Глава 35. – Помнишь Новый год, который мы встречали вместе?

– Помнишь Новый год, который мы встречали вместе? – продолжал Миша. – Еще все тогда в снегу вещи потеряли? Костин часы посеял, кто‑то кошелек.

– Конечно, – кивнула я, – выпили как следует и пошли на двор снежками швыряться! Идиоты! Так нам и надо!

– Нет, Лампа, – печально произнес Миша. – Ваши вещи украл Севка. Жека его разоблачила, у них состоялся разговор, мне жена ничего не сказала, я случайно их беседу подслушал. Мальчишка матери поклялся, что первый и последний раз на чужое позарился, она его простила и предложила: «Папе мы ничего не скажем, это наше с тобой личное дело, я виновата, что ты собой не владеешь. Это я тебя таким родила».

Отличное заявление! Оно снимало с парня всю ответственность. И я тогда понял: жена – худший образец матери, сумасшедшая клуша, обожающая отпрыска. Ничего хорошего из Севки не получится. И как в воду глядел!

Миша стал перечислять «подвиги» пасынка. На пятой минуте его обличительной речи я не выдержала и спросила:

– Если ты понимал, что представляет собой юноша, почему поддерживал с ним хорошие отношения?

Михаил заморгал.

– Неужели непонятно? Из‑за Женьки! Я не хотел рушить семью.

– И завел любовницу! – буркнула я.

Миша с укоризной посмотрел на меня.

– Я не надеялся, что ты поймешь. Однако попробую объяснить. Наша с Жекой история длинная, в процессе жизни мы стали родными, но страсть ушла, остались привязанность, дружба и жалость. Я понимал: если оформлю развод, она долго не проживет. Я продолжал ее любить, но скорее как брат, интим у нас сошел на нет. А вот к Алине у меня иные чувства. Я метался между двумя женщинами. С Евгенией никакой радости нет, дома я постоянно натыкался на Севу, от его вида блевать тянуло. Но бросить Жеку – значит предать ее, а я ощущал ответственность за жену. С Алиной мне спокойно, тихо, уютно, но жениться на ней я не мог, потому что боялся разбить семью.

Буронская подняла голову.

– И гимназия! Миша и Евгения совладельцы, после развода мало кому удается сохранить хорошие отношения. Значит, бывшие муж с женой поругаются, учебное заведение развалится, Михаил потеряет источник дохода, лишится любимого дела.

На секунду лицо Лебедева приобрело злое выражение, и мне стало ясно: слова об ответственности за Женю – это ничего не значащие фразы, все вульгарно упирается в деньги. Развод означал потерю школы. Из обеспеченного человека Михаил превращался в мужика не у дел, доли, которую он получил бы при разделе капитала, не хватало на новый безнес.

– И кредиты, – разоткровенничалась Алина. – Евгения поступила некрасиво, обманув мужа, но банку на это плевать. Плати, Мишенька!

– Кредиты? – не поняла я.

Вдовец постарался скрыть недовольство. Наверное, он уже пожалел, что просил Алину быть откровенной. Любовница перестаралась, выболтала то, о чем следовало молчать. Но делать нечего, пришлось Мише объяснить ее слова:

– У нас был трудный финансовый период, я поехал в банк, чтобы узнать насчет кредита, а меня там огорошили: у вас с женой уже оформлена ссуда. Я помчался домой, поговорил с Евгенией, ну и выяснилось: она и раньше, оказывается, брала взаймы, но погасила долг, а сейчас супруга без моего ведома взяла большие деньги, отдала их Севе на открытие дела. Этот чертов «мальчик» решил основать свой клуб!

– Нельзя получить кредит без согласия супруга, – остановила я Михаила.

– Верно! – заорал тот. – Женька взяла мой паспорт, подделала мою подпись в анкете и представила доверенность от меня. Не спрашивай, как она оформила ее, я не знаю, не интересовался. Разозлился до остервенения и предложил: «Продавай драгоценности Таисии и покрывай долг». Ну и выяснилось, что жена давно спустила украшения матери! Опять на какие‑то нужды Севочки!

– Мальчик‑мажор! – зло сказала Алина.

