Нечего терять 8 страница

– Значит, ты можешь с ними разобраться?

– Одной рукой и с мешком на голове.

– Вот именно. А я полицейский. У меня есть обязательства. Никаких драк на моих улицах. Это неприемлемо.

Она нажала на газ, сделала крутой разворот на парковке мотеля и вырулила на улицу.

– Когда они здесь появятся? – спросил Ричер.

– Завод заканчивает работу в шесть. Полагаю, они сразу поедут сюда.

– И сколько они здесь пробудут?

– Завод начинает работу в шесть утра.

– Ты же не хочешь, чтобы я сидел в твоей машине всю ночь, – сказал Ричер.

– Я сделаю все, что для этого необходимо. Хоуп приличный город. И я не позволю устраивать здесь безобразия как в прямом, так и в переносном смысле.

– Я могу покинуть город, – произнес Ричер после недолгих раздумий.

– Навсегда? – спросила Воэн.

– Временно.

– И куда ты пойдешь?

– В Диспейр, естественно. Ведь там у меня не может возникнуть никаких неприятностей. Городские копы еще в больнице, а помощники шерифа проведут здесь всю ночь.

Воэн ничего не ответила.

– Это твой выбор, – продолжил Ричер. – Но учти: «краун вик» удобная машина, я могу заснуть с открытым ртом и начну храпеть.

Воэн свернула направо, потом налево и поехала по Второй улице к кафе.

– Сегодня в городе появился еще один человек, – сказала она после небольшой паузы.

– Кто именно?

– Еще одна девушка. Очень похожая на Люси Андерсен. Только она брюнетка. Она приехала сегодня днем и сейчас сидит и чего‑то ждет, глядя на запад, словно ей должны прислать весточку из Диспейра.

– От друга или мужа?

– Возможно.

– Возможно, от мертвого друга или мужа, белого, возраст около двадцати лет, рост пять футов восемь дюймов, вес сто сорок фунтов.

– Возможно.

– Я должен туда пойти.

Воэн молча проехала мимо кафе и двинулась дальше. На окраине города она свернула налево, проехала два квартала на юг и покатила на восток по Четвертой улице. На то не было никакой причины. Движение ради процесса. На Четвертой улице росло много деревьев, на северной стороне расположилась розничная торговля, а вдоль южной протянулся длинный ряд аккуратных домиков. Маленькие дворы, деревянные заборы, скромные цветы у фасадов, слегка покосившиеся шесты с почтовыми ящиками – ни один из них не занимал вертикального положения.

– Я должен туда пойти, – повторил Ричер.

Воэн кивнула.

– Подождем, пока помощники шерифа приедут сюда. Будет нехорошо, если ты встретишься с ними на дороге.

– Ладно.

– И не дай им заметить, как ты будешь уходить.

– Договорились.

– И не напрашивайся там на неприятности.

– Я не уверен, что в Диспейре остались люди, которые способны эти неприятности устроить. Если только я не встречу судью.

Глава

Воэн во второй раз за день оставила Ричеру «шевроле» и возвратилась домой за патрульной машиной. Он отвел пикап на тихую улицу на западной окраине города и припарковался лицом к северу в тени дерева. Отсюда он мог наблюдать за движением по Первой улице. Правда, его обзор был ограниченным: около тридцати ярдов слева направо или с запада на восток. Не самая удачная точка для наблюдения. Впрочем, смотреть было не на что. За десять минут не произошло никаких интересных событий. Ничего удивительного. Местные жители, возвращавшиеся из Канзаса, сворачивали в город раньше. И ни один здравомыслящий человек не возвращался из Диспейра и не ехал туда. Быстро темнело. Мир вокруг становился серым и застывшим. Часы в голове Ричера продолжали без устали идти вперед.

В шесть тридцать две в поле его зрения появился старый пикап. Он появился слева и двигался на восток. Пикап быстро ехал со стороны Диспейра. Водитель и три пассажира. Крупные мужчины. Они сидели в тесной кабине плечом к плечу.

Ричер узнал пикап.

Узнал водителя.

И узнал пассажиров.

Помощники шерифа из Диспейра, в полном соответствии с графиком.

