Глава 3. Гример склонился над его лицом, мягко впечатывая спонжиком в кожу тональный крем

	Иоган Себастьян Бах – Мелодия воспоминаний

Гример склонился над его лицом, мягко впечатывая спонжиком в кожу тональный крем. Потом его пальцы прошлись по волосам, поправили воротник, слегка коснулись бровей.
- Посмотри мне в глаза, - потребовал гример и Броуди увидел зеленоватую радужку с коричневыми точками.
- Ты классный, - гример улыбнулся, - Так бы и съел тебя.
- Съешь свою жену, - слабо улыбнулся Броуди, - Она у тебя замечательная.
- Делаю это каждый день, - сказал гример, - А ты – итог моей работы. Если я так говорю, то ты мне нравишься. Ты же знаешь.
- Ты только убил меня и на мое место поставил другого человека, - сказал Броуди.
- Так задумано. Иногда надо исчезнуть, чтобы и следа не осталось, а потом – опа! – и ты снова тут, - гример улыбнулся, провел Броуди рукой по щеке, - Подожди, здесь пудра осталась.
- До сцены она сто раз отвалится.
- Тебе на пиджак, стой лучше, не мешай мне.
Броуди дал ему закончить с собой и, наконец, остался один.
Его выход через семь минут. Часы в гримерке всегда должны показывать точное время. И те, к кому он выйдет, заплатили за свое время и за его.
Тот, кто ждет, всегда должен дождаться.

Он вышел в темный коридор. Мимо него тут же зашумели, закричали, заговорили, забегали. Обогнавшая его девушка из массовки случайно задела его, обернулась и на ходу извинилась.
Он улыбнулся ее спине, прижимаясь к стенке, потому что мимо пронеслась толпа танцовщиц, шумная, розовая, невесомая. Он вздохнул и пошел к сцене, вспоминая первую фразу этого эпизода:
«Так почему, скажите мне, вы решили, что моя жизнь лежит не на своем месте?»

Позже, держа за руки своих партнеров по сцене, кланяясь залу и хлопая вместе со всеми, он с тоской поглядывал на занавес. Так было почти всегда, разве что кроме одного случая, когда ему показалось, что он увидел в зале Себастьяна Смайта. Броуди был тогда хорош, игралось легко, другие актеры, занятые вместе с ним в спектакле, были с ним в невидимой зрителю и очень нужной для дела сцепке. Это означало, что все получится, как надо. Никаких проблем, все слаженно, гармонично и симпатично. И когда его взгляд случайно попал в бельэтаж, а потом ушел оттуда, снова ничего не произошло. Сначала. А потом его обмахнуло синим ветерком и он стал искать глазами источник этого дуновения. И увидел Себа, сидящего и наблюдающего за ним. Ему тогда здорово помогла его партнерша. Молодая симпатичная, легкая на подъем, обладающая к тому же чувством стиля, что касалось их отношений. Они дружили, и такой дружбы у Броуди не было никогда. Он не встречал такого легкого человека. Он не припоминал ни одной похожей женщины из своего прошлого, с которой мог бы так легко общаться, шутить, разговаривать, выпивать и репетировать. Их очень удачно миновали постельные отношения, и Броуди с радостным изумлением понял, как прекрасно бывает иногда соскочить с иглы. Подруга здорово скрасила ему жизнь в то время. И когда в тот раз он сбился в тексте, перепутав фразы, она ловко выкрутила ситуацию в их пользу. Он был очень благодарен ей за это. Взглянув в зал чуть позже, Броуди Себастьяна Смайта уже не увидел.
Но сейчас он был тут один. Его знакомая покинула театр совсем недавно, оставив его одного. Он искренне расстроился, в который раз удивившись своей привязанности, а, желая удачи и провожая ее, пожелал оставаться собой. «Даже если тебе будет очень больно, обещай». «Мне кажется, что ты очень хорошо знаешь, о чем говоришь, и я все сделаю так, как ты скажешь», пообещала она.

