Венгрия и чехословакия 3 страница

В своей летописи 1343 г. Себастьян Мелерс повествует о том, что во время ужасного нашествия Черной смерти (эпидемии чумы) случаев вампиризма в Тироле было много. Эта напасть не обошла и бенедиктинское аббатство в Мариенберге, и по крайней мере один монах, Дом Стейно фон Неттен, считается убитым вампиром. В 1348 г. чума унесла с собой всех обитателей этого знаменитого монастыря, за исключением аббата Вайо, священника, одного мирянина и Госвина, который впоследствии стал выдающимся летописцем.

В 1855 г. в Данциге случилась страшная вспышка холеры, и по всей этой провинции пошел слух о том, что умершие вернулись в облике вампиров, чтобы забрать с собой живых. Говорят, что страхи людей сильно увеличили смертность.

С незапамятных времен во многих уголках Европы во время какого-нибудь особого несчастья (особенно когда на скотину нападала та или иная изнурительная болезнь) крестьяне прибегали к церемониальному зажжению костров, и такой костер называли «огнем по необходимости». Точное значение этого названия вызывает мало сомнений. Гримм установил его происхождение от слова need («нужда, необходимость»), и в целом оно означает «вынужденный огонь». Такое же толкование дает и Линденброг. С другой стороны, К. Л. Роххольц связывает слово need с немецким глаголом nieten (делать быстро и много), и в таком случае «огонь по необходимости» означал бы «быстро разожженный огонь во многих местах». Языческий обычай разжигать такие костры тянется из глубины веков, и именно эта идолопоклонническая практика снова и снова подвергалась запретам. Когда король Пипин (Пипин Короткий (714–768), франкский майордом в 741–751 гг., первый франкский король (751–768) из династии Каролингов (свергший последнего из Меровингов — Хильдерика III. — Ред.), правил франками, синод, созванный в 720 г. святым Бонифацием, запретил разжигание «illos sacrilegos ignes, quos niedfur uocant» (эти святотатственные костры, которые называются вынужденными), как языческих и богохульных. Тем не менее эта традиция продолжала существовать, и вместе с другими языческими обычаями знания о ней передавались следующим поколениям ведьмами. В 1598 г., когда эпидемия смертельной болезни бушевала в Нойштадте неподалеку от Марбурга, колдун по имени Иоганн Кохлер уговорил бургомистра и известных жителей города проверить эффективность этого магического ритуала. Огонь во всех домашних очагах в городе был погашен, новый огонь был получен при помощи трения, и от этих новых искр был зажжен костер между городскими воротами. Всю скотину прогнали через дым и огонь. По всему городу был заново зажжен огонь в очагах при помощи углей, взятых из этого общего костра. Неудивительно, что этот колдовской прием не возымел должного действия: мор продолжал свирепствовать, как и раньше. Единственным результатом этой процедуры было то, что на Кохлера пало серьезное подозрение, и в декабре 1605 г. его сожгли на костре, так как он был признан виновным в полночном колдовстве и черной магии.

И все-таки во многих уголках Германии до середины XIX в. — в Нижней Саксонии, в горах Гарц, в Брауншвайге, Силезии и Богемии (Чехии) — этот обычай все еще существовал. (Автор считает Германией (на середину XIX в. и не только) земли не только собственно Германии (Пруссии с подчиненной ей бывшей польской, затем чешской, затем австрийской Силезией и другие германские земли и государства, объединенные «железом и кровью» Бисмарком в 1850-х — 1871 г.), но и земли Австрийской (с 1868 г. Австро-Венгерской) империи, такие как славянская Чехия. — Ред.) В 1682 г. он был запрещен Густавом-Адольфом, герцогом Мекленбургским, но его закон не возымел действия. Говорят, что обычай зажигать такие «костры по необходимости» и по сей день сохранился в отдаленных уголках Швейцарии, Норвегии и Швеции. И хотя этот факт почти не признается, в Йоркшире и Нортамберленде в случае эпидемии чумы рогатого скота практика разжигания костров сохранялась на памяти живущих людей, и говорят, что она не совсем забыта в удаленных районах даже в наши дни.