– Мальчик – форс‑мажор! – взвизгнул Миша. – Мажор просто веселится за родительский счет. Мажора я бы пережил. А у нас форс‑мажор! Вечно с Севой проблемы, и требуется его вызволять!

Про кредит Миша узнал в понедельник вечером. Скандал с Женькой случился в ночь на вторник. Михаил в процессе выяснения отношений хотел сложить вещи и, проорав: «Подаю на развод», уехать к Алине. Но его остановила простая мысль: огромный кредит оформлен на обоих супругов. Банк потребует бабки назад, где Жене их взять? Только из общих семейных средств. Ну, разведется Михаил, потратится на юриста, докажет, что ничего не подписывал, и все равно лишится своих кровных. Может, лучше сделать вид, что ничего не случилось? Поразмыслить над ситуацией? Простить в очередной раз жену? Найти какой‑то выход?

В среду обстановка в семье стала почти невыносимой. Супруги провели ночь в разных комнатах, они вежливо разговаривали друг с другом, но Миша знал: еще чуть‑чуть, и он взорвется. Он спешно собрался и уехал из дома. На работу не пошел, просто долго катался по городу и в конце концов принял решение. Он даст Жеке последний шанс, вернется домой и спокойно обсудит с ней денежные дела. Но когда Михаил вошел в квартиру, он услышал из гостиной голос… Алины. Любовница рассказывала свою историю, весьма неприятную.

Некоторое время назад Буронская поняла, что в ее отсутствие кто‑то шарит в ее квартире. Из коробочки, где она держала деньги на хозяйственные расходы, стали пропадать деньги. Утром Алина, уходя в гимназию, взяла две тысячи и отлично помнила, что в «банке» осталось семь штук. А вернувшись вечером, нашла пять. Затем она обнаружила пропажу дорогого, подаренного матерью колечка. Учительница не носит каждый день украшения, хранит их в ящике комода. Когда испарился перстенек, она точно сказать не могла. Дверь в квартиру выглядела нетронутой, порядок в комнатах не нарушали, но кто‑то определенно лазил по семейным захоронкам.

– Где вы храните запасные ключи? – не утерпела я. – В электрощитке?

Алина кивнула.

– Да, и я не сразу о нем вспомнила. А потом подумала: наверное, кто‑то из соседей безобразничает, и убрала ключи из щитка. Хотя у нас дом ведомственный, жильцы все старые, новых не появлялось, никогда у нас ранее неприятностей не случалось. Спустя месяц я затеяла генеральную уборку, отодвинула в прихожей комод, а за ним визитка валяется: «Всеволод Ковалев. Клуб «Туннель», организация праздников». Тут же мне все ясно стало. Сева нас с Мишей выследил, узнал мой адрес, нашел запасные ключи и пошарил в квартире. Небось хотел посмотреть, как живет любовница отца, может, решил нас шантажировать, не знаю, что в его гадкой голове бродило. Приезжал ко мне и таскал по мелочи. Хотя крупных ценностей у меня нет! Но бог шельму метит! Наверное, гаденыш швырнул на комод свою куртку, а из кармана карточка вывалилась и спланировала на пол.

– Вы поехали в «Туннель», – сказала я, – увидели на руке Гали свой перстень, отняли его, и что дальше?

Алина всхлипнула.

– Ничего. Поменяла замки, Мише ничего не сказала.

– Почему? – удивилась я.

Буронская сгорбилась.

– Не знаю! Растерялась! Расстроилась! Решила, что Сева мстит мне за роман с отчимом. Испугалась! Не хотела травмировать Михаила. Не спрашивайте! Нет ответа! Мне было очень плохо! Я подумала, что потеряю любимого, если сообщу ему о происшествии. Я бы и дальше молчала, но в среду Миша не пришел на работу. Я позвонила ему на мобильный, стала расспрашивать, а он возьми да скажи: «Не сейчас, Алина, у нас с Женей возникла огромная проблема. На этой неделе нам не удастся встретиться, я должен помочь жене преодолеть непростой период в жизни».

И рассказал про кредит. Назвал такую сумму! Заоблачную!

Буронская заколотила кулачками по постели.