Наконец овации остались около сцены, а ему удалось незаметно уйти и пробраться в темный коридор, ведущий к гримерке. Он торопился, зная, что у него несколько минут, чтобы взять ключи от машины и, как есть, в гриме, спуститься на стоянку. Открыв дверь, он очутился в комнате, снял с себя костюм, влез в свои джинсы и свитер, схватил сумку и уже повернулся к двери, как вдруг в неё постучали.
- Войдите, - произнес он, думая о том, что ему придется снова говорить любому, кто появится на пороге, что он сегодня не останется на традиционный ужин в фойе.
На пороге стояла молодая девушка, она, кажется, недавно устроилась помощником кого-то там в театре, он вспомнил, что пару раз видел ее.
- Простите, что отвлекаю Вас, - сказала она и слегка улыбнулась, - Меня просили передать это Вам.
- Кто это такой был? – Броуди видел ее смущение и ему искренне хотелось помочь ей. - Не волнуйтесь Вы так. Как Вас зовут?
- Анна.
- Отлично. Ну и кто передал мне это?
- Это лежало около моего кабинета. Если Вы не знаете, я работаю помощником менеджера и сегодня задержалась из-за Вашего спектакля…
Он смотрел на нее, склонив голову набок. Поклонница. Его поклонница.
- Так это не от Вас?
- Нет, - смутилась она, - Тут записка с вашим именем. Я Вам обязательно подарю что-нибудь, мне нравится, как вы смотритесь на сцене.
- Я там еще и говорю иногда.
- И ходите иногда тоже, - улыбнулась она, - Но это не от меня. У меня и денег таких, простите… нет.
И она положила ему на руки букет черных роз.

§

§

§

Садясь в машину после спектакля, он осмотрелся, и неожиданно ему захотелось посидеть в ней вот так, не трогая ключ, не кладя руки на руль. Опустив стекло, он закурил и тихо включил музыку.
Он был очень стар. Ощущая на своих волосах седину, которую никто не видел, он стал иначе думать и двигаться. Он прожил интересную жизнь.
Он не жил на самом деле. Он не знал, как это делается.
Никто не скажет, что ему двадцать семь лет, он их тщательно запрятал. Они потерялись вместе с другими вещами. Наверное, он их выбросил, свои слипшиеся, ненужные, затисканные годы.
Черт с ними, вздохнул он. Домой, там твое место на ближайшие часы.
Неудобно вывернув шею, он посмотрел на заднее сиденье, куда положил цветы. Необычно живые для такого цвета. Необычно мертвые для него самого. И, если не прикидываться недоумком, то можно сразу определить, от кого они. И Броуди прерывисто вдохнул.
Взгляд неожиданно упал на подъехавший черный лимузин, который припарковался сразу позади него.
Черт. Он теперь не сможет выехать, место впереди тоже было занято.
Придется выходить и просить убрать машину.
Он открыл дверь, вышел из машины и сделал шаг к лимузину.
Лимузин послушно подался назад. Броуди остановился. Посмотрев через лобовое стекло, он не разглядел лица водителя, но кивнул. Забрался в машину, посмотрел в зеркало заднего вида.
Твою мать, лимузин снова стоял впритык.
Какого черта?
Он решительно вышел и быстро направился к машине.
Тот быстро сдал назад и, не успел Броуди опомниться, как он развернулся и исчез со стоянки.
Броуди стоял, опустив руки. Отлично.