Ричер немного подождал, затем завел двигатель «шевроле» и отъехал от тротуара. Он двинулся на север до Первой улицы, а там свернул налево. Проверил зеркало заднего вида. Старый пикап остался в сотне ярдов у него за спиной, он двигался в противоположном направлении, машина сбавила скорость, готовясь свернуть. Дорога перед Ричером была совершенно пустой. Он миновал скобяную лавку, нажал педаль газа и разогнал старый «шевроле» до шестидесяти миль в час. Через пять минут он пересек границу между городами и продолжил свое шумное путешествие на запад.

Через двенадцать миль он сбросил скорость, проехал мимо пустой стоянки, заброшенного мотеля, бензоколонки, хозяйственного магазина и свернул налево, к лабиринту центральной части Диспейра. Первой остановкой был полицейский участок. Ричер хотел убедиться, что никаких чудесных исцелений не произошло и что на место выбывших из строя копов не прибыли запасные.

Как и следовало ожидать, не случилось ни первого, ни второго.

Внутри участка было темно, а снаружи пусто. Ни света, ни малейшей активности. Никаких машин у тротуара. Ричер нигде не заметил машин полиции штата, пикапов других помощников шерифа или седанов с новенькими надписями: «ПОЛИЦИЯ».

Ничего.

Только тишина.

Ричер улыбнулся. «Открытие сезона беззакония, – подумал он, – похоже на мрачный пейзаж из фильма о будущем». Ему это нравилось. Ричер развернулся на пустой парковке и поехал к дому с меблированными комнатами. Он остановил машину у входа, заглушил двигатель и опустил стекло. Издалека до него долетел шум авиационного двигателя – самолет с трудом набирал высоту. Семь часов вечера. Опять «сессна», «бичкрафт» или «пайпер» в воздухе.

«Тогда спросите себя, почему самолет летает каждую ночь», – сказала администратор мотеля.

«Может быть, однажды я так и сделаю», – подумал Ричер.

Он выбрался из «шевроле» и остановился на тротуаре. Дом с меблированными комнатами, стоящий на углу, был выстроен из тусклого кирпича. Три этажа, узкие окна, плоская крыша, четыре каменные ступеньки к входной двери, находящейся в стороне от середины фасада. Рядом с дверью висела деревянная доска под тусклым фонарем на изогнутой консоли. Много лет назад доску выкрасили в темно‑бордовый цвет, а поверх старательный любитель написал белой краской: «Сдаются комнаты». Простое и лаконичное объявление. Ричер не любил такие места. В подобных заведениях люди останавливались на значительные сроки, что было не в его вкусе. Обычно комната сдавалась на неделю, в каждой имелась электрическая плита для готовки. Это практически то же самое, что завести постоянный дом.

Ричер поднялся по каменным ступенькам, толкнул дверь и оказался в прямоугольном коридоре с коричневым линолеумом. Справа уходила наверх крутая лестница. Стены были коричневые, с каким‑то хитрым узором, который вторил завиткам на линолеуме. Голая лампочка свисала на фут с потолка. Пахло пылью и капустой. Ричер насчитал четыре зеленые двери, все закрытые. Две сзади и две впереди, одна прямо у лестницы, а другая напротив. Одна из комнат в передней части наверняка принадлежала владельцу или управляющему. Здесь не поощряли гостей, а обитатели комнат старались незаметно выскальзывать из дома, чтобы не объясняться относительно давно просроченной платы.

Ричер решил начать с двери у лестницы, откуда было удобнее наблюдать. Он постучал и стал ждать. Наконец дверь открылась. На пороге стоял мужчина в белой рубашке и черном галстуке. Его возраст приближался к семидесяти, а волосы были такими же белыми, как рубашка. Рубашка нуждалась в стирке. Как и галстук, впрочем тщательно завязанный.

– Чем я могу вам помочь? – спросил мужчина.

– Это заведение принадлежит вам? – осведомился Ричер.

Старик кивнул:

– А прежде принадлежало моей матери. Наша семья живет тут почти пятьдесят лет.

– Я ищу своего друга, – сказал Ричер. – Из Калифорнии. Я слышал, что он остановился у вас.

Старик ничего не ответил.

– Молодой парень, – продолжил Ричер. – Двадцати лет. Очень крупный. Загорелый, с коротко стриженными волосами.

– Здесь таких нет.

– Вы уверены?

– Здесь вообще никого нет.

– Его видели выходящим из вашей двери сегодня утром.

