История Парфянского царства

Возникновение и расцвет Парфянской державы. Формирование Парфии как неза­висимой державы по времени совпадало с отделением от Селевкидов Греко-Бактрии и предположительно относится к 250 Г. до н. э. Первоначально царем Парфии объявил—себя ее бывший селевкидский сатрап. Но вскоре страна была захвачена кочевавшими поблизости племенами, пред­водитель которых Аршак в 247 г. до н. э. принял царский титул. В своем развитии Парфия прошла долгий путь от одного из небольших окраинных владений тогдашнего культурного мира до могущественной де жавы, выступившей наследником Селевки-дов и упорным соперником Рима.

Уже первый правитель Парфии Аршак приложил немало усилий для увеличения своих владений и присоединил к ним сосед­нюю Гирканию (область на юго-востоке от Каспия). Вскоре ему пришлось стол­кнуться с Селевкидами, стремившимися восстановить свою власть на востоке, но победа осталась на этот раз за парфянами. Парфяне приступили к укреплению своего государства, постройке крепостей, выпуску собственной монеты. По имени основателя династии последующие правители Парфии принимали в качестве одного из тронных имен имя Аршак.

Серьезные испытания ждали молодое государство в 209 г. до н. э., когда Антиох III предпринял отчаянную попытку вернуть восточные сатрапии. Исход военных столк­новений в целом был неудачным для Пар­фии, но страна сохранила независимость, возможно, формально признав верховен­ство Селевкидов. Воспользовавшись ослаб­лением Селевкидской державы после смер­ти Антиоха III, окрепшая Парфия реши­тельно перешла к активной внешней поли­тике. Во главе страны стоял один из выдающихся представителей аршакидской династии Митридат I (171 —138 гг. до н. э.), который сначала присоединил Мидию, а затем распространил свою власть и на Месопотамию, где в 141 г. до н. э. был признан «царем» в Вавилоне. Попытки Се­левкидов исправить положение окончились неудачно.

Но и Парфию ожидали трудности. Мощное движение кочевых племен, опро­кинувших Греко-Вактрию, коснулось и вос­точных областей Парфии. Аршакидские правители настойчиво пытались оградить страну от новой опасности. В этой тяжелой борьбе погибло два парфянских царя. Лишь Митридату II (123—87 гг. до н. э.) удалось локализовать непрестанную угрозу, выделив для сакских племен особую про­винцию на востоке, которая получила имя Сакастан, сохранившееся до наших дней в форме Сеистан.

Теперь Аршакиды могли безбоязненно продолжать продвижение на запад, и Мит­ридат II энергично взялся за осуществление этих планов. Парфия превратилась в довольно крупную державу, в состав кото­рой помимо,парфянских земель вошла вся территория современного Ирана и богатая Месопотамия. Торжествующий Митридат II принял титул «царь царей» и прозвище «великий». Продвижение на запад непосред­ственно вело к столкновению с Римом. Уже при Митридате II парфяне вели пере­говоры с римским полководцем Суллой.

Парфяне стали главной преградой на пути дальнейшей экспансии Рима. В 53 г. до н. э. в Северной Месопотамии неподалеку от го­рода Карры римляне потерпели сокруши­тельное поражение. Сам Красе и значитель­ная часть его армии погибли. Эта победа поколебала положение рим­лян в Азии и вселила надежду народам, оказавшимся под их игом. Парфяне пере­несли свою столицу дальше на запад— в Ктесифон, на левом берегу Тигра. Однако дальнейшие попытки парфян развить столь эффектную победу не имели успеха. Они на время захватили Сирию, Малую Азию и Палестину, но удержать эти области не смогли..

Начавшиеся вскоре в самой Парфии междоусобицы, умело используемые и раз­жигаемые Римом, свели на нет и эти вре­менные успехи. На парфянском престоле оказывались римские ставленники. Политические круги, стремящиеся к стабилиза­ции обстановки, приводят к власти в 11 г. н. э. представителя так называемых млад­ших Аршакидов— Артабана III.

