Солдат и вампир

Одному солдату дали отпуск, чтобы побывать дома. И вот он шел и шел и через некоторое время стал приближаться к своей родной деревне. Недалеко от той деревни на своей мельнице жил мельник. В былые времена солдат был с ним дружен. Почему бы ему не зайти проведать своего друга? И он пошел. Мельник сердечно принял его и сразу принес выпивку. Двое друзей начали пить и разговаривать о том о сем. А дело шло к ночи, и солдат оставался у мельника до тех пор, пока не стало совсем темно.

Когда он предложил пойти в деревню, хозяин дома воскликнул:

«Оставайся на ночь у меня, солдат! Уже очень поздно, и ты можешь попасть в беду».

«Как так?»

«Бог послал нам наказание! Умер страшный колдун, и по ночам он поднимается из могилы, ходит по деревне и наводит страх на самых храбрых! Даже ты его испугаешься!»

«Нисколько! Солдат служит царю, он ни в огне не горит, ни в воде не тонет. Пойду я. Очень уж мне хочется поскорее увидеть своих родных».

И он ушел. Его путь пролегал мимо кладбища. На одной из могил он увидел пылающий костер. «Что там такое? — думает он. — Пойду погляжу». Он подошел ближе и увидел, что у огня сидит колдун и зашивает башмаки.

«Привет, брат!» — говорит солдат.

Колдун посмотрел на него и сказал:

«Ты зачем сюда пришел?»

«Хотел посмотреть, что ты делаешь».

Колдун отбросил в сторону свою работу и пригласил солдата на свадьбу.

«Пойдем, брат, — говорит он. — Давай повеселимся. В деревне сейчас свадьба».

«Пойдем!» — говорит солдат.

Они пришли туда, где была свадьба. Там им дали выпить и обращались с ними чрезвычайно радушно. Колдун пил и пил, пировал, бражничал и разошелся. Он выгнал всех гостей и родственников из дома, погрузил молодоженов в сон, вынул две склянки и шило, проткнул им руки невесты и жениха и стал вытягивать у них кровь. После этого он сказал солдату: «Теперь пойдем отсюда!»

И они ушли. По дороге солдат сказал:

«Скажи, зачем ты налил их кровь в эти склянки?»

«А чтобы жених с невестой умерли. Завтра утром никто не сможет разбудить их. Я один знаю, как вернуть их к жизни».

«И как же?»

«Невесте и жениху нужно сделать надрезы на пятках и немного их собственной крови пролить на эти раны. Склянка с кровью жениха у меня в правом кармане, а невесты — в левом».

Солдат слушал, не проронив не слова. Тогда колдун снова начал хвастаться:

«Я могу сделать все, что захочу!»

«Наверное, тебя нельзя одолеть?» — говорит солдат.

«Почему нельзя? Если кто-нибудь сложит костер из осиновых веток — из сотни вязанок — и сожжет меня на этом костре, то он сможет одолеть меня. Только ему надо держать ухо востро, когда будет жечь, потому что из меня полезут змеи, черви и разные гады, станут вылетать вороны, сороки и галки. Всех их надо поймать и бросить в костер. Если хоть одна тварь спасется, то все — в этой твари я и ускользну!»

Солдат слушал все это и запоминал. Так они с колдуном разговаривали и наконец пришли к могиле.

«Ну, брат, — сказал колдун, — теперь я разорву тебя на куски. А иначе ты обо всем расскажешь».

«О чем ты говоришь? Не обманывай себя: я служу Богу и царю».

Колдун заскрежетал зубами, громко взвыл и прыгнул на солдата, а тот вынул саблю и начал наносить ему стремительные удары. Они все дрались, и силы солдата были уже на исходе. «Эх, — думает он, — пропал я ни за что!» И вдруг запели петухи. Колдун упал бездыханным на землю.

Солдат вынул склянки с кровью из карманов колдуна и пошел в дом своих родителей. Когда он там появился и поздоровался с родными, они сказали:

«Видел ли ты что-нибудь неладное, солдат?»

«Нет, я ничего не видел».

«Ох, страшные дела творятся в нашей деревне! Колдун житья не дает!»

Поговорив немного, все легли спать. На следующее утро солдат проснулся и начал спрашивать:

«Говорят, тут где-то свадьбу празднуют?»

«Да, была свадьба в доме одного богатого мужика, — ответили ему родственники, — но в эту ночь невеста с женихом умерли — от чего, никто не знает».

«А где живет этот мужик?»

Ему показали дом. Он зашел в него, ни слова не говоря, и увидел всю семью в слезах.

«О чем вы печалитесь?» — говорит солдат.

Так и так, солдат, отвечают ему.

«Я могу оживить ваших молодых. Что я за это получу?»

«Бери все, что хочешь, хоть половину всего, что у нас есть!»

Солдат сделал все так, как научил его колдун, и воскресил молодоженов. Вместо того чтобы плакать, все начали радоваться и веселиться. Солдату оказали радушный прием и хорошо наградили. А потом — налево кругом! — он отправился к старосте и велел ему созвать крестьян и приготовить сотню вязанок осиновых веток. Принесли они хворост на кладбище, вытащили колдуна из его могилы, положили его на кучу хвороста и подожгли. Все стояли вокруг него кольцом с лопатами, метлами и железными щипцами. Костер окутался языками пламени, колдун начал гореть. Его труп лопнул, и из него поползли змеи, черви и всякие гады и стали вылетать вороны, сороки и галки. Крестьяне сбивали их и бросали в костер, не давая ни одной твари уползти. Колдун сгорел дотла, а солдат собрал его пепел и развеял его по ветру. И с того времени в деревне стало спокойно.

Вся деревня благодарила солдата. Он побыл дома немного в свое удовольствие, а потом вернулся на царскую службу с деньгами в кармане. Отслужив свой срок, он вернулся домой и стал жить без забот и хлопот.

«Истории такого рода, — пишет Ральстон, — очень многочисленны, и все они основываются на все той же вере в то, что в определенных случаях мертвецы в облике земного человека покидают свои могилы, чтобы уничтожать и мучить живых людей. Эта вера не только свойственна славянам, но является одной из характерных черт их духовной жизни».

От народных сказок, в которых тем не менее содержится больше чем просто зерно правды, мы переходим к фактам. В знаменитой работе мадам Блаватской «Разоблаченная Исида» представлен следующий рассказ о русском вампире, и утверждается, что подробности стали известны от человека, который был очевидцем этих ужасных событий. «В начале этого (ХХ. — Ред.) века в России был зарегистрирован один из самых страшных случаев вампиризма. Губернатор Ч… губернии был шестидесятилетним мужчиной со злобным, властным, жестоким и ревнивым характером. Облеченный деспотической властью, он пользовался ею без ограничений, как ему подсказывали его жестокие инстинкты. Он влюбился в хорошенькую дочь своего подчиненного. И хотя девушка была обручена с молодым человеком, которого она любила, тиран заставил ее отца согласиться на ее брак с ним. И бедная жертва, несмотря на свое отчаяние, стала его женой. И ревнивый характер губернатора проявился во всей красе. Он бил свою супругу, запирал в комнате на целые недели и разрешал ей видеться с кем-либо лишь в своем присутствии. В конце концов он заболел и умер. Поняв, что приближается его конец, тиран заставил жену поклясться никогда больше не выходить замуж и пригрозил, что в случае, если она все же сделает это, он вернется из могилы и убьет ее. Его похоронили на кладбище за рекой, и у молодой вдовы больше не было никаких неприятностей, пока природа не взяла свое и она не уступила настойчивым уговорам своего бывшего возлюбленного и не обручилась с ним вновь.