– У них с Женей! Он должен ей помочь! А я, значит, сиди молча в сторонке и жди, пока Миша женушку утешает? Мне так надоело быть запасным аэродромом! Женечку надо беречь, холить, лелеять! Севе машину покупать, вещи шикарные, а мне что? Женька кредит взяла, Мишу обманула, а он ее по головке за это гладит?!

– Я ему ничего не покупал, – отмахнулся Миша, – все Жека в клювике несла. Автомобиль ее идея была, не моя!

– Плевать, кто из вас решил Севке колеса дарить, – зашипела Алина, – ты все вкладывал в семью, а мне доставались одни слова!

– И вы помчались к Жене, чтобы открыть ей правду? – спросила я.

– Да, – кивнула Алина, – ревность ум затмила! Твердо решила с ней поговорить. Думала, если она не откроет дверь, сделаю как Сева. Возьму из щитка ключи, войду в квартиру без спроса и дождусь хозяйку. Ковалева, как и я, ключи запасные в щитке держала. Я Мише свое тайное место показала, а он захихикал: «Вы с Женькой кое в чем похожи!» Но она дверь открыла, удивилась, когда меня увидела, впустила, я ей все и выложила. И тут началось такое! Не успела я про перстень рассказать, как она побагровела и бегом в другую комнату. Я за ней! Вношусь в спальню, а там Сева. Я предположить не могла, что парень дома. Сидел у стола, скреб кухонным ножом какую‑то железку. Женя к нему подбежала невменяемая и кричит:

– Убью! Уничтожу! Давно пора!

Я оцепенела, Сева тоже, но он быстро в себя пришел, толкнул мать на диван, она упала и замолчала. А Севка на меня пошел, нож в руке держит и тихо говорит:

– Довольна? И как теперь с тобой поступить?

Я поняла, что сейчас он лезвием меня пырнет, вперед прыгнула, выдернула у него нож и в него ткнула. Не знаю, куда попала, кровь потекла, по рубашке пятно расплылось. Сева упал на ковер, я тесак выронила. Женя заорала, кинулась к сыну. Кровь льется! Миша прибежал в такой ярко‑зеленой рубашке, что меня затошнило, закричал: «Он убит!» Получается, он тоже дома был. Я все словно в тумане видела, мне было очень плохо, уши будто ватой заложило, тошнило, голова кружилась… нет слов. Мне тот день вспоминать тяжело. Я его хочу забыть, но сегодня утром Миша позвонил, попросил прийти, рассказать правду. Я же свидетель! Хотя и участник тоже, ударила Севу ножом. А Женя ему перерезала горло и спрыгнула вниз.

– Вы это видели? – переспросила я.

– Ну… вроде, – поморщилась Алина.

– Она присутствовала, – кивнул Миша, – готова подтвердить: Жека напала на сына и потом совершила суицид. Дорогая, соберись и скажи четко: да!

– Да, – эхом повторила Буронская, – ну… да! Понимаете, я так испугалась! Умчалась из комнаты, хотела кинуться в прихожую, но попала к ним в спальню, залезла в шкаф, сижу там почти в обмороке. Потом появился Миша – весь в крови, сказал мне: «Успокойся, понимаю, ты увидела, как Женя перерезала Севе горло и выпрыгнула из окна, но приди в себя. Я иду вниз к трупу, а ты уходи из квартиры, поднимайся на чердак, пройди через него в другой подъезд, он выходит не во двор, а на улицу. Давай торопись, тебе не следует здесь оставаться».

Алина замолчала.

– Жека убила Севу? – переспросила я.

Миша кивнул.

– Она в последние дни вела себя как безумная, впадала в ярость, могла заорать безо всякого повода. Когда я вошел в спальню Севы, тот лежал на полу, горло перерезано, жена с ножом в руке. Я пошевелиться не мог, а она засмеялась, пошла к окну и выпрыгнула.

Миша страдальчески поморщился.

– Я подумал, что Сева умер, ему уже не помочь, и побежал вниз.

– Но сначала велел уйти Алине, – напомнила я.

Вдовец потер рукой лоб.

– Не захотел ее впутывать, испугался, она же все видела, Жека на ее глазах напала на сына.