- Ты не ночевал дома, - голос был обиженным и требовал немедленно посмотреть на его владельца.
- Ты спал? – Себастьян взял в ладони его лицо и слегка приподнял. На него смотрели огромные голубые глаза. Нереальные кукольные глаза.
- Я пытался уснуть. Но тебя не нашел, когда проснулся ночью. Я могу узнать, где ты был?
- Не можешь, - Смайт продолжал разглядывать совершенное лицо в своих руках.
- Ты был с другим?
Себастьян слегка нахмурился.
- Да, я был с другим.
- Хорошо.
Лицо подбородком надавило ему на ладони и он был вынужден отпустить его.
- Что я должен делать?
Себастьян смотрел на него и думал, что сделать уже ничего нельзя. Поздно все, все неправильно, не так и лучше уже не будет. И, как всегда, он сделал это сам.
- Ничего ты не должен делать, - устало сказал он, - Ты можешь остаться, а можешь уйти. Что бы ты не выбрал, это разорвет тебя на части. Так что... какая разница?
- Я больше не нужен тебе?
- Я сам себе не нужен.
- Ты говорил, что любишь меня.
- Я предупреждал, что могу говорить все, что угодно.
- Я верил тебе.
- О, ну опять слезы… - Себастьян обнял хрупкие плечи и уткнулся в белокурую макушку, почувствовал запах своей туалетной воды и улыбнулся, - Ты снова таскаешь мой парфюм?
- Я скучаю, - худенькие руки обняли Смайта.
Он стиснул пальцы на его спине через тонкую ткань.
- Я знаю, - Себастьян ткнулся губами в волосы и замер так, - Но я, похоже, сделаю больно нам обоим.
- Я должен уйти сейчас?
- Если ты хочешь.
- И куда же я пойду… без тебя?
- Ты пойдешь один, - слезы решили, что с Себа хватит, - Ты оставишь меня одного и уйдешь. Пока еще мы оба живы. Ты же мой мальчик. Ты должен слушаться меня.
- Я ведь твой, - в голосе прозвучала такая боль, что Себастьян закрыл глаза, настолько она прошла через него, - Я твой! Ты не можешь сказать мне, чтобы я уходил. Я умру без тебя.
- Не умрешь, - Смайт грубо вытер свои слезы и нежно провел пальцами по другим щекам, - Ты уйдешь. Но не умрешь. Я не позволю тебе.

§

§

§

Черные розы Броуди отнес на балкон. Положил на снег и оставил на стуже. Они застынут и останутся угольно-сахарными до самой весны.

§

§

§

- Мистер Смайт, теперь, когда Вы оставляете бизнес, каким Вы видите Ваше будущее?
- У меня сейчас несколько другие интересы, что не отменяет, конечно, моего участия в делах семейного бизнеса.
- Что для Вас означает слово «бизнес», мистер Смайт?
- Прежде всего, это оболочка из фиброзной ткани на каждом органе того, кто стоит у подножия этого дела. Надо, чтобы все работало и было неуязвимо.
- Звучит жестоко, - улыбнулась ведущая в зал и по команде ее помощника зрители громко захлопали.
- А как же тот факт, что все мы люди? – продолжила ведущая.
- О, - Себастьян поудобнее уселся в темно-красном кресле, поправляя запонку, - Вам ли не знать, что порой это не имеет ровно никакого значения?

§

§

§

… - И на съемках бывает, такое случается, - Броуди развел руками и улыбнулся.
- И как Вы справились с собой после такой ситуации? – ведущий в ожидании смотрел на него.
- Честно?
- Вся Америка затаила дыхание. Даже моя мама, - сказал ведущий и зал грохнул от смеха.
- Я напился.
- Вы серьезно? – ведущий откинулся на спинку кресла.
- Вместе с исполнителем роли Гамлета. Утром мы долго искали бутафорский череп, чтобы извиниться перед ним.
Отсмеявшись и вытерев глаза шелковым платочком, ведущий стал серьезным.
- А что у Вас с личной жизнью? Очевидно, кто-то должен сказать нам об этом.
- Без комментариев. Без обид.
- Ходят слухи, что…
- Я знаю, - Броуди опустил голову, распрямил пальцы на левой руке и стал машинально поглаживать их правой ладонью, - Все это правда, придуманная другими.
- Вы никак не хотите прокомментировать это?
- Что именно?
- Ваш роман с…
- Все правда. Мы успели пожениться и развестись, у нас четверо детей, недвижимость, и сейчас мы активно занимаемся делением имущества.
- И все это Вы успели за полгода? – ведущий откровенно хохотал.
Броуди расцепил пальцы и перекинул одну ногу на другую.
- Жизнь коротка для того, чтобы строить планы на завтра. Надо просто проснуться и сделать. И так каждый день.
Подумав секунду, Броуди поднял ладони и поспешно сказал прямо в камеру:
- О, это только мое мнение. Только мое. Не слушайте меня.