Вечером после традиционного празднования помолвки, когда все вернулись, старый особняк огласили пронзительные крики, исходившие из ее комнаты. Взломали двери и увидели несчастную женщину, лежавшую на своей постели в обмороке. В это же время послышался шум кареты, выезжавшей со двора. Обнаружили, что тело женщины черно от синяков, как будто ее щипали, а из крошечного прокола на ее шее медленно сочились капли крови. Придя в себя, она сказала, что ее умерший муж внезапно вошел в комнату и выглядел при этом совсем как при жизни, разве что цвет лица был мертвенно-бледным. Он отругал ее за непостоянство, а затем стал бить и жестоко щипать. Ее рассказу никто не поверил, но на следующее утро караульные, которые стояли на другом конце моста, перекинутого через реку, доложили, что как раз до полуночи мимо них в город промчалась черная карета, запряженная шестеркой лошадей, в которой никто не отреагировал на их оклики.

Новый губернатор не поверил в эту историю о призраке, однако тем не менее принял меры предосторожности и удвоил охрану на мосту. Но ночь за ночью происходило одно и то же. Солдаты заявляли, что шлагбаум у их поста рядом с мостом поднимался сам по себе, и экипаж-призрак проносился мимо них, несмотря на их усилия остановить его. Каждую ночь в одно и то же время карета, громыхая, въезжала во двор дома. Все наблюдатели, включая членов семьи вдовы и слуг, впадали в тяжелый сон, и каждое утро молодую жертву находили лежащей в обмороке в синяках и с кровоточащей раной. Город был повергнут в ужас. Врачи не могли предложить никаких объяснений, священники приходили, чтобы провести ночь в молитве, но с приближением полуночи всех охватывал ужасный летаргический сон. Наконец приехал архиепископ этой губернии и лично провел церемонию изгнания дьявола, но на следующее утро вдову бывшего губернатора нашли в еще худшем состоянии, чем раньше. Она была на грани смерти.

Теперь губернатор был вынужден принять строжайшие меры к тому, чтобы остановить нарастающую панику в городе. Вдоль моста он поставил пятьдесят казаков, которые получили приказ остановить карету-призрак любой ценой. Вскоре, в обычный час казаки увидели и услышали карету, приближающуюся со стороны кладбища. Офицер караула и священник с распятием встали перед шлагбаумом и закричали: „Именем Бога и царя, кто идет?“ Из окна кареты высунулась памятная всем голова, и знакомый голос ответил: „Тайный советник губернатор С.!“ В тот же момент офицер, священник и солдаты оказались отброшенными в сторону электрическим разрядом, и призрачный экипаж проехал мимо них, прежде чем они перевели дух.

Тогда архиепископ решил прибегнуть к последнему средству, проверенному временем, — эксгумировать тело и пригвоздить его к земле дубовым колом, вогнав его покойнику в сердце. Этот религиозный обряд был проведен в присутствии всего населения города. Обнаружили, что тело наполнено кровью, а щеки и губы красного цвета. В тот миг, когда по колу ударили первый раз, труп издал стон, и сильная струя крови поднялась высоко в воздух. Архиепископ произнес положенные слова, изгоняющие беса, тело было перезахоронено, и с того самого времени о вампире больше не было ни слуху ни духу».

В этом случае мы видим, что сильная личность, жестокость и дьявольская ненависть приведены в движение похотливой ревностью — не любовью — и сохранились в таком ужасающем виде даже после смерти.

Следующий случай вампиризма был рассказан мне одним другом, который сам услышал о нем от капитана Покровского в 1905 г. Капитан Покровский, гвардейский офицер наполовину русского, а наполовину литовского происхождения, был на некоторое время сослан в свое литовское имение из-за какого-то политически опрометчивого шага, но позже ему было разрешено провести пару недель со своим дядюшкой. Дочь этого дворянина, кузина Покровского, однажды утром пригласила его сопровождать ее во время посещений домов крестьян. Им указали на человека, который таинственным образом начал терять здоровье и чахнуть после вторичной женитьбы. «Кажется, будто он сохнет день ото дня, а ведь он богатый крестьянин и за обедом жадно ест мясо». Сестра этого человека, которая жила вместе с ним, сказала: «С тех пор как он женился во второй раз, он кричит по ночам». Капитан Покровский увидел бледного и апатичного мужчину; не так должен был выглядеть состоятельный крестьянин. Капитан спросил свою кузину, что на самом деле случилось с этим человеком. Девушка ответила: «Я не знаю, но жители деревни утверждают, что его донимает вампир». Капитан так заинтересовался этим случаем, что послал за доктором, который приехал издалека. После тщательного осмотра врач сообщил, что, хотя этот человек с медицинской точки зрения не является малокровным, по-видимому, он потерял очень много крови. Однако на теле крестьянина не было найдено достаточно серьезной раны, которая объясняла бы такую потерю. Лишь на шее был маленький прокол с воспаленными краями, но без припухлости, характерной для укуса насекомого. Больному были прописаны тонизирующие средства и укрепляющее питание.

Через некоторое время капитан Покровский отправился к себе домой, а потом поинтересовался у кузины о судьбе этого малокровного крестьянина. Она ответила, что, несмотря на мясо и красное вино, которое она приносила ему, мужчина умер, и ранка на его шее в момент смерти была гораздо больше, чем та, которую видел Покровский. К тому же жители деревни были настолько убеждены, что этот человек умер от рук вампира, что его жена, хоть и ела от души на людях, часто истово осеняла себя крестным знамением и посещала церковную службу, сразу же решила, что ей целесообразно, нет, необходимо покинуть этот край. Следует помнить, что, так как этот случай имел место в Литве, крестьяне были, вероятно, не православными славянами, а католиками-литовцами. Покровский предположил, что эта женщина, возможно, бессознательно играла роль вампира, во сне; или, быть может, это был случай одержимости вампиром. Любой из этих вариантов возможен, и кажется несомненным, что одно из объяснений — верное. Какое из двух — это мог бы определить лишь исследователь на месте, видевший все своими глазами. Перед нами бесспорный случай вампиризма, произошедший весьма недавно.

В следующем повествовании об армянском вампире, рассказанном бароном Августом фон Хакстхаузеном в его «Закавказье» (Лондон, 1854), мы возвращаемся к фольклору и легендам. Путешественники приближались к горе Арарат (Большой Арарат (5165 метров) и Малый Арарат (3955 метров) — два слившихся основаниями конуса потухших вулканов. — Ред.), и автор пишет:

«Арарат более чем наполовину покрыт вечными снегами, и под ярким утренним солнцем он загорался различными цветами — малиновым, оранжевым и лиловым… справа от нас поднимались ледники горы Алагёз (Арагац (4090 метров). — Ред.), а в двух милях от города Эривань (Ереван) начинались горы Ултмиш Алтотем (Гегамский хребет. — Ред.), тянувшиеся на сорок— пятьдесят километров. Говорят, что в них есть 366 ущелий, о которых Петр рассказал следующую армянскую легенду. Однажды здесь в пещере жил вампир по имени Дакханавар, который не позволял никому проникнуть в эти горы или сосчитать их ущелья. У всякого, кто пытался сделать это, монстр ночью выпивал кровь из подошв ног, и тот умирал. Наконец вампира перехитрили два хитрых парня: они начали считать ущелья, а когда настала ночь, они легли спать, положив ступни под голову друг другу. Ночью пришел вампир, пощупал, как обычно, и нашел голову. Тогда он стал щупать с другого конца и там тоже нашел голову. „Вот как! — вскричал он. — Я прошел по всем 366 ущельям этих гор и сосал человеческую кровь, но я никогда не видел человека с двумя головами и без ног!“ Сказав так, он убежал, и его больше никогда не видели в тех краях. А люди с тех пор узнали, что в этих горах есть 366 ущелий».

