Изменение социальных функций музея на современном этапе

Музеи во все периоды существования общества служат ему ис­точником, пополняющим духовные силы, сохраняющим коллектив­ную память, обогащающим и развивающим интеллект нации. В пе­реломные периоды, переживаемые обществом, роль музеев много­кратно возрастала и становилась комплексной, охватывая сферу не только духовной жизни, но существенно влияя на экономику и соци­альную жизнь общества.

В средневековую историю музейные коллекции хранились в мо­настырях, замках, храмах, представляли собой произведения искус­ства, исторические и естественнонаучные ценности, которые дока­зывали правдоподобность религиозных факторов. В эпоху Возрождения в кунсткамерах хранились первоисточники науки, предметные доказательства, используемые для образования и удовлетворения любознательности, эстетических потребностей.

В «Музееведении», изданном в 1988 году, есть такая формули­ровка: «В период совершенствования социализма, когда решающее значение приобретает человеческий фактор, музеи призваны ока­зывать активное влияние на более полное и глубокое приобщение трудящихся к сокровищам духовной и материальной культуры, на гражданское воспитание, пропаганду революционных, боевых, тру­довых и культурных традиций народа» Это определение сегодня уже не является актуальным, хотя, по сути, оно формулирует основные социальные функции музея советс­кого периода, когда музеи были призваны осуществлять, прежде всего, просветительную и образовательную функции. Они относились к пропагандистским и идеологическим убеждениям.

Итак, музеи, являясь по своей сути, частью социального обще­ства, во все времена вынуждены были реагировать на все измене­ния, происходящие в нем. Меняется общество, утверждаются и закрепляются новые виды социального взаимодействия музея с обще­ством, социальными группами, отдельными его членами. А вместе с обществом меняется и музей, меняются его социальные функции.

Итак, прежняя функция музея - хранение - сохранила свое перво­степенное значение, но изменились цели и методы формирования кол­лекций. Функция формирования демократических ценностей откры­того общества сменила пропаганду коммунистических идеалов и советского образа жизни, как единственно верной модели обществен­ного развития. Вместо экспозиционного отражения официальной по­литики партии и государства музей сегодня должен принимать не­посредственное участие в выработке основных направлений разви­тия культуры, социальной политики.

Существенно изменилась и образовательно-воспитательная фун­кция музея. В полном объеме эта функция реализуется лишь в отно­шении обучающейся и детской аудитории. Для остальных категорий посетителей музей - это приобщение к духовным ценностям, храни­мым музеем, а также и создаваемым усилиями и талантом музей­ных сотрудников.

Идейно-воспитательная работа музея с подрастающим поколени­ем преобразовалась в работу по воспитанию исторического самосоз­нания.

У музея появились и новые социальные заказы. Это возросший интерес посетителей к российской истории и необходимость восста­новления целостности и объективности показа общественно-полити­ческого развития России в исторической экспозиции музея. Сегодня посетителям необходима свобода выбора информации, отсюда - со­здание локальной компьютерной сети базы данных музея, оказание комплекса научно-методических и консультационных услуг.

Осуществляя функции развлечения и досуга, необходимо всегда учитывать музейную специфику, не путать формы массовых мероп­риятий клубные и музейные. Исторически сложившийся авторитет музеев позволяет нам влиять на формирование общественно-полити­ческих и жизненных принципов людей, особенно молодежи. Сегод­няшнее общество и наша финансовая незащищенность могут заста­вить нас превратить свои выставочные залы в торговые ряды или в игровые залы. И это будет стихия. Но чтобы эта стихия стала управ­ляемым процессом, мы всегда должны помнить о духовности, о том, что во все времена и у всех народов музеи были хранилищами всего самого ценного, храмами науки и культуры. Проблема функциональной характеристики музея тесно связана с признанием или непризнанием его в качестве социального института, который определяется как совокупность норм и учреждений, регули­рующих определенную сферу общественных отношений. Эта сфера характеризуется планированием, учетом, кадрами, знаниями, обору­дованием и т.д. Безусловно, все это присуще деятельности музеев и более того, актуализировалось в период перестройки посредством принятия законодательно-нормативных актов. В соответствии с этим определяется значение музея в обществе и для общества, его соци­альная сущность (место в системе науки, образования, культурного наследия и т.д.).