Существует много способов приготовить такой костер, но необходимо, чтобы огонь не высекали при помощи кремня и стали, нельзя также использовать для этого спички. Первые искры следует получить путем долгого трения, и для этого обычно имеют при себе паклю, обрывок полотна или какой-нибудь другой легковоспламеняющийся материал, который немедленно займется пламенем, когда загорится хворост или солома. Пока все огни в деревне не будут погашены, костер, вероятно, не произведет нужного действия. Раньше во многих уголках его зажигали каждый год в качестве превентивной меры, но в более недавние времена к нему по-настоящему прибегали лишь в случае ящура.

Однако в России (по крайней мере, до недавнего времени), Польше, Сербии и вообще у славянских народов падеж скота вообще приписывают вампиру, который лишает его жизненных сил. Так что причина для разжигания «костров по необходимости» принимает несколько иной вид. Огонь зажигают по абсолютно определенной причине: чтобы пламя отпугнуло вампира, который не может пройти сквозь него. Одним из главных дней, когда, по крайней мере, в Польше существовал обычай зажигать эти костры, был праздник святого Роха, который свою жизнь посвятил людям и животным, пораженным чумой, о чем рассказывается в старых требниках XV в. в Утрехте, Отене, Тулузе и других городах.

В 1414 г. во время собора в Констанце, когда там разразилась чума, отцы города распорядились проводить публичные моления и шествия в честь святого Роха, и эпидемия прекратилась. (Город Констанц на берегу Боденского озера. Здесь с 5 ноября 1414 г. по 22 апреля 1418 г. заседал собор католической церкви, на котором присутствовало более тысячи высших церковных иерархов и крупнейших и знатнейших светских правителей Западной Европы, включая императора Сигизмунда. Центральный вопрос собора — борьба с Реформацией. — Ред.) Вместе со святым Себастьяном и святым Адрианом его обычно призывают на помощь против чумы, а в Польше он считается святым, который защитит от губительного воздействия вампиров, распространяющих свою инфекцию в виде вредоносной чумы.

Известный исследователь оккультизма и авторитет в этой области покойный доктор Франц Хартман привел подробности некоторых случаев вампиризма, которые попали в поле его зрения. Следующие истории, изложенные в третьем томе «Пограничной области» (1895), произошли в окрестностях Вены незадолго до того, как сообщения о них были опубликованы.

У молодой женщины из Г. был поклонник, который попросил ее выйти за него замуж, но, поскольку он был пьяницей, женщина ему отказала и вышла за другого. Влюбленный молодой человек застрелился, и вскоре после этого события вампир в его облике начал наносить ей частые визиты. Женщина не могла его видеть, но ощущала его присутствие таким образом, что в этом нельзя было сомневаться. Медики не знали, что и думать об этом. Они называли это «истерией» и тщетно пытались испробовать все средства фармакопеи, пока женщина, наконец, не изгнала вампира с помощью человека сильной веры. В этом случае присутствует стихийное начало, к которому добавляется самоубийство.

Очень похожий пример, который уже обстоятельно цитировался, был рассказан достопочтенным Ральфом Ширли в «Оккультном ревю».

Доктор Хартман также приводит следующие типичные примеры вампиризма, которые могут послужить моделью, чтобы избежать излишних повторений. Один мельник в городе Д. имел здорового мальчика-слугу, который, поступив к нему на работу, вскоре начал чахнуть. У него возник зверский аппетит, но он тем не менее с каждым днем все слабел и истощался. Подвергшись расспросам, мальчик наконец признался, что существо, которое он не мог видеть, но прекрасно мог чувствовать, приходит к нему каждый раз в полночь, садится к нему на грудь и вытягивает из него жизненные силы так, что он на это время оказывается парализованным и не может ни шевельнуться, ни закричать. После этого мельник согласился лечь рядом с мальчиком и заставил его пообещать, что тот подаст знак, когда появится вампир. Все так и было сделано, и, когда сигнал был подан, мельник вытянул руки и схватил невидимое, но вполне осязаемое существо, которое сидело на груди мальчика. По его описанию, это существо, казалось, имело эллиптическую форму и на ощупь было как желатин, что подразумевает образование эктоплазмы. Существо стало корчиться и яростно старалось вырваться, но, крепко держа его, мельник бросил вампира в огонь. После этого мальчик выздоровел, и такие посещения прекратились. «Те люди, которые, подобно мне, — замечает доктор Хартман, — много раз удаляли „астральные новообразования“ и тем самым лечили материальные опухоли, не сочтут вышеизложенное невероятным или необъяснимым. Более того, приведенные рассказы относятся не к событиям прошлого, а к людям, которые и по сей день живут в этой стране».