В Румынии предания о вампирах уходят своими корнями далеко в глубь веков, и нет, наверное, другой веры в сверхъестественное, которая так широко распространена как в больших городах и городах ярмарок, так и в деревнях и отдаленных сельских районах. К тому же вера в вампиров усиливается и усложняется местными легендами, а особенно романтическими представлениями деревенских жителей, которые часто оказываются довольно поэтическими и не лишенными некой жуткой красоты. Но часто эта вера проявляет себя очень грубо и мрачно. Не будет преувеличением сказать, что в Румынии вокруг вампира сконцентрированы почти все верования и предрассудки, которые существуют во всей Восточной Европе. Хотя, как будет отмечено позже, некоторые виды вампиров имеют тенденцию превращаться в простого мифического персонажа (varcolac). И кроме того, хотя его временами отождествляют с ведьмой, которая, в свою очередь, часто не более чем «баба», или мудрая женщина, живущая в какой-нибудь деревушке, все же он сохраняет свои собственные жуткие качества, и его даже в наши дни сильно боятся на территории всей страны.

В старой сказке говорится: «Когда-то было время, когда вампиры были таким же обычным явлением, как трава на лугу или ягоды в лукошке, и они никогда не сидели на месте, а бродили по ночам среди людей». И хотя в наше время появление вампира можно считать исключительным случаем, тем не менее это вполне определенная и ужасная возможность. Нужно быть настороже, и, если возникнет такое подозрение, умный человек не станет пренебрегать любыми средствами и мерами предосторожности.

В Румынии также существует вера — как бы непонятно она ни была выражена словами, она очень четко и определенно сформулирована в голове крестьянина — в то, что после смерти душа не окончательно отделяется от тела и не может попасть в рай до истечения сорока дней. Соответственно, если существует предположение, что умерший является или может стать вампиром, этот промежуток времени приносит много тревог и страданий. На практике тела, согласно религиозным канонам, эксгумируют спустя три года после смерти, если это ребенок, четыре или пять лет — если это молодой человек, и семь лет — если это взрослые или пожилые люди. Если тело за этот срок не разложилось, то тогда перед нами наверняка вампир. Если же кости белые и сухие, то душа отлетела в места вечного упокоения. Скелет ритуально обмывают вином и водой, заворачивают в полотняный саван, поют заупокойную молитву и с благоговением предают земле.

Как во всех других странах, так и в Румынии самоубийца, ведьма, тот, кто занимался черной магией или был при жизни жестоким и злым человеком, непременно станет после смерти вампиром. Случись несчастному ребенку умереть до того, как он был крещен, то по истечении семи лет он станет вампиром, а место его захоронения будет считаться нечистым. Люди, которые ищут материальной выгоды путем клятвопреступления и лжесвидетельствуют, чтобы причинить вред другим людям, станут вампирами спустя шесть месяцев после смерти. Из семи детей одного пола у седьмого будет маленький хвост, и он должен будет стать вампиром. Это поразительно любопытная идея, которая может показаться полным противоречием широко распространенной вере в то, что седьмой ребенок приносит счастье. В графстве Девон (на юго-западе Англии) и Шотландии, например, считалось, что седьмой сын и даже седьмая дочь наделены природным даром целительства, и их помощи часто искали страждущие. Скрытые способности и умение общаться с миром духов обычно приписывают седьмому сыну или — что бывает реже — седьмому ребенку любого пола. Удивительно, что эта идея возникла у румын в несколько приниженной и, так сказать, вывернутой наизнанку форме. Возможно, она отдаленно связана с представлением первобытного человека о том, что число жертвоприношений мертвым должно быть семь или кратно семи, и пережитки этого обычая можно все еще отдаленно проследить.

Человек, родившийся в плодной оболочке, становится вампиром менее чем через сорок дней после погребения. Это опять-таки противоречит верованиям, существующим в других странах. Котгрейв замечает, что родиться в плодной оболочке является знаком удачи: «Он рожден для богатства, почестей, удачи; он родился с материнским платком на голове». Итальянцы называют такую оболочку «сорочкой Мадонны», и в своем произведении «Обычаи и предрассудки Романьи» Микеле Плакуччи пишет: «Та же самая идея выражена у автора произведения „Древние и современные суеверия“. Уильям Хендерсон в своих „Комментариях к фольклору северных графств Англии и приграничных районов между Англией и Шотландией“ (Лондон, 1866) пишет: „В приграничных районах между Англией и Шотландией считается, что человек, рожденный в плодной оболочке, обладает особыми способностями целителя, но с тем ограничением, что эта сила берется из его собственной жизненной энергии, и если ее часто использовать, то такой человек начинает чахнуть и умирает от истощения“». Эта идея явно отдает вампиризмом, так как этот человек становится объектом, к жизненным силам которого могут «присосаться» и истощить другие люди. Плодная оболочка считалась счастливым амулетом, и в мартовской газете объявлений за 1872 г. мы видим объявление, предлагающее на продажу плодную оболочку. Существует много литературных ссылок на это старое верование. Так, в «Гесперидах» Геррик пишет о постели царицы Маб:

На каждой простыне была расстелена плодная оболочка,

Которая очаровывает лицо младенца,

Когда он рождается (некоторые считают

Ее добрым знамением при рождении ребенка).

В пятом действии комедии «Эльвира, или Самое худшее не всегда правда» Джорджа Дигби Занчо восклицает:

Разве мы не родились в рубашках?

Не думаешь ли ты, Чичон, что подряд два раза

Мы избежали просто так опасности?

Говорят, что иногда в Румынии человек, который знает, что родился в плодной оболочке, оставляет своим родным указания обращаться со своим телом после своей смерти как с телом вампира, чтобы избежать опасности в будущем.

Если холодный взгляд серых глаз вампира упадет на беременную женщину, особенно если срок больше шести месяцев, и эти чары не будут обезврежены благословением церкви, ребенок, которого носит эта женщина, станет вампиром. Если беременная женщина не ест соли, она носит в своем чреве вампира.

Известным признаком вампиризма является то, что человек не ест чеснок, потому что это растение имеет большую силу и ненавистно вампирам. Если кошка перепрыгивает через мертвое тело, или через него перешагивает человек, или даже тень живого человека падает на него, мертвец становится вампиром. Во многих районах Румынии существует поверье, что людям суждено стать вампирами и они не могут избежать своей участи. Пока они спят, их душа выходит через рот, как муха. Если тело повернуть так, чтобы голова покоилась там, где лежали ноги, то душа не сможет найти дорогу назад, и человек умирает.

В то, что душа спящего человека уходит из его тела и часто посещает места и совершает действия, которые ему могут сниться, верят люди во всем мире. В отчете о судебном процессе над ведьмой, который состоялся в Мюльбахе в 1746 г., говорится, что одна женщина наняла двоих мужчин для работы на ее винограднике. Около полудня все, как обычно, спрятались от дневного зноя на отдых. Через час работники встали и попытались разбудить женщину, чтобы приступить к работе. Но она окоченела и лежала неподвижно с широко раскрытым ртом. К вечеру, когда солнце уже садилось, они вернулись, но она по-прежнему лежала неподвижно и, казалось, не дышала, как мертвая. Поблизости жужжала большая муха. Ее поймал один из работников и положил в свою кожаную сумку. Затем они снова попытались разбудить женщину, но безуспешно. Тогда работники отпустили муху, которая залетела прямо в рот женщины, и та мгновенно проснулась. Увидев это, мужчины больше не сомневались, что она и вправду была ведьмой.