Как известно у России свой исторический путь, в том числе и в музейном деле. Еще в 80-е годы, взяв на вооружение то направление в зарубежной музеологии, которое ориентировалось на коммерчес­кий подход, появились деятели, выступившие против институциональ­ной трактовки понятия «музей». М. Б. Гнедовский предложил опи­раться на представления, основанные на понимании музея как тако­вого, на глубокой интуиции понятия. В соответствии с этим, музей как институт подменялся понятием музейной деятельности, а любая коллекция, могла быть объявлена музеем. Когда в 90-е годы встала проблема модернизации российского музейного дела в условиях ры­ночной экономики, им и его коллегами по деятельности в Фонде Со­роса стала лобироваться американская модель «открытого музея». В соответствии с ней музей становится, прежде всего, местом про­ведения досуга. Последний рассматривается как важнейшая соци­альная подсистема. Характерно в этом плане интервью, данное в 2003 г. газете «Известия» главным научным сотрудником Лаборатории музейного проектирования Российского института культурологии А. Лебедевым: «Музей может конкурировать хоть с пивбаром».

На вооружение было взято несколько позиций, связанных с ры­ночной экономикой, которые стали внедряться в российскую дей­ствительность. Одна из них опирается на то, что от реальной эконо­мики происходит переход к так называемой экономике «символов», основным продуктом которой является брэнд. Его продвижение ста­новится единственным фокусом маркетинговых стратегий. Брэндинг - это метод завоевания и удержания рынка путем создания образа «фирменного» товара в сознании потребителей. Примером такого подхода явился брэнд, предложенный для Ижевска, который в 2004г. был выбран культурной столицей Поволжья: Удмуртия - родина пельменей.

Другая позиция основывается на том, что активная культурная де­ятельность музеев может стать катализатором возрождения горо­дов и привлечения туристов. Для примера приводятся американские города: Лоуэлл, Бостон и др., которые использовали проекты в облас­ти культуры, для того чтобы привлечь инвестиции в районы, находив­шиеся на грани полного разорения. Социальная адаптация в этом ра­курсе понимается как поддержка новых форм бизнеса, создания ра­бочих мест и. пропаганды качества жизни. Путем музейных событий и акций привлекаются местное население и туристы, а социальная миссия состоит в формировании городской политики. Идея, конечно, заманчивая, учитывая, что многие российские города, потеряв градообразующие предприятия, находятся в тяжелом экономическом состоянии. Однако, реалии российской экономики далеки, и даже, можно сказать, противоположны американским. Большие расстоя­ния, плохие дороги и подъезды к городам, отсутствие инвестиций для развития инфраструктуры (гостиниц, объектов питания и т.д.), зако­нодательные и экономические преграды на пути развития малого бизнеса, налоговая политика являются препятствием для развития городов путем подобных акций. И вряд ли самим музеям под силу самостоятельные решения этой проблемы. Так, в своем докладе о государственной политике в сфере культуры и массовых коммуника­ций, сделанном на заседании Правительства в декабре 2004 г., ми­нистр культуры и массовых коммуникаций России А. С. Соколов од­ной из первых настоятельных просьб и практических рекомендаций выдвинул разработку концепции культурного туризма. Например, в Казахстане разработана и осуществляется государственная концеп­ция развития туризма.

