Дорога домой

Светит яркое июньское солнышко. Маленькая Танюшка прыгает возле меня, ловит желтых бабочек, ест мороженое. Жена что‑то мне говорит, но я не слышу. Кто я? Где я и как сюда попал?..

Боль… Я всегда просыпаюсь от боли, это мое нормальное пробуждение. Проклятый сон. Я вижу его в тысячный раз, помню образ и имя счастливого ребенка – моей дочери. Наверное, моей. Я не уверен, память обманчива. Воспоминания, – это то, чем мы живем, что нам дорого, то, что учит нас. У меня же их нет, моя прошлая жизнь покрыта мраком. Память иногда подкидывает образы, но что правда, а что плод воспаленного воображения, не всегда понятно…

Прошло уже больше года с того дня, как я очнулся за рулем странной боевой машины посреди радиоактивной пустыни, в которую превратился мир. Ах да, я забыл представиться. Хантер, меня так зовут. Я сам дал себе это имя, прочтя английское слово «Hunter» на личном жетоне. Своего настоящего имени я не знаю. Моя новая биография и новая жизнь начались год назад, и каждая минута, каждый миг навсегда отпечатались в памяти подобно узору на камне, расплавленном атомным взрывом. Я часто вспоминаю, как это было…

Скрежет! Боже, как противно… Голова гудит как с похмелья, а тут скрежет.

С трудом разлепив веки, я чуть не умер от страха. Через ветровое стекло на меня уставилась какая то страхолюдина! Скалится, гадина, зубами щелкает. С виду – черная в подпалинах крыса‑переросток. Оцепенев от страха, я часа два просидел, вцепившись в руль и не в силах пошевелиться, пока этот пасюк слюнями стекло протирал.

Сиди не сиди, а что‑то уже делать нужно. Осмотрелся. Итак, я сижу за рулем авто. Одет в серый камуфляж, бронежилет, с пистолетом в кобуре на поясе. Военная экипировка, одним словом. Машинка тоже явно военная, судя по отделке кабины в стиле «минимум затрат, максимум пользы»: небольшая панель с круглыми шкалами датчиков, псевдодеревянный пластик отделки панелей, рычаги управления трансмиссией, что‑то вроде магнитолы на центральной консоли. Вот и все. Единственно, что выбивается из этого железного минимализма, так это удобные сиденья, обтянутые кожей. Отечественный, видать, автомобильчик – на механике, например, американцы не ездят. Хотя откуда я это знаю – ведь не служил, не водил, не стрелял вроде. Я что, напился и на страйкбол‑сафари подался? Или надо мною глупо подшутили? А за окном тогда кто или что? Одни вопросы.

Нужно прийти в себя, собраться с мыслями. Это просто сумасшествие какое‑то. Что в конце концов происходит? Мне давит ворот рубашки, не хватает воздуха… ч‑черт. Спокойствие, только спокойствие, истерики мне только не хватает. Делаем глубокий вдох‑выдох, вдох‑выдох. Так, уже лучше, отпускает, мысли перестают путаться. Насилу оторвал непослушные руки от руля и жестко, до боли помассировал лицо.

«Все образуется, во всем разберемся, думай», – дал я себе мысленный приказ. Для начала нужно хоть сидя размяться, а то весь задеревенел, будто сто лет проспал.

Окончательно успокоившись, решил, что надо бы машину завести, заодно может и крыса с капота свалится. Поискал ключи по кабине, даже под коврик заглянул. Нет нигде, и главное – замка для этих самых ключей тоже нет! Вот за что мне все это, Господи?!

В итоге просидел я весь день в раздумьях над извечными вопросами «кто виноват и что делать?» Ничего дельного не придумав устроился на ночлег. А что еще остается? Я, конечно, не трус, но я боюсь. Вытянув ноги на пассажирское кресло, устроился, как мог. То еще, я вам скажу, удобство. Крысе, кстати, тоже все это надоело, и она, свернувшись калачиком на прогретом за день капоте, самым наглым образом захрапела. Вы представляете? Вот крыса!

Проворочавшись всю ночь в каком‑то полузабытьи, продрал глаза с первыми лучами солнца. Светило еще только разгоняло предрассветный туман, но слева от моей тюрьмы на колесах можно было рассмотреть какие‑то полуразвалившиеся строения. Может, живет там кто? Нужно добраться до них, авось удастся найти кого‑то и спросить у местных дорогу. Но это попозже. Сначала с основным разберемся.

За изучением местных достопримечательностей я и не заметил, что меня тоже изучают два внимательных красных глаза с вертикальными зрачками. Крыса. И взгляд такой глубокий, умный, я бы даже сказал, мудрый. Ни капли агрессии, и слюни на лобовом стекле подсохли за ночь. Что это с ней? Ладно, с местной фауной познакомимся позже, сейчас не мешает о хлебе насущном задуматься. Есть и пить хочется просто невыносимо. Также начал беспокоить процесс прямо противоположный питью, причем пока еще терпимо, но вскоре это будет вопрос номер один.