«В этих краях у одной женщины есть призрак, или, как она его называет, „пара“, с которым она живет интимной жизнью, как муж и жена. Она общается с ним, и он заставляет ее делать самые абсурдные вещи. У него много причуд, а так как она женщина со средствами, то она удовлетворяет их. Если ее „пара“ хочет поехать и увидеть Италию „ее глазами“, ей приходится ехать в Италию и давать ему возможность насладиться ее достопримечательностями. Она равнодушна к балам и театрам, но ее „пара“ хочет бывать там, и поэтому ей приходится ходить на балы и в театры. Она дает уроки своей „паре“ и обучает его разным вещам, имеющим отношение к нашему миру. И таким причудам нет конца. В то же время ее „пара“ вытягивает из нее силы, и ей приходится „вампирить“ каждого, с которым она вступает в контакт, чтобы восполнять потери».

Госпожа Вайолет Твидейл в своей книге «Привидения, которых я видела» приводит очень любопытный рассказ о некоем принце Валори, которого везде сопровождал дух, или «сатир», невидимый многим людям. Но принца часто видели в компании те, кто имел экстрасенсорные способности. Этот дух привязался к нему однажды, когда принц имел невероятную глупость посетить шабаш ведьм в Вогезах (горы на востоке Франции. — Пер.). Одна русская ясновидящая, которой были известны все обстоятельства, сообщила госпоже Твидейл, что один из ее собственных предков, богемский аристократ де Ласки, известный своей дружбой с доктором Ди и Келли, поддерживал связь с духом по имени Бюиссон. Как и современные ведьмы, два века спустя такие духи, которые ждут современных адептов (знатоков) черной магии, носят различные имена: Минетте, Верделе и т. д. Госпожа Твидейл сообщает нам, что «генерал Элиот, который командовал армией в Шотландии и был очень известным в обществе человеком двадцать пять лет назад», имел духа по имени Вонони, с которым он обычно разговаривал вслух посреди обеда. «По внешнему виду его [Элиота] никак нельзя было отнести к категории людей, связанных с оккультизмом».

Нельзя сказать, что в наши дни людям неизвестен эротический дух. Как и в былые времена, он часто принимает облик какого-нибудь человека, которым ведьма желает насладиться. Ссылка на это есть в драме Т. Мидлтона (1580–1627; англ. драматург) «Ведьма». Когда молодой любовник приходит в жилище ведьмы, Геката кричит, увидев его:

Этот Альмахильд — во мне бурлит кровь —

Тот человек, которым я хочу насладиться.

Уже три раза был он моим в обличье духа.

Синистрари в своем знаменитом трактате De Daemoni-alitate приводит несколько примеров, попавших в поле его зрения и связанных с демонами, которые с вампирской настойчивостью преследуют отдельных людей и которых можно изгнать лишь с огромным трудом. Он также рассказывает об одной женщине, которая призналась в том, что желает вступить в непристойную связь с эротическим духом, который является к ней в облике приятного молодого человека и истощает ее жизненные силы.

Под заголовком «Современный случай вампиризма» доктор Хартман рассказывает нам следующую историю, благодаря которой мы видим, что сильное желание принести вред другому человеку может быть настолько концентрированным, что оно образует психическую связь между двоими людьми, и на самом деле может иметь место поглощение жизненных сил одним у другого.

«Ночью 31 декабря 1888 года господин и госпожа Роуз (имена изменены, но факты реальные) легли спать бедняками, а утром 1 января 1889 года проснулись богатыми людьми. Дядюшка, которому они были обязаны своей бедностью, потому что он мешал им вступить в законные права собственности, той ночью умер. Есть несколько моментов оккультного характера, связанных с этим событием, которые будут интересны тем, кто в своем расследовании „ночной стороны природы“ хочет найти реальные доказательства.