Сербы считают, что душа спящей ведьмы покидает ее тело в облике бабочки. Если во время ее отсутствия тело ведьмы перевернуть и положить голову в другое положение, бабочка-душа не сможет найти дорогу назад через рот, и ведьма умрет. Точно такое же верование распространено среди эстонцев, а в Ливонии (вся территория совр. Латвии и Эстонии, завоеванных немцами в половине XIII в. — Ред.) все знают, что, когда душа оборотня выходит из тела, оно лежит мертвым, как колода или камень. Если в это время тело переложить на другое место или даже случайно сдвинуть, душа не сможет найти дорогу назад и должна будет волей-неволей оставаться в теле волка до его смерти. Особенно поразительным является то, что между оборотнем и вампиром существует внутренняя связь. Есть рассказ о событиях в Лангедоке (Южная Франция), в котором повествуется о том, как женщина, которую подозревали в том, что она ведьма, однажды заснула на жарком летнем солнце среди жнецов на поле. Увидев прекрасную возможность подтвердить свои подозрения, жнецы отнесли ее сонную на другой конец поля, а на то место, где она лежала изначально, поставили большую пустую бочку. Когда душа женщины вернулась, она вошла в бочку и искусно, и весьма быстро покатила ее до тех пор, пока бочка не коснулась тела ведьмы, которым душа моментально снова овладела.

У некоторых народов считается даже необязательным изменять положение тела спящего человека, чтобы помешать душе вернуться в него. Корейцы убеждены, что во время сна «душа выходит из тела, и, если положить на лицо спящего лист бумаги, он непременно умрет, потому что его душа не сможет найти дорогу в его тело». Малайцы утверждают, что, если во время сна лицо человека испачкать или зачернить, душа, вылетевшая из него, не узнает его, и человек будет спать до тех пор, пока ему не вымоют лицо. Изменить или каким-то образом раскрасить лицо спящего человека приравнивалось в Бомбее к убийству, потому что если изменить внешность человека, то «душа по возвращении не сможет узнать свое тело, и человек вскоре скончается».

В Трансильвании (совр. северо-запад Румынии) ребенку никогда не позволят спать с открытым ртом, чтобы душа не выскользнула из тела в облике мыши, а ребенок не заснул навек. Так и в Брауншвайге, Германия, сельские жители говорят, что душа выходит изо рта спящего в виде белой мыши или небольшой птички, и если поймать таинственное животное или птичку, то это убьет спящего. Эта тема бесчисленное количество раз возникает в сагах и легендах. В одной из легенд Восточной Индии душа выступает в виде сверчка; у шотландцев это трудолюбивая пчела, а в Германии это снова белая или рыжая мышь.

В Румынии вампиры обычно бывают двух видов, и госпожа Агнес Мургоши различает «мертвых» и «живых» вампиров. «Мертвый» вампир — это оживший мертвец, которому придает энергии вернувшаяся душа. Здесь неизвестны случаи, когда в мертвеца вселяется злой дух, или, по крайней мере, они редки, потому что госпожа Мургоши пишет: «До сих пор мне не встречался случай, когда бы считалось, что мертвеца оживил дьявол, а не его собственная душа». «Люди, которым суждено после смерти стать вампирами, могут быть способными при жизни посылать свои души и даже тела бродить у перекрестков дорог с ожившими мертвецами. Такой тип вампиров можно назвать „живыми“. Он сливается с обычными ведьмами или колдунами, которые могут встречаться с другими ведьмами или колдунами либо в телесной оболочке, либо в виде призрака».

Третий тип вампира, varcolac, — это мифическое существо, которое, как считается, поедает солнце и луну и тем самым вызывает затмения. Известный авторитет И. Отеску в своем произведении «Представления румынского крестьянина о небе и звездах» так пишет о varcolaci: «Varcolaci отличаются от всех земных существ. Они вызывают затмения луны и даже солнца тем, что взбираются на небо и поедают луну или солнце. Некоторые полагают, что они животные размером меньше собаки. Другие думают, что они собаки, числом две. Они имеют различное происхождение. Одни говорят, что это души некрещеных детей или детей неженатых родителей, проклятые Богом и превращенные в varcolaci. Другие считают, что varcolaci возникают из небесного воздуха, когда женщины прядут по ночам, особенно в полночь, без свечей, и особенно если они при помощи этой пряжи накладывают проклятие. Поэтому нехорошо прясть при лунном свете, потому что вампиры и varcolaci поднимаются по нити на небо и поедают солнце и луну. Они привязывают себя к нити, и она становится для них дорогой. Пока нить не рвется, у varcolaci есть сила, и они могут пойти куда захотят. Они нападают на небесные тела, кусают луну так, что кажется, что она покрыта кровью, до тех пор пока от нее ничего не остается. Но если нить рвется, их сила иссякает, и они отправляются в другую часть неба…»

Г. Ф. Чаушану в «Народных суевериях в Румынии» сообщает:

«Говорят, что в Вальсе есть существа, которых называют varcolaci, потому что их дух есть varcolaci. Их можно узнать по бледным лицам и сухой коже, а также по глубокому сну, в который они впадают, когда отправляются на луну, чтобы съесть ее. Но они едят ее только во время затмения и когда диск луны красного или медного цвета. Краснота — это кровь луны, которая течет из ртов varcolaci и растекается по луне.

Когда дух varcolaci хочет съесть луну, человек, которому принадлежит этот дух, начинает клевать носом и впадает в глубокий сон, как будто он не спал много недель, и выглядит как мертвый. Если его будить или передвинуть, то сон становится вечным, потому что, когда дух возвращается из своего путешествия, он не может найти рот, из которого он вышел, и не может вернуться назад в тело.

Одни говорят, что Бог повелевает varcolaci есть луну, чтобы люди раскаялись и отвратились от зла».

Ссылаясь на различные румынские слова для обозначения вампира, госпожа Мургоши пишет: «Что касается слов, которыми называют вампиров, мертвых и живых, то strigoi (жен. strigoica) самый распространенный термин, а moroii, наверное, идет за ним следом по частоте употребления. Слово moroii не так часто употребляется в одиночку, как strigoi. Обычно слова strigoi и moroii связаны между собой, но moroii подчинено слову strigoi. Есть слова strigoi, moroii и varcolaci. А слова strigoi и pricolici используются, как будто все они обозначают одно и то же. В Трансильвании есть слово „шишкой“. Varcolaci (svarcolaci) и pricolici — это иногда мертвые вампиры, а иногда животные, которые поедают луну. Oper — это русинское слово, обозначающее мертвого вампира. В Буковине слово vidme означает „ведьма“; оно охватывает во многом ту же самую область, что и strigoi (живой вампир), но оно никогда не используется для обозначения мертвого вампира».

