Правила охоты 13 страница

— Эй, Лукас, ты уже не сердишься? Ну, насчет Смайза?

— Нам с тобой нужно поговорить, — сказал он. — Нам нужно заключить что-то вроде соглашения. Ты свободна завтра вечером?

— Да, конечно.

— Я приглашаю тебя поужинать где-нибудь в тихом месте вдвоем. Мы что-нибудь придумаем.

— Отлично.

Она улыбнулась ему, а он повернулся и увидел Андерсона, стоявшего среди других у комнаты управляющего мотелем.

— Так что здесь? — спросил он, беря Андерсона под руку.

— Пойдем, посмотришь.

Он повел его к входу.

— Кто ее нашел?

— Ночной портье, — ответил Андерсон. — Приходя и уходя, девушка обычно стучала ему в окно. Так вот она постучала, что пришла, но все никак не уходила. Через некоторое время он высунулся и увидел свет из ее двери, так он говорит. Очевидно, убийца не захлопнул дверь, когда уходил. Портье стало любопытно, и он подошел к двери и постучал. Вот так он ее и нашел.

— Он видел убийцу? Этот портье?

— А-а. Говорит, что никого не видел.

— Как его зовут, Винни Шорт?

— Я не знаю его фамилии, — ответил Андерсон. — Но ростом он маленький.[4]

Хизер Браун, так же как и остальные жертвы, была привязана, но, в отличие от других ее руки были вытянуты под прямым углом к телу, как будто она была распята. Ручка ножа торчала из груди чуть ниже кромки грудинной кости. Голова была повернута набок, глаза и рот раскрыты. Неприлично белый язык вывалился. На бедрах у нее были узкие длинные шрамы, они выделялись белыми полосами на фоне кварцевого загара.

— Я ее не знаю, — сказал Лукас.

Вошел полицейский из отдела по борьбе с проституцией.

— А ты ее знаешь? — спросил Дэвенпорт.

— Видел ее здесь несколько раз, она уже пару лет промышляет на улице, — ответил тот. — Раньше она стояла на Университетской в Сент-Поле, но ее сутенер на крэке, и она на некоторое время исчезла.

— Ты это про Белого Луиса?

— Да. Видишь шрамы у нее на ногах? Это Луис, его клеймо. Он их лупил вешалкой для пальто. Он говорил, что больше двух раз повторять не приходилось.

— Но он же умер, — заметил Лукас.

— Восемь месяцев назад, слава тебе, Господи. Но вот что я хочу тебе сказать. Его девчонки выделывали всякие штуки. «Золотой дождь», привязывание, садистский секс и так далее. Может быть, этот человек знал ее. Видишь, как она привязана… Трудно привязать так человека, если он сопротивляется.

— А ваши люди не знают, кто сейчас ее «пасет»?

— Нет. Некоторое время ее здесь не было видно, — сказал полицейский.

— Мы уже говорили с ночным портье, но он клянется и божится, что ничего про нее не знает, — сообщил Андерсон. — Сказал, что появилась здесь недели две-три назад. Обычно она заходила к нему, платила за комнату и уходила. Она снимала номер на всю ночь, приводила туда двоих или троих мужчин и стучала в окно, когда приходила и когда уходила. Она сама перестилала постель.

— Сколько она платила за комнату?

— Не знаю, — ответил полицейский, — можно выяснить.

— Обычно платят с каждого клиента. Конечно, если в мотеле знают, чем занимаются их клиенты.

— Ну этот-то знал, — сказал полицейский.

— Винни Шорт?

— Да.

— Мы давно знаем друг друга. Пойду поговорю с ним, — сказал Лукас. Он еще раз оглядел комнату. — Больше ничего?

— Ничего особенного. Записка.

— Что там написано?

— «Никогда не оставляй у себя орудие преступления, после того как воспользовался им».

— Сукин сын! Почти никаких следов.

