Глава десятая Настоящее и прошлое Олега Саянова

Из неровно обломанного пня рвались вверх тонкие побеги. Живучесть у здешней растительности потрясающая. Упавшее дерево, за которым Олег Саянов впервые увидел Древнюю, было сдвинуто в сторону. Саянов в очередной раз подивился невероятной силе козоногих, позаботившихся о том, чтобы освободить тропу.

А вот об останках Жертвующей Ветру не позаботился никто, кроме падальщиков. Ее кости лежали прямо на тропе. Длинные волосы, все еще обрамляющие череп, почернели от пыли.

Кости не интересовали Олега. Он искал саблю. И сразу нашел ее. Древние не потрудились забрать оружие.

Гладкую поверхность клинка кое‑где тронула ржавчина: прошло довольно много времени с тех пор, как саблю швырнули в траву. На коже рукояти отпечатались следы зубов какого‑то грызуна. Но оплетка практически не пострадала. Видимо, обработанная специальным составом кожа не показалась зверьку аппетитной.

Саянов поднял саблю. Оружие было слишком легким. Вес сабли, конечно, остался прежним, это Олег стал сильнее. Однако ему придется потренироваться, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Интересно, прибавилась только сила или скорость реакции тоже увеличилась? Неплохо бы, а то в сравнении с козоногими Саянов – настоящий тормоз.

Ножны остались в доме. Поэтому, когда Олег побежал дальше, ему пришлось держать саблю в руке. Оружие его не обременяло. Бег Саянова был бегом зверя: легким, быстрым, бесшумным. Его ноздри мерно втягивали воздух, густой от тысяч запахов. Уши ловили множество звуков, удивительно отчетливых, как будто разделенных во времени и пространстве. Олег мог абсолютно точно определить, где шуршит ящерица, а где птичий клюв трудится над ореховой скорлупой. Этот бурлящий котел звуков был для Олега столь же внятен, как для хорошего шеф‑повара – букет специй или для дирижера – нота, взятая каждым оркестрантом.

Это было замечательно. Саянов упивался миром, который дарили новые способности.

Бунгало, естественно, возвышалось на прежнем месте. Внешне – почти никаких изменений с тех пор, как рассерженный Саянов покинул его ненадежные стены. Свет, конечно, не горел: за два месяца дизель успел «выпить» все горючее. Да еще стены начали затягивать ползуны, и на вырубке поднялась молодая поросль.

Дверь была открыта. Но едва Саянов сделал несколько шагов по открытому пространству, большой черный ком выметнулся из дома и полетел на него.

Лушка!

Олег засмеялся, протягивая руки…

Выручила обострившаяся реакция.

Клыки собаки ляскнули в нескольких сантиметрах от горла Саянова.

– Лушка! – повелительно закричал он и увидел, как сука, изготовившаяся ко второму прыжку, замерла, недоумевая.

Это существо говорит голосом хозяина, выглядит, как хозяин…

Но пахнет – ч ужим!

Колебалась собака недолго. Угрожающее рычание перешло в хриплый рык, и черный зверь ринулся в атаку.

Саянову пришлось пустить в ход саблю. Конечно, ударил он не острием, а плашмя. И недостаточно сильно.

Лушка взвизгнула, но решимость ее не поколебалась. Собака атаковала снова. Второй удар был более увесистым – суку отбросило метра на два.

«Не зашибить бы…» – подумал Олег.

Но Лушка вновь бросилась на него.

«А еще говорят, будто ньюфаундленды никогда не нападают на людей», – подумал Саянов, уворачиваясь от собачьих зубов.

На самом деле это было не так уж трудно. Олег получил ответ на свой вопрос по поводу ускорения реакции. Ответ положительный. Он запросто перехватывал и отшвыривал суку.

Так они «развлекались» минуты две, а потом Саянов проголодался. Поэтому после очередного яростного прыжка Лушка оказалась схваченной за шкирку, раскрученной в воздухе и брошенной в растущие шагах в семи кусты.

Пока сука с поистине дьявольским рычанием выдиралась из колючек, Олег покинул поле битвы и помчался вниз по тропе. Лушка пыталась его преследовать, но недолго. Шагов через сто она бросила это занятие и вернулась в бунгало. А Олег Саянов продолжал мчаться с быстротой оленя, пока не оказался на краю обрыва.