– Может быть, он кого‑то навещал.

– И кого же он мог навещать, если у вас нет постояльцев?

– Например, меня, – ответил старик.

– А он вас навещал?

– Я не знаю. Меня не было дома. Может быть, он заходил, понял, что меня нет, и ушел.

– А зачем он мог к вам приходить?

Старик немного подумал.

– Может быть, он живет в гостинице, а сейчас решил сэкономить. Возможно, ему рассказали, что здесь дешевле.

– А как насчет другого парня, пониже ростом, жилистого, того же возраста?

– Здесь нет никаких парней – ни высоких, ни низких.

– Вы уверены?

– Это мой дом. Я знаю, кто в нем живет.

– Когда у вас в последний раз были постояльцы?

Старик снова задумался.

– Довольно давно.

– Как давно?

– Несколько лет.

– Как же вы зарабатываете деньги?

– Никак.

– Вы владелец дома?

– Я его арендую, как моя мать. Почти пятьдесят лет.

– Могу я осмотреть комнаты? – спросил Ричер.

– Какие комнаты?

– Все, что есть в доме.

– Зачем?

– Затем, что я вам не верю. Я думаю, что здесь живут люди.

– Вы считаете, что я лгу?

– Я подозрительный человек.

– Я позвоню в полицию.

– Так звоните.

Старик скрылся в темноте своей комнаты и стал набирать номер. Ричер прошел по коридору и попытался открыть противоположную дверь. Она оказалась запертой. Он вернулся к старику, и тот пробормотал:

– В полиции не снимают трубку.

– Значит, все это между нами, – сказал Ричер. – Будет лучше, если вы отдадите мне общий ключ. Тогда вам не придется потом тратить деньги на ремонт замков.

Старик кивнул, смиряясь с неизбежным. Он молча вытащил из кармана и протянул Ричеру потертый латунный ключ на бечевке со старым металлическим ушком – все, что осталось от бумажной бирки с номером.

На первом этаже находились три гостевые комнаты, на втором и на третьем – по четыре. Всего одиннадцать. Комнаты ничем не отличались друг от друга. И все оказались пустыми. Кровати напомнили Ричеру койки в больнице или армейских бараках. Все постели были аккуратно застелены тонкими простынями и одеялами. Простыни стирали столько раз, что они стали почти прозрачными. Одеяла прежде были шершавыми и толстыми, но теперь превратились в гладкие тонкие покрывала. Напротив кроватей выстроились шкафчики и вешалка для полотенец. Полотенца казались такими же древними, как простыни. Рядом с изножьем кроватей стояли сосновые кухонные столики с двумя электрическими конфорками, от которых шли старые провода к розеткам. В конце коридора на каждом этаже имелись общие ванные комнаты, выложенные черно‑белым кафелем, с большими ваннами на звериных ножках, и туалеты с бачками на стене.

Скромные условия, но все находилось в полном порядке. Сантехника в ванной комнате покрылась пятнами от времени, но только не от грязи. Полы были идеально чистыми. Кровати тщательно заправлены. Брошенная монетка отскочила бы от одеял на пару футов. Полотенца на крючках висели ровными рядами. Электрические плиты блестели – на них не было ни единой пылинки. Ни малейших следов крошек или жирных пятен от соуса.

Ричер проверил все, останавливаясь на пороге каждой комнаты и прислушиваясь к эху поспешного ухода. Он ничего не обнаружил и ничего не почувствовал – и так одиннадцать раз подряд. Потом он спустился вниз, вернул общий ключ и извинился перед стариком.

– В городе есть больница? – спросил Ричер.

– Вы ранены? – спросил старик.

– Предположим, что да. Кто бы мог оказать мне помощь?

– Насколько серьезно вы пострадали?

– Предположим, я не могу ходить. Предположим, мне необходимы носилки.

– На заводе имеется пункт оказания первой помощи и изолятор – на тот случай, если кто‑то пострадает на работе. У них есть машина. И носилки.

– Благодарю, – сказал Ричер.

