Баррио-чино и Верхний Раваль

Рамбла, служащая одной из границ Готического квартала, отделяет его от района красных фонарей и трущоб, Баррио-Чино (Barrio Chino), дословно — Китайского квартала. Однако выходцев из Поднебесной здесь не больше, чем в московском Китай-городе: названием своим барселонское дно обязано одному журналисту, посмотревшему в 1920-е годы фильм про Чайнатаун Сан-Франциско и использовавшему испанскую кальку этого слова в своих обличительных писаниях.

Земля за Рамблой издавна использовалась для занимающих много места зданий — здесь стоит средневековая больница, здесь было множество монастырей, а после их конфискации государством в XIX веке на месте монастырей появились фабрики и антисанитарное жилье для рабочих. В 1920-1930-е годы Чино превратился в легендарное место, привлекавшее отребье со всей Европы. «Баррио-Чино был о ту пору своего рода притоном, населенным не столько испанцами, сколько иностранцами, которые все как один были вшивой шпаной. Иногда мы одевались в шелковые рубашки зеленого или светло-желтого цвета, обували стоптанные туфли, наши прилизанные шевелюры казались густо намазанными лаком» — это из «Дневника вора» Жана Жене, перебивавшегося грабежами, кражами из церквей (местные на это не решались), нищенством и проституцией «в недрах квартала, пропахшего маслом, мочой и дерьмом»; ныне его имя носит одна из площадей Чино.

С распространением героина в 1970-е годы колорит квартала принял более угрожающие оттенки, и городские власти всерьез взялись искоренять порок. Сейчас от того легендарного Баррио-Чино мало что осталось. Снесен любимый бордель Пикассо La Suerte Loca (Estel, 2), снесено кабаре La Criolla, в котором наряженный девочкой Жене отдавался английским матросам (Cid, 10), сносятся целые кварталы, а на их месте строятся новые жилые дома или прокладываются проспекты да бульвары. Проституток худо-бедно загнали в несколько менее заметных переулков вроде Сан-Рамон (Sant Ramon) или Рубадо (Robador), где они подпирают двери баров Kentucky, Oregon и т.п. — в честь американских военных кораблей, заходивших в барселонский порт в 1950-1970-е годы. Последний реликт того, старого, Чино — кабаре Cangrejo Loco с его шоу каких-то совершенно сказочных трансвеститов, большинство же выживших заведений — вроде Bar London (Nou de la Rambla, 34) и особенно Marsella — сменило профиль и теперь оккупировано иностранной молодежью.

Cangrejo Loco Montserrat, 9, 93 301 85 75, пн-сб 21.00-3.00
Пиво — €7, коктейль — €10

Большинство обитателей квартала ныне составляют эмигранты из Пакистана, Пенджаба или с Филиппин, которых городские власти пытаются приучить к благам цивилизованной каталонской жизни, для чего даже снесли несколько кварталов и проложили на их месте рамблу Раваль (rambla del Raval). Открывшаяся в конце 2000 года рамбла поначалу производила довольно жалкое впечатление: высаженные пальмы не прижились и уже, казалось, погибли, зато пакистанцы с большим энтузиазмом восприняли идею сидеть целый день на корточках на газоне и меланхолично сплевывать друг другу под ноги. Теперь же это вполне себе живое место, летом обрастающее террасами кафе и ресторанов. Забредете сюда — найдите смешного бронзового кота-бегемота скульптора Ботеро, которого перенесли от Королевских верфей. В общем и целом новый Чино — далеко на такое опасное место, но бесцельно шляться по темным переулкам квартала после заката в одиночку, пожалуй, все же не лучшая идея.

Помимо проституток и веселых баров в Баррио-Чино есть и более традиционные достопримечательности. Главная из них стоит на самом дальнем от Рамблы краю квартала, на углу с проспектом Параллель (Paral.lel) — монастырская церковь Сан-Пау-дел-Камп (Església de Sant Pau del Camp), лучший в городе образец романской архитектуры. Крохотное строение с грубыми толстыми стенами и приземистой башней выглядит сельской церковью — каковой и является: Святой Павел в Полях был поставлен в XII веке далеко за тогдашними пределами города. Над порталом можно видеть рельефы с символами евангелистов и указующей десницей. К очень простой церкви примыкает изящный клуатр — микроскопический садик, обнесенный галереей с редкими трехлопастными арками и резными капителями. А под №9 по улице Сан-Пау, что ведет от монастыря к Рамбле, обнаруживается запущенная гостиница España, одна из важнейших работ Думенека-и-Мунтане. Самая интересная часть здания — ресторан, отобедать в котором могут не только постояльцы.