Андерсон вышел. Лукас снова посмотрел на тело, затем взял сумочку Браун и просмотрел ее содержимое. В дешевом пластиковом бумажнике было пятнадцать долларов, водительские права, карточка социального страхования и несколько фотографий. Он вытащил самый четкий снимок и как бы невзначай уронил его на дно сумочки. В боковом кармашке он обнаружил две пластиковые упаковки. Кокаин.

— У нее здесь две упаковки по четверти грамма, — сказал Лукас полицейскому из отдела по борьбе с проституцией. — Вы уже составили опись содержимого сумочки?

— Нет еще.

— Сделай одолжение, позови Андерсона, пожалуйста.

Когда полицейский шагнул за дверь, Лукас потихоньку переложил фотографию к себе в карман и закрыл сумочку.

— Что там? — спросил Андерсон, снова вернувшись в комнату.

— Здесь в сумочке порошок. Надо положить ее в пакет для вещественных доказательств, пока что-нибудь не пропало.

* * *

Винсент Шорт был небольшого роста. Еще у него были редеющие рыжие волосы, и он считал себя похожим на Вуди Аллена. Он ничего не знал. Он почесал затылок, отрицательно покачал головой и снова поскреб в затылке. Перхоть, как хлопья снега, обсыпала его черную водолазку. Допрос вели два сотрудника отдела по борьбе с проституцией. Когда вошел Лукас, Шорт поднял глаза и побледнел.

— Лейтенант, — нервозно проговорил он.

— Винсент, друг мой, нам нужно побеседовать, — бодро заявил Лукас. Он посмотрел на полицейских. — Могу ли я поговорить с этим человеком наедине? Мы с ним давно знакомы.

— Пожалуйста, — согласился один из полицейских.

— Скажите, вы нашли регистрационную карточку этой девушки?

— Да, вот она.

Полицейский передал ему карточку, и Лукас посмотрел на общую сумму. Тридцать долларов.

— Спасибо. Встретимся позже. — Когда они ушли, Лукас повернулся к Шорту, который сидел, развалившись на стуле. — Может быть, нам стоит продолжить разговор в полиции? — предложил он.

— Иди ты к черту, Дэвенпорт, — заныл Шорт.

Лукас наклонился над его стулом и вкрадчиво проговорил:

— Винсент, ведь ты знаешь, кто сутенер этой девчонки. А теперь ты должен решить, кого ты больше боишься, его или меня? И позволь мне тебя просветить кое в чем. Мы сейчас работаем по делу убийцы-маньяка. От этого зависит моя карьера. Так что тебе лучше всего испугаться меня.

— Ты, чертов…

— И, может быть, стоит еще подумать, что скажет твой босс, когда узнает, что ты сдавал номер проститутке на всю ночь всего за тридцать долларов. Наверняка ты что-то с этого имел, а? Как с тобой расплачивались, деньгами или натурой? Ну так как, Винсент?

— Ты, ты…

Лукас через окно посмотрел на улицу. Там никого не было. Тогда он протянул руку и двумя пальцами ухватил Шорта за перегородку между ноздрями; его ноготь впился в хрящ. Шорт задергался, как будто через него пропустили электрический ток, и схватил Лукаса за руку. Но тот продолжал давить, а другой рукой сжал его горло пониже адамова яблока, чтобы он не закричал. Через несколько секунд Лукас отпустил его. Шорт упал на стул и, согнувшись пополам, уткнул лицо в ладони; он жалобно и протяжно завыл.

Лукас нагнулся и вытер пальцы об рубашку Шорта.

— Кто ее сутенер? — тихо спросил он.

— Да ладно тебе, Дэвенпорт.

— Если тебе понравилось, могу показать еще парочку мест, о которых ты даже не подозреваешь, — сказал Лукас. — И самое главное, не остается никаких следов.

— Спаркс, — пробормотал Шорт, его голос был почти неразличим. — Только не говори ему, что это я тебе сказал.

— Кто, кто?

— Джефферсон Спаркс. Она работала на Спаркса.