Он уселся в старый «шевроле» Воэн и поехал по улице. Притормозил перед церковью. Вдоль всего фасада шла надпись: «Братство Конца Света». На одном из окон висел плакат, оформленный в той же манере, какие можно встретить в супермаркете с рекламой грудинки по три доллара за фунт: «Ибо время близко». Цитата из Откровения Иоанна Богослова, глава 1, стих 3. Ричер узнал эти слова. Другое окно украшал такой же плакат: «Конец близок». Внутри было темно и мрачно, в полном соответствии с цитатами на плакатах. Ряды металлических стульев, деревянный пол, низкая сцена, скамьи вдоль стен. И еще плакаты, предупреждающие, что времени осталось мало. Ричер прочитал все надписи и поехал к гостинице. Когда он до нее добрался, уже совсем стемнело.

Из прежних визитов в город он помнил, что здание выглядит старым и запущенным. Ночью оно производило еще более отвратительное впечатление. Угрюмый кирпичный куб. В таком здании могла бы находиться старая городская тюрьма где‑нибудь в Праге, Варшаве или Ленинграде. Серые однообразные стены, темные окна. Внутри Ричер обнаружил пустой малопривлекательный обеденный зал слева и такой же пустой бар справа. Прямо в вестибюле стоял столик отсутствующего администратора. Сразу за ним находилась жалкая версия роскошной лестницы, покрытой вытертым ковром. Лифт отсутствовал.

Федеральные законы, законы штатов, а также частные страховые компании требовали, чтобы в гостиницах производился учет постояльцев. В случае пожара, землетрясения или торнадо было жизненно важно определить, кто проживал в здании в это время, а кто уже покинул его стены. Вот почему Ричер знал, что поиски в любой гостинице следует начинать с журнала регистрации. В последние годы, после появления компьютеров, это стало заметно сложнее. Нужно было набрать правильные команды и знать пароли. Но Диспейр во всех отношениях отставал от реального времени, и эта гостиница не была исключением. Ричер легко нашел регистрационный журнал – толстую книгу в кожаном переплете. Ее было удобно держать в руках, удобно переворачивать страницы и удобно читать.

В гостинице не было постояльцев.

Последние записи были сделаны семь месяцев назад, когда здесь останавливалась пара из Калифорнии, приехавшая на своей машине. Они прожили в гостинице двое суток. С тех пор – ничего. Никаких имен, которые указали бы на одинокого двадцатилетнего мужчину, крупного или невысокого. Ни одного имени.

Ричер покинул гостиницу – ни единая живая душа его не видела – и сел в «шевроле». Следующая остановка находилась в двух кварталах от гостиницы, в городском баре, а это значило, что ему предстояла встреча с местными жителями.

Глава

Бар находился на первом этаже другого мрачного кирпичного куба. Длинное узкое помещение занимало половину всей площади первого этажа, имелся также короткий коридор с туалетами и пожарным выходом в задней части. Стойка бара располагалась слева, а справа стояли столы и стулья. Горел тусклый свет. Здесь не играла музыка, не было ни телевизора, ни бильярдного стола или игровых автоматов. Примерно треть мест за стойкой бара и четверть всех стульев были заняты. Очевидно, многие проводили тут свободное время после работы. Но счастливым часом это едва ли можно было назвать. Все посетители выглядели усталыми, грязными, никто не сменил рабочих рубашек. Они потягивали пиво из высоких стаканов или бутылок с длинным горлышком. Прежде Ричер никого из них не видел.

Он бесшумно вошел в сумрак бара. Все головы повернулись в его сторону, все глаза внимательно его изучали. Этакий универсальный радар. «Чужак в доме». Ричер немного постоял, давая им возможность как следует себя разглядеть. «Чужак, несомненно, но из тех, с кем лучше не связываться». Он подошел к бару, уселся на высокий стул и положил локти на стойку. До соседа слева оставалось два места, до соседа справа – одно. Барные стулья были на металлических основаниях, с металлической ножкой и сиденьем из красного дерева, которое поворачивалось вокруг своей оси. Стойка из красного дерева, несущая на себе отметины времени, не подходила к стенам, обшитым сосной. Вдоль стен висели зеркала в грубых деревянных рамах, украшенные трафаретной рекламой пивных компаний. Стекло потускнело от паров алкоголя и сигаретного дыма.

Бармен, грузный бледный мужчина лет сорока, не выглядел умным или симпатичным. Он стоял в десяти футах от стойки, опираясь толстым задом о металлическую кассу. Казалось, он застыл так навечно и не собирается шевелиться. Ричер приподнял бровь, всем своим видом показывая, что хочет сделать заказ, но не дождался никакой реакции.