Так, кабина моей автотемницы рассчитана на два человека. Ха, да тут есть второе отделение – небольшая квадратная дверца за откидным пассажирским креслом. И как я ее не заметил вчера?

Предварительно сняв бронежилет, с трудом протиснулся в довольно просторное грузовое отделение, забитое всячиной до потолка, – и ахнул. Чего тут только не лежало! Вода в пластиковых бутылках, консервные банки, вымазанные в какой‑то гадости – не то в сале, не то в солидоле, коричневые пластиковые пакеты с надписью MRE, серые картонные коробки с аббревиатурой ИРПБ, а еще оружие, самое разное. Неужто я по пьяни местный сельпо ограбил? Хотя вряд ли в сельпо можно найти АК‑101 калибра 5.56х45, НАТО, экспортный вариант, магазин 30 патронов, начальная скорость… Стоп. Откуда я все это знаю? И главное – зачем мне это?

Дальше у нас по списку пистолеты: АПС, ГШ. Ух ты! Черный пластиковый контейнер, огнемет «Шмель», снабженный тандемным… ого, какие я слова, оказывается, знаю! Одно плохо – ножа нет.

По‑хозяйски порывшись, как я предполагаю, в чужих вещах, сделал мысленную зарубку о том, что в хозяйстве может пригодиться. Мало ли.

Взяв еды и воды, вернулся обратно в кабину.

Так‑с закусим, чем Бог послал, а именно высококалорийным американским сухим пайком. Ага, лазанья с томатным соусом, кофе «просто добавь воды», крекеры, масло из орехов. Живем!

Разложив все это изобилие на довольно просторной приборной панели, принялся уплетать лазанью, благо в наборе есть и вилка, и ложка. Покончив с лазаньей, запил холодным кофе, предварительно всыпав содержимое пакетика прямо в баклажку с водой. И на душе, я вам скажу, стало так благостно и тепло, что на миг я даже забыл, где нахожусь. А кстати, действительно – где?

Из раздумий меня вывела чья‑то возня. Крыса. А я про тебя и думать забыл, мохнатый надзиратель. Что, тоже, значит, жрать хочешь, животное? Заметалась, задергалась при виде еды. А вот фиг, я твои голодные слюни на лобовухе еще не забыл. Прикормишь такую тварь, а она тебя потом с утра за ногу – кусь! И пол‑икры как не бывало. Хотя кто ее знает. С виду, как на крысу, так и на собаку похожа. Может, у нее собачьи инстинкты и она сторожить умеет, а не только слюнями при виде человека исходить. Покормить, что ль?

Достал из «кладовой» еще один сухпай с лазаньей, надорвал упаковку. Потянул за рычажок, осторожно приоткрыв водительскую дверь ровно на толщину пальца. Крыса, ловко спрыгнув с капота, уселась по‑собачьи метрах в двух напротив двери. Открываю дверь еще немного. Нет, не кинулась, ждет, чуть ли не хвостом машет.

– Эй, Тузик, держи! – крикнул я крысе, кидая пакет ей под лапы.

Как говорится, «ужин отдай врагу». Подошла, обнюхала пакет, вцепилась с остервенением. Жрет, скотина, прям вместе с упаковкой, аж шуба заворачивается. Неужто ручная? Дикий зверь вряд ли с рук будет есть. Что же ты такое? Морда крысиная, острая, вытянутая, тело мускулистое, мохнатость средняя. Хвост голый, почти розовый, брр. Одним словом, крыса. Только одна неувязка – этот грызун размером с приличного дога. Помимо прочего, в глаза бросаются длинные, мощные, перевитые канатами мышц четырехпалые лапы, вооруженные бритвенной остроты когтями. Не когтями, а саблями, да таких размеров, что тигры нервно курят в сторонке. Таким «маникюром» можно и бронежилет на лоскуты порвать…

Ладно, черт с ней, с крысой. Перекусил, голодная смерть не грозит, враг, надеюсь, задобрен. Что делать дальше?

На центральной консоли есть радио или рация. Включил, покрутил верньеры подстройки. М‑да, сплошное шипение. Ни тебе новостей, ни прогнозов. Так, а это что за дисплей? Похоже на GPS\ГЛОНАСС навигатор. Нажал кнопку с надписью «Вкл». Экран осветился бледным светом, началась загрузка системы. Повозился с меню и кнопками навигации еще несколько минут, навигатор выдал привязку к местности. Так, уже лучше – «Россия». Аж от души отлегло, что не Зимбабве какой‑нибудь. Судя по карте, примерно где‑то под Москвой.

В процессе изучения карт навигатора в глаза бросилась одна странность, а именно – дата. 2222 год… Может, глюк? Ну не мог же я на 200 лет в будущее перенестись? Да ну, бред какой‑то. Похоже, что просто неправильно число выставлено, вот и все. Техника любит точность. Прервав уроки картографии, роюсь в бардачке – вдруг документы на машину или еще какие зацепки. Но нет – только путеводитель по Москве и Московской области, аптечка, инструкция какая‑то. Швейцарский ножичек с кучей предметов! Хорошо. Хотя боевой универсал типа «КО‑1» в эдакой ситуации был бы не в пример лучше. Ну ладно, чем богаты.