С конца I — начала II в. н. э. происходит ослабление Парфянской державы. Проявляются тенден­ции к сепаратизму. В первой половине II в. н. э. Парфия несколь­ко раз подвергается мощным ударам рим­ских армий сначала во главе с импера­тором Траяном, а затем с Адрианом. Арме­ния и Месопотамия объявляются римски­ми провинциями, парфянская столицаКтесифон подвергается разграблению. Од­нако удержать захваченное Рим уже не в состоянии, и вскоре он отказывается от новых приобретений. Однако попытки пар­фян во второй половине II в. н. э. взять реванш вновь побуждают римлян перейти в наступление, ознаменовавшееся разруше­нием Ктесифона, однако у них не хватает сил, чтобы сохранить за собой захваченные районы. В итоге упорной борьбы, длившейся более двух столетий, ни одна из сторон так и не смогла одержать решающей победы.

Разумеется, военные поражения ослаб­ляли Парфию, в которой все настойчивее давали о себе знать центробежные тенден­ции. Былые провинции и вассальные царства практически превратились в самостоятель­ные государства, трон «царя царей» то и де­ло оспаривали представители правящей ди­настии, дополнительно разделяя державу на враждующие стороны. В этих условиях возвышение одного из вассальных царств— Персиды—было лишь внешним проявлени­ем давно назревавшего взрыва. В 20-х годах III в. аршакидская Парфия покоряется силам, сплотившимся вокруг нового претен­дента на верховную власть — Арташира Сасанида из Персиды.

Сложение Парфии как крупной державы было обусловлено целым рядом факторов. Немалую роль здесь играли и боевые качества парфянской кавалерии, состояв­шей из подвижных лучников и тяжелово­оруженных воинов в панцирях и доспехах. Но главное заключалось в уровне социаль­но-экономического развития стран Ближне­го и Среднего Востока и в сложившейсяздесь политической ситуации. В IV—III вв. до н. э. повсюду наблюдалось интенсивное развитие городской жизни, ремесел, между­народной торговли. Однако Селевкиды были не в состоянии обеспечить политическое единство развивающихся областей и усту­пили эту роль Парфянскому государству.

Парфянское общество и культура. Ин­тенсивное развитие Парфии не могло не отразиться на общественных отношениях, достигших значительного классового анта­гонизма. Большую роль в хозяйстве играл труд рабов.

Существующая система эксплуатации требовала четкой работы административно­го и фискального аппарата центрального правительства. Однако внутренняя струк­тура Парфянского государства отличалась известной противоречивостью и не отвечала в полной мере этим задачам. С расшире­нием границ Парфянской державы в ее состав вошли небольшие полузависимые царства с местными правителями, греческие города Месопотамии и других областей, по существу, пользовавшихся автономией. В результате Парфия не представляла единого централизованного государства, что было постоянным источником ее внут­ренней слабости.

Сложный и неоднородный состав Пар­фянской державы нашел яркое отражение в культуре парфянской эпохи. В ранний пе­риод, в III—I вв. до н. э., влияние греческих канонов было очень сильным и сами парфянские цари считали долгом в официальной титулатуре именовать себя эллинолюбивыми (филэллинами). Элли­низация широко охватила придворные круги и парфянскую знать.

С I в. н. э. идет активное утверждение собственно парфянских, восточных мотивов и -канонов, греческое начало выступает уже в сильно переработанном виде. Храмы иногда строят­ся по образцу более древней культовой архитектуры Месопотамии, а в ряде случа­ев просто копируются зороастрийские хра­мы огня. Для скульптуры этого времени характерны несколько тяжеловесные, как бы застывшие статуи богов и светских правителей, развернутые фронтально: фи­гуры в композиции монотонно повторяют­ся, всякое движение и живость намеренно исключены. В искусстве наряду с культо­выми и жанровыми сценами определенное внимание уделяется и личности царя, обожествлению его и всей династии в целом. Культура парфянской эпохи обнаружи­вает сложную картину взаимодействия раз­личных элементов, а собственно парфян­ские традиции не были достаточно силь­ными, чтобы привести к культурному един­ству.

