло,

измотан бесконечными переездами, с трудом

волоча ноги, добирался до кровати, но, проваливаясь в сон, успевал осознать

странную вещь: он - счастлив...

* * *

Прошло уже три недели с тех пор, как он прибыл на Мюрссей. Те немногие

новости, что доходили сюда извне,

создавали впечатление отсутствия каких-либо событий. Он мог лишь подозревать о

хитросплетениях всевозможных интриг

политического характера. Бейчей продолжал оставаться на орбитальной станции,

поддерживая и налаживая контакты с

различными партиями и движениями. От хозяев не было никаких известий. Ему не раз

приходило в голову, что Культура

забыла о нем, оставив его здесь вечно участвовать в безумной войне жрецов и

Империи.

Оборонительные укрепления росли; солдаты почти безостановочно рыли

траншеи и окопы, возводили надолбы, но

обстрелу почти не подвергались. Имперская армия докатилась слабой волной до

предгорий и остановилась. Он отдал приказ

совершать почти беспрерывные налеты на линии снабжения, а также уничтожить

ближайшие к линии фронта аэродромы.

Сегодняшнее заседание штаба обещало быть бурным: Шераданин заявил, что вокруг

столицы сосредоточено слишком

много войск.

- Самые лучшие войска должны быть на фронте. Скоро начнется наступление,

и если мы хотим успешно провести

контрудар - а мы можем сделать его именно таким - нам понадобятся храбрые

солдаты.

- Существует проблема гражданских беспорядков, - сказал Верховный жрец.

Бурная деятельность Мессии не

прошла для него даром, Напурея выглядел постаревшим и усталым.

- Достаточно держать здесь несколько частей, - возразил Закалве. На самом

деле он хотел соблазнить имперскую

армию призраком скорой победы, и город должен был послужить приманкой. Ударные

войска были им отправлены на

горные перевалы и рассредоточены по ущельям. Жрецы, стоя перед картой, в ужасе

заламывали руки сколько территории

было отдано неприятелю! - и уже дали предварительное согласие на проведение

"обезглавливающего удара".

"Победоносную Гегемонархию" начнут готовить к последнему полету и отправят в

космос, если положение будет выглядеть

действительно отчаянным, но он должен все же попытаться выиграть войну обычными

средствами. Наступательная

операция началась; через сорок дней после его прибытия на Мюрссей имперская

армия вступила в лесные массивы

предгорий.

Жрецы запаниковали. Он отдал приказ летчикам атаковать линии снабжения, а

не воинские части. Оборонительные

линии тем временем постепенно отодвигались, мосты взлетали на воздух. Армия

противника уже заполняла долины между

горами. Трюк с плотиной на этот раз не вышел, заложенные под ней заряды попросту

не взорвались, так что перевал

потребовалось срочно прикрыть.

* * *

- Оставить город? - Жрецы ошеломленно переглядывались.

Он не переставал им твердить, что ситуация под контролем и все будет в

порядке, но положение с каждым днем

становилось все хуже. Наступление имперской армии выглядело успешным, в столице

уже была слышна канонада

вражеской артиллерии.

- Они попытаются захватить Балзейт, это же символ, - растолковывал он

жрецам. - Символ - дело хорошее, но на

самом деле не имеет большого военного значения. А мы подпустим ровно столько

войск, сколько захотим, и перекроем вот

здесь и здесь. - Он указал на карте перевалы под неодобрительный ропот

присутствующих.

- Это не бегство. Мы отходим. Но положение имперской армии гораздо хуже,

потому что они несут огромные

потери, линии снабжения становятся все длиннее. Следует довести ситуацию до

такой стадии, когда противник начнет

думать об отступлении. Тогда, предоставив врагу возможность - кажущуюся

возможность - нанести сокрушающий удар,

мы тем самым уложим их на обе лопатки. - Он обвел взглядом побелевшие лица. -

Возможно, вам придется покинуть

Балзейт, но вы вернетесь, обещаю, триумфаторами.