Город, которым владеет компания.

Он развернул свой стул и оглядел зал.

– Послушайте, парни, – сказал он. – Я не металлург, и меня не интересует работа.

Никакого ответа.

– Никто не сможет заплатить мне достаточно, чтобы я согласился здесь работать. Это не входит в сферу моих интересов. Я всего лишь проходил мимо и зашел выпить пива.

Никакой реакции. Только мрачные враждебные лица, руки со стаканами и бутылками застыли в воздухе между ртами и столами.

– Я оплачу счет первому, кто со мной заговорит.

Никакой реакции.

– За неделю.

Тот же результат.

Ричер развернулся лицом к стойке. Бармен не пошевелился. Ричер посмотрел ему в глаза и сказал:

– Налей мне пива, или я начну все здесь крушить.

Бармен зашевелился. Однако он двинулся не в сторону холодильника или крана с пивом. Он шагнул к телефону, старомодному аппарату рядом с кассой, поднял трубку и набрал длинный номер. Ричер ждал. Бармен выслушал несколько гудков, начал что‑то говорить, но потом передумал и положил трубку.

– Голосовая почта, – пробормотал он.

– Никого нет дома, – сказал Ричер. – Так что остаемся только мы с тобой. Я возьму «Будвайзер», стакан не нужен.

Бармен осмотрел зал, надеясь, что посетители объединятся, чтобы дать отпор незваному гостю. Однако этого не произошло. Ричер контролировал ситуацию, поглядывая в тусклое зеркало, находившееся напротив него. Бармен решил не изображать из себя героя. Он пожал плечами, его лицо слегка размякло, он наклонился и достал из‑под стойки бутылку холодного пива. Открыл ее и поставил на салфетку. По горлышку сбежала пена и стала впитываться в салфетку. Ричер вытащил из кармана банкноту в десять долларов, сложил ее по всей длине, чтобы она не свернулась, и подтолкнул к бармену со словами:

– Я ищу парня.

– Какого парня? – спросил бармен.

– Совсем молодого. Ему лет двадцать. Загорелый, с короткой стрижкой, такой же крупный, как я.

– Здесь таких нет.

– Я видел его сегодня днем в городе. Он выходил из дома с меблированными комнатами.

– Ну так спросите там.

– Я спрашивал.

– Ничем не могу вам помочь.

– Почти наверняка можешь. Парень похож на спортсмена из колледжа. Такие часто пьют пиво. Он приходил сюда, и не один раз.

– Его здесь не было.

– А как насчет другого парня? Того же возраста, только меньше ростом. Сухощавый, рост пять футов восемь дюймов, вес сто сорок фунтов.

– Я его не видел.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Ты когда‑нибудь работал на заводе?

– Пару лет, довольно давно.

– А потом?

– Он перевел меня сюда.

– Кто?

– Мистер Тарман. Он владеет заводом.

– И баром?

– Он владеет всем.

– И он перевел тебя сюда? Я вижу, он держит руку на пульсе.

– Он решил, что здесь я буду работать лучше, чем на заводе.

– Так и оказалось?

– Не мне судить.

Ричер сделал большой глоток из бутылки.

– Мистер Тарман хорошо платит?

– Я не жалуюсь.

– Это самолет мистера Тармана летает каждый вечер?

– Только он владеет здесь самолетом.

– И куда он летает?

– Я не спрашиваю.

– А как насчет слухов?

– Никаких слухов.

– Значит, ты уверен, что никогда не видел здесь этих парней?

– Уверен.

– А если я дам тебе сотню долларов?

Бармен заколебался, на его лице промелькнула грусть, словно сто долларов могли изменить к лучшему его жизнь, но в конце концов он пожал плечами и заявил:

– И все равно я уверен.

Ричер сделал еще несколько глотков пива. Оно успело немного нагреться, и у него появился легкий металлический и мыльный привкус. Бармен оставался рядом. Ричер посмотрел в зеркала. Проверил отражения отражений. Никто в зале не двигался.

– А что происходит здесь с людьми, когда они умирают?

– О чем вы?

– У вас есть похоронное бюро?

Бармен покачал головой.

– Только в сорока милях к западу. Там есть морг, похоронное бюро и кладбище. В Диспейре нет освященной земли.