Все! Нет сил больше терпеть, нужно выходить.

Набил патронами пару магазинов для ГШ‑18. Хм, патроны какие‑то странные, вернее пули – округлые, с торчащим из головки «штырьком». Память услужливо подсказывает «7Н21». Приглянулся мне этот пистолет, легкий, рукоять удобная, теплая. Вставил на место магазин, оттянул затворную раму, дослал патрон. Потом вытащил «беретту» из кобуры, осмотрел. Магазин – полный. Нормально теперь. В каждой руке по пистолету, вооружен и опасен. Правда, бронежилет я надевать не стал, стесняет движения. Ну, с богом.

Огляделся, насколько позволяет обзор из кабины. Вокруг – никого. Крыса куда‑то подевалась, хотя вот только что была здесь. Приоткрыл дверь. Все тихо, никто не набросился. Вышел, огляделся. Под ногами твердая каменистая земля, местами покрытая пучками пожелтевшей травы, над головой – серое тяжелое небо. А воздух просто восхитительный, пьянящий, чистый. Сразу чувствуется – глубинка, не тронутая смогом мегаполиса. Однако пугает тишина. Мертвая, ватная. Птички не чирикают, кузнечики не стрекочут. Да, а куда, кстати, крыс делся? Только что тут был – и нету. Тут ведь и спрятаться негде, равнина. Обошел вокруг машины. Никого, только лесок виднеется на горизонте да еще руины строений времен Советского Союза.

Еще раз оглядел машину. Знатный драндулет мне достался, прям танк. Примерно метров шести длиной, два с копейками шириной, высокая тупая «морда», огромные ребристые колеса. Борта, выкрашенные в песочно‑серый камуфляж, сплошь в пулевых оспинах, причем, к чести ее создателей, ни одной сквозной пробоины. Да‑а, потрепала тебя жизнь, авто в погонах. Интересно, как он называется?

«Тигр»… Название броневика возникло пред внутренним взором столь стремительно, словно хищник, атаковавший жертву из засады. Закружилась голова, зрение начало мутнеть, но тут же восстановилось.

Тигр? Да хоть тушканчик, главное, чтобы завелась.

Пистолеты один в кобуру, другой за пояс. Ну, к делу. Повернулся к колесу, расстегнулся. Уууххааараашооо! Прямо блаженство…

Едва я закончил свое неотложное дело, как за спиной раздался грохот и одновременно дзинькнуло о покатый борт машины. Как ушел в перекат, застегнулся, выхватил из кобуры пистолет и спрятался за машиной, даже не понял. Все произошло на автомате. Сердце бьется в голове, страх сковывает разум… Осторожно выглядываю из‑за борта. Со стороны леса, метрах в пятидесяти от меня, спокойным шагом приближаются трое. Одеты в какое‑то рванье, на одном латы и рыцарский шлем с рогами. Прямо три богатыря, только вместо копий и мечей в руках они держат какие‑то огнестрелы, судя по виду, древние. У одного у бедра еще и небольшой арбалет болтается, а он в это время со ствола свое ружье перезаряжает, фельдъегерь её величества, чтоб тебя. А остальные вскидывают заряженные, целясь в мою сторону.

Ныряю за борт… Два выстрела слились в один. Пули, выпущенные из ружей, глухо бьются о броню. Это шанс, пока они перезаряжают свои мушкеты. Достаю второй пистолет. Считаю до трех. Вдох‑выдох… Коротко разбежавшись, отталкиваюсь ногами и прыгаю в сторону от машины, стреляя с двух рук одновременно. Выстрел, другой… Оба «в молоко»!

Троица, явно не ожидавшая отпора с моей стороны, разбегается в разные стороны, побросав ружья. От жесткого приземления перебивает дыхание, а в левое плечо, раздирая ткань рукава и вспарывая кожу, впиваются острые камни. Не чувствуя боли в пылу сражения, переворачиваюсь на спину и вскакиваю на ноги.

«Какой из меня боец? В кого стрелять?» – мысли скачут как блохи.

Вдруг картина происходящего обретает резкость качественной черно‑белой фотографии. Окружающая обстановка невообразимым образом начинает детализироваться, как под микроскопом, видно каждый камешек, каждую жухлую травинку. Сердце перестает биться, как кузнечный молот, дыхание выравнивается. Я становлюсь сторонним наблюдателем, будто вовсе и не хозяин своего тела, но при этом чувствую камешки под подошвой ботинка, ощущаю вес оружия в руках, ноздри щекочет кислый запах сгоревшего пороха. Тело живет своей жизнью, глаза хладнокровно выискивают цель. Я властвую, но не правлю, я лишь зритель, пилот мыслящей боевой машины. Развернувшись вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, я нахожу цель – бегущего ко мне с мечом врага. Ага, попался – ликую я с трибуны сознания – держи гостинчик, богатырь!