48. Хараппская цивилизация в древней Индии. Древнейшая в Южной Азии цивилиза­ция называется Индской, так как она воз­никла в районе реки Инд в Северо-За­падной Индии (ныне в основном территория Пакистана). Она датируется примерно XXIII—XVIII веками до н. э. и таким обра­зом может считаться третьей по времени появления древневосточной цивилизацией. Ее становление было свя­зано с организацией высокоурожайного поливного земледелия.

Уже в эпоху неоли­та, в VI тысячеле­тии до н. э., население стало заниматься земледелием. Позже возникают города. Крупнейшие — Мохенджо-Даро и Хараппа (по названию последне­го и вся археологическая культура именует­ся иногда хараппской). В настоящее время извест­но уже несколько сот поселений Индской цивилизации на огромной площади, прости­рающейся на тысячу километров с севера на юг и на полторы тысячи километров с запада на восток. Она сохраняет все же условное наименование Индской, ибо основные ее центры находились в бассейне этой великой реки.

В Мохенджо-Даро найдены остатки храма. Неподалеку от него находится бассейн, предназначавшийся для ритуальных омо­вений (и в настоящее время бассейны составляют существенную часть индуист­ских храмовых комплексов). В городе могло проживать несколько десятков тысяч чело­век.. Дома были нередко высотою в два этажа и состояли из десятков поме­щений. В жаркое время жители, видимо, спали на плоских крышах. Окна выходили во внутренний двор, где на очаге готови­лась пища.

Выращивались пшеница, ячмень, просо, хлопчатник. В качестве тягловых животных использовали быков и буйволов. Разводили домашнюю птицу (например, кур).

О городском ремесле. В строи­тельстве так широко применялся обожжен­ный кирпич, что его изготовление должно было стать важной отраслью производства. Разнообразием форм отличается характер­ная хараппская керамика. Роспись сосудов в основном воспроизводит растительные орнаменты. Находки пряслиц свидетель­ствуют о развитии ткачества. Найдено некоторое количество изделий из бронзы, золота и серебра. В отличие от Египта и Месопотамии для Индской цивилизации совсем не характерна монументальнаяскульптура

Наиболее примечательными произведе­ниями художественного ремесла являются небольшие каменные печати. Изобра­жжения на них сопровождается обычно краткой над­писью что является свидетельством местного происхождения письменности. В период своего расцвета Мохенджо-Даро и Харапца под­держивали широкие внешние связи и входи­ли в систему ранних цивилизаций Древне­го Востока. Основная часть предметов индийского происхождения в Месопотамии датируется периодом Шумеро-Аккадского царства и династии Иссина, т. е. послед­ней третью III тысячелетия и началом II тысячелетия до н. э

На основе памятников материальной культуры и искусства могут быть сделаны некоторые выводы о характере религиоз­ных представлений жителей долины Инда. Изображения на печатях свидетельствуют о культе деревьев (и богини дерева), жи­вотных, небесных светил. Фигурки богини-матери указывают на земледельческий ха­рактер религии. Мужское божество, сидя­щее в так называемой йогической позе в окружении четырех зверей, рассматривает­ся как владыка четырех стран свита. Есть основания говорить' о том, что большое значение придавалось ритуальному омове­нию.

Язык прото­индийских надписей (т. е. Индской цивили­зации) считают близким дравидийским. точнее, предполагаемому языку-предку дра­видийских языков. Дешифровка письменности еще не завершена.

Примерно к концу XVIII в. до н. э. ха-раппская культура перестала существовать. Она не погибла в результате внезапной катастрофы. Постепенно, в течение столетий приходили в упадок некогда цветущие города. Ветшали вели­чественные постройки цитадели, застраива­лись широкие улицы города, нарушалась его планировка. Все меньше появлялось привозных вещей, искусных ремесленных изделий и печатей. Происходила смена го­родов сельскими поселениями и варвари­зация культуры. В периферийных облас­тях на севере и на полуострове Сураштра, позднее других колонизованных жителями долины Инда, дольше сохранялись харак­терные черты хараппской культуры, пос­тепенно сменявшейся позднехараппской и послехараппскими.

