В «приличной» упаковке

Потребность в экологизации жизни появляется тогда, когда осознается реальная угроза нарушения экологического равновесия в важнейших системах жизнедеятельности человека. Экологический аспект лингвистических исследований, актуализировавшийся сегодня, связан с потребностью общества в восстановлении экологического баланса в сфере речевой коммуникации, нарушения в котором ощущаются носителями языка, отмечаются многими учеными и фиксируется официальной статистикой.

Значительная часть неэкологичных речевых действий связана с эмоциональной сферой общения, поскольку не существует неэмоциональных языковых личностей и все языковые, речевые, текстовые произведения, создаваемые homo sentries, всегда актуально или потенциально эмотивны [Шаховский, 2008]. Эмоциональная сфера составляет ядро человеческой личности, затрагивает систему его ценностей, личностных смыслов, мотивов, физических рефлексов и социальных чувств – чести, достоинства, престижа, репутации. Именно поэтому нарушения баланса в этой сфере являются зримыми, имеют очевидные психологические и социальные проявления, остро переживаются участниками коммуникативных ситуаций.

В лингвоэкологической концепции В.И. Шаховского рассматриваются неэкологичные эмоциональные речевые действия, характерные для межличностного общения и для социальных коммуникаций. Неэкологичное общение основывается на использовании коммуникантами речевых действий, ведущих к деструкциям разного рода (деструкция от лат. destructio – разрушение). В межличностном взаимодействии деструкции проявляются в таких формах контактов, которые затрудняют или делают невозможными позитивные отношения между людьми, пагубно сказываются на человеке или обоих партнерах: разрушение дружеских, любовных отношений, искренности, тепла и доверительности общения, утрата личных контактов. В социальных интеракциях нетолерантная коммуникация нарушает или прекращает действие традиций, общественных правил, этических норм, приемлемого стиля взаимодействия, что ведет к появлению беспорядка, хаоса, массовой агрессии, социальной розни, падению нравов. Потери, которые несут отдельные коммуниканты и целые человеческие сообщества, очевидны: они изменяют привычный уклад жизни и мышления людей, возбуждают в них низменные чувства и инстинкты, мотивируют совершение негативных поступков [Ионова, Шаховский, 2012, с. 146].

Наиболее очевидными примерами деструктивных речевых действий являются такие, которые облекаются в резкую, категоричную форму с использованием ненормативной – грубой и нецензурной – лексики, которая достаточно ясно маркируется в языковом сознании говорящего и адресата его речи. Использование в речи нецензурной и бранной лексики в инвективной функции – с установкой на оскорбление – предполагает не только общественное порицание, но и наказание по закону (см., например: УК РФ ст. 130).

Однако установить прямую зависимость между характером общения (экологичного / неэкологичного) от модуса реализуемых эмоций (положительных / отрицательных) и от типа эмотивных знаков, реализующих эти эмоции, невозможно, поскольку это противоречит дискурсивным практикам [Шаховский, 2013, с. 60]. Безусловно, чрезмерно экспрессивная и неприличная форма публичного выражения негативных эмоций нарушает нормы общественной морали, общепринятые в данном социуме представления о приличии / неприличии, и только в этом случае, когда нарушаются этико-языковые оценки (а не языковые нормы), эмоциональное общение может иметь деструктивный характер [Семенова, 2008, с. 18–19]. При этом замена нецензурных слов «приличными» далеко не всегда решает проблему неэкологичного общения. Деструктивная роль речевых действий в эмоциональном общении должна определяться с учетом множества факторов, не только на уровне анализа языковых проявлений и вербалики речевой агрессии, но и на более глубоких уровнях эмоционального «поражения».

Рассмотрим некоторые примеры вариантов неэкологичного общения, не зависящего от негативной формы эмотивных единиц: 1) конфликтное / толерантное эмоциональное общение, 2) эмоциональное акцентирование / игнорирование, 3) эмоциональное табуирование / детабуирование.

1. Конфликтное / толерантное эмоциональное общение.

Наиболее очевидным проявлением неэкологичной коммуникации являются ситуации конфликта – столкновения противоположно направленных, несовместимых друг с другом тенденций в сознании отдельно взятого индивида, в межличностных взаимодействиях или межличностных отношениях индивидов или групп людей, связанное с отрицательными эмоциональными переживаниями. Чаще всего основу конфликтных ситуаций в группе составляет столкновение между противоположными мотивационными основами – интересами, мнениями, целями, различными представлениями о способе их достижения, ценностями.