Наваждение прошло, я вновь хозяин своего тела. Время замедляет ход… Мушка‑целик‑цель на одной линии, палец выбирает слабину спускового крючка, удар сердца сливается с прогремевшим выстрелом. Пистолет мягко толкает правую руку, экстрактор медленно выплевывает блеснувшую на солнце гильзу. Выпущенная из ГШ пуля сносит полголовы противника вместе со шлемом, увлекая за собой фейерверк крови и мозгов. Мрачная красота смерти. Время и звуки обретают ясность.

– Это я сделал?! – невольно вырвался клич не то радости, не то безумного страха.

Удар! Левая рука с «береттой» повисла плетью. Выстрела я не слышал, из чего это меня? В глазах потемнело, ноги подкашиваются, падаю на колени. Слышу топот приближающегося врага. Из последних сил вскидываю здоровую руку, стреляю на звук, наугад, в бегущий ко мне силуэт…

Вскрикнув, силуэт падает, не добежав до меня пары метров. Следом, с колен на землю, падаю я. Руки и ноги свела судорога, боль невыносимая… Что со мной?.. Лежа в пыли, борясь с болью и хватая ртом воздух, смотрю на левую руку. Чуть выше локтя торчит штырь с деревянным оперением, а вокруг расплывается темное пятно. Больно‑то как! Мысли ворочаются, как мельничные жернова…

«Черт, их же было трое!» – промелькнула запоздалая мысль.

Сзади раздался щелчок взводимого курка. С трудом поворачиваю голову на звук… Вот и третий. Обошел, гад, пока я неравный бой изображал. Смирившись с судьбой, я прикрыл веки, но тут же пред мысленным взором, словно из тумана, возникла картинка. Лежащий на земле человек в камуфляже, над которым возвышается фигура врага, вооруженного длинноствольным оружием. «Уничтожить, уничтожить, уничтожить!» – словно эхо, донеслось из далека.

Открываю глаза. Мой враг никуда не делся. Высокий, худой, тряпками обмотан как мумия с ног до головы, из штуцера своего в меня целит. Мои скрюченные судорогой пальцы беспомощно сжимают рукоять пистолета. Нет, не успею. Просто не смогу поднять руку и выстрелить.

Из‑под тряпок на лице раздается хриплый голос:

– Убери грабли с оружия, мясо! Ты добыча Великого Охотника!

– Д‑добыча? Охотника? Что за ч‑чушь собачья?

Ответить мумия не успела. Вдруг из ниоткуда появилась рычащая тень, и в тот же миг «груда тряпок», картинно раскинув руки, уже лежит на земле. Хрипы, кровь фонтаном. Крыса! Неторопливо перегрызла шею «мумии» и, деловито помахивая хвостом, принесла и положила к моим ногам обмотанную тряпками голову. Все произошло настолько быстро, я даже толком сообразить не успел.

– С‑спасибо… Крыс!

Язык распух, не помещаясь во рту, слова дались с трудом. Радость от внезапного спасения прошла очень быстро. Стрела, торчащая из руки, напомнила о себе тупой горячей болью, разливающейся по телу. Ох, больно‑то как… Поле зрения сузилось до точки. Меня обступила непроглядная тьма, исчезли звуки, постепенно исчез и остальной окружающий мир…

* * *

Сколько времени я провалялся в беспамятстве, сказать не берусь. Однако никто меня за это время не добил и не сожрал. Сам я тоже не помер от кровопотери и, очнувшись, с удивлением обнаружил подле себя груду кровавой рванины. Под боком у меня, сладко похрапывая, спал заметно округлившийся грызун‑переросток. Не ушел, не напал и второй раз спас мне жизнь, наверняка отгоняя от бесчувственного тела разных охотников до свежего мяса. Похоже, это начало долгой дружбы.

Немного придя в себя, я решил заняться ранением – несмотря на то что боль утихла, присутствие в руке стального штыря изрядно нервировало. Ухватив стрелу чуть ниже оперения, я попытался выдернуть ее рывком. Вспышка острой боли от потревоженной раны пронзила мозг раскаленной иглой, лоб покрылся холодной испариной. Лишь со второй попытки, стиснув зубы, чтобы не заорать, мне удалось вытащить стрелу. Моментально пришло облегчение.

Смахнув со лба выступивший пот, обработал рану антисептиком из баллончика и наложил повязку. Интересная мысль пришла мне в голову в процессе самолечения. Большинство вещей, найденных в машине, словно специально кто‑то сложил туда для того, чтоб я не сдох среди этих развалин. Сначала это была еда, затем пистолеты, теперь аптечка. А еще я там гранатомет заприметил, теперь боюсь, как бы применить не пришлось.

Кстати, вот так мы с Сидором и подружились. Да‑да, с той самой крысой, вернее, крысособакой. А имя я ему придумал Сидор, или Сидорович (по настроению), уж больно он круглый рюкзак‑сидор мне тогда напомнил, сожрав труп живой мумии.