– Но сегодня ты попросил любовницу, чтобы та рассказала мне правду? – продолжала я. – Ты меня позвал, чтобы я выслушала эту историю из уст Алины Викентьевны.

– У меня был шок, – жалобно произнес Миша, – сейчас я отошел, все вспомнил и понял: необходимо в деталях сообщить о случившемся.

Алина вдруг затряслась.

– Можно ли заразиться чужим безумием? Я поговорила с Евгенией, и у меня тоже припадки ярости начались. Несколько раз в последние дни в глазах от злобы темнело!

– Вы в спешке перепутали туфли, – вздохнула я. – Надели лодочки Жени, потом приехали их поменять!

– Откуда вы знаете? – подскочила Буронская.

– Это праздный вопрос, – отмахнулась я и вынула из кармана небольшую рацию. – Вовка, ты все слышал?

– Да, – ответил Костин, – уже дверь палаты открываю. Всем здравствуйте.

– Это кто? – перепугалась Алина.

– Владимир Костин, – представила я приятеля, – он незримо присутствовал при нашей беседе, находился неподалеку, в холле.

– У меня назрели вопросы, – деловито произнес Вовка. – Алина Викентьевна, вы точно видели, как Женя перерезает горло Севе?

– Она уже сказала, что была свидетельницей страшного поступка моей несчастной жены, – быстро вмешался Миша. – Зачем мучить Алю?

– Кое‑что не сходится, – нахмурился Костин. – Алина Викентьевна сейчас описала рану, которую нанесла Всеволоду. Кровь медленно растекалась по рубашке. Буронская несильно травмировала парня, ей показалось, что крови море, но это от страха. Порез был неопасным, но болезненным. Сева просто упал в обморок.

– Ну да, – снова подтвердил Михаил, – он лежал тихо. Я посчитал его мертвым, и он не сопротивлялся, когда мать зарезала его. Все именно так и было.

– Если человеку вспороть горло, то кровь зальет все вокруг и непременно попадет на убийцу, – жестко сказал Вовка. – Севе повезло, нож не поранил крупные сосуды, артериального кровотечения не было. Но у преступника, который перерезает кому‑то горло, всегда пачкается рукав одежды, брызги попадают на переднюю часть рубашки. А платье Жени было чистым, на нем ни пятнышка не нашли. Вернее, под спиной и головой бедняги, рухнувшей с высоты, разлилась кровавая лужа, но спереди одежда чистая и манжеты не замараны. Расположение пятен соответствует падению из окна, но они никак не от убийства Севы. Криминалистика очень точная наука, люди врут, улики – никогда. Ковалева не трогала сына. Она услышала ваш вопль: «Сева убит» – и прыгнула из окна.

– Одурманенную токсином Жеку нельзя считать нормальной, – подхватила я, – яд медузы не только вызывает припадки гнева и лишает человека способности логически мыслить, он еще подталкивает его к суициду. Если б не токсин, Женя могла бы остаться в живых.

– О каком яде вы говорите? – с искренним изумлением спросил Миша.

– Женьку отравили? – закричала Алина. – Кто?

– Жадность Севы, который преподнес матери туфли Жанны, несчастной жены Андрея Яковлевича Воронкова, – ответила я.

– Вернемся к попытке убить Всеволода, – сказал Костин. – Кто перерезал ему горло?

– Женя, Алина это видела! – опять вмешался Миша. – Скажи, дорогая!

– Ну да, – без особой уверенности подтвердила Буронская. – Я плохо помню… кровь… нож… Жека…

– Лучше остановитесь, Але может стать плохо, – заботливо сказал Михаил.

– Ну тогда я сама расскажу, как обстояло дело, – мрачно произнесла я. – Мальчик – форс‑мажор достал отчима. Миша не пожелал поделиться с нами одной подробностью. Вторник у него выдался очень нервным. Позвонили из банка, Михаил бросился туда, узнал про гигантский кредит, вернулся домой, а там Юлия Ребятова. Она вываливала Жеке правду о том, как Сева обхаживает Светлану Иосифовну Нелидову. Бедная Ковалева сорвалась, выболтала тщательно хранимые тайны, женщины подрались. Юлия убежала, она не видела Михаила.

– Правильно, потому что меня в квартире не было, – огрызнулся вдовец.