Именно в таких ситуациях возникает необходимость в актуализации толерантного поведения, которое предполагает асимметричное коммуникативное поведение участников конфликтной ситуации. Быть толерантным – означает терпеть, сносить, мириться с человеком, его поведением, идеей и т. п., которого или которой в действительности не одобряешь [Лекторский, 1997]. В этом смысле толерантное речевое поведение направлено на сдерживание неприязни, с отложенной негативной реакцией или с заменой ее на более позитивное реагирование [Там же].

Рассмотрим пример. Истеричное поведение матери перед бракоразводным процессом, имеющее экспрессивные формы, направлено на развитие конфликта:

– Мать: Ты тварь, твой папа тварь, гадкая тварь, которая подохнет, я его ненавижу, и тебя ненавижу, так же самое, как твоего папу, что тебе ещё надо от меня? Ребёнок им нужен… Посмотреть, как вы будете ребенка ненавидеть, вы не сможете его нормально растить. Суд покажет… Вы извели меня, ты и твой папа…

– Сын: Мама, тебе надо успокоиться. Ничего страшного не происходит, я буду с тобой (Из материалов гражданского дела).

Эмоциональное речевое поведение матери в приведенном примере связано с выражением не только сложного эмоционального состояния, но и эмоционального отношения к близким, в том числе к сыну-подростку, втянутому в эту ситуацию. Оно может характеризоваться как крайне негативное, высокоинтенсивное и конфликтное, поскольку негативное отношение к лицу всегда ярче и сильнее, чем к артефакту, а эмоции, связанные с эстетическим отношением (к внешности человека) являются не столь интенсивными, как в случаях отношения к целенаправленной деятельности и качествам человека.

Реакция сына, который оказался свидетелем и отчасти адресатом негативных речевых действий матери, могла быть агрессивной, развивающий конфликт, или, напротив, депрессивной, формирующей жертвенное безразличие. Возможной формой реагирования здесь является и применение агрессивных острот, которые позволяют «сэкономить на брани» – «изысканная форма постоять за себя, ответить обидчику, переадресовав ему его оскорбление» [Труфанова, 2013, с 275]. Для разных типов личности свойственны разные стили выхода из состояния эмоциональной напряженности: вербальной агрессии, демонстрации обиды, рационально-смеховой реакции, иронии и др. И в этом смысле нетолерантные реакции часто являются естественными и даже желательными в ситуации конфликта. Они несут в себе наряду с негативным модусом общения реализацию эмоциональной разрядки, снятия напряжения, а иногда и решение проблемы.

В приведенном выше примере речевое поведение сына проявилась в наиболее приемлемой для нейтрализации конфликта форме толерантного реагирования. Им была применена тактика, обозначаемая учеными как тактика эмоционального «совладания», подавления эффекта эмоционального заражения и негативных эмоциональных реакций на обидные слова близкого человека. В межличностном общении такое поведение, как правило, ведет к снятию конфликта или его мирному разрешению, что делает подобное речевое взаимодействие экологичным. Однако в большей степени сдерживающее речевое поведение бывает приемлемо для участников неэмоциональных ситуаций общения, где рациональные доводы, нейтральное или отсроченное реагирование на стимул легко регулируются говорящими.

В эмоциональных коммуникациях, затрагивающих основы не только социальной, но и физиологической природы человека, опосредованных механизмами эмпатии, тактики эмоционального «совладания», сдерживания не являются естественными и требуют значительных психологических усилий от участника конфликтной ситуации. Регулярное их применение, по мнению ученых, является разрушительным для психологического здоровья «терпящей» стороны. Известно, что существуют целые группы профессий (например, педагоги) с риском эмоциональной деструкции в отношении их здоровья, которые, добиваясь гармонии в межличностной, групповой, социальной коммуникации, используют, по сути, разрушительные для себя тактики эмоционального речевого поведения.

2. Эмоциональное акцентирование / игнорирование.

Явления эмоционального акцентирования и игнорирования в речи касаются преимущественно положительных эмоций, особенностей их использования или неиспользования в определенных коммуникативных ситуациях. Игнорирование – умышленное невнимание, пренебрежение – применяется как средство влияния и как средство защиты от опасного влияния. Особенности явления эмоционального игнорирования, в частности, ярко продемонстрированы в спектакле «Так и живем» одного из московских молодежных театров. В нем показана ситуация, в которой молодой человек стал победителем престижного конкурса художников, получив ряд лестных оценок восхищенных участников выставки. По возвращении домой он эмоционально рассказывал о событиях прошедшего дня, но получил неожиданную реакцию родителей:

Художник: (…) И никого из участников не пригласили на выставку в следующем году. А может, я еще в ноябре поеду в Крым! Буду представлять наш город в акварели, а масло взрослый один там художник поедет…

Отец: Этот пейзаж? Ну что, зеле-еный… Как доллар (смеется).