После боя с мумиями и ранения, как мне думается, отравленной стрелой, оклемался я довольно быстро. Оказалось, что раны на мне затягиваются как на собаке. Приятная особенность организма.

Машину, как потом оказалось, завести было просто. Сбоку рулевой колонки, как раз под правую руку, расположена небольшая выпуклая площадка овальной формы размером с фалангу большого пальца. Достаточно приложить палец – и вуаля, есть зажигание. Но самое интересное – это процесс заправки топливом моего авто. Разобраться в этом мне помогла найденная в бардачке инструкция, которая гласила, что «…помимо бензина, керосина, дизельного топлива и мазута, специальный фронтовой бронированный автомобиль „Тигр“, модификации С1Б, подлежит заправке биомассой…» Сказать, что это открытие было для меня шоком, – значит ничего не сказать.

Честно говоря, вся эта стрельба, трупы, гигантские крысы, пробуждение неизвестно где и без того пошатнули мое душевное равновесие, так что странностью больше, странностью меньше… И вообще, мне на тот момент все происходящее представлялось сном, компьютерной игрой, злым розыгрышем. Казалось, вот‑вот из развалин выбежит кто‑нибудь с криком «Розыгрыш» или где‑нибудь появится надпись «GAME OVER». Были такие фирмы, которые за деньги устраивали розыгрыши по заказу друзей или родственников. Но нет, мой персональный бред продолжался…

Задняя часть автомобиля была оборудована широким загрузочным бункером для этой самой «биомассы». Сначала в кабине, рядом с креслом водителя, необходимо перевести рычаг с надписью «бункер открыт» в нижнее положение. С кормы автомобиля открывается достаточно большое прямоугольное отверстие и выдвигается нечто вроде глубокого корыта со шнеком, как у мясорубки. Вот туда‑то и нужно загружать биологический материал. Первыми ласточками в процессе подпитки топливом стали два оставшихся трупа дампов – как я выяснил позже, живых мумий здесь называли именно так. Третьего без остатка схарчил Сидор.

Предварительно обыскав покрытые язвами трупы на предмет наличия металлических предметов (согласно все той же инструкции, в мясорубку класть их строго воспрещалось), я подтащил дампов к загрузочному окну бункера. Первого дампа затянул начавшийся быстро вращаться шнек, перемалывая его в однородную тошнотворную массу. Звук перемалываемых костей, чавканье мяса, непереносимый смрад внутренностей… Все это вызвало у меня острый рвотный позыв, однако я взял себя в руки, успокоившись тем, что «так надо».

Та же судьба была уготована и второму трупу.

В результате прошедшего боя я стал богаче на три грубо изготовленных кремневых мушкета с запасом черного зернистого пороха и сферических пуль. Также мне достался небольшой арбалет со стальными плечами, дюжина коротких болтов и три коротких обоюдоострых меча по типу гладиусов древней Византии. Все оружие было старым, потертым и явно самопальным. Исторической ценностью здесь и не пахло.

Взяв один из мечей в руку и ощутив его приятную тяжесть, я буквально преобразился от исходящей первобытной силы клинка. Думаю, что пещерный дикарь испытывал схожие чувства, размахивая каменным топором. Нанеся пару рубящих ударов по воображаемым противникам, я решил для себя, что обязательно научусь владеть мечом, ведь патроны имеют свойство заканчиваться, а холодное оружие самое безотказное и универсальное.

Автоматы, пистолеты, танки – это все, конечно же, весьма совершенное оружие. Однако оно, несмотря на всю свою мощь и технологическое совершенство, лишено души, лишено романтики, индивидуальности. Меч самурая, начиная от руды для клинка и заканчивая полировкой, знал только руку создателя, руку мастера и лишь потом сливался с душой своего хозяина, становясь частью его. А любая сверхточная и дальнобойная автоматическая винтовка – не более чем продукт поточного производства…

За процессом по переработке биосырья в энергию и размахиванием железками с интересом наблюдал Сидор, сидя на пятой точке неподалеку. О чем он думал, мне, конечно, не понять. Возможно, его пугал звук работающего бункера, а может быть, он осуждал меня за расточительность – ведь столько вкусного, сочного мяса пропадало зря…

Нет! Стоп! О чем это я? Какое, к черту, «сочное мясо»? По всей видимости, творящееся вокруг сумасшествие меня окончательно доконало. Управившись с трупами и сложив в оружейный отсек все найденные трофеи (авось пригодятся!), я решил, что пора уже куда‑нибудь отправиться. Мир посмотреть, себя показать, м‑да…

Перед отъездом возникла маленькая заминка – что делать с крысой? Оставить не могу, взять с собой в кабину – боязно. Все‑таки дикий зверь как‑никак, хоть и спасший мне жизнь. Спать будешь, а он тебя – кусь спросонья, вот и живи дальше без пальцев… Дилемма, однако…

Проблема решилась сама собой. Крыса, словно услышав мои мысли и осознав душевные метания, запрыгнула на капот, а уже оттуда переместилась на крышу. Такой вариант меня вполне устраивал. Но всё же я решил внести долю комфорта для своего друга и устроил импровизированный насест‑лежанку. Предварительно согнав с крыши негодующе пофыркивающего Сидора, закрепил найденный в грузовом отделении толстый спальный мешок куском бечевки за торчащие на углах крыши проушины.