В современной научной и учебной литературе признано, что кри­зис сегодняшнего управления объясняется отсутствием адекватных времени и месту инновационных идей, задач управления и методов решений. В XXI веке мир вступил в период разнообразия новых наци­ональных культур. Образцы «традиционных» и «сильных» культур, которые во многом исчерпали себя, нередко силовыми методами навязываются миру, что усиливает состояние социальной напряжен­ности. По мнению Ч. Лэндри, ведущего международного эксперта в области творческого использования культуры, рыночная экономика уже доказала свою несостоятельность в постановке каких-либо зна­чимых целей, кроме потребления и признала другие желания и стрем­ления своих граждан. Возникающей в России экономике необходима этическая и ценностная основа, которая направляла бы ее действия, особенно при существующем неравенстве в распределении благ, обус­ловленном глобализацией и разрушительными последствиями бес­контрольного развития. Культурные механизмы, при помощи которых общество будет выбирать, ранжировать и транслировать свои цели и ценности, приобретают решающее значение. Музеи являются одним из основных институтов, обеспечивающих трансляцию ценностей. Музейному миру придется стать передаточным звеном между ста­рым и новым, помогая человеку адаптироваться.

В мировом музейном сообществе американская модель оценива­ется неоднозначно. На XIX Генеральной конференции ИКОМ, про­шедшей в 2001г. в Барселоне, была дана классификация музеев, сло­жившихся к XXI веку в мировом сообществе: европейские, амери­канские и развивающихся стран, куда отнесены российские музеи. Согласно ей, американские музеи почти всегда финансируются из частных источников и пытаются импортировать в новые условия тра­дицию обслуживания общества. Новая же роль музеев была опреде­лена в том, что они превратились в системы хранения, обработки и передачи интерактивных сообщений в определенном социальном кон­тексте и направленных на определенный социальный контекст. Та­ким образом, была признано все возрастающее значение музеев в обществе. В новом определении понятия «музей» было подчеркнуто,что он служит делу общества и его развития в целях изучения, образования и для удовлетворения духовных потребностей. Опреде­ление «для развлечения» было исключено. В результате навязывае­мая российскому музейному делу «цивилизация развлечений» " является пройденным этапом, XXI век выдвигает новые идеи. Неда­ром свое выступление на упомянутом заседании Правительства ми­нистр культуры и массовых коммуникаций А. С. Соколов начал с воз­звания не рассматривать культуру только как сферу досуга.

Как считает ведущий сотрудник Музея истории Лондона С. Фокс, у музеев есть замечательный продукт, который выше всякой конкурен­ции - они располагают истинными ценностями. Музеям удастся выжить, если они сумеют наладить эффективный менеджмент и маркетинг сво­его продукта, используя профессионализм своих сотрудников.

Это высказывание прекрасно характеризует сложившуюся в рос­сийском музейном деле ситуацию. Те музеи, которые пошли по пути внедрения американской модели, увлечения проектами, в том числе и средовыми (участие в формировании политики города) часто де­монстрируют беспомощность своей основной деятельности. Как бы ни был замечательным социокультурный проект, как бы ни отрица­лась институциональное музейное содержание, посетитель знакомится с музеем прежде всего реально и судит о нем по его зданию, обеспе­чению комфортных условий приема, экспозициям и выставкам. И часто реальность не совпадает с виртуальным представлением му­зея по рекламе, информации в Интернете и акциям. В настоящее вре­мя приходится читать о многих замечательных, в том числе между­народных, проектах, но когда приезжаешь на место, в музей, видишь не акции, а профессиональную беспомощность. Речь даже не идет о высшем пилотаже - содержании экспозиции и выставок, их дизайне, а о том, что составляет лицо музея: небрежный, а иногда просто чудо­вищный, монтаж вещей в экспозиции (т.е. несоблюдение современ­ных требований по консервации), скудное, часто и с ошибками ин­формационное сопровождение экспозиций и выставок и т.д.

Поневоле приходится констатировать правомочность характери­стики подобных явлений, которая дана в «Принципах реструктуриза­ции бюджетного сектора в Российской Федерации в 2003-2004 гг. и на период до 2006 г.», что наличие возможности распоряжения внебюджетными доходами создает заинтересованность бюджетных учреж­дений в предоставлении платных услуг и снижает заинтересованность качеством осуществления основной деятельности. Следствием это­го является снижение объемов предоставления и качества государ­ственных (муниципальных) услуг, недостаточная ориентация главных распорядителей бюджетных средств на обеспечение эффективности их расходования и достижение конечных общественно значимых ре­зультатов. В связи с этим поставлена проблема внедрения методов формирования бюджета, ориентированного на результат. При этом стоит задача формулировки стратегических целей деятельности, ко­торых они намереваются достичь, с учетом стратегии Правитель­ства на среднесрочную и долгосрочную перспективу и в соответствии с закрепленными за ними основными функциями.

