Я рассказал ему все, как было, и повторил свой разговор со свами. Его глаза широко раскрылись

– Живем мы в этот материальный век или спим? Никогда в жизни я не ожидал стать свидетелем такого чуда! Мне казалось, что этот свами – обычный человек, а теперь оказалось, что он в состоянии материализовать еще одно тело и действовать через него!

Мы вместе вошли в комнату святого. Кедар Натх Бабу показал на туфли под скамейкой:

– Смотри-ка, это те же самые сандалии, что были на нем, когда он внезапно появился у гхата, – шепнул он. – Кроме того, на нем была лишь набедренная повязка, как сейчас.

Когда гость склонился перед святым, тот повернулся ко мне с хитрой улыбкой:

– Почему ты так этому удивляешься? Тонкое единство нематериального мира не скрыто от истинных йогов. Одновременно я вижусь и беседую с учениками в далекой Калькутте. Подобно этому и они способны преодолевать сложности любого важного дела волевым усилием.

Вероятно, стараясь возбудить духовный пыл в юной груди, свами рассказал о своих способностях астрального «радио» и «телевидения»[2]. Но вместо энтузиазма ощущался лишь благоговейный страх. Поскольку мне было предопределено предпринять искания божественного через определенного гуру – Шри Юктешвара, которого еще не повстречал, я не чувствовал склонности признать Пранабананду своим учителем. Взглянув на него с сомнением, я желал понять, кто передо мной: он или его двойник.

Свами, стараясь развеять беспокойство, устремил на меня проницательный взгляд и вдохновенно заговорил о своем гуру:

– Лахари Махасая был величайшим йогом из всех, кого я знал. Он был самим Богом во плоти.

Если ученик, подумал я, мог по собственной воле материализовать еще одну физическую форму, какие же чудеса могли быть доступны учителю? И свами поведал мне, сколь бесценна помощь гуру.

"Обычно я и другой ученик медитировали каждую ночь по восемь часов, – начал он, – днем мы работали в управлении железной дороги. Находя трудным продолжать канцелярскую службу, я желал посвятить все время Богу. Восемь лет я ежедневно медитировал по полночи. Успехи были прекрасные, потрясающие духовные откровения озаряли разум. Но между мной и Бесконечным постоянно оставалась небольшая завеса. Казалось, что даже при сверхупорстве конечное необратимое единство окажется недоступно. Однажды вечером я пришел к Лахири Махасая и попросил его божественного вмешательства. Мои назойливые просьбы продолжались всю ночь:

– Ангельский гуру, мои духовные страдания заключаются в том, что я не могу больше выносить жизни, не встретив Великого Возлюбленного!

– Что я могу поделать? Тебе необходимо медитировать более глубоко, – ответил он.

– Я взываю к Тебе, мой Господь Бог! Я вижу Тебя материализованным перед собой в физическом теле, благослови меня, чтобы я мог воспринять Тебя в Твоей бесконечной форме!

Лахири Махасая сделал милостивый жест рукой: – Можешь идти и медитировать. Я ходатайствовал за тебя перед Брахмой[3].

В безмерном душевном подъеме вернулся я домой. В медитации той ночью страстная цель моей жизни была достигнута. Теперь я непрерывно наслаждаюсь этой духовной пенсией. Никогда с того дня Всеблагой Творец не оставался сокрытым от моих глаз какой-либо завесой заблуждения".