Говорят, что «живые» вампиры встречаются с «мертвыми» вампирами в определенные ночи на старых и заброшенных кладбищах, в пустующих домах, чаще леса и других зловещих местах, где от мертвецов, которые обладают большей силой, они узнают руны черной магии. В некоторых районах страны считается, что «живые» вампиры сходятся на шабаш, и во главе каждой их группы стоит хозяин или хозяйка (что тоже возможно); мужчины следуют за своим командиром, а женщины находятся при своей повелительнице. Такая расстановка в точности напоминает шабаш ведьм, и ясно, что «живые» вампиры и ведьмы в верованиях сельских жителей — это одно и то же. Мы не удивляемся, когда узнаем, что в районе Михалца (Трансильвания, севернее города Алба-Юлия) существует поверье, будто вампирами являются главным образом женщины. Они обладают определенной властью, которая дает им возможность забирать «силу» животных и предметов для своих собственных нужд. Так, они способны каким-то таинственным образом поглощать или собирать жизненные силы птиц и пчел, например, и концентрировать их на своем дворе или улье, так что их куры становятся жирными и несут много яиц. Их ульи чрезвычайно богаты медом. При этом домашняя птица у соседей болеет и умирает, а на других деревенских пасеках пчелы не создают запасов меда. Рассказывают, что одна женщина пекла хлеб, который был таким легким и вкусным, что половина окрестных жителей приходили покупать его, и вскоре у нее в карманах завелось немало денег. У других деревенских хозяек тесто не поднималось, что бы они ни делали. Их хлеб всегда казался заплесневелым и черствым. Это происходило потому, что пекарь была вампиршей и знала, как получить необходимое качество хлеба в любой печи.

Некоторые из этих вампиров умеют вызывать дождь, и к ним тайком постоянно обращаются крестьяне. Они также могут собрать «силу» красоты, которую они продают за деньги, и здесь перед нами обычные любовные привороты. У этих женщин-вампиров обычно сухая горячая кожа и заметно цветущий вид. Мужчин отличают лысина и особый пронзительный взгляд. Считается, что они умеют принимать облик различных животных, а излюбленным животным у них является кошка. Когда вампир умывается, это значит, что вскоре пойдет дождь. Говорят, что в стародавние времена во время засухи крупные землевладельцы и знатные люди заставляли всех крестьян в своих поместьях купаться в реке в надежде на то, что среди них может оказаться вампир. Это влияние на погодные условия обычно считается особым свойством «живых» вампиров. Но в Зарнешти, как полагают, несколько исключительно мощных наводнений были вызваны недавно похороненной девушкой, которая имела репутацию вампира.

Эффективные средства избавления от умершего человека, который стал вампиром, во многом те же самые, что и в других странах. Настоятельно рекомендуется принимать подобные меры предосторожности во время похорон или сразу же после них. Самоубийцу следует положить в проточную воду. Можно вспомнить, что проточная вода снимает все заклятия и ведьма не может перейти водный поток. Вода сама по себе является святой субстанцией и, как таковая, заняла свое место во всех религиях; и представление поэта о «водах при исполнении священной задачи» имеет под собой веские основания. В Вальсе, Румыния, обычно втыкают в сердце вампира длинную иглу, но распространенный способ, известный во всей Восточной Европе, состоит в том, чтобы одним ударом вогнать кол ему в пупок или сердце. К тому же в рот, уши, нос, пупок и под ногти можно поместить небольшие камешки и крупицы ладана, чтобы вампиру было что погрызть, когда он очнется. По телу вампира следует рассыпать просо, которое задержит его до тех пор, пока он не сосчитает и не съест каждое зернышко. В рот ему также можно засунуть чеснок. Тело следует положить лицом вниз. Корреспондент газеты «Таймс» в июне 1874 г. пишет, что в штате Мэн, США, прибегают к захоронению людей лицом вниз как к средству, способному остановить распространение в семье чахотки. Если необходимо перезахоронение, то голова трупа должна лежать на месте ног. Вокруг гроба следует положить гирлянды из шиповника, а сам гроб скрепить прочными деревянными ободами. Можно вспомнить, что в канун Дня святого Георгия в Трансильвании не найдется ни одной саксонской фермы (в Трансильванию с середины XII в. переселилось много немцев, однако далеко не только из Саксонии. — Ред.), дворовые ворота которой не были бы украшены ветками шиповника, чтобы оградить себя от ведьм. Так как и другие колючие кустарники использовались таким образом, то, по-видимому, эта идея изначально состояла в том, что злые духи запутаются в колючках, если попытаются пробраться через них, но эта мера предосторожности по крайней мере частично утратила свой смысл, а определенные магические свойства стали приписывать самому шиповнику.

В районе Телеорман на третий день после смерти человека, когда люди идут в дом, где царит горе, чтобы зажечь ладан, они несут с собой девять веретен, которые они глубоко втыкают в могилу. Если вампир поднимется, его пронзят их острые концы. Другой способ состоит в том, чтобы взять бечевку, разбросать ее на могиле и поджечь, потому что существует поверье, будто обитатель могилы вряд ли отважится пройти через пламя. Иногда анафема, произнесенная священником, заточит вампира в его могиле.

В районе Романати с вампира снимают всю одежду и голый труп засовывают в крепкий мешок. Одежду и саван брызгают святой водой, кладут в гроб, который заколачивают и снова опускают в могилу. Тело уносят в лес. Сначала из него вырезают сердце, а затем тело разрубают на куски, которые сжигают на большом костре. Самым последним в пламя кидают сердце, а те, кто занимался всем этим, подходят ближе к огню, чтобы их окурил дым. Но все должно быть сожжено, каждый кусочек плоти, каждая косточка. Мельчайшего кусочка, случись ему уцелеть, будет достаточно, чтобы вампир снова материализовался. Иногда пепел, оставшийся от сожженного сердца, собирают, смешивают с водой и дают больным людям в качестве сильного снадобья.

После того как в Зарнешти была эксгумирована женщина-вампир, ее сердце, глаза и грудь были пробиты огромными железными вилами, после чего тело было похоронено на большой глубине лицом вниз.

Одно время в Мехединци (юго-запад Румынии) считалось достаточной мерой предосторожности увезти тело далеко в какое-нибудь труднодоступное место в горах и оставить там. Но на практике такой метод использовали редко, да и эффективным он был далеко не всегда. Его нельзя сравнивать со способом, который был принят у греков, — увозить тело на какой-нибудь пустынный остров, потому что в этом случае это делалось именно потому, что вампир не может преодолеть морскую водную преграду.

Считается обязательным проследить вампира до его берлоги и уничтожить при первой возможности. Если он достаточно хитер, чтобы уйти от слежки, то по истечении семи лет снова станет человеком и тогда сможет попасть в другую страну или, по крайней мере, в какой-нибудь другой край, где говорят на другом языке. Он женится и заведет детей, и они после своей смерти пополнят компанию вампиров.

В Румынии, как и в Греции и других странах, вампир сначала нападает на своих домашних и даже животных, принадлежащих членам его семьи. Он будет приходить по ночам и разговаривать с ними. Он может даже помогать делать домашнюю работу: приносить и привозить что-то, рубить дрова и приносить их домой издалека. Женщины-вампиры постоянно возвращаются к своим детям. Но иногда вампиры ведут себя как разрушители: бьют посуду, опрокидывают кувшины с водой, поднимают шум и ужасно изводят всех в доме. Но независимо от того, помогает ли вампир по дому или оказывается несчастьем для всех, обитатели дома быстро умирают, и даже домашний скот становится жертвой какой-нибудь непонятной болезни. В таком случае обычно просят деревенского священника прочитать определенные молитвы над могилами, но, если ужасные нападения вампира продолжаются, следует безотлагательно принять более кардинальные меры. Чтобы обнаружить, какая могила является источником этих роковых бедствий, на кладбище приводят белого жеребца, и в той могиле, через которую он отказывается перейти, но рядом с которой стоит неподвижно, дрожа от страха и издавая дикое ржание, лежит вампир. Точно так же и гусак откажется пройти по могиле вампира. После этого тело вампира должно быть извлечено из земли, и, если будут найдены явные признаки вампиризма, с ним можно поступать согласно традициям.