Таким образом, государством поставлен вопрос о функциональ­ной предназначенности учреждений культуры, в том числе музеев, т.е. совокупности решаемых ими задач, достижимых целей, оказы­ваемых услуг. Соответственно, они зависят от политической и соци­ально-экономической ситуации, которая существует в стране. Соци­альный «контекст», о котором говорилось на XIX конференции ИКОМ, является следующим.

За более чем 15 лет перестройки страну поразил глубокий кризис общественного сознания, который является следствием утраты пре­жней картины мира, норм и стереотипов поведения, иерархии ценнос­тей. Характерно в этом отношении признание Премьер-министра РФ М. Фрадкова во время обсуждения в Правительстве в декабре 2004 г. доклада министра культуры и массовых коммуникаций России А. Соколова, о том, что правительство так и не смогло ответить на воп­рос, связанный с определением системы ценностей в стране. Бы­товавшие представления о культуре как факторе развития общества, направленного на поиск духовных основ, подверглись коренному пе­ресмотру, т.е. то, к чему теперь стремится западная культура, в на­шем обществе опровергается. Ценностные ориентиры перепутались настолько, что в едином пространстве стали существовать несовме­стимые идеалы, исключающие возможность диалога. Тенденция к модификации советской модели культуры сменилась новой культур­ной парадигмой, которая не регулируется идеологией, но является следствием нарастающей приватизации государственных институтов и сопутствующим ей утверждением рыночных отношений и «информационной власти». Общество испытывает шок от столкновения с масскультурой в ее западном варианте. Обозначился разрыв между развитием теории, особенно основанной на прямом копировании западных образцов, и запросами российской социальной практики. То же наблюдается и в музейном деле. Благодаря тому, что иерархия культурных ценностей нарушилась и создались конкурирующие сис­темы, культурные явления развиваются не обязательно во взаимо­связи с другими явлениями. Они все больше теряют функцию духов­ного богатства. Теперь с ними можно обращаться прагматически, коммерчески. Наблюдается кризис социально-культурной идентич­ности во время всеобщей иронии как способа выражения нестабиль­ности и культурной неопределенности. Наиболее актуален запрос общества на идентичность (национальную, религиозную, социально-групповую, личностную). Установка на отторжение советского про­шлого, либо его представление в виде музейного экспоната, сувени­ра, анекдота ничего не предлагает взамен. Гораздо труднее дается мысль о связи прошедшей и новой эпох, о том, что из культурной традиции нельзя выпрыгнуть на ходу истории. Здесь хотелось бы опровергнуть тезис о том, что публика сама хочет масскультурных явлений. Масса сама стала самообучающейся всему хорошему и дурному учится сама. Ситуация полностью соответствует той, кото­рую известный социолог Э.Дюркгейм характеризовал как аномияобщественное состояние, которое характеризуется разложением си­стемы ценностей, обусловленное кризисом всего общества, его со­циальных институтов, противоречием между провозглашенными це­лями и невозможностью их реализации для большинства населения. В то же время выросло уже целое поколение вне какого бы то ни было масштабного проекта. Главной ареной, на которой ведутся по­иски социальных и политических технологий, является история стра­ны. Это связано с тем, что для постперестроечного общества было характерно обращение к информационному ресурсу исторического опыта в ситуациях принятия решений на повседневном уровне. В про­цессе гражданского становления велся поиск исторических преце­дентов, историко-сравнительных аналогий и аргументов в ситуациях отношения индивида и социума, народа и власти. Кроме того, исто­рия стала вовлекаться в новую идеологизацию и мифологию. Нача­лось бытовое переосмысление отечественной истории, которое совершалось при участи художественной литературы, исторической публицистики, средств массовой информации, заметно опережавших профессиональную историографию. В постсоветском обыденном со­знании стали укореняться политизированные образы и штампы идеологемы. Появились новые мифы о прошлом, функция которых зак­лючается в искажении общего сознания в пользу определенных поли­тических соображений (наиболее ярким проявлением является «те­ория» А. П. Фоменко и его последователей).