Господин Роуз был молодым, но очень умным мужчиной, занятым интеллектуальным трудом. Он находился в начале своей карьеры и поэтому имел весьма ограниченное число клиентов. Его жена — одна из самых привлекательных молодых дам, с которыми мне посчастливилось познакомиться; это женщина возвышенного ума, в ней больше от поэтессы, нежели от экономиста. Она воспитывалась в достатке: ее отец был очень богат, а она была единственной и поэтому любимой и избалованной дочерью в роскошном доме. Было бы слишком сложной задачей рассказать, как случилось так, что собственность, которую она унаследовала, попала сначала в руки ее дядюшки, злобного и скупого человека. Достаточно сказать, что этот человек, которого мы назовем Хеллебор, при помощи интриг и тяжб сумел удержать собственность госпожи Роуз в своих руках, не оказывая ей и ее супругу никакой материальной помощи. Не раз они были вынуждены занимать деньги у своих друзей, чтобы не голодать.

Так как дядя Хеллебор был на последней стадии чахотки, их единственная надежда была на то, что его смерть вскоре положит конец его тяжбам, и они вступят во владение всем тем, что по праву им принадлежало.

Однако дядя Хеллебор, видимо, и не собирался умирать. Год за годом он продолжал кашлять и харкать, но при этом пережил многих, которые предсказывали ему смерть. Сделав Роузам предложение, по которому он оставался владельцем почти всей собственности и давал им лишь скудное вспомоществование, он осенью поехал в Меран (ныне Мерано на севере Италии, до 1919 г. в составе Австро-Венгрии (Тироль). Климатический курорт. — Ред.), чтобы избежать холодов Вены.

В своих стесненных обстоятельствах они были склонны согласиться и на такую передачу имущества, но решили сначала посоветоваться на этот счет с другом, известным юристом. Этот господин (которого мы назовем господин Тулип, так как в Вене все знают его настоящее имя) посоветовал им обратное. Это взбесило Хеллебора и настроило против Тулипа. Охваченный слепой яростью, он поклялся, что если найдет возможность убить Тулипа, то сделает это.

Господин Тулип был необычайно сильный и здоровый мужчина крепкого телосложения. Но в начале декабря, вскоре после отъезда Хеллебора в Меран, у него внезапно пошатнулось здоровье. Врачи не могли определить болезнь, а он быстро худел и слабел, жалуясь лишь на чрезвычайную усталость, и чувствовал себя как человек, который истекает кровью. В конце концов 20 декабря вся Вена с изумлением узнала, что господин Тулип умер. Вскрытие показало, что все внутренние органы находятся в совершенно нормальном состоянии, и врачи не нашли ничего лучшего, как зарегистрировать смерть от истощения, назвав его причиной такого необычного события. Странно, но в течение последних дней этой болезни (если ее можно так назвать), когда его разум не всегда бывал ясным, он часто думал, что какой-то незнакомец причиняет ему физическую боль. А описание, которое давал больной этому невидимому лицу, с абсолютной точностью подходило господину Хеллебору.

Во время болезни господина Тулипа из Мерана пришла весть о том, что господин Хеллебор быстро набирается сил и идет на поправку самым чудесным образом. Но были люди, которые выражали серьезные сомнения относительно того, долго ли продержится это кажущееся выздоровление. В день похорон господина Тулипа господин Х., видный член теософского общества, который находился в Австрии, заметил госпоже Роуз: „Вы увидите, что теперь, когда господин Тулип умер, его вампир тоже умрет“.

1 января 1889 г. господину Роузу приснилось, что он видит дядю Хеллебора абсолютно здоровым. Он выразил свое удивление по этому поводу, и тогда голос, шедший будто издалека, сказал: „Дядя Хеллебор умер“. Голос зазвучал снова, и на этот раз, повторяя это предложение, он был более сильным. Господин Роуз проснулся, а звук этого голоса все еще звучал у него в ушах. Он сообщил своей жене радостную весть о том, что „дядя Хеллебор умер“. Спустя два часа из Мерана пришла телеграмма о кончине дяди Хеллебора, которая произошла в ту самую ночь, и о необходимости господину Роузу приехать на похороны. Оказалось, что состояние господина Хеллебора стало быстро ухудшаться с того самого дня, когда умер господин Тулип».

Единственное рациональное объяснение таких случаев я нашел у Парацельса.