– У Ребятовой аллергия на сандал, – произнесла я, – а ты всегда пользуешься одним и тем же одеколоном с этими нотами. Как большинство мужчин, ты не знаешь меры, выливаешь на себя пригоршню парфюма. Даже сейчас, когда ты лежишь в больнице, от тебя пахнет сандалом. Юля начала чихать, выйдя в коридор. Ты был дома и все слышал.

Поставьте себя на место отчима Севы. Он видел от парня одни неприятности. Пасынок растет, беды вместе с ним. Кредит, визит Юлии, тягостное выяснение отношений с Женей – это вторник. А в среду прикатывает Алина и происходит трагедия. Могу предположить, как развивались события.

Буронская ранит Севу, тот, изнеженный, никогда ни от кого не получавший даже тумака, падает от боли в обморок. Евгения в ужасе замирает у раскрытого окна. Она только что орала на сына, ей очень плохо. В эту секунду в спальню входит Миша и вопит: «Севу убили!» Алина в панике бросается в глубь квартиры, она в шоке, не владеет собой и, если честно, плохо помнит, что произошло. Муж с женой остаются одни. Сева лежит в обмороке на ковре. Жека кричит в отчаянии: «Мальчик умер!»

Я посмотрела прямо в глаза Мише.

– Ты‑то сразу понял, что гаденыш попросту лишился чувств. А еще сообразил: вот он, шанс одним махом решить все проблемы, избавиться от пасынка. Что ты сказал Жеке? Наверное, памятуя ее беседу с Ребятовой, укорил жену: «Да, Сева погиб! И в его смерти виновата ты! Хотела избавиться от мальчика, травила его! Теперь радуйся!»

Думаю, ты все же не хотел смерти Жени, не предполагал, что она выкинется из окна, рассчитывал, что она лишится чувств, а ты добьешь парня и вложишь нож в руку жены. Но она вскочила на подоконник.

– Это вранье, – прошептал Миша, – наглая ложь!

– Нет, – твердо сказала я, – тебе пришлось на ходу придумывать план. Сначала ты полоснул лезвием по шее Севы. В кино показывают, как легко убийца вспарывает человеку горло, – одно движение, и все. На самом деле это совсем нелегко, ты сильно нервничал и не довел дело до конца. Увидев море крови, решил, что убил пасынка, поспешил найти Алину, велел ей уходить через чердак. Буронской не должно быть в квартире, когда прибудет полиция. Затем ты схватил нож. Внимание! Алевтина Меркулова упомянула, что Михаил выбежал из подъезда во двор, где лежало тело Жеки, держа в одной руке свернутое полотенце. На этот незначительный факт никто не обратил внимания, никто не спросил: «Миша, зачем оно тебе?» Любящий муж спрятал в нем кухонный тесак. Вот почему отпечатки пальцев на орудии нападения оказались смазаны. Повторяю еще раз. Михаил хватает нож, заворачивает его в полотенце, бежит вниз и начинает рыдать над телом жены. Но около Жени уже стоит соседка, медсестра Меркулова, в ее присутствии трудно осуществить задуманное. И Миша кричит: «В квартире Сева! Он тяжело ранен! Помогите ему!»

На самом деле Михаил был уверен, что ненавистный пасынок мертв, ему просто хотелось удалить Алевтину. Та бежит в подъезд. Не отошли отчим медсестру, Сева бы точно умер, но Алевтина работает на «Скорой», она оказала парню первую помощь. Получился парадокс: Миша покушался на жизнь Севы, но он же и спас его.

Муж быстро подсовывает под тело Евгении нож. Вот почему он не разбился: не падал с высоты. И понятно, как клинок оказался слева от трупа, Михаил в спешке совершил ошибку. Наклонился над женой, держа нож в правой руке, и положил его на землю, под левую ее руку. Я понятно объяснила?

– Более чем, продолжай, – велел Вовка.

Я откашлялась.