Можно отметить, что если родственники вампира умерли, то в своем гробу его тело будет лежать наполненным кровью и темным, как огромная пиявка. Его рот при этом будет широко раскрыт и выпачкан свежей алой кровью. Если он всего лишь бил посуду и поедал все, что ему удавалось найти в кладовой, то его рот будет испачкан кукурузной мукой. Считают, что вампир часто сопротивляется, когда его тело достают из могилы, и издает жуткие вопли, чтобы испугать тех, кто занимается этим делом, но если эти люди наберутся храбрости и, кроме того, присутствует священник, то чудовище не может причинить им вред.

В Румынии в определенные периоды в течение года, когда вампиры обладают наибольшей силой, необходимо принимать особые меры предосторожности против их нападений. Два дня в году вампиры особенно активны — это канун Дня святого Андрея и канун Дня святого Георгия. Но в различных районах эти периоды сильно варьируют. Так, говорят, что в некоторых местах вампиры наиболее беспокойны накануне Пасхи. В Михалце их активность ограничена временем между кануном Дня святого Андрея и Богоявлением. В долине реки Сирет этот срок дольше, и вампиры могут досаждать живым с Дня святого Андрея до праздника Преображения Господня или в некоторых случаях с Дня святого Георгия до праздника святого Иоанна.

Но обычно особые меры предосторожности для защиты дома или деревни принимают в последний день уходящего года, перед Пасхальным воскресеньем, в канун Дня святого Андрея и Дня святого Георгия. Во всей Восточной Европе праздник святого Георгия, 23 апреля, является одним из самых главных праздников всего года, когда проводятся бесчисленные обряды и ритуалы, на которые едва ли можно даже взглянуть. Святой Георгий является покровителем или защитником Англии, Антиохии, Баварии, Венеции, Константинополя, Фридберга, Генуи, Гронсфельда, Хагенау (Агно), Лейхтенберга, Молсхайма, Оксенхаузена, Ратисбона (Регенсбурга), Эберлингена, Ульма, Вигевано, Сербии, Саксонии, России и множества других стран и городов. Святого Георгия всегда почитали на Востоке как великомученика, а одна из первых церквей была воздвигнута Константином после его принятия христианства в честь именно этого святого. Он является особым покровителем крупного рогатого скота, лошадей и волков, и можно с полным основанием сказать, что среди пастухов и скотоводов Восточной Европы праздник святого Георгия, который защищает их стада от нападений диких зверей, носит национальный — можно сказать, чуть ли не международный, — равно как и церковный характер. И в то же время накануне дня этого святого могущество вампиров, ведьм и всякой нечистой силы достигает своего пика. У русинов Буковины и Галиции принято, чтобы крестьянки собирали большие ветки с колючками и клали их на пороге своих домов, а на каждой двери рисовали дегтем крест для защиты от ведьм. Гуцулы по этой же причине зажигают у своих домов большие костры, и в Трансильвании, Валахии и Болгарии точно так же принимают различные меры предосторожности. У южных славян популярны связки чертополоха, которые кладут на забор, окна и двери, чтобы не допустить вторжения в дом какой-нибудь нечистой силы. На следующий день, 23 апреля, в честь этого святого дом украшают гирляндами цветов, а венками из роз — конюшню, а на рога коров надевают венки из цветов. До недавнего времени в Швабии было принято, чтобы с наступлением ночи и до зари праздничного дня все церковные колокола устраивали веселый перезвон. Это, без сомнения, часто принималось просто за должное сопровождение празднества, но изначально имело дополнительное значение, так как в тех краях существовало поверье, что ни один вампир и ни одна ведьма не могут прийти при звуках церковного колокола. Хотя, к сожалению, во многих случаях, как в Англии, из-за достойного порицания равнодушия и пренебрежения властей нельзя сказать, что культ святого Георгия процветает или широко распространен, но в некоторых местах этого святого по-прежнему особо почитают. И грустно думать, что торжественные празднования, которые привлекали в некоторые города паломников со всех концов, во многом потеряли свою популярность.

В Румынии именно в эти дни, когда вампиры особенно злобствуют, сельские жители натирают окна домов чесноком, привязывают пучки чеснока к двери и в загонах для коров. Все огни в доме должны быть погашены, и хорошо бы перевернуть вверх дном всю посуду. Набожные люди будут проводить всю ночь в молитвах, и даже те, кто не отличается таким рвением, стараются бодрствовать. Если человек должен лечь спать, он обычно кладет себе под подушку нож без ножен. Никто не станет отвечать, если его позвать по имени, по крайней мере пока его не позвать трижды, потому что, как на греческом острове Хиос, вампир может ночью один раз позвать вас по имени, но не может повторно сделать это. Так что если кто-то подождет, чтобы услышать, как его имя произносят третий раз, то он может быть уверен в том, что это не ужасный гость.

Отмечается, что время от времени в Румынии происходят крупные вспышки вампиризма, вследствие чего крестьяне, что неудивительно, не раз сами вершили закон, пока это не пресекали власти. Урече в своей «Истории Румынии» отмечает: «12 июля 1801 г. епископ Зигенский послал ходатайство господарю Валахии, в котором просил приказать провинциальным воеводам не позволять крестьянам Штроешти выкапывать мертвецов, которые уже дважды были эксгумированы, под предлогом того, что они varcolaci». И в Biserica Orthodoxa Romana мы находим: «Архиепископ Нектарий (1813–1819) отправил официальное послание всему высшему духовенству с просьбой узнать, в каких районах существует поверье, что мертвые могут вернуться в качестве вампиров. Если им попадется случай вампиризма, сами они не должны немедленно брать на себя ответственность и кремировать труп, а, скорее, должны учить людей, как действовать дальше, согласно официальным канонам церкви».

Доктор Тюдор Панфайл, один из самых видных румынских ученых, собрал огромное количество историй о вампирах в «Ионе Креанде», румынском периодическом печатном органе, публиковавшем материалы об искусстве и литературе крестьян. Оттуда и взяты следующие истории, которые типичны для подобных рассказов.

«Двадцать или тридцать лет назад (написано в 1914 г.) в общине Афумати в Долже умер крестьянин по имени Марин Миреа Оциоциок. Было замечено, что его родные тоже умерли один за другим. Некий бадеа Вражитор (бадеа — колдун) выкопал его из могилы. Позднее сам бадеа холодной зимней ночью пошел в лес к границе, и его съели волки. Кости Марина побрызгали вином, над ними провели церковную службу и вновь положили в могилу. С того времени в этой семье больше не было смертей».

«Лет пятнадцать назад в Амерешти к северу от Должа умерла одна старуха, мать крестьянина по имени Дину Георгица. Через несколько месяцев стали один за другим умирать дети ее старшего сына, а потом и младшего. Сыновья встревожились, однажды ночью выкопали ее из могилы, разрубили тело надвое и снова захоронили. Но смерти не прекратились. Они выкопали ее во второй раз. И что же они увидели? Тело оказалось целым и без единой раны. Это было великое чудо. Они отнесли тело матери в лес и положили под большим деревом в глухой чаще. Там они вскрыли его, вынули ее сердце, из которого потекла кровь, разрезали его на четыре части, положили на горячие угли и сожгли. Они взяли золу и дали ее детям, чтобы они выпили ее вместе с водой. Тело они бросили в костер, сожгли и пепел похоронили. И тогда смерти прекратились».