Снижение уровня философских и теоретико-методологических подходов открыло возможность приобщения к полемике массы лю­дей и подтверждало право любого авторитетно рассуждать о про­шлом с позиций «здравого смысла». Неизбежное расставание с ил­люзией о закрытом характере исторической науки, о том, что исто­рия основана на универсальном методе, заметно усилила позиции не историков. Наиболее активными в этом оказались постмодернистские мыслители, готовые писать обо всем, не будучи специалистами.

Проблему самоидентификации нации, а в особенности молодежи, как властные, так и общественные структуры связывают с социаль­ной памятью. Под воздействием исторических и юбилейных дат, в основном военного характера, обсуждается проблема ресурса пат­риотизма.

С конструированием и хранением социальной памяти связывают одну из основных функций исторического знания и ученые-историки. Однако отношение к этому конструированию в их среде неоднознач­но. В современной российской историографии существуют различия, которые формируются, главным образом, в концептуальной сфере: в трактовках места России в мировой истории, изображение специфи­ческих и общих черт исторического развития страны, конкретном анализе тех или иных исторических событий и процессов. Наблюда­ется несовпадение интересов отечественных и зарубежных заказчи­ков современных проектов и внутренних потребностей науки. Глав­ная сложность состоит в освоении полидисциплинарных подходов и многомерной интерпретации истории. Наиболее остро стоят проблемы исторического синтеза и передачи исторических знаний. В связи с этим возросло значение теоретических подходов, методологии на­учного познания и представления о социальной ответственности ис­ториков. Новые тенденции в методологии соотносятся с развитием исследований по социальной истории, в рамках которой сложилась научная парадигма, включающая процесс формирования социально­го в культурно-антропологическую деятельность. Однако в российс­кой историографии процесс овладения современной методологией еще в начале пути.

Не менее сложно обстоят дела в историческом образовании. Для 56 учебников характерна теоретико-методологическая и концепту­альная противоречивость. Внедрение тестовой системы ведет к ут­рате исторической памяти и системного видения отечественной ис­тории. В обществе, особенно у молодежи, развивается кризис само­идентификации. Как особая социальная функция музеев в Федераль­ной программа «Культура России на 2000-2005 г.г.» была выделена функция адекватной социализации молодых людей. Однако термин адекватности не разъяснен, поэтому формы и методы осуществле­ния данной функции не ясны. В то же время проблема стоит действи­тельно остро. Показательны в этом отношении результаты опроса, которые НИИ Московской гуманитарно-социальной академии про­вел в 2001 г. среди столичных студентов и старшеклассников. На вопрос - готовы ли вы, если будет необходимо, отдать жизнь за Оте­чество? - «да» ответили 32%, «нет» - 38%, «иное» - 12%, затрудни­лись ответить - 18%.

В результате произошедших перемен в XXI в. история в России стала играть ту же роль, что и литература в XIX - XX вв. Она предъяв­ляет обществу особенности его развития, его ценностей и ставит воп­рос о перспективах. В связи с этим возросли роль и значение историко-краеведческих музеев в качестве хранителей социальной памяти и визуально предъявляющих ее российскому и мировому сообществу. В течение XX в. во всех странах велась дискуссия как использо­вать музей с пользой для общества. На XIX Генеральной конферен­ции ИКОМ было признано, что разъяснение смысла историко-куль­турного наследия имеет большое социальное и политическое значе­ние для формирования духовных потребностей общества и имиджа территории и государства. Проблема состоит в том, как грамотно преподносить имеющиеся ресурсы, чтобы иметь успех. В этом ра­курсе вряд ли адекватно представлять регион в качестве «родины пельменей» или «города пчелы» (проект Мценского краеведческого музея). Экономические реалии заставили взглянуть на каждый музей с точки зрения его деятельности, предназначения в рамках страны и региона, перспектив развития и с этих позиций пересмот­реть музейную сеть. Каждый музей должен определиться, каким образом он может служить инструментов структурирования действительности и формирования культурной и духовной самобытности. В связи с этим перед музейными работниками встала сложная задача оценки прошлого страны, воспитательной потенции исторического знания и своей миссии в этих процессах. При этом трудность состоит в том, что именно история является самым сложным феноменом российского развития. Имперский и социалистичес­кий периоды представляли идеализированные образцы национальной истории и культуры, а начиная с 1917 г., в том числе и по сегодняшний день, каждое следующее поколение говорило предыдущему, что оно прожило ужасную жизнь.