Вряд ли ему удалось убедить жрецов, но, возможно, у них уже не оставалось

сил для сопротивления - и они

предоставили ему полномочия действовать так, как он сочтет необходимым.

* * *

Подготовка заняла несколько дней, в течение которых имперская армия с

боями продвигалась в глубь территории

гегемонархии, войска которой сопротивлялись, отступали, сопротивлялись,

отступали... до тех пор, пока ситуация не стала

складываться таким образом, что имперским военачальникам уже пора было

подумывать о приостановке наступления.

Озадаченный поведением противника имперский генерал наблюдал в бинокль,

как колонна грузовиков медленно

ползет по ущелью к городу. Разведка донесла, что жрецы намереваются покинуть

город, а космический корабль готовят для

какой-то специальной операции. Отправив радиограмму Придворному Высшему

Командованию, утром следующего дня он

получил приказ наступать на город.

* * *

Он равнодушно наблюдал за тем, как жрецы с предельно озабоченными лицами

садятся в поезд, который должен

был увезти их из Балзейта.

На последнем совещании ему с трудом удалось отговорить их не отдавать

приказ о нанесении "обезглавливающего

удара". Дайте мне попробовать еще один маневр, сказал он. Взаимопонимание

полностью отсутствовало. Жрецы,

столпившись у карты, смотрели на утраченную ими территорию, тыкали пальцами в то

небольшое пятно, которое

оставалось свободным от сил противника, и хором восклицали: "Все кончено!" А он,

не слушая их, еще раз прокручивал в

голове варианты наступательных действий... Да, для Империи все было кончено!

Поезд тронулся, и он, не удержавшись, весело помахал рукой ему вслед.

Верховные жрецы принесут больше

пользы, если перестанут путаться под ногами и уберутся в один из своих

монастырей, расположенный на соседнем горном

хребте. А сейчас его ждут в Генеральном штабе с последними сводками новостей,

его ждут дела...

* * *

Контрнаступление наконец началось. Сначала он пустил в ход элитные

войска, затем - остальные части. Самолеты

первые два дня бомбили линию снабжения противника, а затем переключились на

передовую. Имперская армия дрогнула,

хотя ей осталось преодолеть единственную преграду - горную цепь. Только

тоненький ручеек продолжал пробивать себе

дорогу через леса и поля к сверкающей впереди цели - городу, надеясь залить его.

Но солдаты были слишком измотаны,

горючее и боеприпасы практически не поступали. Ущелья оставались в руках

Гегемонархии, и ее войска атаковали оттуда

неприятеля. Противник был вынужден начать отступление, которое порой

превращалось в паническое бегство. Он

настаивал на непрерывности контрудара, жрецы телеграфировали ему, считая, что

следует развернуть новые силы и

остановить наступление на столицу двух имперских дивизий. Но эти две дивизии уже

не представляли собой реальной

силы, их капитуляция была неизбежна.

Зарядили дожди, и покрытые грязью имперские войска с трудом пробирались

через сырые леса; их самолеты часто

оставались прикованными к земле из-за непогоды, в то время как воздушные силы

гегемонархии беспрепятственно

бомбили и обстреливали их.

Остатки прорвавшихся через горы двух дивизий отчаянно сражались - слишком

важной казалась им конечная

цель. А на отдаленных равнинах с противоположной стороны гор остальная имперская

армия отступала со всем

проворством, на какое была способна.

Дивизии, оказавшиеся в провинции Шенастри, могли отступать только в

непроходимые болота и поэтому вскоре

капитулировали. В тот день, когда имперские войска вошли в Балзейт, Имперский

Двор заявил о своем желании заключить

мир. У них имелась дюжина танков и тысяча бойцов, но артиллерию свою они

оставили на полях без боеприпасов.

Он связался по радио с жрецами. Те были согласны на перемирие. Тогда,

предоставив жрецам самим вести

переговоры, он отправился в свои апартаменты, где не был с начала военных

действий, и переоделся в штатское.

Перемирие было подписано в полдень. Усталые имперские солдаты

расквартировались за воротами цитадели в

ближайших гостиницах.