Выдвигалось множество гипотез для объяснения того, почему перестала суще­ствовать Индская цивилизация. Упадок городов сопровождался проникновением в долину Инда более отсталых племен с се­веро-запада, однако не эти набеги явились причиной гибели хараппской культуры. Некоторые области Северо-Западной Индии к настоящему времени превратились в пус­тыни и полупустыни, и вполне возможно, что в результате нерационального ведения поливного земледелия и вырубки лесов природные условия района стали менее благоприятными. Огромный разрыв между немногочисленными развитыми центрами и обширной сельской периферией способ­ствовал хрупкости цивилизации бронзового века. Но подлинные причины гибели ха-раппских городов должны быть прежде все­го связаны с их историей, а ее-то мы пока и не знаем.

После гибели Индской цивилизации история как бы делает «шаг назад» и на месте опустевших городов возводят свои бедные лачуги племена, которым еще толь­ко суждено было вступить в эпоху цивили­зации. Однако период расцвета городов долины Инда не прошел бесследно. Прямое влияние Хараппы чувствуется как в энеоли-тических культурах Центрального Индоста­на II тысячелетия до н. э., так и у племен бассейна Ганга. Культурное наследие Инд­ской цивилизации сохраняется в религиоз­ных верованиях и культах позднейшего индуизма.

29. Освоение индоиранцами долины Ганга. Первые государственные образования (23-7 в.). Основными источниками по истории Северной Индии конца II—начала I тыся­челетий до н. э. являются древнейшие па­мятники индийской религиозной литерату­ры—веды. Они представляют собою сборни­ки гимнов, напевов, жертвенных формул и заклинаний, а также обширные сочинения, посвященные истолкованию священного ритуала. Веды были созданы на языке, принадлежавшем к индоевропейской семье (и слово «веда» родственно, например, русскому «ведать»). Сам факт их составле­ния свидетельствует о появлении в Индии индоевропейских племен.

Пред­ки древних индийцев (создателей вед) и иранцев, очевидно, длительное время представляли собою группу близкород­ственных племен, живших на общей тер­ритории. Тех и других в науке принято именовать ариями (слово арья—«благород­ный»—было самоназванием господствую­щих родов в древнеиндийских и древне-иранских племенных союзах). Арийские племена, расселившиеся во второй полови­не II тысячелетия до н. э. в Северной Индии, рассматривают как индоарийские, отличая их таким образом от иранских собратьев. Арии рассе­лились по всей центральной части Индо-Гангской равнины. Эту область они стали считать «Срединной страной», или «Землею ариев», как особо священной и наиболее пригодной для совершения своих ритуалов. К жителям более восточных районов ведийские племена долгое время относились с предубеждением, считая их варварами. Территории вдоль среднего и нижнего течения Ганга тогда еще не были освоены индоариями.

Расселение индоевропейцев на Индо-Гангской равнине сопровождалось не простой ассимиляцией аборигенов, а зна­чительно более сложными этническими про­цессами. В результате слияния племен раз­личного происхождения создавалась единая культура.

В экономике Ариев огромное место занимало скотоводство, главным об­разом разведение крупного рогатого скота. Именно об увеличении стад молили богов авторы ведийских гимнов. Мифы и легенды индоариев повествовали о том, как боги сражаются со своими противниками, отби­рая у них бесчисленные стада коровВ ведийском языке даже само слово «война» (гавишти) буквально означает «захват ко­ров».

Арии пользовались изделиями из меди и бронзы, жилища строили из тростника и глины. Городов они не знали вовсе и тем словом, которое впоследствии значило «город», называли ограды, предназначенные главным образом для охраны скота.

Социальная организация индоариев в период их расселения в Пенджабе, види­мо, оставалась еще племенной. Во главе каждого племени стоял раджа —военный вождь и предводитель. Рядовые члены племени, носившие оружие, принимали активное участие в различного рода сходках, созы­вавшихся для решения общих дел. Среди полноправных представителей «народа-войска» распределялась и основная масса добычи, получаемой в результате постоян­ных межплеменных войн. Существовало рабство, пополняемое за счет войн.