Таким образом, вызов нашего времени состоит в том, что воз­росло значение историко-краеведческих музеев в качестве коорди­нирующей коммуникативной системы, целью которой является кон­струирование и передача исторических знаний. Он предстал одним из немногих институтов, способных удовлетворить запросы обще­ства на демонстрацию идентичности. Это, в свою очередь, зависит от выбора модели музея. Главная проблема менеджмента связана с грамотным преподнесением имеющихся ресурсов с целью обес­печения финансового успеха и формирования духовных потребнос­тей общества. Так, например, европейские музеи не могут себе позволить скучные «проходные» проекты. Иначе, с одной стороны, их обвинят в растрате государственный денег, с другой - в неправо­мерном накручивании цен. Посетители вправе требовать выставок и экспозиций на мировом уровне. Главной задачей становится адек­ватная интерпретация историко-культурного наследия. В связи с этим во всем мире проявляется тенденция к созданию исторического му­зей нового типа, в том числе и потому, что старые, давно существующие, не отвечают требованиям времени и продолжают работать в мац|традиционном духе.

В 60-70-е годы вслед за историками школы «Анналов» немецкие историки сделали основным объектом изучения социальную историю как историю структур, повседневности, микроисторию, как ис­торической антропологии, исследующей субъективный опыт отдельного человека. На этой основе они формировали новый социально-исторический блок, избегая идеологической приверженности и упрощения. В противовес марксизму велся поиск не некой средней нормы поведения людей в общественной практике, а наоборот, использовались многозначные способы представления того, как от­дельные индивиды и группы людей выражают свои интересы и вно­сят свой вклад в общую копилку человеческого опыта, постепенно трансформирующего мир. Эти исследования позволили немецким музейным работникам осознать тот факт, что методы социальной истории являются наиболее оптимальными для музейного показа тех или иных событий или явлений.

Этот тезис активно обсуждался на X Международной конферен­ции Национального комитета ИКОМ в Германии, Австрии и Швейца­рии. По мнению госпожи Байер-де-Хаан, на основе социальной исто­рии можно предложить посетителям теорию, контекст, конструкцию, различные точки зрения, к которым они могут присоединить собствен­ные. По ее мнению, посетителю должно быть ясно, что конструиру­ют музейные сотрудники. Примером модели такого музея - информационного центра, является Музей современной истории в Бонне. Его экспозиции, не избегая сложных тем, представляют историю раз­деления и воссоединения нации. Характерно, что подобные измене­ния произошли не только в отношении исторических, но и художе­ственных музеев. Так, лучшим европейским музеем 2003 г. стал Лондонский музей Виктории и Альберта. Раньше этот приз получа­ли новые или радикально перестроенные музеи, демонстрирующие какие-то нововведения. Данный музей получил приз за новые под­ходы к экспозиции, которая представляет множество историй того, как обустраивала себя британская цивилизация. Вещи представле­ны не просто как произведения искусства, но как документы эпохи, и в этом смысле стирается грань между художественным и истори­ческим дискурсом и экспозиция является пособием по социальной истории. Новое мышление сфокусировано не только на вещах, но и на людях происходит диалог тех, кто создавал вещи, и кто приходит на них посмотреть.