– Начинается суматоха, прибывают врачи, убийца узнает: жертва жива. Сева в тяжелом состоянии, но может выжить. Миша пугается и не находит ничего лучше, чем изобразить шок. Опыт у него есть. Я имею в виду давнюю аварию, когда отчим и пасынок попали в больницу. Зачем Михаилу изображать временное помешательство? Ну, во‑первых, это яркое свидетельство горя. А во‑вторых, и это главное, вдовцу необходимо решить, как действовать, он боится беседовать со следователем, не зная, в каком состоянии Всеволод. Да, пасынок вроде был без сознания, когда отчим занес над ним нож, но вдруг он все же видел, кто хотел лишить его жизни? Михаил надеется на смерть Севы, боится, что тот заговорит. И сегодня утром медсестра, полагая, что приносит больному счастливую весть, сообщает: «Ковалев пришел в сознание, вот только говорить не способен. Крепитесь, к нему вообще может не вернуться голос».

Миша понимает: пройдет не один месяц, пока Сева очухается и сможет описать на бумаге то, что случилось. Вероятно, он и впрямь не видел, кто хотел его убить, надо убедить следствие закрыть дело. Как? Подсунуть им преступницу, Евгению. Вот почему Миша просит меня приехать, вот почему зовет Алину, которая плохо помнит происходящее и готова подтвердить любые слова любовника, вот почему откровенно рассказывает о семейных проблемах. Он выгораживает себя, хочет поставить на покойную жену двойное клеймо «убийцы‑самоубийцы» и спокойно жить дальше.

– Красивая история, – взвизгнул Михаил. – Фантазия у тебя буйная, где доказательства?

Я сказала:

– На месте. Алина, рассказывая о событиях, воскликнула: «Миша прибежал в такой ярко‑зеленой рубашке, что меня затошнило от ее цвета».

– Ну и что? – взвизгнул вдовец.

Костин исподлобья посмотрел на него.

– Да просто и у Лампы, и у меня отличная память. Медсестра Меркулова, давая показания, сообщила: «Я поняла, что Евгении уже не помочь. Стою у ее трупа, хочу вызвать полицию, и тут прибегает Миша, кидается к жене, плачет. Такие глупости иногда память удерживает, на муже Ковалевой была футболка с принтом, смайлик с улыбкой. В той ситуации майка произвела на меня жуткое впечатление. Смерть – и эта улыбка».

Ты, Михаил, совершив покушение на Севу, измазал кровью рукав, да и всю рубашку в придачу, поэтому живо поменял ее, поостерегся выбегать на улицу в таком виде. Эксперты исследовали только спальню, тебя сразу увезли в клинику. Думаю, мы найдем сорочку. А тебе будет трудно объяснить, откуда на ней следы крови Севы.

Я закрыла глаза и ни к селу ни к городу вспомнила вдруг домашнюю кличку Михаила. Жека называла иногда мужа «дед Мазай», шутила, что она и Севочка зайцы, которых Михаил вытащил за уши из реки больших материальных и бытовых проблем. Моя подруга считала супруга своим защитником и, несмотря на семейные разногласия, верила ему, но у деда Мазая, оказывается, был черный список тех, кого он ненавидел. Как же так получилось, что Женечка числилась там под первым номером? Куда уходит любовь? И почему она часто трансформируется в ненависть?

Эпилог

Зеленую сорочку обнаружили в бачке для грязного белья. Эксперт Роман подтвердил: разбрызг капель на манжетах и передней части рубашки соответствует ранению Севы. То есть именно Михаил перерезал горло пасынку. Сейчас Миша находится в следственном изоляторе, его судьбу решит суд.

Узнав, что Юлия ходила к Жеке и просила ее запретить Севе посещать бабушку, Светлана Иосифовна впала в гнев и выгнала вон гражданскую жену Никиты. Я не переживала за судьбу Ребятовой. Нелидов оставил ей много денег, Юле не придется коротать век в коммуналке, она спокойно купит себе квартиру.

Тамара Михайловна Кислова, отравившая туфли, осуждена на большой срок. Обувь уничтожена. Ее из‑за высокой опасности не оставили на складе улик.

Что произошло со Всеволодом? Он после выхода из больницы поселился у бабушки. Никита исчез из жизни матери навсегда, и Светлана Иосифовна самоотверженно заботится о внуке. Пожилая дама написала завещание, в котором назвала Севочку своим единственным наследником.