Мать: Кстати, о пейзажах. Ну мы поедем на дачу-то? (Смехов А.А. Так и живем).

С точки зрения лингвистики эмоций, эмоциональные высказывания не предполагают рациональной рефлексии [Volek, 1987], они требуют эмоциональной реакции любого рода (Молодец! Знай наших! А мне не нравится!), том числе фатической (Ну? Ага! Да-а!). С точки зрения психологии, это связано с необходимостью «вербальных поглаживаний», которыми обмениваются люди в межличностной и групповой коммуникации для сохранения психологического баланса взаимоотношений [Литвак, 2004]. Форму наиболее глубокого эмоционального поражения человека в неэкологичном общении представляет эмоциональное игнорирование, затрагивающее уровень фундаментальных базовых установок, личностных смыслов.

К эмоциональным «поглаживаниям», предотвращающим ощущение эмоционального игнорирования, относятся речевые действия, направленные на поддержку, убеждение, приободрение, воодушевление, успокоение, утешение, повышение настроения партнера по коммуникации. Использование этих речевых действий не означает лживого характера речевого поведения, которое связано с рассогласованием слов и называемых ими фактов. В сфере эмоций действуют явления иной природы: эмоции непосредственно не связаны с фактами, а отражают отношение к ним, и такая связь не может быть полностью верифицирована. Однако эмоции могут быть неискренними, когда адресатом отчетливо ощущается резкое несовпадение истинного и вербализуемого эмоционального отношения к нему говорящего, которое стало предметом сознательного планирования и употребления тех или иных средств [Сиротинина, 1999, с. 29]. В этих случаях наиболее отчетливо проявляются используемые говорящим приемы эмоционального акцентирования, например, лести – инструмента умелого корыстного манипулирования адресантом эмоционального состояния адресата с целью изменения этого состояния [Леонтьев, 2005, с. 98]. Лесть дезориентирует адресата, вводит в заблуждение, поскольку акцентируемые качества не всегда соответствуют реальному положению дел, она неискренна, но в то же время при умелом вербальном выражении она принимается адресатами, хотя «благосклонно скорее будет воспринята не грубая, а тонкая лесть» [Сиротинина, 1999, с. 29].

Эмоциональное акцентирование – это механизм использования положительных эмоций как регулятора эмоционального состояния человека или взаимоотношений между коммуникантами. При этом такое качество эмоций говорящего, как их искренность (соответствие переживаемых и выражаемых эмоций), не является релевантным для получения результата речевого действия. Так, глорифицирующие речевые жанры комплимента, похвалы, благодарности, поздравления и др. в письменной и устной реализации направлены на гипертрофированное выражение положительного отношения к адресату речи. В них выделяются и акцентируются ценностные константы человеческой жизни, социальных отношений, черт характера и способов самовыражения отдельных людей.

Эколингвистическая ценность глорифицирующих жанров и торжественных текстов определяется не абсолютной, а относительной мерой позитивности выражаемых эмоций. Так, положительная оценка, выражаемая в текстах благодарностей, может стать предметом разногласий и конфликтов в коллективе, если ее представить клишированной формой высказываний в адрес одних сотрудников («за добросовестный труд») и неформальных и эмоциональных высказываний в адрес других (высокое служение, опыт, помноженный на знания, миссия первопроходцев, символ мудрости и душевной щедрости, душевное тепло и опыт, высочайший профессионализм, сердечная благодарность, неоценимый вклад, ценой огромных усилий, выбрали для себя нелегкий путь и др.). Парадоксальность описанной ситуации состоит в конфликте явлений эмоционального акцентирования и эмоционального игнорирования в отношении одних и тех же текстов. По мнению адресатов, получивших формальные благодарности, они были недостаточно оценены и выделены руководством по сравнению с коллегами, которые получили эмоциональные тексты. Ситуации несоответствия уровня притязаний человека и степени акцентирования его личности участниками воспринимаются как ситуации неэкологичного взаимодействия и связываются с эмоциональным игнорированием, несмотря на то, что они опосредованы исключительно положительными эмоциями. В этой связи следует предположить, что экологичность общения должна оценивается не только, а возможно, и не столько по модальности и оценочному знаку эмоции, сколько по соответствию способа ее выражению целому ряду параметров коммуникативной ситуации.