В России развитие музейного дела сложилось таким образом, что сохранение культурного наследия связывалось, в основном, с историко-краеведческими музеями. К началу XXI в. они составили 60% всего профильного состава. В связи с кризисом самоидентификации перед ними встала проблема осознания своей роли в социальной адаптации населения в создании и визуальной презентации таких экспозиций и выставок, которые продемонстрировали бы преемственность и не­прерывность нравственной, интеллектуальной и духовной жизни об­щества. Музей остался одним из немногих институтов, способных выполнять роль социального адаптера, ибо главными его ценностями должны являться ответственность, уважение к жизни и терпимость.

В XXI в. у российских историко-краеведческих музеев появились функции, которые характерны для культуры вообще, но не были при­сущи им в доперестроечный период - идентификационная и адапта­ционная (последняя помогает решить проблему выживания). Он пред­стал одним из немногих институтов, способных удовлетворить зап­росы общества на демонстрацию ценностей и идентичности.

В связи с этим встал вопрос о том, насколько музейные работники готовы к осуществлению этих функций. Как упоминалось ранее, это связано с выбором модели музея, овладением современным гумани­тарным знанием и новейшими технологиями.

В российском музееведении одной из основных функций признавалась функция документирования общественных процессов и явле­ний посредством памятников. Проблемы документирования, отбора и презентации музейных предметов решались в зависимости от философских и политических подходов. В XIX-XX вв. история представ­ляла собой отбор фактов и явлений в соответствии с определенными ценностями. Музей осуществлял отбор и сохранение образцов куль­туры, воплощающих эти ценности. В связи с этими подходами он рас­сматривался в качестве дополнительного средства пополнения зна­ний, полученных в результате образования или чтения книг. Модель музейной коммуникации основывалась на непосредственном сопри­косновении с памятниками истории и культуры. Они соответственно комплектовались, хранились и выставлялись в качестве знаков или воплощения процессов и явлений (ружье - знак войны, красный бантзнак революции и т.д.). Такой иллюстративный подход позволял ма­нипулировать музейными предметами на основании какой-либо идеи авторов экспозиции, либо выставлять их в качестве воплощенных ценностей. В соответствии с этим музейный маркетинг, привлечение посетителей, в основном связывалось с введением интерактива, со­зданием различного вида программ, использованием методов менед­жмента галерей современного искусства - проведение различных акций, перфомансов и т.д. Такой подход к документированию продол­жает господствовать. В экспозиционной деятельности пока не осоз­нан основной принцип маркетинговых стратегий, основанный на многократном привлечении аудиторий учет интересов различных кате­горий посетителей, создание гибкой экспозиции со сменными темами и экспонатами. Чаще всего экспозиция или выставка создается как акт самовыражения того или иного сотрудника (авторская экспози­ция - любимая тема 90-х годов). Безусловно, отрешиться от субъек­тивных факторов невозможно, но необходимо ввести их в ракурс объективных критериев. Не используется мониторинг создания экс­позиции, т.е. ее обсуждение, корреляция мнений различных слоев. Так, например, при создании музея современной истории в Бонне, его концепция была разослана для обсуждения в сто различных организаций.

В результате невладения современными технологиями такой вид маркетинговой деятельности, как социологические исследования, стали формальными. Более того, на основе многочисленных опросов известно, что посетители хотели бы получить больше информации, как из самой экспозиции, так и из ее информационного сопровожде­ния, однако, в большинстве случаев их пожелания не учитываются.