— Спарки! Черт побери. — Лукас потрепал Шорта по плечу. — Спасибо, Винсент. Полиция высоко ценит помощь, оказываемую нашими горожанами.

Шорт взглянул на него, его глаза покраснели, по щекам текли слезы.

— Убирайся отсюда, подонок.

— Если ты сказал неправду и это не Спарки, то я вернусь, — пообещал Лукас и улыбнулся на прощание. — Ну, будь здоров.

Когда он вышел на улицу, тело уже выносили. Кругом ослепительно сияли телевизионные прожектора. Полицейские из отдела по борьбе с проституцией маленькой группкой стояли на тротуаре и наблюдали за происходящим. Лукас подошел к ним.

— Ну как, рассказал тебе что-нибудь твой старый приятель?

— Она работала на Джефферсона Спаркса, — ответил Лукас.

— Спарки! — воскликнул один из полицейских. — Кажется, я знаю, где он живет.

— Его надо взять, — сказал Лукас. — За приставание к прохожим на улице или за что-нибудь еще. Мы побеседуем с ним завтра утром.

— О'кей.

Андерсон беседовал с судебно-медицинским экспертом. Закончив разговор, он, покачивая головой, подошел к Дэвенпорту.

— Ничего? — спросил Лукас.

— Ни единой зацепки.

— Вы уже опросили соседей? Может быть, кто-нибудь что-то видел?

— Наши работают по всей округе. Но до утра вряд ли что-либо будет известно.

— Мы установили имя ее сутенера, — сказал Лукас. — Отдел по борьбе с проституцией занимается его розыском. Возможно, завтра он будет у нас.

— Надеюсь, это нам что-нибудь даст, — проговорил Андерсон. — Мы никак не можем сдвинуться с места.

* * *

Лукас с полчаса поработал над своей игрой, редактируя сценарий. Это была самая неприятная часть работы. Но после убийства Хизер Браун он никак не мог сосредоточиться.

В два часа ночи Лукас наконец закончил, съел чашку клубничного йогурта, проверил, заперты ли двери, и выключил свет. Он уже минут десять лежал в кровати, когда у дверей раздался звонок. Потихоньку выбравшись из постели, Лукас на цыпочках прошел в комнату, из окна которой был виден фасад дома и входная дверь.

Когда он выглянул, звонок зазвенел еще раз. В свете уличных фонарей стояла Энни Макгаун, она была одна и немного смущена. Лукас присел, прижавшись спиной к стене, и уставился в темноту комнаты. Дженнифер беременна. Карла ждала его в загородном домике. Лукас любил женщин, новых женщин, разных женщин. Он любил с ними разговаривать, присылать им цветы, быть рядом. Энни Макгаун была потрясающей женщиной, с лицом Елены Прекрасной и изящным, крепким телом.

И, кроме того, она была глупа как пень. Лукас думал об этом, пощипывая переносицу.

Энни Макгаун все еще ждала на улице, но через минуту-другую она повернулась и пошла к своей машине. Лукас поднялся на ноги и посмотрел в щелку между шторой и стеной. Она открыла дверцу машины, заколебалась, снова посмотрела на дом. Его рука уже лежала на ручке окна, и ему потребовалось бы только одно мгновение, чтобы открыть его и позвать ее, пока она еще не уехала. Но он не двигался. Она села за руль, захлопнула дверь и выехала на проезжую часть.

Еще через мгновение ее уже не было. Лукас медленно прошел в спальню, лег и постарался заснуть.

Перед глазами стояла Энни…

Дверь кабинета Лукаса Дэвенпорта была открыта. Полицейский из отдела по борьбе с проституцией неторопливо вошел и плюхнулся на свободный стул.

— Спарки исчез, — сказал он.

— Черт. Все не слава богу, — проговорил Лукас.