«Лет двадцать или тридцать назад в Кушмире на юге Мехединци умер один калека, холостяк. Спустя недолгое время стали умирать или заболевать его родственники. Они жаловались на то, что у них начинают сохнуть ноги. Это случилось в нескольких местах. Что бы это могло быть? „Наверное, виноват калека. Давайте его выкопаем“. И однажды субботней ночью они выкопали его и увидели, что он весь красный и лежит в уголке могилы. Люди разрубили его и приняли обычные меры: вынули из тела сердце и печень, сожгли их на раскаленных углях и дали пепел его сестре и другим родственникам, которые были больны. Они запили пепел водой и выздоровели».

«В Кушмире еще в одной семье стали часто умирать люди, и подозрение пало на одного старика, который умер уже давно. Когда его выкопали, люди увидели, что он сидит по-турецки, а сам красный, как огонь, ведь он сожрал почти всех молодых, сильных мужчин этой семьи. Когда люди попытались достать его из могилы, он сопротивлялся, отвратительный и ужасный. Его несколько раз ударили топором и вытащили из могилы, но не смогли разрезать ножом. Тогда люди взяли косу и топор, вырезали у старика сердце и печень, сожгли их, а пепел дали больным выпить с водой. Те выпили и выздоровели. Старика похоронили заново, и смерти прекратились».

«В Вегилешти, Мехединци, жил-был крестьянин Димитриу Вайдеану, родом из Трансильвании, который женился в Вегилешти и там поселился. Его дети умирали один за другим. Семь детей умерли в возрасте нескольких месяцев, умерли и несколько более старших детей. Люди стали думать, что могло быть причиной этого. Они собрались на совет и решили ночью повести белую лошадь на кладбище и посмотреть, сможет ли она перешагнуть через могилы родственников его жены. Так они и сделали, и лошадь перепрыгнула через все могилы, пока не дошла до могилы его тещи Джоаны Марты, которая была известной ведьмой. Тут лошадь встала, стала бить копытами землю, ржать и храпеть и не смогла переступить через могилу. Возможно, в ней было что-то нечестивое. Ночью Димитриу с сыном взяли свечи и пошли раскапывать могилу. При виде того, что предстало перед их взорами, их охватил ужас. Женщина сидела по-турецки, длинные волосы свисали на лицо, вся ее кожа была красной, а ногти на руках — устрашающе длинными. Они собрали хворост, щепки и обломки старых крестов, полили Джоану Марту вином, подложили соломы и подожгли все это вместе. Потом они заровняли землю лопатой и пошли домой».

Увеличить количество подобных крестьянских рассказов и легенд на территории Восточной Европы было бы нетрудно, но это излишне. Неплохо было бы рассмотреть более серьезную сторону этих преданий, так что следующий рассказ о верованиях болгар в изложении С. Клера и Брофи («Двенадцатилетнее исследование восточного вопроса в Болгарии») будет здесь к месту.

«Гораздо более любопытным суеверием в Болгарии является вера в вампиров, распространенная во всех славянских странах, но особенно отталкивающие вампиры лишь в этих краях. В Далмации и Албании, откуда это суеверие было впервые завезено в Европу и которые вследствие этого стали считаться — хоть и ошибочно — его родиной, вампир был поэтически приукрашен и стал просто театральной фигурой в мишуре современной фантазии. Молодой человек из Далмации, который получает после исповеди святое причастие, будто бы готовясь к смерти, и втыкает освященный кинжал в сердце вампира, лежащего в могиле, и сверхъестественно красивый вампир, который высасывает жизненные силы у спящих девушек, никогда не существовали в воображении людей, а были придуманы или, по крайней мере, приукрашены сочинителями средневековых романов сенсуальной (чувственной) школы.

Когда эта искусственная поэзия, рожденная из пепла вымершего народа, из которой цивилизация собрала свой урожай, заменяет грубую, суровую, даже ужасную поэзию, являющуюся результатом простой храбрости или страха молодого и сильного человечества, легенды и верования становятся слабыми, сомнительными и театральными. Так в балладе, являющейся якобы древней, мы узнаем подделку по плавности и четкости ее ритма. И когда в суевериях от природы необразованного и грубого народа прослеживаются следы религии или сентиментальности, мы видим убийственную руку церкви или поэта.

В Далмации вампир в наши дни не более чем тень, в которую никто не верит или делает вид, что верит. Точно так же шотландский волонтер в Лондоне будет уверять вас в том, что он твердо верит в водяного и домового, в произведениях сэра Вальтера Скотта, или попытается убедить вас в том, что он носит килт, потому что он так решил, а не для эффекта. Между обычным вампиром и истинным ужасом из славянского суеверия лежит такая разница, как между вождем горцев, который выбил ногой снежный ком из-под головы своего сына, упрекая его в английской изнеженности, которая проявилась в необходимости положить под голову подушку, и спортсменом-кокни в килте, который убивает из ружья ручного оленя в загоне.

В Польше римское католическое духовенство захватило власть над этим суеверием как средством ведения войны с величайшим врагом церкви, и здесь вампир всего лишь труп, которым овладел злой дух, а не настоящий вампир древних славян. В Болгарии мы видим зверя в своей изначальной и отвратительной форме; это уже не мертвое тело, в котором поселился демон, а душа, восставшая против неизбежности закона телесной смерти. Далматский кинжал, благословленный на алтаре, здесь бессилен, его заменяет снадобье, полученное у ведьмы или какой-то другой мудрой женщины, которая обнаруживает вампира по отверстию в его могиле или каменной плите, укрывающей его, и затыкает его человеческими экскрементами (его излюбленная еда), смешанными с ядовитыми травами.

Теперь мы приведем неизмененные болгарские суеверия, просто предварительно заметив, что нам следует хорошо с ними ознакомиться, поскольку слугой нашим является сын известного вампира, который несет епитимью во время настоящего Великого поста, отказавшись от курения, вина или спиртных напитков, чтобы искупить грехи своего отца и не допустить унаследования им самим этой склонности.

Когда человек, в жилах которого течет кровь вампира — ведь это состояние не только эпидемическое и эндемическое, но и передающееся по наследству — или который так или иначе предрасположен стать вампиром, умирает, то через девять дней после своих похорон он возвращается на землю в виде призрака. Присутствие вампира в этом его первом состоянии можно легко распознать в темноте по череде искр, подобных тем, которые высекает сталь о кремень; при дневном свете — по тени, появившейся на стене, которая имеет различную густоту в зависимости от длительности пребывания вампира на этой стезе. На этой стадии он сравнительно безвредный и может только устраивать проказы, подобно немецкому домовому и гному, ирландскому phooka или английскому паку; он ревет страшным голосом или развлекается тем, что зовет обитателей дома самыми нежными словами, а затем избивает их до синяков.

Отец нашего слуги, Федор, был вампиром такого рода. Однажды ночью он схватил за талию (ведь вампиры способны демонстрировать значительную физическую силу) Коджу Кераза, пехлевана, чемпиона по борьбе Дерекуои с криком: „А теперь, Старая Вишня, посмотрим, сможешь ли ты бросить меня“. Деревенский чемпион собрал все свои силы, но вампир был так тяжел, что Коджа Кераз сломал себе челюсть, пытаясь бросить на землю невидимое существо, которое старалось его задавить.

Пять лет назад, когда все это происходило, наша деревня так кишела вампирами, что ее жители были вынуждены собираться вместе в двух или трех домах, жечь всю ночь свечи и по очереди дежурить, чтобы не подвергнуться нападению этих призраков, которые освещали улицы своими искрами, а самые активные из них отбрасывали свои тени на стены той комнаты, в которой сидели умиравшие от страха крестьяне; другие вампиры при этом выли, вопили и ругались за дверью, входили в пустые дома, плевались кровью в муку, переворачивали все вверх дном и пачкали все внутри, даже изображения святых, коровьим пометом. К счастью для Дерекуои, старая мать Волы, которую подозревали в занятиях колдовством, обнаружила средство и свела в могилу потревоженных и причиняющих неприятности людям духов. С тех пор деревня освободилась от этих неприятных сверхъестественных посещений.