Спрыгнув на первую террасу, он отыскал подходящую расселину, спрятал в нее саблю, аккуратно присыпав песочком. Таскать с собой такую саблю без ножен неудобно и опасно. Да и козоногим демонстрировать оружие не стоит – мало ли как они к этому отнесутся. Может, у них есть какой‑нибудь сакральный запрет на железо? Не зря же во всяких мифах волшебный народец держится от кузнечной продукции подальше. У Киплинга даже сказка такая есть: «Холодное железо».

К Киплингу Олега приохотил дед. Дед считал Железного Редьярда великим воином. Внук – тоже. И был уверен, что во всякой мифологии сэр Редьярд разбирался намного лучше, чем Олег Саянов.

Так что спрячем‑ка мы сабельку подальше. Как говорится: подальше положишь – поближе возьмешь.

Закончив свой нехитрый труд, Саянов спустился на бережок и громко позвал:

– Шествующая! Ты где? Я есть хочу!

Конечно, он не остался голодным. Кормить Дающего Семя – это святое. Обязанность и привилегия. И право на приоритет в интимном общении. Словом, минуты не прошло, как Олег Саянов уже кушал свой десерт.

И в полной мере ощущал, что жизнь прекрасна и удивительна. В первую очередь потому, что в ней есть существа противоположного пола. Пусть даже их стройные ножки немного отличаются от общепринятого стандарта, зато всё остальное…

* * *

Первую подружку Олега звали Светочка Чикина. Она была на полгода старше Саянова и на голову ниже. Росту в Светочке было чуть больше полутора метров. У нее были прямые желтые волосы, маленькое веснушчатое личико и заостренный, хищно изогнутый носик. Пожалуй, ее можно было назвать пикантной. Но назвать ее красивой не решился бы никто. Зато у Светочки имелись отличные ноги, которые она щедро демонстрировала окружающим.

Олег познакомился с ней на школьной дискотеке. В тот вечер на Светочке была такая короткая юбка, что казалось удивительным, как она может прикрывать трусики.

– А ты пошел бы со мной, если б я была в брюках? – спросила она Саянова несколькими днями позже.

– Не знаю, – честно признался он.

В своем кругу Олег считался парнем крутым. По большей части благодаря спортивным и интеллектуальным достижениям. О том, что он весьма привлекателен для прекрасной половины человечества, Олег догадывался, но по молодости и неопытности еще не знал, что с этим делать.

Маленькая Светочка, похожая на подвижную птичку. С точеными ножками и хрипловатым смехом. Она многому научила Саянова. Но за одно Олег был ей особенно благодарен: Светочка Чикина избавила его от постыдного вожделения к будущей невестке.

То есть это тогда считалось, что Алиса – его будущая невестка. Тенгиз на ней так и не женился, хотя Алиса и родила от него сына. Наверное, от отчаяния. Не зная, как еще привязать к себе Тенгиза.

Она даже назвала ребенка Тенгизом – эта семейная традиция Саяновых была ей известна. Тем не менее братец остался холостяком. Правда, сына признал, поддерживал финансово и даже принимал более или менее активное участие в его воспитании.

Алиса была на десять лет старше Олега, и младший брат великолепного Тенгиза был для нее чем‑то вроде щенка или обезьянки. Его можно было послать за кока‑колой или кремом для загара, но уж никак нельзя было воспринимать как мужчину.

Высокая рыжая белокожая Алиса очень хотела стать смуглой и поджарой. Она приезжала на дачу Саяновых, где Олег летом жил безвылазно, а брат – периодически, и проводила время в ожидании Тенгиза.

Времяпрепровождение Алисы не отличалось разнообразием. Она или готовила что‑нибудь вкусное, или загорала на лужайке позади дома. Причем загорала исключительно топлес, то есть в одних крохотных трусиках, из‑под которых выбивались рыжеватые пружинистые волоски. А поскольку просто загорать ей было скучно, то она звала Олега и болтала на всякие интересующие ее гламурные темы. Олега ее болтовня интересовала не больше стрекотания кузнечиков, зато его очень интересовали ее чуть подрумянившиеся на солнце крупные груди с плоскими коричневыми сосками. А когда Алиса, чисто машинально и бесцельно, не открывая глаз, начинала поглаживать бедро сидящего рядом подростка, рот Олега наполнялся слюной, а плавки едва не лопались.

Вряд ли Алиса задумывалась над тем, что делает. Как сказано выше, Олег был для нее чем‑то вроде щенка или обезьянки.