— Мы нашли его обиталище на Дюпон-стрит, но он улизнул вчера ночью. Парень, который живет этажом выше, сказал, что Спарки пришел домой около полуночи, покидал свои шмотки в машину и отбыл с одной из своих дамочек. Этот парень говорит, что было не похоже, чтобы он собирался вернуться.

— Он знал про Браун, — произнес Лукас, откидываясь назад и задирая ноги на стол.

— Да. Похоже.

— Так что теперь?

Полицейский пожал плечами.

— Мы наводим справки. У него есть еще женщины. Мы знаем, что они обслуживают сауну на Лэйк-стрит. Раньше они работали в заведении под названием «Железная бабочка», но сейчас это место прикрыто. Так что мы ведем поиск.

— Родственники?

— О них ничего не известно.

— Когда он в последний раз попадал к нам? — спросил Лукас.

— Примерно год назад — кажется, так. За сводничество.

— Он получил срок?

— Три месяца исправительных работ.

— Дело на него у нас?

— Да. Я могу его принести.

— Не беспокойся, — сказал Лукас. — Я сейчас не занят. Сам схожу и посмотрю.

— Мы продолжаем розыск, — добавил полицейский. — Даниэль с нас не слезает.

* * *

Лукас уже закрывал на замок дверь своего кабинета, когда раздался телефонный звонок. Он снова вошел в комнату и взял телефонную трубку.

— Лукас? Это Дженнифер. Так мы идем куда-нибудь сегодня вечером?

— Конечно. В семь часов, подойдет?

В его мозгу промелькнул образ Карлы, как прогибается ее спина, как напрягается грудь, как приоткрывается ее рот.

Карла Руиц.

Дженнифер Кери, она беременна.

— Да, подходит. Заедешь за мной?

— Увидимся в семь.

* * *

Бешеный ждал, когда принесут из архива его дела. В этот момент вошел Лукас. Бешеный тотчас узнал его и, сделав равнодушный вид, заставил себя просматривать дела, которые были у него в руках. Лукас не обратил на него никакого внимания. Он прошел через турникет за стойку клерка и направился прямо туда, где за стеклянной перегородкой сидела начальница архива. Он просунул голову в дверь и что-то сказал. Бешеный не расслышал. Женщина оторвала взгляд от стола и рассмеялась, а Лукас вошел и присел на край стола.

Детектив обладал даром общения с людьми. Бешеный сразу это понял и позавидовал ему. Начальница архива была неприступной женщиной, много лет проработавшей в суде и все повидавшей на своем веку, но в присутствии Лукаса она вся затрепетала, как девчонка. Он продолжал смотреть, и вдруг Лукас обернулся; на какое-то мгновение их взгляды встретились. Бешеный быстро пришел в себя и снова опустил глаза в свою папку.

— Кто этот пижон у стойки? — спросил Лукас.

Женщина посмотрела в сторону Бешеного, который уже положил папку в корзину возврата и направился к двери.

— Он адвокат. Не помню, из какой фирмы, но в последнее время он часто здесь бывает. Он вел дело Бэрина, помнишь, ну, у которого богатый папаша, он врезался на машине в толпу людей…

— Да. — Бешеный уже исчез в дверях, и Лукас забыл о нем. — Джефферсон Спаркс. Ужасный малый. Сутенер. Мне нужны последние дела по нему.

— Сейчас принесу. Можешь располагаться за столом Лори. Она болеет, — сказала женщина, указывая на свободный стол.

На Спаркса имелось три недавних дела, в каждом была куча всяких бумажек. Лукас наскоро прочитал их все и обнаружил, что в них раз пять упоминается спортивно-оздоровительный клуб «Силк хэт». Он набрал номер телефона отдела борьбы с проституцией и попросил того детектива, с которым разговаривал утром.

— А что, владелица «Силк хэт» все еще Ширли Дженсен? — спросил он, когда полицейский взял трубку.

— Да.

— Это имя встречается кое-где в деле Спарки. Может быть, там работают его девочки?

— Может быть. Я сейчас вот что вспомнил: Ширли раньше вела бухгалтерию в «Бабочке».