В поздневедийскую эпоху происходили радикальные перемены в экономике, со­циальном и политическом строе Северной Индии. Появилось железо, развивалось профессиональное ремесло.

В поздневедийский период место племенных союзов постепен­но начинают занимать ранние государствен­ные образования. Развитие социальной дифференциации в поздневедийскую эпоху выражается не только в появлении низших, бесправных и эксплуатируемых слоев. Меняется и по­ложение основной массы народа. Его самоуправление все больше ограничивается пределами отдельной сельской общины, а дела всего племени и возникающего тер­риториального государства переходят в исключительную компетенцию вождей и правителей.

Когда-то «цари» (раджи) индоариев были главным образом военными предво­дителями. Недаром их называли такими терминами, как «вождь», «находящийся впереди» или «идущий впереди». Постепен­но можно заметить развитие власти пра­вителя, усложнение царского двора и ор­ганов управления. Однако до самого конца ведийского периода государство сохраняло крайне архаичные черты. Поздневедийские тексты, давая описание крупнейших ри­туалов, перечисляют ряд категорий лиц, приближенных к царю. Одно из первых мест занимает военачальник (из чего сле­дует, между прочим, что руководство вой­сками уже перестало быть главной обязан­ностью самого вождя). Несколько придвор­ных носят титулы, связанные с их ритуаль­ными функциями во время царского пира («тот, кто режет мясо», «тот, кто раздает» и т. д.),—место на пиру отражало и роль человека при дворе. Не менее важное значение придавалось игре в кости, посред­ством которой узнавали судьбу или волю богов. Поэтому и «бросающий игральные кости» был в числе царских советников. Среди царских друзей или «слуг его дома» мы видим также носителей титулов «изго­товителя колесниц» и «плотника».

Многие из придворных (начиная с вое­начальника) были родичами правителя. Взаимоотношения в государстве приобре­тали вид как бы семейных связей. Поддерж­ка родни была необходима для достижения власти, и недаром царские молитвы содер­жали, как правило, заклинание с целью заручиться помощью близких и одолеть соперников, «равных ему по рождению». Между разными группировками знати шла беспрерывная и ожесточенная борьба за власть. Приход к власти означал возмож­ность собирать подати с народа.

Между представителями аристократии создавались непрочные союзы, насто нерав­ноправные. Слабейшие правители вынужде­ны были временно подчиняться более мо­гущественным соседям. Так возникали по­рою довольно обширные политические образования, владыки которых именовали себя «верховными» и «самодержавными» государями. Высшим успехом царя счита­лось проведение ритуала, который называл­ся «жертвоприношение коня». Специально отобранного коня пускали пастись на воле в течение года. Его сопровождала многочисленная вооруженная охрана, кото­рая заставляла правителя любой местнос­ти, куда ступала нога коня, признавать верховную власть и платить дань царю, совершавшему жертвоприношение. Спустя год происходило торжественное заклание коня, а царь после этого считался как бы «владыкой всей земли». Ритуал «жертво­приношения коня» совершался в Индии до эпохи средневековья.

Рядом с вождями индоариев находились их жрецы, провидцы и одержимые, в по­рыве вдохновения изрекавшие священные заклинания вед. Они происходили из опре­деленных родов и составляли замкнутые ассоциации, члены которых строго оберега­ли свои тайны от непосвященных, передавая их из поколения в поколение. Жрецы эти в качестве хранителей традиции и сверхъестественной мудрости были как бы племенными судьями, обеспечивавшими поддержание издавна установившихся по­рядков. Жречество поздневедийской эпохи рано консолидировалось в сословие, в из­вестной мере не зависящее от племенных и политических границ.