§

§

§

Накануне Рождества он напился. Отключил телефон, включил музыку и устроился около камина, что было совершенно идеально со стороны. Лежа на боку на лохматом темно-коричневом ковре он смотрел через стакан с виски на огонь. Собственные мысли уже не удивляли его, ибо придумать ничего нового он не мог, а старое было заношено до безобразия. Понимая, что страданий, как таковых, он больше не чувствует, потому что привык жить с ними, как с собственным родимым пятном, он решил с завтрашнего дня стать другим. Купить себе новые часы. Купить себе новый музыкальный центр. Позвонить на студию, не откладывая, как раньше. Действовать, жить, заставить себя.
После третьей порции спиртного у него стало саднить в глазах. Ему нельзя было много пить. Делай он это постоянно, то уже тренировал бы других, но он был слаб и зависим.
И никто бы не узнал в этом лежащем около камина человеке другого, которого он играл вне этих стен.

По щеке что-то прошуршало, и Броуди бестолково ударил себя по лицу. Тихий смех раздался совсем рядом, и он открыл глаза.
Себастьян сидел позади него на ковре и водил ему по лицу кончиком своего галстука.
- Твою мать… - Броуди перекатился на живот, быстро поднялся на ноги.
Смайт остался сидеть на ковре в своем потрясном офисном обличье и улыбался ему.
- Ты такой замечательный. Я тебя уже минут десять мучаю.
Броуди почесал глаз.
- Ты тут давно?
- Не очень.
- Отдай ключи.
Броуди протянул руку. Со сна, после выпитого и резкого подъема его качало. А, к черту.
- Положишь прямо на пол и уйдешь отсюда.
Смайт поднялся на ноги.
- У меня нет ключей.
- Чего?
- Дверь была открыта.
Броуди дернулся к двери.
- Да ладно…
- Клянусь, - и снова эта невесомая улыбка с отвратным взглядом, - Я действительно не взял ключи. Я позвонил, мне не ответили. Я всего лишь пнул дверь ногой.
- Не мог не пнуть, - Броуди едва сдерживал себя.
Если нарисовать картину, то на ней будут сплошные черные и синие полосы. Вперемешку, как получится, параллельно, косо, перпендикулярно. Вот так примерно он чувствовал себя сейчас. Пугало то, что он был очень рад видеть Смайта. Он был очень рад. Он, как дурак, был счастлив. Он и не думал, что будет так рад видеть его. Все увещевания, все обещания, все мысли на тему «я не такой» были забыты сразу, здесь и насовсем.
Но Себ никогда не узнает об этом, потому что Броуди отличный актер. И этого не будет слишком.
Себастьян молча смотрел на него. Потом опустил глаза и поддел носком дорогого темно-коричневого ботинка пустой стакан.
- Залил свою боль?
- Мне не было больно. Я пил от счастья.
- Получилось?
- Как всегда.
Блядь, он должен что-то сделать. Занять руки, голова позже тоже станет работать. Ну, вот, например, иди и проверь дверной замок.
- Что там с дверью?
- Я не знаю.
- Ты ударил по ней?
- Да. Сильно.
- Всегда добиваешься своего?
- Ты же знаешь.
- Нет.
- А я видел тебя другим.
Себастьян перестал улыбаться.
- Собственно, с Рождеством тебя.
Ах, да.
- И тебя.
Себастьян пошел к двери. Броуди чувствовал, что мозг не работает совсем.
И подойдет любой способ доказать себе, что ты еще в своем уме.
Себастьян скрылся в коридоре.
- Хватит, блядь! – вдруг крикнул Броуди, даже не зная, в квартире Смайт еще или уже не услышит его, - Хватит, я сказал!
Он испуганно взглянул на то, что было вокруг, потому что в центре всего этого был он.
В полнейшей тишине, тяжело дыша, он схватил с пола стакан и, размахнувшись, метнул его в камин. Брызнули осколки, разбилось что-то еще и ему в лицо что-то попало. Он отвернулся, закрылся рукой и почувствовал такой страх, что стало понятно – даром это не пройдет. И кто будет следующим слагаемым в этой игре, которую вел Смайт, тоже стало ясно.
Глаза искали спасения по всему периметру комнаты. Кусок стекла, отлетевший в лицо, видимо, оставил маленький порез около рта, крови почти не было, но это было очень опасно и оказалось очень близко. Броуди без сил сел на ковер, стиснул голову руками.
Если сейчас он не возьмет себя в руки, его сознание навсегда останется в чужом теле.
- Господи, что это такое… - простонал он, не зная, что у бога никогда и ни для кого не было на это ответа.
Кто-то очень нужный сейчас руками сжал его плечи, и через футболку он почувствовал, какие горячие ладони у Себастьяна.
- Встань, Броуди, господи.
Он поднялся, уцепившись за эти руки, и сказал ему прямо в лицо:
- Ты меня прости… Я так больше не могу.