– Сидор, место! – позвал я крысу, похлопав рукой по лежанке, так как если бы это был какой‑нибудь дворовый Рекс. Недоверчиво обнюхав свое «воронье гнездо», Сидор, как заправский впередсмотрящий, улегся, вытянув лапы и выставил острую морду по ходу движения.

Усевшись за руль, я приложил палец к сканеру на рулевой колонке. Панель приборов ожила, задвигались стрелки, зажглись индикаторы. Двигатель, взрыкнув, завелся, распространяя по корпусу автомобиля мелкую приятную вибрацию. Новая проблема забрезжила на горизонте и озадачила своей простотой. Куда ехать? Вроде бы все просто, вокруг чисто поле, езжай куда хочешь.

«Ладно, отправимся строго на юг, – решил я. Будем двигаться согласно стрелке электронного компаса навигатора».

Что примечательно, выбранное мною наобум направление как раз проходило через развалины, маячившие на горизонте. Та‑ак, выжимаем сцепление, включаем первую передачу… и едем назад. Ну что за бред: там, где у всех нормальных автомобилей первая передача, у этого оказалась задняя. Ладно, значит, делаем все наоборот и едем как нормальные люди.

Порывшись в памяти аудиосистемы, обнаружил несколько музыкальных композиций: AC\DC, Def Leppard, Foreigner, Deep Purple, Black Sabbath. Настоящее сокровище!

«Благослови Создатель того, кто загрузил в память магнитолы столь прекрасные мелодии классического рока», – вознес я благодарственную молитву. Выбираем трек, нажимаем «PLAY», наслаждаемся. Из расположенных по кабине динамиков раздались звуки бессмертной композиции «Are You Ready».

– Да, я готов! – откликнулся я и вдавил акселератор в пол. Разбрасывая грунт всеми четырьмя колесами, шесть тонн лошадиных сил и гомогенной брони понеслись навстречу судьбе. Однако, вовремя спохватившись, что на крыше расположился не пристёгнутый пассажир, я сбавил скорость и, аккуратно объезжая камни и ямы, направил машину в горизонт.

* * *

Дорога до видневшихся вдали развалин заняла около часа езды. То, что вдали мной было принято за руины перестроечной эпохи, вблизи оказалось достаточно большим населенным пунктом, с высотными зданиями, местами вросшими в землю на два‑три этажа. Некогда асфальтированные улицы превратились в непролазное болото от выпавших осадков. Разруха и запустение, людей нигде не видно… Да и зачем им здесь быть, если даже они выжили в эдаких развалинах?

Припарковавшись возле останков бензоколонки, я решил выйти и осмотреться. Надел бронежилет, рассовал по кармашкам три запасных магазина для «калашникова», проверил и перезарядил верный ГШ. Поправил повязку на раненой руке. Боль в руке еще была, однако больших неудобств не доставляла и подвижности руки почти не мешала.

Городские руины встретили меня знакомой ватной тишиной, но с той лишь разницей, что к отсутствию звуков прибавилась мрачная панорама города‑призрака. Взяв поудобней автомат, я передернул затвор, дослав патрон в ствол. Так, на всякий случай, ведь «мумии» пришли именно со стороны этих развалин. А вдруг их здесь целая банда, ведь съеденный Сидором бандит упоминал некоего Охотника. Нет, конечно, это может быть и не главарь, а некий идол, которому эти тряпичные куклы полоняются как сектанты. Все может быть. Перебирая в уме разные варианты, я внимательно осматривал окрестности.

Улица в прошлом представляла собой довольно‑таки широкую проезжую часть. Теперь же это была настоящая полоса препятствий из куч поросшего бурьяном строительного мусора, обширных луж и грязи, жирно блестевшей на выглянувшем из‑за туч солнце. Вся ситуация осложнялась еще и тем, что дорога была плотно зажата домами разной степени этажности и разрушения. Проедет ли мой «Тигр» среди огромных куч строительного мусора?

Потоптавшись несколько минут возле машины, я направился дальше по улице. Мое внимание привлекла какая‑то железяка, торчавшая из кучи битого кирпича. До нее было недалеко, метров тридцать или сорок.

За спиной раздалось недовольное фырканье и цокот когтей по металлу – Сидор спустился с насеста. Я остановился, поджидая его. Подойдя ко мне вплотную, крысособака пристально посмотрела мне в глаза, как будто задавая немой вопрос: «Куда это ты без меня собрался?» Вопрос, конечно, я выдумал сам, однако, будучи тронутым даже намеком на заботу, осторожно протянул руку и погладил его по голове. Сидор, принимая мой порыв, прижал уши и закрыл глаза, тихо издав звук наподобие мурлыканья. Надо же, крысы, оказываются, мурлычут. Вот это новость! Столь неожиданное открытие заставило меня улыбнуться.

