Контемпорари

Новым имиджем и «раскруткой» Гаража занимались британцы, некогда создававшие стиль легендарной манчестерской «Фэктори Рекордз» Боби Уилсона. Для меня это много значит.

Разметка залов новой выставки получилась такая: Войны – Общество Спектакля – Глобализация – Время на размышление.

«Войны» отдали любителю жестких перформансов МакКарти и он выстроил там настоящий полевой лагерь с армейскими палатками, запахом дуста, звуковым террором из старых репродукторов и настенным видео про то, как анонимные «военные» в масках делают свою неприятную и бессмысленную работу. Война – это чистый труд, результат которого не мир и безопасность, а порядок и подчинение. Естественные тела людей, став частью искусственного тела военной организации, макабрически искажаются до состояния мутного кошмара.

Главной звездой был заявлен Джеф Кунс. Он вывесил на цепях алюминиевые копии детских надувных игрушек и прочел лекцию о том, что современные люди вообще на таких игрушек очень похожи. Показной инфантилизм и легкость скрывают очень жесткое тело, однако, всё равно пустое внутри. Эта пустота позволяет держаться на плаву. Не все из слушателей хорошо знали Кунса, как художника, но все, как выяснилось, знали, что он был мужем порно-звезды Чичоллины, гораздо более известной в России. Не меньшей звездой себя чувствовал и владелец экспозиции ФрансуаПино, гордо представлявший свою коллекцию. В дни открытия, впрочем, у него был повод понервничать – в Париже профсоюзные активисты взяли в заложники его сына, которому Пино давно сдал все свои дела, и целый день французская полиция пыталась разблокировать миллиардера из пролетарского плена.

На выставке есть много чего. Видеокомнаты с Билом Виолой. Художник, который в США проводил арт-компанию «Животные голосуют за Барака Обаму». Самый известный арт-китаец Чен Жень вывесил барабанную мебель: столы, стулья, диваны с туго натянутой бычьей кожей вместо сидений. Специальные люди на открытии барабанили в них истово, кто-то лежа на полу, а кто-то и ногами. Французский алжирец Абдессемед сделал из глины копию сожженной в парижских предместьях BMW, как памятник знаменитой «огненной осени» и назвал это «Нулевой терпимостью». Социальный конфликт воспламеняет технику и разрушает пределы припаркованного четырехколесного продолжения буржуазной квартиры. Китаянка Сао Фэй («Моё будущее не мечта») сняла работу станков, как механический балет, и заводских рабочих, которые занимаются в цехах тем, чему обычно посвящают своё свободное время. Общее впечатление от выставки: художники из третьего мира (Индия, Иран, Алжир, Корея, Куба, Китай) как-то серьезнее и интереснее, сложнее по форме и посланию. Они до сих пор верят, что искусство разоблачает правила игры и выгодные власти трюизмы восприятия.

Как я предлагаю всё это «контемпорари» понимать? Как презрение к мыльным пузырям потребления и фетишам победившего недавно, а теперь уходящего «гламура»? Как интеллектуальную критику и диагностику? Или как детский наивный восторг перед религией потребления? Дело в том, что художник на арт-рынке это человек без внятных идеологических претензий, он ожидает, кто лучше использует и истолкует созданные им образы-симптомы. Правые, левые, либералы, антикапиталисты или реаниматоры рыночного строя – кто успешнее присвоит пафосное, дорогостоящее, но идеологически «не чёткое» пятно. И в этом, кстати, состоит наш шанс. Всё это можно без особого труда использовать в создании имиджей, мобилизующих людей для давно назревших перемен. Не стоит забывать, что эффект «искусства» возникает только в нашем сознании, и, значит, мы вправе решать, что это «искусство» сообщает и как оно отвечает на вопросы: «кто виноват?» и «что делать?». Любая интерпретация это выделение полезных нам элементов в ущерб остальным.