— Спасибо. Еду туда.

— Не теряй с нами связь.

Лукас повесил трубку, сунул папки в корзину возврата и посмотрел на часы. Было чуть больше двенадцати. Ширли должна быть на работе.

«Силк хэт» располагался между магазинчиком, где продавали поношенную одежду, и агентством, сдававшим мебель напрокат. В неоновой вывеске не хватало нескольких букв. Стекла в двери и в окне были выкрашены черной краской. Над дверью горела лампа, которую какой-то умник раскрасил в красный цвет. «А может, это сделал и сам владелец», — подумал Лукас.

Он распахнул дверь и прошел в маленькую комнату ожидания. Но ворсистом ковре стоял столик для кофе и два пластиковых стула. На подоконнике у замазанного черным окна стоял аквариум, в котором плавали гуппи. На столике валялось с полдюжины замусоленных журналов «Пентхаус». Стулья стояли напротив конторки длиной в шесть футов, и было такое впечатление, что ее украли из приемной врача. Дверь за конторкой вела во внутренние помещения.

Когда Дэвенпорт вошел, он услышал, как где-то в глубине зазвенел звонок, и через несколько секунд за конторкой появилась молодая женщина в черном платье с глубоким вырезом. Она жевала резинку, на одной груди у нее была заметна татуировка жука. Она была похожа на Бетти Буп, но благоухала, как жевательная резинка «Джуси Фрут».

— Да?

— Я хочу поговорить с Ширли, — сказал Лукас.

— Не знаю, здесь ли она.

— Скажи ей, что ее ждет Лукас Дэвенпорт, и, если она сейчас же не притащит сюда свой толстый зад, я здесь все разнесу.

Женщина некоторое время смотрела на него, продолжая жевать резинку. Слова не произвели на нее впечатления.

— Ну, ты крутой, — лаконично сказала она. — У нас здесь есть один парень, может, ты с ним поговоришь? Прежде чем ты все разнесешь.

— Это кто?

Она окинула его взглядом и решила, что, возможно, он знает это имя.

— Болд Петерсон.

— Болд? Да. Скажи ему, пусть тоже идет сюда, — заявил Лукас.

Он сунул руку под пиджак и вытащил пистолет, глаза женщины округлились, она подняла руки, как будто хотела загородиться от пули. Лукас улыбнулся и пнул переднюю стенку конторки, она треснула. Он принялся колотить по ней ногой. Женщина бросилась бежать.

— Болд, ты, сукин сын, выходи! — орал Лукас через дверь.

Он ухватился руками за крышку конторки и рванул ее, она с хрустом оторвалась. Он швырнул ее, потом снова пнул переднюю стенку, отбив еще кусок доски.

— Болд, ты, ублюдок…

Болд Петерсон был около двух метров ростом и весил более ста двадцати килограммов. Когда-то он был боксером, потом принимал участие в соревнованиях профессиональных борцов. Кое-кто на Лэйк-стрит считал, что он псих. Но Лукас был уверен в обратном. Когда-то давно Болд напал на Лукаса — это было много лет назад, — Дэвенпорт тогда был еще патрульным. Это случилось на стоянке автомобилей около ночного клуба, они сошлись один на один. Болд полагался на свои кулаки. У Лукаса была девятидюймовая полицейская дубинка, обтянутая грубой кожей и со свинцовой начинкой. Болд упал на шестой секунде первого раунда. После этого Лукас еще добавил ему ногами и тяжелым металлическим фонарем. Он сломал ему руки, обе ноги ниже колен, кости стопы, челюсть, нос и несколько ребер. И еще он несколько раз ударил его в пах.

Пока они ждали приезда «скорой помощи», Болд пришел в себя. Лукас схватил его за рубашку и сказал, что если у него еще когда-нибудь будут с ним неприятности, то он отрежет ему нос, язык и член в придачу. Дэвенпорта отстранили после этого на некоторое время от службы за превышение силы. Болд отлежал четыре месяца в госпитале и еще шесть месяцев провел в инвалидной коляске.