– Не беспокойся, я пройдусь до вон той кучи, разведаю дорогу и вернусь – сказал я Сидору.

Будто поняв мои слова, он вернулся к машине, запрыгнул на капот и улегся на брюхо, не спуская с меня глаз.

Медленно пройдя расстояние от машины до кучи, то и дело оборачиваясь и вздрагивая от звука собственных шагов, я приблизился к заинтересовавшей меня железяке.

Как оказалось, это был ствол пушки танка, почти полностью заваленного строительным мусором и поросшего высокой травой, походившей больше на маленькие деревца.

М‑да, а ситуация все страньше и страньше. Куда же я попал? Конечно же, по матушке‑России проносились разного рода локальные конфликты, и до применения танков с авиацией доходило. Но этот танк был явно зарубежный, американский «Абрамс», не меньше. Неужели война? Тогда почему он такой ветхий? Да и городок явно под бомбардировку попал не вчера – вон, невдалеке хоть и старая, но воронка, оставшаяся от разрыва крупного снаряда.

От размышлений о судьбах родины меня оторвал вой. Обернувшись на звук, я увидел Сидора, который, стоя на задних лапах, подвывал. Вскинув автомат, я начал выискивать опасность, разглядывая слепые глазницы окон и пустые дверные проемы.

Вдруг фасад ближайшего дома вздрогнул и начал лениво оседать, поднимая тучу пыли и окончательно погребая танк. Отбежав на несколько метров от расползающейся лавины кирпича вперемешку с кусками плит перекрытия, я обернулся…

Царственно вышагивая, из поднявшегося облака мусора и пыли вышло нечто. Это была боевая машина, отдаленно напоминавшая сгорбленного человека. Широкая голова‑грудь, покрытая прямоугольниками броневых плит и матово поблескивающая на солнце, квадратные пусковые контейнеры ракетных установок на плечах, многоствольные орудия, закрепленные на толстых руках‑манипуляторах.

Ростом исполин был примерно с четырехэтажное здание. Словно красуясь и довольствуясь произведенным эффектом, он замер на секунду, возвышаясь над поверженным танком, после чего довернул массивное туловище в мою сторону и зашевелил длинными усами‑антеннами на голове.

Ощущая устремленный на меня голодный взгляд хищника, я впал в оцепенение, словно кролик перед удавом. Виски сдавило словно тисками, секунды стали вечностью… Наконец, я немного пришел в себя от увиденного и, цепляясь ботинками за камни, начал пятиться назад. Зацепился ногой за какой‑то корень, торчавший из земли, упал на спину. Одновременно с моим падением гигант издал звук, похожий на сдавленный чих. Из его пускового контейнера вылетела короткая молния. Пронзив штанину правой ноги чуть выше колена, в землю вонзился длинный четырехгранный штырь и пригвоздил меня к земле, словно жука.

Робот, подавшись назад, победно проскрежетал, и в мою сторону, резво перебирая тонкими паучьими лапами, устремились два приземистых паука, что до этого жались у ног великана.

Ближнего из них я, лежа на спине, расстрелял длинной очередью из автомата. Разбрасывая искры и противно скрежеща, он закрутился вокруг своей оси, словно пытаясь зарыться в землю. А вот нападение второго паука я бездарно прозевал.

Спрыгнув с ближайшей кучи битого кирпича, он придавил меня своей немалой массой, пытаясь разорвать своими клешнями‑манипуляторами. Не успевая выстрелить, я лишь прикрылся бесполезным оружием, словно щитом, пытаясь отпихнуть врага от себя.

Долго я бы так не протянул, если б верещащий как пароходная сирена Сидор, страшно ударив широкой грудью, не сбил с меня железяку. Клубок из тускло поблескивающей стали и черного меха откатился в сторону. Рычащий Сидор сцепился с пауком, прижимая его к земле, скрежеща когтями по металлу панциря, тщетно пытаясь укусить врага.

Я бешено рванулся, разодрав штанину и, наконец, освободившись от пригвоздившего меня штыря. Вскочив на ноги, я выхватил пистолет из поясной кобуры.

– Сидор, в сторону! – срывая голос, заорал я.

Крыс, словно ожидавший команды, отпрыгнул в сторону, уходя с линии огня. Проследив за его прыжком, я, спокойно прицелившись, несколькими выстрелами успокоил барахтавшегося на спине железного паука.

Исполин, доселе бесстрастно наблюдавший за происходящим, издал протяжный трубный вой и сдвинулся с места, направляясь ко мне. Я развернулся и бросился бежать к машине.

«Накаркал, – промелькнула мысль. – Только б успеть добраться до гранатомета».

Спотыкаясь на кочках, я добежал до автомобиля. Распахнул непослушными руками пассажирскую дверь, вытащил из грузового отделения кофр с огнеметом «Шмель». Схватив пластиковый контейнер, я бросился бежать прочь от автомобиля, увеличивая дистанцию для выстрела и спасая «Тигра» от возможной атаки робота.