Когда болгарский вампир заканчивает сорокадневный курс ученичества в царстве теней, он выходит из своей могилы в телесном обличье и может сойти за человека, живя честно и естественно. Прошло тридцать лет с тех пор, как чужак появился в этой деревне, упрочил свое положение и взял в жены женщину, с которой жил очень хорошо. Она жаловалась лишь на то, что ее муж каждый раз исчезал из супружеского дома на всю ночь. Вскоре было отмечено (хотя животные или птицы, питающиеся падалью, тогда, как и в настоящее время, были совершенно неизвестны в Болгарии), что по ночам какое-то невидимое существо выполняет большую работу такого животного, а когда одна область истощила себя, мертвые лошади и быки, которые лежали на улицах, стали попадать в зубы чьим-то невидимым зубам в ущерб деревенским собакам, а затем эта загадочная пасть выпила всю кровь из скотины, которая была хоть чем-то больна. Эти случаи и рассказ жены заставили людей заподозрить чужака в вампиризме. Его осмотрели, установили, что у него только одна ноздря, и на основе этого неопровержимого доказательства приговорили к смерти. При приведении приговора в исполнение жители деревни не подумали, что необходимо послать за священником, чтобы дать исповедаться, или взять освященные веревки или кинжалы. Они просто связали этого человека по рукам и ногам, повели его на холм за пределами Дерекуои, зажгли большой костер из ветвей колючего кустарника и сожгли заподозренного живьем.

Есть еще один способ уничтожить вампира — это поместить его в бутылку. Существуют люди, которые сделали это своей профессией. Действуют они следующим образом. Колдун с изображением какого-нибудь святого лежит в засаде до тех пор, пока не увидит проходящего мимо вампира, и тогда он преследует его со своей иконой. Бедолага вампир ищет спасения на дереве или крыше дома, но его преследователь следует за ним со своим талисманом, изгоняя его из любого убежища и направляя в сторону специально приготовленной бутыли, в которой лежит какая-нибудь любимая еда вампира. Не имея никакого другого средства к спасению, вампир входит в свою темницу, горлышко которой немедленно затыкается пробкой, с внутренней стороны которой есть фрагмент иконы. Затем эту бутыль бросают в огонь, и вампир исчезает навсегда. Этот способ любопытен, так как демонстрирует грубо материальный взгляд на душу, который существует у болгар, воображающих, что это нечто вроде химической структуры, которую можно разрушить при помощи высокой температуры (как сероводород). Точно так же болгары полагают, что души мертвых имеют аппетит и питаются в точности, как и живые существа „в том месте, где они находятся“.

Чтобы закончить рассказ о болгарском вампире, следует отметить, что здесь он, по-видимому, не испытывает ту особую тягу к человеческой крови, которая обычно считается его отличительной и самой ужасной чертой; ему она требуется лишь тогда, когда его источники более грубой пищи исчерпали себя».

И хотя я привел этот рассказ со всеми подробностями, я бы подчеркнул, что часто авторы уходят в сторону, возможно, не столько в представлении фактов, сколько в их интерпретации. Авторов подстрекает их скептицизм, а так как он ошибочен, я предпочел беспристрастно цитировать, нежели исправлять.

В примечании они пишут: «Начав писать эту главу, мы узнали, что в деревне Дервишкуои, что в шести часах езды отсюда, живет вампир. Он появляется со спутником, которого устранили при помощи обычного средства, но этот, кажется, неуязвим для яда, а вскоре истечет его сорокадневный срок пребывания в виде тени, и жители деревни пребывают в ужасной тревоге, как бы он не появился во плоти». Ссылка на период сорока дней была рассмотрена и объяснена в предыдущей главе, посвященной вампирам в современной Греции. Ясно, что авторам здесь не удалось оценить этот важный момент, и, хотя они представили ряд фактов, ценных сами по себе, они, видимо, не способны рассмотреть этот вопрос с философской или даже традиционной точки зрения.

Вера в то, что духов и злых сущностей можно заключить в стеклянный сосуд, по-видимому, возникла на Востоке и вместе с другими выдумками попала в Испанию вместе с маврами. Благодаря знаменитому судебному процессу по обвинению в колдовстве доктора Эухенио Торральды в 1581 г. Великий инквизитор дон Альфонсо Манрикес обнародовал некоторые пункты обвинения, подробно описав различные преступления, связанные с общением с дьяволом, о которых каждый добрый христианин обязан был донести в Святую палату. Среди них мы видим следующее: «Если какой-нибудь человек по доброй воле или по принуждению изготовлял зеркала, кольца, флаконы из стекла или другие сосуды, чтобы с их помощью контролировать или в них содержать какой-нибудь дух, который должен отвечать на его требования и помогать ему в делах», то о таком человеке следует сообщить соответствующим церковным властям.

Следует помнить, что в романе «Хромой дьявол» Луиса Велеса де Гевары, который впервые был опубликован в 1641 г., его герой дон Клеофас, случайно зашедший в кабинет астролога, освобождает из бутылки, в которой он был заключен мощным заклятием, Хромого дьявола, который в благодарность щедро награждает своего спасителя. Эту сюжетную линию можно сразу же узнать в произведении Ле Сажа (Лесажа) «Хромой дьявол» («Хромой бес») — ее во всех подробностях Ле Саж позаимствовал у своего испанского предшественника.

Насколько мне известно, нет на свете другой страны, кроме Болгарии, в которой считается, что вампира можно таким образом держать в плену. И даже в Болгарии это не может быть настоящий вампир, мертвец, возвратившийся из могилы, а, скорее, какой-нибудь вампирообразный дух, которого, как полагают болгары, можно заманить в такую ловушку. Есть причина полагать, что это местное суеверие пришло от турок, и оно действительно кажется ограниченным самой его незрелостью. Действительно, среди турок существует вера в вампиров, но у них они почти полностью отождествляются с вурдалаками, которым было уже уделено достаточно внимания. Люди, придерживающиеся грубо материалистических взглядов, невежественно верят во многие нецивилизованные ужасы, и у них есть соответствующие необычные способы защиты от домовых и чертей, которые кажутся им существующими на самом деле.

Стоит ли говорить, что, каким бы ужасным вампир ни был в христианских странах, когда он становится физической реальностью, ему можно помешать и уничтожить его, но за пределами христианства несчастные люди становятся забавой и жертвами демонов и злых духов, которых, вместо того чтобы изгнать, привлекают своими заклинаниями и магическими словами колдуны и специалисты по черной магии.

[1]Церковный закон 1385 Кодекса Juris Canonici устанавливает, что книги, написанные католиками на религиозные темы или темы, тесно связанные с религией, не могут быть опубликованы без санкции епископа или другого местного священника, исполняющего обязанности судьи. Закон 1386 оговаривает, что все книги, написанные церковнослужителями на любые темы, требуют такого же разрешения. Это разрешение не подразумевает какую бы то ни было положительную оценку данного произведения. Оно просто указывает на то, что книга не содержит ничего, что противоречило бы католической вере.

[2]Шевалье Улисс — автор первого критического исследования Священного дома Лоретто.

[3]Это предисловие к книге «Колдовство и магия в Африке», написанной Фредериком Кейгом (Лондон, 1957).

[4]Перевод С. Сухарева.

[5]Перевод С. Сухарева.

[6]Перевод Б. Лейтина.