Если бы Болд был психом, рассуждал Лукас, он стал бы гоняться за ним с пистолетом или с ножом, как только смог ходить. Однако он этого не сделал. Он ни разу даже не посмотрел на Лукаса и старательно обходил его стороной.

— Болд, ты тупоголовый ублюдок, — орал Лукас.

Он еще раз пнул стенку конторки, и она проломилась внутрь. На лестнице послышался стук каблучков, Лукас перестал крушить мебель. Из-за двери показалась Ширли Дженсен. Он убрал пистолет.

— Ты дурак! — завопила Дженсен.

— Заткнись, Ширли, — рявкнул Лукас. — Где Болд?

— Его здесь нет.

— Твоя шлюха сказала, что он был здесь.

— Его нет, Христом Богом клянусь, посмотри, что ты наделал…

Дженсен было далеко за сорок, все лицо в морщинах от кварцевой лампы, бурбона, сигарет и картошки. В ней было килограммов пятьдесят лишнего веса. Жир висел складками у нее под подбородком, на плечах и руках и колыхался, как желе, под поясом из золотой парчи. Ее лицо исказилось, Лукас даже подумал, что она сейчас заплачет.

— Я хочу знать, куда делся Спарки.

— Я не знала, что он уехал, — сказала она, продолжая рассматривать изуродованную конторку.

Лукас наклонился к ней так, что его лицо оказалось в десяти сантиметрах от ее носа. Ее грим, похожий на штукатурку, потрескался, как дно пересохшего озера в Дакоте.

— Ширли, я сейчас здесь камня на камне не оставлю. У меня на шее висит дело убийцы-маньяка, и возможно, что у Спарки есть интересующая меня информация. Я буду ждать здесь… — Он посмотрел на часы, как будто засекая время. — Пять минут. Потом начну все крушить. Иди и найди его.

— Спарки знает что-то про Бешеного?

Сама идея ошеломила ее.

— Это его девчонку вчера прирезали. Бешеный взялся за проституток. Это гораздо проще, чем выслеживать добропорядочных женщин.

— Только не ломай мою мебель, — попросила Ширли, она повернулась и вперевалку пошла по коридору.

Через пару секунд открылась входная дверь. Вошел тощий человек с серым лицом, узкими плечами, в костюме стоимостью семьдесят долларов. Он посмотрел на разломанную конторку, затем перевел взгляд на Лукаса.

— Господи, что здесь произошло?

— Полицейская облава, — охотно объяснил Лукас. — Но если вы пришли немного размяться, ну, там, скажем, перепихнуться и выпить фруктового сока, то, прошу вас, проходите.

У мужчины дважды дернулся кадык, и он произнес:

— Пожалуй, не стоит.

Дверь за ним закрылась. Лукас пожал плечами, уселся на один из пластиковых стульев и взял журнал.

«Я не верил, что такие вещи действительно могли произойти,

— прочел он. —

Но прежде чем я расскажу вам об этом, попробую описать себя. Я недавно поступил в университет на Среднем Западе, и мои сокурсники говорят, что я отлично вооружен. Моя подружка как-то измерила меня, и оказалось, что у меня девять дюймов твердой как скала…»

— Дэвенпорт…

Ширли показалась через заднюю дверь.

— Да.

Он бросил журнал на столик.

— Точно не знаю, где он сейчас, в каком отеле, — сказала женщина, — но, похоже, в Сидар-Рапидс…

— В Айове?

— Да. Пару раз в год он объезжает такие места, как Су-Сити, Де-Мойн, Уотерлу, Сидар-Рапидс. Так вот, одна из его девчонок утверждает, что он там. Она не знает, в каком именно месте, но говорит, что он должен быть в одном из этих городов.

— Ладно, — проговорил Лукас, кивнув головой. — Но если его там нет…

— Дэвенпорт, иди ты к черту, ты мне всю стойку разломал.