В «Оккультном обозрении» за сентябрь 1909 г. под заголовком «Подлинная история о вампире» был опубликован следующий рассказ доктора Хартмана.

10 июня 1909 г. в известной венской газете («Венские новости») появилась заметка о том, что замок Б. был сожжен толпой, потому что среди крестьянских детей началась высокая смертность, и все считали, что это происходит из-за вмешательства вампира, которым будто бы был последний граф Б., умерший и заслуживший такую репутацию. Замок был расположен в диком и безлюдном уголке Карпатских гор, а раньше служил крепостью против турок. В замке не жили люди, потому что существовало поверье, что в нем обитают привидения. Лишь одно крыло замка использовалось в качестве жилья для смотрителя и его жены.

Когда я читал эту заметку, случилось так, что я сидел в венском кафе в компании своего старого друга, знающего специалиста в области оккультизма и редактора известного журнала, который провел несколько месяцев в окрестностях этого замка. От него я услышал следующий рассказ, и кажется, что вампиром, о котором идет речь, был, вероятно, не старый граф, а его красавица дочь графиня Эльга, фотографию которой, сделанную с оригинального портрета, я получил. Мой друг сказал:

Два года назад я жил в Германштадте (совр. Сибиу в Трансильвании (Румыния). — Ред.) и, будучи занят на строительстве дороги в горах, часто бывал в окрестностях старого замка, где и познакомился со старым смотрителем и его женой, которые занимали часть крыла дома, стоящего почти отдельно от главной постройки. Это была тихая пожилая супружеская пара, и они были довольно сдержанны в отношении передачи какой-либо информации или выражения мнения о странных шумах, которые часто слышались по ночам в пустых залах, или о призраках, которых, по утверждению валахских крестьян, они видели, когда оказывались в окрестностях замка после наступления темноты. Я смог лишь узнать, что старый граф был вдовцом и у него была красавица дочь, которая однажды погибла, упав с лошади, а вскоре после этого загадочной смертью умер и ее старик-отец. Их похоронили на уединенном кладбище, принадлежавшем соседней деревне. Вскоре после смерти графа и его дочери среди жителей деревни стала отмечаться необычная смертность: несколько детей и даже взрослые люди умерли без какой-либо причины; они просто угасли. Так было положено начало слухам о том, что старый граф после своей смерти стал вампиром. Безусловно, он не был святым, поскольку очень любил выпить, и ходили шокирующие рассказы о его поведении и поведении его дочери. Но есть в них правда или нет, я не могу сказать.

После этого собственность перешла во владение молодого дальнего родственника семьи, который был офицером кавалерийского полка, расквартированного в Вене. Видимо, наследник наслаждался жизнью в столице и не очень беспокоился о старом замке в безлюдных краях. Он даже не приехал взглянуть на него, а послал привратнику письмо, в котором распорядился просто держать все в порядке и исправности. Таким образом, смотритель замка на самом деле был его фактическим хозяином и предложил мне и моим друзьям посетить его.

Однажды вечером я и два моих помощника доктор Е., молодой юрист, и господин У., писатель, отправились осматривать замок. Сначала мы пошли на конюшню. В ней не было лошадей, так как все они были проданы. Но наше внимание привлекла старая, необычного вида карета с позолоченными узорами и семейными гербами. Затем мы осмотрели комнаты, прошли по некоторым залам и мрачным коридорам, которые можно найти в любом старом замке. В мебели не было ничего особенного, но в одном из залов висел в раме портрет маслом, изображавший даму в большой шляпе и меховой шубе. Все мы непроизвольно вздрогнули, увидев эту картину, не столько из-за красоты женщины, сколько из-за жуткого выражения ее глаз. А доктор Е., коротко взглянув на картину, вдруг воскликнул: «Как странно! Портрет закрывает глаза и снова открывает их, а сейчас он улыбается».

Доктор Е. был человеком с оккультными способностями и не раз участвовал в спиритических сеансах, и мы решили сесть в круг с целью расследовать это явление. Соответственно, в этот вечер мы сели вокруг стола в соседней комнате, образовав магическую цепочку посредством наших рук. Вскоре стол начал двигаться, и по буквам было названо имя Эльга. Мы спросили, кто такая Эльга, и ответ был: «Дама на портрете».