Как уже отмечалось, произошедшие в исторической науке и обра­зовании перемены привели к тому, что приходя в музей посетители, особенно школьники, не имеют той матрицы, которая существовала до перестройки: научные представления - учебник - музей. Феномен узнавания теперь отсутствует и перед ними стоит проблема констру­ирования исторического целого. По мнению ученых-историков и боль­шинства посетителей, показ истории только через памятники, без их концептуальной интерпретации, приводит к трудностям системного видения прошлого и выявления в нем каких-либо закономерностей. Это отмечают и журналисты, рецензирующие музейные экспозиции и выставки. Главным камнем преткновения является адекватное моделирование истории на основе существующего вещественного информационного ресурса. Многие уклоняются от решения этой про­блемы, либо не владея современной методологией и представляя материальную культуру без должной интерпретации, либо делая вид, что хотят избегнуть какой-либо идеологической ангажированности -а посетитель сам сделает выводы и во всем разберется. Однако, как отмечалось выше, это и составляет основную трудность. Своими действиями музейные работники демонстрируют неспособность к необходимой интерпретации. В результате нарушается главный закон коммуникативного института, каковым является музей - «обратной связи». Проиллюстрировать этот тезис можно на примере выставки «Рождение Олимпийских игр», прошедшей в 2004 г. в Государственном Историческом музее и посвященной играм XXVIII Олимпиады. Представленные на ней экспонаты знакомили с культовой частью спортивного празднества и давали представление обо всех видам древнегреческих спортивных состязаний. На выставке демонстри­ровались находки с территорий северного Причерноморья, в т.ч. не­мало уникальных памятников. Оформление было сделано известным музейным художником А. Н. Коновым: весь зал представлял собой стадион, на беговых дорожках которого расположены витрины; одна часть была оформлена в виде храма Зевса в Олимпии, вторая представляла руины античного стадиона. Посетители отметили, что выс­тавка очень красивая, но мертвая; экспонаты уникальны, но для рядовых посетителей выставка не понятна; слабо отражена история Олимпийских игр, скудна информация, хочется больше идей. Восприятие данной выставки продемонстрировало, что большинство посетителей уже не владеет базисными знаниями и для них требуется концептуальное представление темы.

В XXI в. изменился смысл понятия коммуникации - под ней понимается обмен информацией процесс передачи эмоционального и интеллектуального содержания памятников, а музей стал рассматриваться в качестве института познания исторических и культурных ценностей и расшифровки их значения, а не только сопричастности, рассчитанной на восприятие. В этом ракурсе трансформировалась и функция документирования. Ориентация на «новое гуманитарное знание» потребовала пересмотра концепции комплектования и презентации историко-культурного наследия, овладения методологией социальной историей. Однако, большинство музейных работников еще: в начале пути освоения этого знания, что продемонстрировал долгосрочный проект деятельности Научного совета исторических и крае­ведческих музеев, рассчитанный на 1997-2004 гг., «Современные концепции истории России. Проблемы интерпретации памятников в музейной экспозиции». В рамках проекта был проведен цикл конфе­ренций: «Проблемы интерпретации памятников археологии в экспо­зициях краеведческих, исторических и археологических музеев», «Средневековая история России и проблемы интерпретации памят­ников», «Позднее средневековье в истории России (XVI-XVI1 в.в.), «XVIII век в истории России», «История России XIX в. и проблемы ее интерпретации в музейных экспозициях» и международный сим­позиум «Исследуем XX век. Историческая антропология а музей­ных экспозициях и выставках». Целью проекта являлось выявление современных тенденций в исторической науке и ознакомление музей­ных работников страны с комплексным полидисциплинарным подхо­дом к исследованию и передаче информационного потенциала культурного наследия. В результате было выявлено, что музейные работ­ники пока не освоили современные историографические подходы и в своих экспозициях и выставках воспроизводят старую методологию. Подводя итоги можно сказать, что в XXI в. изменилось представ­ление о концепции и миссии музея в обществе. Он стал представ­ляться в виде информационного центра, который разрабатывает и на основе различного вида источников ведет базы данных по истории, культурному наследию и окружающей среде региона. Вместо одно­мерного или настраивающего на правильность какого-то одного ви­дения истории взгляда на основе современного гуманитарного зна­ния предлагается программа панорамного и системного подходов, создающих разный уровень узлов и точек зрения, целью которых яв­ляется достижение нового конструктивного результата. Концепция исторических музеев неразрывно связана с разработкой модели му­зейной коммуникации, основным содержанием которой является адек­ватная интерпретация историко-культурного наследия. Это предпо­лагает умение на основании фрагментов прошлой реальности рекон­струировать взаимосвязную картину той культуры и общества, ос­татком которой они являются. Как показала практика немецких му­зеев, освоение новой модели исторического музея способно удовлет­ворить запросы общества на осуществление функций идентификации и социальной адаптации населения, особенно молодежи.