* * *

Дженнифер понравились цветы. На каждом столике в высоких и узких вазах стояли по две гвоздики, красная и белая. Владела рестораном семья вьетнамцев-беженцев, бросивших в Сайгоне ресторан французской кухни. Глава семьи и его жена финансировали заведение, их дети вели дела и готовили на кухне, жены и мужья детей и другие родственники обслуживали столики, стояли за стойкой бара и сидели за кассой, десятилетние внучата убирали со столов и мыли посуду.

— К сожалению, скоро это местечко станет весьма популярным, — заметила Дженнифер.

— Пускай, — сказал Лукас, — они этого заслуживают.

Дженнифер смотрела на красное вино в своем бокале, наблюдая, как преломляются в нем лучи света проникавшие с улицы через жалюзи.

— Что мы будем делать? — спросила она после минутной паузы.

Лукас откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

— Дальше так продолжаться не может. Ты мне очень навредила. Даниэль знает о наших с тобой отношениях. И каждый раз, когда что-нибудь появляется в прессе, он смотрит в мою сторону. Даже если новость прозвучала по восьмому каналу.

— Я больше не занимаюсь репортерской работой, по крайней мере пока, — отозвалась она.

Дженнифер тряхнула головой и откинула волосы назад, взгляд Лукаса скользнул по мягким очертаниям ее подбородка, и он подумал, что действительно любит ее.

— Да. Но если у тебя будет какая-нибудь зацепка… пообещай мне, что ты не передашь информацию кому-нибудь из твоих друзей по студии, — сказал он.

Дженнифер отпила вина, поставила бокал на стол, провела пальцем по его ножке, потом вдруг взглянула Лукасу прямо в глаза.

— Ты спал с Макгаун?

— Черт побери, Дженнифер, — раздраженно проговорил Дэвенпорт. — Да не спал я с ней. Никогда.

— Ладно. Но я не очень-то тебе верю, — сказала она. — Кто-то ведь поставляет ей информацию, и, кто бы это ни был, он достаточно близко стоит к расследованию.

— Только не я, — буркнул Лукас и, наклонившись вперед, добавил: — Кроме того, сведения, которые она получает… — Он замолчал, покусал губу. — Я мог бы тебе кое-что сказать, но боюсь, ты опять будешь меня цитировать, и я окажусь в дураках.

— А это заслуживает внимания?

Лукас задумался.

— Очень может быть. По крайней мере, ты бы смогла полностью уничтожить Макгаун.

Дженнифер покачала головой.

— Я не стала бы этого делать. Никто на телевидении не стал бы так поступать. Это слишком опасно, может начаться война между станциями. Так что рассказывай. Если все так, как ты говоришь, то клянусь, что от меня этого никто не услышит.

Лукас смотрел на нее какое-то время.

— Правда?

— Правда.

— Ты знаешь, — произнес он обычным тоном, как будто то, что он говорил, не имело никакого значения, — я пригрозил тебе, что не буду с тобой разговаривать, но ведь у нас с тобой есть причины, чтобы снова быть вместе. Я мог бы попытаться найти объяснение твоему поступку.

— Очень великодушно с твоей стороны.

— Подожди. Дай мне закончить. На этот раз ты дала обещание. Без всяких условий. И если будет какой-нибудь прокол, то я буду знать, кто это сделал. И у нас уже не будет никаких оснований доверять друг другу. Никогда. Даже если будет ребенок. Это не игра. Это жизнь.

Дженнифер забросила руку за спинку стула, посмотрела вверх, потом на него.

— Когда я была еще подростком, мы с отцом договорились… — медленно начала она и снова посмотрела в потолок. — Если возникало что-то действительно серьезное и он должен был знать правду, то я говорила ему правду, а потом добавляла: «Клянусь честью девочки-скаута». В свою очередь, если он сообщал мне что-то важное и ему было не до шуток, он тоже говорил: «Клянусь честью бойскаута» и отдавал честь, как это делают бойскауты. Я понимаю, что это глупо звучит, но мы никогда не нарушали наших клятв. Мы никогда не лгали друг другу.