После того как Михаил получит срок, Сева будет единолично распоряжаться гимназией, ему достанется бизнес матери и отчима, ведь других родственников нет. Похоже, мечта Севочки безо всяких усилий стать обеспеченным человеком может осуществиться. Голос у мошенника пока не восстановился, но врачи не теряют надежды на его успешную реабилитацию. Я с Всеволодом не общаюсь, если честно, мне просто противно встречаться с ним.

В начале сентября мы с Максом отправились на ВВЦ, где открылась Московская международная книжная выставка‑ярмарка. Макс сразу ринулся к энциклопедиям, я пошла смотреть детективы, задержалась у одного стенда, начала перелистывать книги и вдруг услышала знакомый голос, гремевший через усилитель:

– Прекрасно! Есть еще вопросы к писателю Нечитайло?

Мой нос неожиданно ощутил удушающий запах кокоса и ванили. Я чихнула, подняла голову и поняла, что аромат мне почудился. Рядом никого не было, все люди толпились чуть поодаль возле небольшой круглой сцены, на которой стоял Адам Корсунский.

– Ну, жду вопросов! – повторил издатель.

Над толпой взметнулась тонкая рука.

– Скажите, разве Валентина Нечитайло мужчина? Извините, конечно, но я всегда считала ее женщиной.

– Это из‑за имени, – застрекотал Адам, – родители нарекли будущего автора бестселлеров Ва́лентина, ударение на первый слог. Понимаете? Ва́лентина – мужчина, Валенти́на – женщина.

– Ага, – растерянно ответила читательница, – ну тогда ясно.

Я приблизилась к группе фанатов, прошла в первый ряд и увидела на сцене кресло, в котором сидел тощий, хрупкий человечек в темном костюме и белой рубашке. Шею литератора обвивал узкий черный галстук. Единственным ярким пятном в наряде Сергея, законного супруга Валентины, являлись носки цвета пожарной машины. Ох, не зря в народе говорят, что муж и жена одна сатана. Хоть Неписайло и жаловался на ужасные притеснения, но кое в чем Сергей и Валя оказались схожи. Хорошо хоть он не носит бюстгальтеры с золотой бахромой и не увлекается кокосово‑ванильным парфюмом. А еще он послушен и находится полностью под властью Адама Корсунского. Издатель горит желанием использовать бренд «Валентина Нечитайло» и сейчас рассказывает сказку про имена‑унисекс с разным ударением. Сергей согласился перекрасить волосы, он теперь блондин, а вот брови у него остались черными. Корсунскому надо только натянуть на него леопардовый комбинезон, и сходство Сергея с женой станет почти абсолютным.

– Чем ты заинтересовалась? – спросил Макс, подходя ко мне.

Я повернулась к супругу.

– Думаю, на что способны мужчины ради славы и денег.

– Женщины тоже никогда не откажутся от миллионов, – вздохнул Макс.

– И все‑таки у нас разное отношение к деньгам, – улыбнулась я. – Мужчина привык решать проблемы при помощи купюр, а женщина очень часто при схожей ситуации забывает о финансах.

– Да ну? – улыбнулся муж. – И когда же, например?

– Очень часто, – повторила я. – Возьмем хотя бы простое дорожное происшествие. Ты не успел затормозить и вломился в багажник черного джипа. Как поступишь? Первое твое побуждение?

– Посмотрю, сколько купюр в портмоне, – оживленно ответил Макс.

Я засмеялась.

– Сто женщин из ста в этом случае сразу посмотрят в зеркальце.

[1]Биография Евлампии Романовой подробно описана в книге Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».

[2]Название всемирно известного частного детективного агентства.

[3]История знакомства с Катей рассказана в книге Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».

[4]История знакомства и дружбы Лампы с Костиным описана в книгах Дарьи Донцовой из серии «Следствие ведет дилетант»: «Маникюр для покойника», «Покер с акулой» и др., издательство «Эксмо».

[5]Поцелуй меня в зад (неправильный английский).

[6]История женитьбы Костина рассказана в книге Дарьи Донцовой «Камасутра для Микки‑Мауса», издательство «Эксмо».

[7]Почему Ефросинья Романова сменила имя, как она стала Евлампией (Лампой), рассказано в книге Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».