Посещение церкви Сан-Пау-дел-Камп
пн, ср-вс 11.30-13.00, 18.00-19.30, вт 11.30-12.30
Hotel España — Ресторан гостиницы пн-вс 13.00-16.00, 20.30-0.00
Меню — €9

Наименее каталонский квартал в центре Барселоны, Баррио-Чино традиционно относят к обширному району, известному под общим именем Раваль (Raval). Граница Чино проходит по улице Оспиталь (Hospital), а за ней лежит Верхний Раваль, тоже место довольно затрапезное, но все же более благополучное, более каталонское и без такой ярко выраженной экзотики. Улица-граница названа по готическому комплексу больницы Святого Креста (Antic Hospital de la Santa Creu; №56), целого квартала вокруг просторного патио с ренессансным крестом в центре. У подножия креста обычно прогуливают занятия студенты расположенной здесь же именитой художественной школы Escola Massana, будущие великие дизайнеры и законодатели мод. Лавочки вокруг креста отведены для бомжей и читателей Библиотеки Каталонии (Biblioteca de Catalunya), въехавшей в средневековые больничные палаты.

Через двор, в углу которого недавно наконец-таки открылось летнее кафе, весь комплекс можно пройти насквозь и выйти к той единственной его части, куда можно попасть без читательского или студенческого билета (со стороны улицы Карме, Carme); наградой тому, кто с важным видом прошмыгнет мимо скучающего охранника, станет изящное двухэтажное патио с изразцами и апельсиновыми деревьями. Если очень повезет, можно будет попасть и в барочную аудиторию Медицинской академии с красным бархатным амфитеатром вокруг мраморного прозекторского стола.

Двигаясь отсюда на север, вы постепенно приближаетесь к новому эпицентру Верхнего Раваля — открывшемуся в 1995 году Барселонскому музею современного искусства (MACBA). Огромное ослепительно-белое невесомое здание американского архитектора Ричарда Майера и выставочный зал Барселонского центра современной культуры (CCCB) при нем были призваны радикально оживить старый рабочий квартал в двух шагах от Рамблы. Поначалу проект казался слишком амбициозным — быстрее, чем молодые художники и дизайнеры, достоинства площади с рампами перед MACBA и окрестных заборов оценили скейтбордисты (некоторые даже специально приезжают сюда кататься с юга Франции) и граффитчики. Однако художники и дизайнеры, оставив саму площадь неприятелю, сначала заняли стратегический плацдарм на самом ее краю под вывеской FAD (внутри есть кафе с симпатичной публикой), а потом потихоньку оккупировали окрестные улицы: Элизабетс (Elisabets), Доктор-Доу (Doctor Dou) и т.д. Сейчас район между MACBA и задами Бокерии не испытывает недостатка в бутиках с нарядами местных Самоделкиных вроде Giménez & Zuazo (Elisabets, 20), художественными галереями, приторговывающими заодно альбомами по современной архитектуре, вроде Ras (Doctor Dou, 10) или новомодных ресторанов вроде Carmelitas с окнами в пол, из которых так интересно разглядывать шляющуюся по улицам художественную публику.

FAD (www.fadweb.org) — авторитетная ассоциация испанских (в основном, каталонских) дизайнеров, ежегодно присуждающая престижную премию

МЕРСЕ

Часть Старого города между Готическим кварталом и морем известна как Мерсе (Mercè) — по названию барочной приходской церкви Богоматери Милостивой (Església de la Mare de Déu de la Mercè), увенчанной куполом со статуей Мадонны, которую видно в этой части города отовсюду. Церковь построена на основании стоявшего здесь готического храма, портал которого стал одним из входов в новое здание. Сохранилась также и деревянная статуя Богородицы Мерсе; из всех покровителей Барселоны эта — наиболее популярная в народе, никакой святой Евлалии с ней не сравниться. Престольный праздник именно этой церкви (23 сентября) стал главной фиестой города, и именно сюда приходят после победы футболисты «Барсы», чтобы посвятить Богородице завоеванные кубки.