– Тот парень, что поменьше, умер, – сказал Ричер.

– Какой парень?

– О котором я тебя спрашивал.

– Я не видел маленьких парней, живых или мертвых.

Ричер ничего не сказал на это, и бармен спросил:

– Так вы здесь проездом?

Ничего не значащий вопрос, заданный только для поддержания беседы. Он лишь подтвердил то, что Ричер уже знал. «Ну давай продолжим», – подумал он, посмотрел на пожарный выход и проверил в зеркало входную дверь.

– Да, я здесь проездом.

– Тут особенно не на что смотреть.

– Честно говоря, мне это место показалось весьма любопытным.

– Неужели?

– Кто в Диспейре нанимает на работу полицейских?

– Мэр.

– А кто ваш мэр?

– Мистер Тарман.

– Какая неожиданность.

– Это его город.

– Я бы хотел с ним встретиться, – сказал Ричер.

– Он не склонен принимать посетителей.

– Да я просто так. Мне не нужна никакая встреча. «Шесть минут, – подумал Ричер. – Я пью пиво шесть минут. Осталось ждать еще минут десять».

– Ты знаком с судьей? – спросил Ричер.

– Он сюда не приходит.

– Я не об этом спросил.

– Он адвокат мистера Тармана на заводе.

– Я думал, что судью должны избирать.

– Так и есть. Мы все за него голосовали.

– Сколько человек баллотировалось на должность?

– Других кандидатов не было.

– А у судьи есть имя? – спросил Ричер.

– Его зовут судья Гарднер.

– Он живет здесь, в городе?

– Конечно. Если ты работаешь на мистера Тармана, то должен жить в городе.

– Тебе известен адрес судьи Гарднера?

– Он живет в большем доме на Никель‑стрит.

– Никель‑стрит?

– Все улицы здесь названы в честь металлов.

Ричер кивнул. Не слишком отличается от улиц на военных базах, где их называют в честь генералов, награжденных Медалью Почета. Он снова замолчал, предоставляя бармену выполнить задачу и продолжить разговор. Ведь ему отдали приказ.

– Сто с лишним лет назад в Соединенных Штатах было всего пять миль мощеных дорог.

Ричер ничего не ответил.

– Конечно, если не считать центров городов, но там использовали булыжник, а не асфальт, как сейчас. Затем построили окружные дороги, потом внутри штатов, наконец – федеральные автострады. Города остались в стороне. Когда‑то мы находились на главной дороге, ведущей в Денвер. Теперь уже нет. Большинство людей пользуются Семидесятой автострадой.

– И потому гостиница в городе закрылась, – кивнул Ричер.

– Совершенно верно.

– И появилось ощущение изоляции.

– Да, наверное.

– Я знаю, что оба парня, которые меня интересуют, здесь были. И обязательно узнаю, кто они такие и зачем сюда приехали, – это лишь вопрос времени.

– Я ничем не могу вам помочь.

– Один из них умер.

– Вы уже говорили. Но мне ничего об этом не известно.

«Одиннадцать минут, – подумал Ричер. – Осталось еще пять».

– В городе нет других баров? – спросил Ричер.

– Нам достаточно одного, – ответил бармен.

– Кинотеатры?

– Нет.

– Как же люди здесь развлекаются?

– Сморят спутниковое телевидение.

– Я слышал, что на заводе есть отделение неотложной помощи.

– Это правда.

– И автомобиль.

– Да, старая машина «скорой помощи». Это большой завод. Он занимает солидную площадь.

– И там часто бывают несчастные случаи?

– У нас серьезное производство. Всякое бывает.

– А завод выплачивает пособия по инвалидности?

– Мистер Тарман заботится о людях, если они пострадали на работе.

Ричер кивнул и снова замолчал. Сделал несколько глотков пива, продолжая наблюдать за посетителями бара непосредственно или через зеркала.

«Три минуты, – подумал он. – Если только они не приедут раньше».

Так оно и вышло.

Ричер посмотрел направо и увидел, как двое помощников шерифа входят через пожарный выход. Он взглянул в зеркало и обнаружил, что еще двое вошли со стороны фасада.