«Эта женщина жива?» — спросил господин У. На этот вопрос ответа не последовало, но вместо этого раздался стук, который сложился в такую фразу: «Если У. желает, я появлюсь перед ним во плоти сегодня ночью в два часа». У. согласился, и после этого в стол будто вдохнули жизнь: он проявил сильную симпатию к У. — встал на две ножки и прижался к его груди, будто намеревался обнять его.

Мы спросили смотрителя, кто изображен на картине, но, к нашему удивлению, он не знал этого. Он сказал, что это копия портрета, нарисованного известным художником Гансом Маркартом из Вены, который был привезен сюда старым графом, потому что ему очень понравилось демоническое выражение глаз.

Мы покинули замок, а У. удалился в свою комнату в гостинице, расположенной в получасе ходьбы от него. Он был несколько скептически настроен, не веря в существование призраков и привидений, но и не был готов отрицать такую возможность. Он испытывал не страх, а нетерпеливое волнение, желая узнать, что получится из этой договоренности. А чтобы не заснуть, он сел за стол и начал писать статью в журнал.

Ближе к двум часам ночи он услышал шаги на лестнице, и дверь в коридор распахнулась. Послышались шорох шелкового платья и стук каблуков женщины, которая ходила взад-вперед по коридору.

Можно себе представить, что он немного испугался, но, набравшись смелости, сказал себе: «Если это Эльга, пусть она войдет». И тогда дверь в комнату отворилась, и Эльга вошла. Она была очень элегантно одета и выглядела еще более молодой и привлекательной, чем на портрете. По другую сторону от стола, за которым писал У., была гостиная, и там она молча стояла. Она ничего не говорила, но ее взгляды и жесты не оставляли сомнений относительно ее желаний и намерений.

Господин У. устоял перед искушением и остался тверд. Неизвестно, поступил он так из принципа, от робости или страха. Как бы то ни было, он продолжал писать, время от времени поглядывая на свою гостью и выражая про себя пожелание, чтобы она ушла. Наконец через полчаса, который показался ему значительно длиннее, женщина ушла точно так же, как и пришла.

Это приключение не давало У. покоя, и впоследствии мы организовали несколько спиритических сеансов в старом замке, где происходили разные жуткие вещи. Так, например, однажды служанка собиралась разжечь огонь в камине, когда дверь в комнату распахнулась, и на пороге оказалась Эльга. Девушка-служанка обезумела от страха и ринулась вон из комнаты, спотыкаясь на ступеньках от ужаса с лампой в руках, которая разбилась и чуть не подожгла на ней платье. Зажженные светильники и свечи гасли, если их подносили к картине. Происходили и многие другие вещи, но будет скучно их описывать. Но следующий инцидент достоин внимания.

Господин У. в то время хотел получить должность редактора в некоем журнале, и через несколько дней после своего приключения он получил письмо, в котором знатная дама с положением в обществе предложила ему свое покровительство в этом деле. Автор письма попросила его прийти в тот же вечер в определенное место, где он должен был встретиться с неким джентльменом, который посвятит его во все подробности. Он пошел на эту встречу с незнакомым ему человеком, который сказал ему, что графиня Эльга попросила его пригласить господина У. прокатиться в карете и что она будет ждать его в полночь на перекрестке двух дорог недалеко от деревни. После этого незнакомец внезапно исчез.

Видимо, господин У. испытывал некоторые дурные предчувствия относительно и встречи, и поездки в карете, и поэтому он нанял полицейского в качестве детектива, который должен был пойти в полночь в назначенное место и посмотреть, что будет дальше. Полицейский сходил в указанное место и на следующее утро доложил, что не видел ничего, кроме хорошо известной У. старомодной кареты из замка, запряженной парой черных лошадей, которая стояла на перекрестке, словно поджидая кого-то, а так как он не собирался вмешиваться, то он просто подождал, когда карета поедет. Когда у смотрителя замка спросили насчет кареты, он поклялся, что она не выезжала за ворота в ту ночь, да она и не могла бы выехать, потому что нет лошадей, чтобы везти ее.