— И ты не расскажешь…

— Клянусь честью девочки-скаута, — произнесла она, отдав честь. — Господи, должно быть, мы странно выглядим со стороны.

— Хорошо, — сказал Лукас. — Так вот, что я хотел тебе рассказать. Не знаю, откуда Макгаун получает информацию, но она совершенно неправильная. Она говорит, что мы считаем, что убийца импотент, или что от него плохо пахнет, или что у него внешнее уродство, а мы так вовсе не думаем. Это все слухи, которые ходят в суде. Мы полагаем, что она черпает информацию от какого-то сотрудника, который не имеет непосредственного отношения к расследованию.

— Так это все враки? — спросила Дженнифер с недоверием.

— Ага. Поразительно, но это так. Она преподносила свою информацию как сенсацию, на самом деле все это ерунда ерундой. Мне кажется, что она сама это придумывает.

— А ты не шутишь, Дэвенпорт?

Она посмотрела ему в глаза, он не отвел взгляда.

— Нет.

— Ты спал с Макгаун?

— Нет, не спал. — Лукас поднял руку с тремя сложенными пальцами, как делают скауты, когда дают клятву. — Клянусь честью бойскаута, — проговорил он.

Она повернула свой бокал за ножку, посмотрела на вино.

— Мне нужно все хорошенько обдумать в отношении тебя, Дэвенпорт. У меня раньше были увлечения. Но теперь все поворачивается как-то иначе.

* * *

Утром Дженнифер читала «Пионер пресс», а Лукас готовил завтрак. Зазвонил телефон.

— Это Андерсон.

— Да.

— Позвонил полицейский из Сидар-Рапидс. Они задержали Спарки за тайный сговор с целью совершения акта проституции, и у них…

— Сговор с какой целью?

— Ну придумали они какой-то повод. Он сказал, что окружной прокурор даст им всем под зад, когда узнает. Они должны будут сообщить ему об этом сегодня днем, до конца рабочего дня. Мы заказали тебе билет на самолет на десять часов. Так что у тебя еще есть целый час, чтобы добраться до аэропорта. Билет ждет тебя там.

— А сколько времени это займет, если ехать на машине?

— Пять-шесть часов. Ты не успеешь, по крайней мере до того момента, как им придется докладывать окружному прокурору. После чего они, скорее всего, должны будут Спарки отпустить.

— Ладно, ладно, какая авиакомпания?

Лукас записал на листке бумаги все данные, повесил трубку и пошел к Дженнифер.

— Не буду тебя ни о чем расспрашивать, — сказала она с улыбкой.

— Если хочешь, я тебе расскажу. Но мне необходимо, чтобы ты дала свою клятву.

— Не-а. Проживу и так, ничего не зная, — ответила она, продолжая лукаво улыбаться. — И если ты собираешься лететь самолетом, тебе стоит распечатать бурбон.

* * *

Самолеты, совершавшие рейсы между Миннеаполисом и Сидар-Рапидс, были вполне надежными. Здесь никогда не случалось авиакатастроф. Именно так и говорилось в рекламе этой компании. Лукас вцепился в подлокотники своего кресла мертвой хваткой. Пожилая женщина, сидевшая в соседнем кресле, с любопытством наблюдала за ним.

— Вы что, в первый раз летите? — спросила она, когда самолет уже набрал высоту.

— Нет. К сожалению, — ответил Лукас.

— Лететь на самолете гораздо безопаснее, чем ехать на машине, — сказала женщина. — Это даже безопаснее, чем переходить улицу.

— Да, я знаю.

Он смотрел прямо перед собой и желал, чтобы старушку хватил удар. Или еще что-нибудь произошло, только бы она замолчала.

— У этой авиакомпании прекрасные показатели безопасности полетов. У них ни разу не было авиакатастроф.