* * *

Он стоял лицом к свету. Вокруг него теплый ветер бесшумно колыхал широкие

белые шторы, что спускались

откуда-то сверху; ветер шевелил длинные темные волосы. Руки он сцепил за спиной

и слегка раскачивался на носках,

меланхолично изучая простирающийся перед ним город. С бесцветных небес лился на

горы безжалостно-пронзительный

свет. Фигура в темном бесформенном балахоне казалась нереальной, словно какая-то

статуя...

Кто-то произнес его имя.

- Закалве!

Он обернулся, и глаза его расширились от удивления.

- Скаффен! Неужели Сма отпускает тебя одного? Или она здесь?

- Добрый день! - поздоровался дрон, подлетая к нему. - Госпожа Сма

направляется сюда на модуле.

- И как там Диззи? - Он уселся на низенькую скамеечку у стены. - Какие

новости?

- В основном - хорошие. Господин Бейчей на пути к космической станции

"Импрен", там состоится совещание,

которое должно определить дальнейшую судьбу Скопления. Похоже, опасность войны

уменьшается.

- Ну, разве все это не чудесно: мир здесь, мир в космосе? - Он откинулся

на скамейке и, прищурясь, посмотрел на

дрона, склонив голову к плечу. - Почему же ты, дрон, не преисполнен радости и

веселья? Ты кажешься мрачным. В чем

дело? Что случилось? Батарейки садятся?

Секунду-другую дрон молчал, затем произнес:

- Модуль вот-вот приземлится. Поднимемся на крышу?

Мгновение он озадаченно смотрел на дрона, затем кивнул, стремительно

поднялся со скамьи и хлопнул в ладоши.

- Конечно, идем.

* * *

Они прошли в его апартаменты; Дизиэт выглядела подавленной. "В чем дело?

- недоумевал он, - Неужели ее не

радуют происходящие события?

- Хочешь выпить?

Сма, расхаживая взад-вперед по комнате, взяла у него из рук бокал, но

пить не стала.

- Проблемы, Диззи?

Она обернулась к нему, ее овальное лицо казалось выточенным из куска льда

- таким холодом повеяло от него. В ее

глазах он прочитал свой приговор.

- Тебе придется покинуть планету, Шераданин.

- Покинуть? Когда?

- Сейчас, сегодня ночью, крайний срок - завтра утром.

Ошарашенный ее словами, он покрутил головой, затем засмеялся.

- Должен признаться, эти юные педерасты уже начали казаться мне

привлекательными, но...

- Перестань, - перебила его Сма. - Я говорю серьезно, Закалве, ты должен

скрыться, исчезнуть. Он покачал головой.

- Мне следует еще побыть здесь, я могу им понадобиться. Нет никакой

гарантии, что перемирие...

- Перемирие не будет соблюдаться. - Дизиэт отвела взгляд. - Во всяком

случае, одной из сторон. Так складывается

ситуация, - Сма поставила бокал на столик и вновь принялась мерить шагами

комнату, стараясь не встречаться с ним

глазами.

- А? - переспросил он и взглянул на дрона, который лилово-зелеными

полосами ауры давал понять, что он здесь

совершенно ни при чем.

- Закалве, - женщина остановилась. - Существует некая договоренность, в

соответствии с которой тебе следует

покинуть Мюрссей.

Он пристально смотрел на нее.

- Что за договоренность, Диззи? - тихо спросил он.

- Фракция Гуманистов оказывала Империи некоторую... помощь, довольно

специфического характера. События,

происходившие здесь, до некоторой степени координировались Гуманистами.

Договоренность предполагала победу

Империи в этой войне. - Она остановилась, бросила взгляд на дрона и снова отвела

глаза. - Это, собственно, и должно было

произойти еще несколько недель назад.

- Так, - медленно произнес он, отставляя в сторону свой бокал и опускаясь

в широкое кресло, сильно напоминавшее

трон. - Значит, я спутал чьи-то карты, и игра сложилась не в пользу Империи?