Социаль­ное и политическое развитие Северной Индии конца II — начала I тысячелетия до н. э. привело к образованию четырех основных слоев общества: жречество; пле­менная военная аристократия; полноправ­ный народ—общинники; низшие, неполно­правные категории населения, включая ра­бов. Каждый из этих слоев превращался! в замкнутое сословие— варну. Наследствен-} ный статус представителей каждой варны определял их занятия и религиозный долг: > обязанности жрецов и учителей лежали на варне брахманов, кшатрии должны были воевать и править, вайшьи—трудиться, а шудры—смиренно служить трем высшим варнам. Эта схема общественного строя прилагалась ко всем областям, где распро­странялась индийская культура, несмотря на многообразие социальной действитель­ности того или иного региона. Сословная идеология варн, развивавшаяся в поздне-ведийский период, стала отличительным признаком Индии и намного пережила ту эпоху, когда она в основном правильно отражала реальную структуру общества.

Итогом «ведийского периода» явилось распространение пахотного земледелия на Индо-Гангской равнине, развитие еоциального расслоения и возникновение специ­фической сословно-классовой структуры (варнового строя), становление ранних государств. В результате при активном взаимодействии арийских и местных куль­турных традиций к середине I тысячеле­тия до н. э. здесь сложились основы древ­неиндийской цивилизации.

54. Сословное деление древнеиндийского общества. Середина I тысячелетия до н. э. озна­меновалась крупными переменами в эконо­мике и социальных отношениях, в полити­ческом строе и культуре Северной Индии.

О социальной структуре ценные сведения сох­ранились в буддийских легендах. В них нередко упоминаются купеческие объедине­ния и цеховые организации ремесленни­ков. Судя по всему, между ремесленни­ками или торговцами поддерживались не только экономические связи—их объединя­ли также общие культы, празднества и обычаи. Селились члены таких объединений обычно вместе, образуя внутригородские соседские общины—кварталы. Профессио­нальные навыки передавались по наслед­ству, а браки заключались в пределах своего социального круга. Отмечены случаи спе­циализации отдельных этнических групп. Таким образом, лица, входившие в объеди­нение, состояли между собою в отношениях родства или свойства, образуя как бы огром­ные «семьи», или кланы. Главы подобных объединений пользовались значительным влиянием, будучи представителями город­ского самоуправления.

Когда в произведениях буддийской ли­тературы действие происходит не в городе, а в сельской местности, то и тут непремен­ными его участниками являются зажиточ­ные домохозяева. Сходную картину рисуют и другие источники того времени. В центре их внимания также стоит образ~домовла-дыки, сельского хозяина (обычно брахма­на). Описания многочисленных домашних обрядов и религиозно-моральные поучения позволяют представить основные черты де­ревенского быта. Хозяйство велось силамиотдельной семьи, которой принадлежали дом, поля, скот и всевозможный инвен­тарь. Всем этим имуществом от имени семьи распоряжался ее глава, как правило, стар­ший мужчина. Обычно тексты имеют в виду семью разросшуюся, большую, вклю­чавшую несколько поколений. Женатые сы- • новья оставались под родительской властью. После смерти отца раздел происходил не всегда—место главы семьи занимал часто старший из братьев. В случае, если братья требовали раздела, то старший претендовал на дополнительную долю, ибо он был основ­ным продолжателем рода. Наследовали имущество лишь сыновья и внуки, а дочь, имела право только на свадебные дары, дававшие ей некоторое материальное обес­печение в доме мужа. Сыновья должны были проявлять почтительность по отноше­нию к матери, но полноправной хозяйкой она не становилась и после смерти мужа домом управлял мужчина. Женщина остава­лась до известной степени чужою в боль­шой патриархальной семье. Даже прав на наследство, оставшееся после мужа или сы­на, она не имела и сохраняла лишь то имущество, что получено из дома ее отца.

Если и те, кого связывали узы близкого кровного родства, не занимали одинакового положения в большой патриархальной семье, тем более это относится к приня­тым в семью чужакам. Распространена была, например, практика усыновления. В какой-то мере ее можно рассматривать как форму призрения сирот, помощи дале­ким родственникам, но, как правило, усыновленные не вполне уравнивались с родными сыновьями и имели ограниченные наследственные права. Внутри самой семьи складывались отношения патриархальной зависимости и эксплуатации.

