Тяжелая беременность Кумарби

Трясясь от бешенства, бормоча ругательства, Кумарби помчался за советом к богу Энлилю. Но что мог ему посоветовать хозяин Экура? Любые противозачаточные средства были бессильны против семени Ану, и теперь оставалось лишь подсчитывать месяцы беременности в ожидании рождения трех богов. Энлиль любезно предложил гостю свои услуги в этих подсчетах, но Кумарби разгневанно отказался и бросился на поиски Намхэ. Уж если кто и мог решить наисложнейшую акушерскую проблему, то только богиня плодородия!

Но напрасно Кумарби надеялся на помощь почтенной богини. Когда Намхэ узнала, какой услуги от нее ждут, она так взъярилась, что сыну Алалу пришлось спасаться бегством. Вслед ему неслись возмущенные крики:

– Да неужели я, Намхэ, соглашусь принимать роды, чтобы убить появившееся на свет невинное дитя?! Прочь отсюда, мерзавка! Ты позоришь все женское племя!

Кумарби с трудом увернулся от просвистевшей мимо его уха сковороды и перешел с рыси на легкий галоп.

Теперь у него оставалась последняя надежда, извечное прибежище всех отчаявшихся горемык: добрый Эйя.

Путь до подводного дворца Апсу был неблизок, особенно для бога в «интересном положении», и лишь на седьмом месяце беременности Кумарби удалось наконец до него добраться.

Тем временем Ану чуть ли не каждый день нетерпеливо высчитывал на пальцах сроки и, разменяв седьмой месяц, не выдержал. Ладно, пусть его сыновья родятся недоношенными, лишь бы трое мстителей поскорей появились на свет! И Ану запел заклинание, призывая самого грозного из трех близнецов – Тешуба – покинуть тело Кумарби:

– О, выйди из тела Кумарби!

О, как за тебя я боялся!

Я – Ану, я жизнь тебе дал!

О, выйди из чрева Кумарби!

Как женщина, пусть он родит![167]

В мстительном запале бывший царь богов совсем не подумал о существенном различии в анатомии женщин и мужчин. Об этом ему напомнил сам Тешуб: потыкавшись туда‑сюда в поисках выхода, малыш обиженно отозвался из своей темницы:

– Как место найти мне благое,

Чтоб выйти из чрева Кумарби?

Едва появлюсь, как тростник,

Кумарби меня переломит.

Как выйти из тела Кумарби

И не оскверниться при этом?

Из уха Кумарби я б вышел,

Но ухо меня б осквернило!

Как выйти из места благого?

Родятся же дети у женщин!

О, как бы на свет мне родиться?

Ану перестал петь и схватился за голову: в самом деле, как? Почему он об этом не подумал?

Но в скором времени старик нашел решение трудной проблемы:

– Назначено место, где выйдешь:

Ведь Богу Грозы надлежит Пройти через череп Кумарби,

Пробьет его камень большой,

И в это отверстье он выйдет,

Родится на свет Бог Грозы!

Тешуб обрадованно захлопал в ладоши: ему отнюдь не улыбалось протискиваться через чье‑то немытое ухо. Вот появиться на свет из расколотого черепа родителя – это вполне достойно великого Бога Грозы!

Кумарби же возня и разговоры в его животе довели до полного остервенения.

– Заткнись, негодник! Сиди смирно! – сквозь зубы процедил он. – Ну, подожди, только высунься наружу, уж я с тобой разберусь!..

– Это я с тобой разберусь! – задорным голосом откликнулся Тешуб. – И кто как обзывается, тот сам так называется!

Во все горло распевая дразнилку, он начал приплясывать во чреве Кумарби, и к его пляске тут же присоединились оба брата.

Придерживая руками живот, беременный бог из последних сил ввалился в подводные чертоги Апсу и так низко склонился перед хозяином, что упал на пол.

– Ты не ушиблась, дорогуша? – вскричал Эйя, вскакивая с трона. – В твоем положении надо быть осторожней! Позволь, я тебе помогу…

Он подхватил «гостью» под локоть, взглянул «ей» в лицо – и оторопел.

– Как, это ты, Кумарби?!

– Сам видишь, что я! – прошипел тот. – И больше не смей называть меня дорогушей… О‑ох!

– Да у тебя, никак, начинаются схватки? – всполошился Эйя. – Эй, слуги, скорей бегите за повивальными бабками!

– Никаких бабок! И никаких слуг! – прорычал Кумарби. – Ты сам примешь маленького стервеца, который отплясывает у меня в животе. И как только он и его братцы появятся на свет, я тут же их проглочу!!!

– Глотать детишек? Да к тому же маленьких богов? – возмутился Эйя. – Ты, наверное, слишком устал в дороге, вот и несешь всякую ерунду. Лучше пойдем‑ка к столу, сейчас я тебя накормлю до отвала. В твоем положении нужно лучше питаться…

– Ни слова больше о моем положении! – взревел Кумарби.

– Хорошо, хорошо, только не волнуйся! В твоем положе… Ммм… To есть я хотел сказать – тебе сейчас вредно волноваться. Эй, слуги, скорей накрывайте на стол!