§

§

§

Броуди глубоко вздохнул и вынул из ящика стола упаковку аспирина.
- Много выпил вчера? – Себастьян вспомнил, что где-то стояла банка с кофе, и пытался найти ее.
- Немного.
Увидев в руке Себастьяна банку, Броуди усмехнулся.
- Спасибо. Ты заплатил мне в прошлый раз.
- Не за что, - тот улыбнулся, - Потратил с умом?
- На что шлюхе нужны деньги? – Броуди пристально взглянул на него.
- Интересно, на что? – Себ включил кофемашину.
- На другую шлюху.
- И ты чувствуешь себя уже не в самом низу пищевой цепи, - Смайт, не глядя, протянул руку в сторону Броуди, нетерпеливо пошевелил пальцами, - Дай ложку.
- Сам возьмешь, - Броуди открыл баночку с таблетками.
- Я не слишком хорошо изучил твою кухню. Дай, будет быстрее, чем я пойду ее искать, - Себастьян руку не убрал и медленно перевел взгляд на Броуди.
И Броуди понесло. Он неторопливо достал таблетку. Он видел, что Себ следит за каждым его движением. Медленно взял таблетку в рот, но прятать ее во рту не стал, а оставил наполовину на виду, прикусив передними зубами, и она явилась белым пятнышком между его губ. Глядя прямо в глаза Себастьяну, он расправил плечи и поднял брови.
- Так начинай, - как мог, сказал Броуди и, повернувшись спиной к столешнице, уперся в нее руками.
Себастьян не сводил с него глаз.
- Я жду, - наконец сказал он и раскрыл пальцы на вытянутой руке.
- И?..
- Скажи, где у тебя тут что лежит?
Броуди открыл соседний с собой ящик и снова вернул руки на опору позади себя.
- Ты это искал?
- Дай.
- Нет. Подойди и возьми сам.
Себастьян все еще давил его взглядом. Броуди показал кончик языка, который проталкивал таблетку в рот, и выпил воды. Получи, Смайт.
- Ладно.
Себастьян отошел от кофемашины, все еще сжимая открытую банку с кофе. Не доходя до Броуди, он разжал пальцы, и банка, кашлянув темным облаком, упала на пол.
Броуди не шевельнулся.
Себастьян посмотрел на него очень нехорошо.
- Боже мой, какая агрессия... Держи себя в руках, – тихо сказал Броуди.
Они расстреливали друг друга глазами.
- Я стараюсь, - ответил Себастьян, - Но не всегда получается.
- Значит, и тебе знакомо чувство поражения?
- Без этого чувства я бы не получал то, чего хочу.
Все становилось с ног на голову. Броуди не узнавал себя, потому что из него лезло что-то чужое. Он не был таким. Это кто вообще?..
- Налей мне тогда выпить, - сказал Смайт.
- Возьми сам, - грубо сказал Броуди и Смайт удивленно дернул бровью, - Позади тебя бар, выбирай, там много чего найдется.
Себастьян резко повернулся назад и, найдя в баре бутылку «Jack Daniels», грохнул ее об стол.
- Не сломай мне тут ничего, - Броуди нежно провел рукой по столешнице, - Я сюда кучу денег вложил.
- Где у тебя стаканы?
- Ты знаешь, что я отвечу.
Он зачем-то злил Смайта. И еще этот язык с таблеткой… Блядь, что с ним происходит?
В который раз за последние несколько недель задав себе этот вопрос, он вдруг понял, что уже ответил на него себе сам. Когда это произошло, он не вспомнил бы, но тот факт, что он перестанет задавать его себе, имел место быть.
Броуди было все понятно. И так стало легко на секунду, что он забыл, что перед ним обстоятельство, с которым надо что-то делать.
- Сядь, - Себастьян снял с себя пиджак и бросил его на высокий стул, оставшись в белой рубашке. Броуди понял, что разозлил его.
- Налей себе и мне, быстро, - сказал Смайт и рванул галстук, - Если я не займу сейчас себя, то твоя жизнь закончится тут же.
И ни капли сомнения в глазах.
- Ладно, - вдруг согласился Броуди и, достав стаканы, довольно сильно стукнул ими о стол, - Я выпью с тобой.
- Блядь, конечно, - Себастьян с раздражением смотрел на Броуди.
- Поверь, - Броуди сложил руки на груди.