Окажись Светочка Чикина рядом с Алисой, она смотрелась бы довольно посредственно. Но именно благодаря Светочке Олег Саянов вступил на тропу «великой мужской охоты». И для этого преображенного Олега Алиса перестала быть эталоном женщины. Она, безусловно, была очень хороша, но (зачем скрывать очевидное?) довольно‑таки глупа. Да и немного старовата для такого парня, как он.

Впрочем, в это лето Алиса перестала приезжать на их дачу. А к Новому году у Олега появился племянник.

Еще через год Алиса едва не вышла замуж. В семье Саяновых всерьез обсуждали этот эпизод ее биографии, потому что кандидатом в мужья был гражданин по фамилии Хомячонков. Дело было, конечно, не в фамилии. Тем более что гражданин Хомячонков своей фамилии мало соответствовал, поскольку был здоровенным бугаем саженного роста и карьерно растущим бригадиром весьма известной преступной группировки.

Перспектива появления подобного отчима у самого младшего представителя Саяновых Тенгиза‑отца и Тенгиза‑деда совсем не радовала. Зато Тенгиз‑прадед отнесся к замужеству своей несостоявшейся невестки довольно спокойно.

– Это ненадолго, – сказал он.

И оказался прав.

Красавица Алиса так и не стала женой бандитского бригадира. Незадолго до свадьбы жениха, не вынимая из джипа, основательно отперфорировали из автомата Калашникова. После этой радикальной процедуры жених перестал быть женихом, а стал «очередной жертвой криминальной разборки».

Владельца «перфоратора» так и не нашли.

В дальнейшем жизнь Алисы протекала более спокойно.

А вот Светочке Чикиной не повезло. Через год после ее знакомства с Олегом Светочку на полном ходу выбросили из машины. Светочка разбилась насмерть. Олег был на ее похоронах и впервые в жизни напился до полной невменяемости.

В те времена ничто, кроме особых семейных традиций, не говорило о том, что Олег Саянов – не такой, как другие.

А он был не таким. По крайней мере не таким, как мужчины, которые оказывались на острове до него.

Ну да, козоногие не скрывали, что мужчины появлялись на острове не так уж редко. Большинство привозил посредник, но некоторые оказывались здесь случайно. Красивый остров посреди океана выглядел заманчиво и с борта яхты, и из иллюминатора самолета. Куда потом девались незадачливые яхтсмены, было понятно. А вот что происходило с яхтами, Олегу было очень интересно. Еще его очень интересовало, были ли среди этих случайных посетителей женщины. Но козоногие подружки Саянова внести ясность в этот вопрос отказывались.

А вот о мужчинах рассказывали охотно.

Впрочем, схема развития событий всегда одна и та же. Экзотическая ночная встреча с очаровательной нимфой, бурный секс под тропическими звездами… А далее – два варианта. Примерно в трех случаях из пяти счастливый (или несчастный – с какой стороны посмотреть) партнер козоногой помирал сразу. Олега это не очень удивило. Он хорошо помнил то, что испытал во время первой близости с Шествующей. Если же при первом соитии Дающий Семя ухитрялся выжить, то его транспортировали в пещеру, где и использовали по прямому назначению до тех пор, пока тот, образно выражаясь, не отбрасывал копыта. По словам Древних, самые крепкие (именно таких старался подбирать посредник) не могли продержаться больше одной луны.

Даже След Прошлого не помнила ни одного случая, чтобы оказавшийся на острове Дающий Семя ухитрился приспособиться к новым условиям. И уж точно никто из них не убивал Древнюю.

Зато некоторые сумели зачать козоногое потомство. Причем тут тоже все было не так просто. Потому что в доисторические времена Древние не рожали от людей. У них, надо полагать, были свои собственные «бычки‑производители». К примеру, персонаж, известный под кодовым именем «Тот‑Кого‑Изгнали». Один на всех, надо полагать. Так, собственно, и восполнялась популяция. Вернее, даже не восполнялась, а увеличивалась, потому что Древние жили довольно долго. Как и отчего они умирали, если рядом не оказывалось крутого парня с саблей, Олег так толком и не понял. След Прошлого говорила: Маат дает жизнь. И отнимает жизнь тоже Маат. Но было ли это заявление философским тезисом или же общей характеристикой физического процесса, Саянов разобраться не сумел. Да не очень‑то и пытался. Более того, он решил: больше ни одной дефлорации Древней. Пусть След Прошлого и сказала, что эта самая Маат не питает к нему враждебных чувств. Как знать, чем может обернуться «любовь» этой могущественной астральной особы? Лучше не рисковать. Хотя искушение было велико. Юные Древние (экий, однако, каламбур) были совершенно очаровательны.