Глава

Телефон. Полезное изобретение и весьма поучительное в том, как его используют. Или не используют. Четверо помощников шерифа, которые отправились на восток, чтобы произвести неожиданный арест, не стали бы предупреждать о своем приезде по телефону. Во всяком случае, в реальном мире. Они бы примчались в Хоуп внезапно. Тогда у них был бы шанс застать свою жертву врасплох. Вот почему их звонок в полицию Хоупа был уловкой, ходом в игре, чтобы выманить Ричера на запад, на их территорию. Это было приглашение.

Ричер правильно его понял.

И принял.

Бармен звонил вовсе не в участок. И не получал голосового сообщения. Он вообще не делал местного звонка. Ричер видел, что бармен набрал слишком много цифр. Он звонил помощнику шерифа на сотовый и произнес несколько слов, позволивших тому понять, кто он такой и где Ричер находится. После чего он повел себя иначе, стал разговорчивым и дружелюбным, чтобы задержать Ричера до приезда четверки помощников шерифа. Очевидно, он получил точные инструкции на случай, если Ричер здесь появится.

Именно по этой причине Ричер не стал покидать бар. Если бармен хотел поучаствовать – что ж, он получит такую возможность. Кто еще будет потом наводить в баре порядок?

А без этого теперь уже никак не обойтись.

Тут у Ричера не оставалось ни малейших сомнений.

Помощники шерифа, которые воспользовались задним входом, прошли по короткому коридору мимо туалетов и остановились в том месте, где начинался большой зал. Ричер наблюдал за ними, не отводя взгляда. Голову он не поворачивал. В помещении, где столько зеркал, атака с двух сторон была бессмысленной. Он прекрасно видел двух других противников, только в уменьшенном и перевернутом виде. Они заняли позицию в ярде от входной двери и ждали, стоя плечом к плечу.

Крупный мужчина, чем‑то отравившийся прошлой ночью, был одним из тех, кто вошел в главную дверь. Вместе с ним явился парень, которого Ричер ударил возле ресторана. Оба находились не в лучшей форме. Те, что вошли через заднюю дверь, выглядели сильными и здоровыми, но Ричер знал, что сможет с ними справиться. Четверо против одного – никаких причин для беспокойства. Первый раз Ричер дрался один против четверых, когда ему было пять лет, с семилетними мальчишками, на базе в Филиппинах, где служил его отец. Тогда он одержал легкую победу и сейчас ожидал такого же исхода.

Однако ситуация неожиданно изменилась.

Двое посетителей бара поставили стаканы на стол и одновременно поднялись на ноги. Они вытерли рты салфетками, сделали по шагу в разные стороны и разделились. Один свернул налево, другой направо. Первый присоединился к парням, которые контролировали задний выход, второй встал рядом с другой парой. Новые противники не были самыми могучими людьми на свете, но и маленькими их бы никто не назвал. Вероятно, они были братьями или кузенами помощников шерифа. Такая же одежда, да и выглядели они так же.

Значит, бармен бросал взгляды по сторонам вовсе не для того, чтобы призвать кого‑то на помощь. Наоборот, он предупреждал их, чтобы они не вмешивались: «Подождите, помощь уже в пути». Ричер стиснул челюсти, и пиво у него в желудке забурлило. Ошибка. И довольно серьезная. Он вел себя умно, но этого оказалось недостаточно.

И теперь ему придется расплачиваться.

Шестеро против одного.

Тысяча двести фунтов против двухсот пятидесяти.

Не самое хорошее соотношение.

Ричер понял, что задержал дыхание, и сделал глубокий медленный выдох. Потому что «Dum spiro spero» – «Пока дышу, надеюсь». Пока есть дыхание, остается надежда. Афоризм не из тех, что понял или одобрил бы Зенон Китийский. Он говорил на греческом, а не на латыни и предпочитал пассивное смирение безрассудному оптимизму. Однако этот девиз вполне устраивал Ричера, когда положение становилось особенно тяжелым. Он сделал последний глоток пива и поставил бутылку на салфетку. Затем развернул стул и оглядел зал. Он почувствовал, как бармен перемещается в безопасное место за кассой. Остальные посетители бара отступили к дальней стене, прихватив свои бутылки и стаканы и сгрудившись вместе. Те, что сидели рядом с Ричером за стойкой, поспешили к ним присоединиться.

По обе стороны от бара началось движение.

Обе тройки сделали по несколько шагов вперед.