§

§

§

- Я не случайно оказался около театра, Броуди. По этой улице я проезжал почти каждый вечер. Не обольщайся, я не искал тебя специально. Я не видел тебя, знал только, что так я немного ближе к себе самому.
Броуди не верил своим ушам. Себастьян ему в чем-то признавался и слышать это было неловко. Не мог он так открываться, зачем ему это?
- Увидев тебя, сидящего в машине, я не смог не завернуть на улицу снова.
- Ты был не один, ты помнишь?
- Да, я был не один. Один бы я зашел в театр и стал бы крутить мозги всем, кого встретил.
- Что с ним сейчас? Он у тебя дома?
Себастьян взял сигарету, подошел к балкону, открыл его. Поежился, приподнял плечи:
- Холодно, - обернулся он к Броуди.
- Закрой, можно курить и с закрытым окном.
- Нет, это ведь так здорово, ты только посмотри на этот город, - Себастьян вышел на балкон и увидел розы.
Броуди замер.
- Ты похоронил их тут, - сказал Смайт, глядя на черные мертвые цветы.
- Да, они этого хотели, - Броуди поднес стакан к губам.
- Это были единственные черные розы в Нью-Йорке в тот день, - угрожающе произнес Смайт, - Мне сказали, что это были единственные черные розы в Нью-Йорке. И я подарил их тебе, чтобы ты убил их тут.
- Себастьян, пожалуйста…
- Это был мой подарок, - жестко сказал Смайт, оборачиваясь и делая шаг в кухню.
- Ты заплатил мне за ночь, - ответил ему устало Броуди, - Ты меня с кем-то спутал, видимо.
- У нас был договор.
Себастьян медленно приближался к нему.
- Он утратил силу.
- Он пролонгирован.
- Нет, сволочь, - вдруг сорвался Броуди, вскакивая и хватаясь за край стола, - Нет. Знаешь… Уходи. Уходи! Пожалуйста. Уходи. Ты мне не нужен сейчас, - голос его был смертельно болен и связки агонизировали, но Броуди это не было ведомо, он выбрасывал из себя все препарированные Себастьяном части прежнего себя, - Ты мне не нужен сейчас. Я не понимаю ничего. Я так не могу. Ты бы не смог!
- Я смог, - сказал Себастьян, остановившись.
- Не смог бы! – проорал Броуди и, схватив бутылку с виски, бросил ее в угол комнаты. Брызги стекла и желтые капли, смешавшись, с красивым звонким хлопком окатили кухню оранжевым дождиком. Смайт даже не пошевелился.
- Не смог бы! Ты не на моем месте. Ты даже сейчас не на моем месте. Уходи, блядь, пока я не ударил тебя. Не появляйся больше тут, нигде, вообще нигде!
- Черт, да что ж мы поговорить даже не смогли! – крикнул Себастьян и резко вышел на балкон, уперевшись руками в перила.
- Пошел вон, - сказал вдруг спокойным тоном Броуди и понял, что раскричал всего себя, - Не хочу. Не хочу тебя больше видеть, ты это понимаешь?
Он видел, как Себ опустил голову. Смотрел на широкие плечи под натянувшейся тканью рубашки и не мог отвести взгляд. Все с таким трудом собранное и разложенное внутри себя он только что насовсем рассыпал, и было это похоже на твердые маленькие кусочки разноцветного поломанного бисера, царапающие его внутри при каждом вдохе.
- Не хочу тебя видеть, - просто сказал он, - Не могу больше. Не могу.