Но это не все, так как на следующий день я встретил друга, который чрезвычайно скептически относился к существованию привидений и всегда смеялся над подобными вещами. Однако теперь он был очень серьезен и сказал: «Прошлой ночью со мной случилось что-то очень странное. Приблизительно в час ночи я возвращался домой и, когда я проходил мимо деревенского кладбища, увидел карету с позолоченными узорами, которая стояла у входа. Мне стало интересно, потому что это происходило в такой неурочный час, и из любопытства стал ждать. Из кареты вышли две элегантно одетые дамы. Одна из них была очень молода и красива. Она бросила на меня дьявольски презрительный взгляд, когда они обе проходили мимо и вошли на территорию кладбища. Там их встретил хорошо одетый мужчина, который после приветствия заговорил с молодой женщиной, сказав: „Мисс Эльга! Вы так рано вернулись?“ На меня нахлынуло такое странное чувство, что я быстро повернулся и поспешил домой».

Этому не было никакого объяснения, но некоторые эксперименты, которые мы затем провели с портретом Эльги, дали нам некоторые любопытные факты.

Если я смотрел на портрет какое-то время, то у меня появлялось очень неприятное ощущение в области солнечного сплетения. Я начал чувствовать неприязнь к картине и предложил уничтожить ее. Мы провели спиритический сеанс в соседней комнате. Стол проявил сильное недовольство моим присутствием. Стуком нам было дано понять, что мне следует покинуть круг и что картину нельзя уничтожать. Я распорядился, чтобы в комнату принесли Библию, и прочел начало первой главы от святого Иоанна, после чего вышеупомянутый господин Е. (медиум) и еще один присутствовавший человек заявили, что видели, как на портрете исказилось лицо. Я повернул раму и проколол картину сзади перочинным ножом в разных местах, а господин Е. и другой человек ощущали эти проколы, хотя они перед этим вышли в коридор.

Я начертил на картине пентаграмму, и снова двое джентльменов в коридоре утверждали, что на портрете ужасно искажалось лицо.

Вскоре после этого нас отозвали, и мы уехали из этой страны. Больше я об Эльге ничего не слышал.

То, что вера в вампиров, имеющая под собой очень веские основания, по-прежнему существует в Венгрии, явствует из следующего рассказа, который был опубликован в «Дейли телеграф» 15 февраля 1912 г. «Телеграмма из Будапешта в „Вестник“ сообщает об ужасном случае проявления суеверий. Несколько дней назад в небольшой деревне умер четырнадцатилетний мальчик. Крестьянин, у которого работал этот мальчик, сказал, что призрак усопшего стал являться к нему каждую ночь. Чтобы положить конец этим предполагаемым визитам, крестьянин в сопровождении друзей отправился однажды ночью на кладбище, затолкал в рот трупа три дольки чеснока и три камня и вогнал в тело кол, пригвоздив его к земле. Это было сделано для того, чтобы освободиться от злого духа, как утверждали верующий крестьянин и его друзья, когда их арестовали».

В своей книге «Историческое и политическое путешествие в Черногорию» полковник Л. С. Вьялла де Соммьер пишет следующее:

«Ни в какой другой стране вера в привидений, ведьм и злых духов так не сильна, как в Черногории. Призраки, наваждения, знамения бесконечно занимают мысли черногорцев, но ничто не может сравниться с ужасом, который внушают brucolaques, то есть мертвые тела тех, кто умер отлученными от церкви и которых предают земле без похоронного церемониала и молитв. Сама земля, укрывшая их, проклята навеки. Этих могил остерегаются и избегают все, и, если мысль об этом месте мелькает у человека в голове, он считает, что его преследуют мстительные призраки. Короче, эти люди (то есть черногорцы), которые пренебрегают любыми опасностями, не думают ни о чем, кроме ведьм и злых духов (де Соммьер, конечно, преувеличивает, хотя отдает должное храбрости черногорцев, постоянно бившихся с турками. У черногорцев в прошлом практически не оставалось мужчин старше тридцати лет — все погибали в боях, — и это считалось нормальным. — Ред.). Они все время рассуждают об ужасе, который злые духи внушают им. Потребовался бы авторитетный специалист по демонологии с легким пером, чтобы записать их всевозможные длинные повествования о злых духах и бесчисленных приключениях подобного рода, которые они любят рассказывать».

Далее автор рассказывает о несколько курьезном приключении, которое пережил один его знакомый, доживший до 1813 г.