Пока я петлял как заяц между обломков зданий, за спиной то и дело раздавался чих и рассерженный вой исполина. Стальные стрелы дважды выбили крошку из‑под моих ног.

«Быстрей, быстрей!» – билась в голове единственная мысль, заглушая бешеный стук сердца.

Решив, что отбежал уже достаточно, я укрылся за торчащим из земли двухметровым куском бетонной плиты. Повалился на землю, прижался спиной к прохладной глади камня, успокаивая дыхание. Отстегнув замки, откинул крышку ящика. Трясущимися от переизбытка адреналина руками попытался привести оружие в боевое положение. Ага, как же…

Пот застилает глаза, не могу сосредоточиться, руки отказываются слушаться. Зрение заволакивает дымкой, а сердце вот‑вот выскочит из грудной клетки.

– Ну давай же, тряпка, соберись, иначе сдохнешь! – прикрикнул я сам на себя.

Неумолимо пролетают секунды… Боевая машина все ближе и ближе, я уже ощущаю дрожь земли от ее поступи. Все происходит как тогда, в схватке с мумиями. Тело живет само по себе, я лишь рассеяно наблюдая за пугающе‑точными действиями рук. Моих, и в то же время чужих. Кассета с зарядом объединена с пусковой трубой, огнемет к стрельбе готов. Встаю во весь рост и выхожу из‑за укрытия, один на один со смертью.

Величественно вышагивающий исполин, увидев меня, замер на полушаге. Вот оно, мгновение истины! Совместив прицельное устройство с тушей робота, я вдавил гашетку. Раздавшийся чих и хлопок выстрела слились воедино. Тандемный заряд, отделившись от пусковой трубы и оставляя в воздухе дымный хвост, устремился к цели.

Есть попадание! Огненный цветок расцвел на грудной броне машины, а затем раздался оглушающий взрыв. Ударной волной меня, будто куклу, отшвырнуло и протащило в грязи несколько метров. Непоколебимую, словно скала, шагающую махину поглотил огненный шар…

Надо мной все то же неприветливое, тяжелое небо, с редкими проблесками солнечных лучей. Я валяюсь в грязи. Оглушен, но жив и относительно цел. А неподалёку, истекая черным дымом и распространяя удушливый смрад горелого мяса, лежит груда металла, пять минут назад бывшая шагающим танком.

Сидор пришел и уселся неподалеку – грязный, помятый, но целый. В его взгляде читается усталость.

Впервые пугающая, мертвая, ватная тишина этих мест доставляет истинное удовольствие. Так приятно, когда есть с кем помолчать, наслаждаясь тишиной.

Впереди еще много событий. Встречи со стихийными бандами нео, с безжалостными кио, хитроумными шамами… И, конечно, людьми, сумевшими укрыться за стенами древнего Кремля.

Особенно примечательной будет моя встреча с Великим Охотником, на поверку оказавшимся не очень‑то и великим. С его помощью мне удастся приоткрыть завесу тайны моего прошлого. Но это уже совсем другая история…

Вот так мы и путешествуем по выжженной земле. Я, неприкаянный воин по имени Хантер, и Сидор, мутант, помесь крысы и собаки. Сейчас же мне нужно просто встать и двигаться дальше. Я живу в движении. Пока я двигаюсь, пока исследую свое жизненное пространство, накапливаю опыт выживания на этой земле, выжженной огнем, радиацией и вирусами, истоптанной лапами мутантов, – я живу. Информация, впечатления и маленькие открытия – это то, что удерживает мой разум от сумасшествия. А еще книги. Древние книги, которых осталось очень мало и которые я так люблю читать.

«Пока я мыслю, я существую!» – вот мой девиз. «Пока я двигаюсь, я живу» – вот мой принцип.

Мысли мыслями, а дело не ждет. Нужно двигаться дальше, не останавливаясь и не довольствуясь уже достигнутым результатом.

– Сидор, ко мне! – позвал я своего верного друга.

Занимай место на крыше, штурман. Поедем искать топливо для машины и еду́ для тебя. А в кабину я тебя все равно не пущу, хоть и доверяю безраздельно. Уж больно ты вонюч, дружище, чтоб тебя в кабине возить. Вот найдем нормальную воду, помоем тебя – там и поговорим.

Сидор, повинуясь команде, проворно залез обратно на крышу, устроился на спальном мешке, вывалил по‑собачьи язык и преданно уставился на меня своими жуткими глазами. Однако теперь этот взгляд меня не пугал. Разве может пугать настоящий Друг? Нет. Ибо в этом мире нет ничего более ценного, чем дружба, искренняя, не знающая зависти и предательства. Бескорыстная дружба. Дружба, закаленная в Полях Смерти и свирепых схватках с мутантами. Дружба, закаленная жизнью.

Я завожу «Тигр» и трогаюсь с места. Я знаю, что проехать придется еще очень и очень много – ведь я ищу дорогу домой. Ищу сквозь время и пространство. И я уверен, что обязательно найду ее!