Как ни сложно это себе представить, глядя на потрепанность всего района, но примыкающие к порту кварталы, особенно улица Ампле (Ample), до постройки Эщампле считались самым фешенебельным местом в городе. Помимо фасадов некоторых домов, о прошлом величии свидетельствует заросшая пальмами площадь Дук-де-Мединасели (plaça del Duc de Medinaceli), одним краем выходящая на набережную. Проект этого изящного сквера с колонной на манер Вандомской, но из революционного материала — железа, принадлежит тому же Молине, который построит через несколько лет в паре минут ходьбы отсюда Королевскую площадь. Сквер играет важную роль в главном барселонском фильме, «Все о моей матери» Педро Альмодовара. Поблизости выросла героиня Пенелопы Крус, здесь, на пути в больницу, в последний день жизни она встречает своего выжившего из ума отца (Фернандо Фернан Гомес), который выгуливает в сквере собаку, и здесь же, в баре Paulino, Сесилия Рот будет показывать ее новорожденного ребенка трансвеститу Лоле. Бар этот, несмотря на довольно современный интерьер, — один из старейших в городе. Это традиционное место сбора барселонских анархистов, штаб-квартира которых находится в том же здании этажом выше. Но поскольку анархистов в мире осталось немного, в последнее время бар Paulino все больше пустует.

Paulino Plaça de Duc de Medinaceli, 7
пн-сб 8.00-22.00

В конце XIX века квартал пришел в упадок и даже считался эдаким продолжением Баррио-Чино по эту сторону Рамблы. В опустевшие дома на улице Авиньо (Avinyó) въехали бордели, в одном из которых, по собственному признанию, расстался с девственностью 14-летний Пикассо. Как бы то ни было, проститутки улицы Авиньо были одной из самых частых тем его зарисовок того времени. Позже, уже в Париже, он напишет несколько изломанных женских фигур и назовет полотно «Авиньонские барышни»; с этой картины начался кубизм.

Хотя район вокруг Мерсе и сейчас выглядит менее благопристойно, нежели центр Готического квартала, к добропорядочной жизни он возвращается гораздо стремительнее, чем Баррио-Чино. Авиньо обросла магазинами всякой странной одежды по совсем не пролетарским ценам, а на улице Мерсе (Mercè) можно обнаружить самую высокую в городе концентрацию тапас-баров, среди которых совершенно необходимо отметить: канарскую ветчину в La Jarra (№9), осьминогов по-галисийски в La Celta (№16), кантабрийский сыр и настоящий астурийский сидр в La Socarrena (№21), сардины и анчоусы в La Plata (№28).

Улица Эскудельерс (Escudellers), отделяющая Мерсе от Готического квартала, — вотчина студентов и молодых безденежных путешественников, так что новые бары и клубы открываются здесь все время, хотя не все они выглядят так привлекательно, как модернистский Grill Room (№8). У пересечения с Авиньо Эскудельерс расширяется в треугольный пятачок, носящий громкое имя площади Джорджа Оруэлла (plaça George Orwell). Еще не так давно пятачок был печально известен околачивавшимися здесь драгдилерами, но городские власти переименовали его в площадь, поставили в ее центре сюрреалистическую скульптуру работы Леандра Кристофоля, а на стены навесили камер видеонаблюдения (со всеми вытекающими отсюда шуточками про Оруэлла, «1984» и Большого Брата). В итоге драгдилеры как-то рассосались, а на их место заступили чуть менее подозрительные молодые бездельники, по большей части франкоговорящие. Глядя на фланирующие по Эскудельерс и площади Оруэлла в два часа ночи веселые толпы, не веришь, что совсем недавно считалось, что эти места кишат всякими темными личностями. Но сворачивать в боковые переулки по ночам и до сих пор — на свой страх и риск.