- Да, - с трудом произнесла Дизиэт и судорожно сглотнула. - Именно так

обстоят дела. Среди Гуманистов есть

влиятельные силы, готовые воспользоваться любым предлогом, чтобы спровоцировать

отказ от договоренности, каким бы

ни был этот предлог. У них хватит сил испортить все дело. Кое-кому из Скопления

все еще нужна победа Империи. И мы не

можем нарушить сложившееся равновесие сил.

- Да, понимаю. - Он тупо смотрел перед собой. - Моя миссия закончена.

- Да, ты должен отправляться с нами.

- А что произойдет здесь?

- Верховных Жрецов похитит отряд десантников, которых доставит в

монастырь самолет Гуманистов. Монастырь

будет взят войсками Империи. Намечены рейды на полевые штабы гегемонистов; они

должны пройти практически

бескровно. Если сопротивление продолжится, будут приняты меры: несколько танков

и самолетов взорвут лазером из

космоса. Полагают, что подобные действия охладят пыл желающих сражаться дальше.

- Дизиэт стояла напротив него, по

другую сторону стола. - Все это произойдет завтра на рассвете. - Она вздохнула.

- Ты действовал... блестяще, сумел вывести

Бейчея... мы тебе очень благодарны, и нелегко...

Он жестом остановил ее.

- Мне нужно кое-что сделать, я не могу отбыть сейчас с вами.

Отправляйтесь пока без меня, а утром, на рассвете,

вернетесь за мной.

Сма открыла рот, затем покосилась на дрона.

- Ладно, мы вернемся завтра. Закалве, я...

- Все в порядке, Дизиэт, - спокойно перебил он ее и поднялся с кресла. Он

смотрел ей в глаза, и ей пришлось

отвести взгляд. - Все будет так, как вы решили. До свидания. - Он заложил руки

за спину. Сма направилась к выходу,

Скаффен-Амтиско последовал за ней. На пороге женщина оглянулась, но ничего не

сказала и вышла. Дрон завис в дверях.

- Закалве, - начал он, - я просто хочу добавить...

- Вон! - Он схватил столик за ножки и запустил им в Скаффена. Столик

отскочил от невидимого поля и с шумом

грохнулся на пол; дрон поспешно ретировался, плотно закрыв за собой дверь. Он

стоял посреди комнаты, тупо глядя перед

собой.

Глава II

Тогда он был моложе, и его воспоминания о том времени отличались особой

свежестью и остротой. Иногда он

делился ими с казавшимися спящими, а на самом деле - замороженными людьми, бродя

по немому холодному кораблю и

задавая себе то и дело вопрос - а не сошел ли он с ума от этого безмолвия?

Когда-то он сам прошел через это и имел опыт

пребывания в "замороженном виде", но пробуждение разочаровало, так как он ожидал

определенного воздействия на свою

память, а именно - "стирания" фактов и событий, имевших место в прошлом. Но мозг

отнюдь не утратил даже части

имевшейся у него информации, воспоминания остались по-прежнему четкими и яркими.

Таким образом, оправдались

самые оптимистические прогнозы по поводу безвредности замораживания; да и

процесс "оживления" прошел достаточно

быстро, если сравнить, например, с его ощущениями после оглушающего удара по

голове (подобное событие случалось в

его жизни не раз и не два). Все напоминало пробуждение после крепкого и долгого

ночного сна.

Проведя ряд анализов и всевозможных медицинских проверок, его объявили

здоровым, а затем на пару часов

оставили наедине с самим собой. Он сидел, завернувшись в пушистое полотенце и

словно тот, кто постоянно трогает

больной зуб языком или пальцем, проверяя, болит он или не болит, устроил

"перекличку" своим воспоминаниям - и

явились те, которых он надеялся потерять в темноте и холоде космоса. Все, что

происходило с ним в прошлом - хорошее и

плохое, правильное и неправильное - вдруг заявило о своем присутствии.

* * *

Полет корабля под названием "Отсутствующие Друзья" должен был длиться

столетие или даже больше. В

некотором смысле это была гуманная акция: владельцы судна, инопланетяне,

предоставили свои услуги с целью смягчить

последствия ужасной войны. Он, на самом деле, не имел права отправляться в это