Хозяин от имени всех домочадцев со­вершал заупокойные жертвоприношения, которые считались основой семейного бла­гополучия. Культ предков объединял все семьи, связанные между собою родством по мужской линии. Поддерживались между ними и другие узы. Строго соблюдались передававшиеся из поколения в поколение семейные обычаи. Наиболее важные вопро­сы ставились на собраниях родственников, где, видимо, решающее слово принадлежало семьям и отдельным лицам, пользовавшимся особым авторитетом. Между родственни­ками и соседями складывалась традицион­ная система отношений, которая лишь частично может найти отражение в пись­менных источниках. Терминология литера­турных текстов крайне неотчетлива, но есть основания говорить о том, что наиболее влиятельные семьи оказывали другим по­кровительство, а взамен широко пользова­лись их услугами.

Развитие частной собственности спо­собствовало не только имущественному рас­слоению, но и прямой эксплуатации чужо­го труда. Настоящим бедствием станови­лась задолженность, приводившая к закаба­лению свободных, к продаже членов семьи или самопродаже. Лишь прочность общин­ных традиций взаимопомощи препятствова­ла повсеместному распространению долго­вого рабства.

Естественно, что особенно широкими возможностями приумножения богатств располагали верхи городского населения, главным образом купцы, ростовщики и гла­вы ремесленных корпораций. В буддийских текстах об их сокровищах рассказывается подробно и со множеством сказочных преувеличений. Проявляя вполне естествен­ный скептицизм в отношении отдельных деталей, читатель этой литературы без тру­да представляет, однако, какое огромное впечатление производила на современников пышность быта отдельных богачей. Следует подчеркнуть, что в подобных описаниях речь идет не только о золоте,"драгоценных камнях или одеждах, но и о толпах до­машних слуг и рабов, которые повсюду сопровождают хозяев и исполняют всякие их прихоти. В буддийских рассказах не­однократно встречаются упоминания и ра­бов, принадлежавших крестьянским семьям, что свидетельствует о довольно широком распространении рабства. Типичной при этом является ситуация, когда раб помога­ет женщинам по дому или относит обед хозяину, работающему в поле. Литератур­ные памятники позволяют сделать вывод о том, что в данный период рабство имело преимущественно домашний характер.

Социальные перемены сказались и на политическом строе. В отличие от племен­ных царьков предшествующего периода пра­вители североиндийских государств середины I тысячелетия до н. э. опирались на служилую знать, на складывающийся адми­нистративный аппарат. Наследственной аристократии в отдельных областях приш­лось потесниться, уступая место тем, кто был ближе правящей в центре династии. К власти порой приходили и бывшие сельские старейшины или другие выходцы из «народа» (вайшьев). Обеспечив себе и своим родичам устойчивое влияние, они получали возможность фальсифициро­вать генеалогии и доказывать, что на самом деле происходят от древних кшат-рийских царей и героев. Богатство чело­века и степень его влиятельности в госу­дарстве приобрели не меньшее значение, [ чем происхождение из высших варн. В то же время сохранение иерархии варн ограничи­вало возможности социальной мобильнос­ти, а изменение реального места чело­века в обществе требовало обоснования с точки зрения сословной идеологии.

Важнейшей опорой правителей госу­дарств являлась армия. Иным стало ее осна­щение: легкие колесницы сменились тяже­лыми квадригами, шире применялись кон­ница и особенно боевые слоны. Еще важ­нее было существенное изменение ее комплектования и характера в сравнении с поздневедийским периодом. Ядро армии те­перь составляли отряды, находившиеся на постоянном царском довольствии,—щю,-фессиональное войско, таким образом, пришло на смену старинной дружине. Вре­менные ополчения формировались обычно на основе городских ремесленных корпора­ций, а привычное для ведийской эпохи понятие народа-войска совершенно вышло из употребления. В середине I тысячелетия до н. э. сельское население было, как правило, безоружно и обязано лишь исправ­но платить налоги, которые и позволяли содержать государственный аппарат, вклю­чая постоянную наемную армию.