Глава 9. В любом коллективе случаются дрязги

В любом коллективе случаются дрязги. Один из служащих недоволен своей зарплатой, другой считает, что его заставляют слишком много работать, третий завидует машине первого и окладу второго. Люди сбиваются в коалиции, начинают активно дружить против кого‑то. Иногда в офисе появляется личность, которая не нравится всем сразу. Если такой человек слаб, мягкодушен и незлоблив, то он становится объектом не всегда милых шуток. В особо тяжелых случаях сослуживцы травят несчастного, подставляют его и в результате подводят под увольнение. Но если неугодное лицо не собирается сдаваться и в ответ на объявленную войну начинает свои действия, тут уж жди беды.

В особенности тяжелая обстановка бывает там, где большое количество женщин, бабы более злопамятны и хитры, чем мужики. А уж если в дамском коллективе появляется симпатичный, обеспеченный, холостой мужчина, тут наверняка разыграется пьеса, достойная пера Шекспира.

Галина в свое время пыталась сделать карьеру в модельном агентстве, но встать в первый ряд у нее не получилось. Гале удалось лишь приобрести маленькую известность в узких кругах, пиком ее карьеры стали съемки в видеоклипе одного певца. Девушка надеялась, что после того, как ролик покажут по телевидению, ее заметит некий всемогущий продюсер или издатель гламурных журналов, но чуда не случилось. Еще пару лет после съемок Галя бегала по показам, но потом ей заявили в агентстве: «Твой поезд уехал, под дверью у нас стоят молодые. Чао, бамбино!»

Почти шесть месяцев Галя куковала без работы. Да и куда она могла пойти? Девушка ничего не умела, не имела достойного образования. И Реутова решила податься в продавщицы.

Многим людям, не связанным с торговлей, кажется, что стоять за прилавком очень легко. Но это не так. Во‑первых, практически у всех девушек, работающих в магазинах, сильно болят ноги и спина. Вы попробуйте подефилировать по маршруту зал – склад сто раз в день, тогда поймете, отчего варикоз и остеохондроз возникают у несчастных, как сейчас принято говорить, менеджеров по продаже буквально сразу. Очень часто хозяева, желая сэкономить, особо не тратятся на рабочих или грузчиков, поэтому хрупким девушкам еще и тяжести приходится таскать. Кроме того, они вынуждены носить форменную одежду и туфли на каблуках. Владельцы бизнеса справедливо считают, что особа, топчущаяся в торговом зале, является «лицом фирмы» и обязана соответственно выглядеть.

Еще огромное значение имеет то, чем торгуешь. Если это книги, то руки продавщиц к вечеру просто отваливаются от бесконечных томов и томиков, поднятых за рабочий день, коли бытовая химия, обеспечена аллергия. Кстати, ее легко получить, и продавая мебель, которую часто изготавливают из малокачественного сырья, испускающего ядовитые испарения. Ароматы витают и в парфюмерных магазинах. Покупателям что, попрыскают на бумажку, понюхают и уйдут, а продавцам целую смену стоять в облаках запахов, вот и начинают они тихо ненавидеть духи. В обувных точках приходится присаживаться на корточки и завязывать шнурки клиентам, в залах, где торгуют одеждой, продавщицы постоянно носятся с вешалками, убирают из кабинок скомканные, часто брошенные просто на пол тряпки. Конечно, можно наняться в непафосное место, где с посетителями особо не церемонятся. Но там и зарплата в несколько раз ниже, и чаевых не дадут, и хозяин, как правило, считает продавщиц кем‑то вроде собственных наложниц. Нет, в бутике лучше, но тут положено унижаться, кланяться… Одним словом, куда ни кинь, повсюду клин.

Галина не сразу попала в «Лам». Сначала она хотела освоить какую‑нибудь специальность и записалась на курсы машинописи, затем бросила занятия и попыталась стать парикмахером, стилистом, дизайнером, флористом… Но везде приходилось вначале садиться за парту и выслушивать нудные лекции. Галя наивно полагала, что никаких хитростей в выбранных ею занятиях нет. Эка наука – подпиливать ногти или подстригать челку! Но потом выяснялось, что все не так просто, и Галина бросалась на другие курсы.

Через полгода бесплодных попыток девушка приуныла. И тут ей повезло – позвонила одна из подружек, тоже бывшая манекенщица, и предложила:

– Хочешь на мое место в бутик «Лам»? Шикарная точка, открыта при доме моды, торгуют и своим, и чужим. Клиентура – пальчики оближешь, богатые и знаменитые.

– А почему уходишь, если служба сладкая? – насторожилась Галина.

– Замуж собралась, – с нескрываемой радостью ответила приятельница. – Кстати, счастье свое нашла в бутике. Приехала к нам одна тетеха, я ее покупку к автомобилю понесла, водитель пакеты стал укладывать… В общем, я с этим шофером расписываюсь.

– Желаю счастья, – покривила душой Галина, которая полагала, что никогда не свяжет свою судьбу с обычным парнем. Нет, она найдет себе достойную пару! А предложение приятельницы ей подходит – в «Лам» небось ходит много богатых мужчин.

Но, очутившись на новом месте работы, Галя очень быстро сообразила: таких, как она, увы, много. Почти все служащие в «Лам» мечтали окрутить олигархов или кого‑нибудь из их родственников. Между продавщицами шла настоящая драка, если к бутику подъезжал лимузин банкира Хронова, роскошная тачка бездельника Олега Крюкова, сыночка богатого папы, или каждый раз новый внедорожник звезды эстрады Кости Мишкина.

Все девушки хотели обслуживать богатых, холостых мужчин, но командовали парадом в бутике Ирина Шульгина и Мадлен Гостева. Это они приказывали:

– Хронов приехал, эй, Алина, немедленно займись!

Осчастливленная девица летела пытать счастье, а остальным приходилось лишь грызть от зависти гелевые ногти. Для получения доступа к телу выгодного жениха следовало дружить либо с Ириной, либо с Мадлен. Официально Гостева подчинялась Шульгиной, но Мадлен ухитрилась наладить хорошие отношения с хозяйкой бутика и теперь преспокойно заявляла Шульгиной:

– Я старшая продавщица, не вмешивайся в мою работу. Исполняй свои обязанности, без тебя соображу, какую девицу куда отправить.

Ирина поджимала губы и взамен не подпускала Мадлен к комнате, в которой супервип‑клиенты обсуждали с модельерами будущие наряды. И еще: и Мадлен, и Ирина тоже очень хотели найти себе богатых мужиков, поэтому их «дружба» становилась все «крепче» и «крепче».

Весь коллектив служащих был поделен на «шульгинисток» и «гостевисток», между группировками шла война не на жизнь, а на смерть. Для того чтобы прижиться в «Лам», следовало стать членом одной из коалиций. Но Галина оказалась хитрее. Девица поняла: бесперспективно носить в зубах подол юбки управляющей или старшей продавщицы, надо просто выжить либо Шульгину, либо Гостеву и сесть на освободившееся место. И Галя стала действовать. Для начала она заявила:

– У меня есть жених, мы любим друг друга, собираемся сыграть свадьбу, как только накопим на квартиру. Поэтому, девочки, я совершенно не горю желанием найти себе спонсора на рабочем месте. Наоборот, хочу обслуживать женатых клиентов, меня интересуют только деньги.

Сначала девчонки не поверили Галине. Но потом увидели, что та и в самом деле несется к толстому, одышливому Ивану Ситникову, всегда приезжающему в «Лам» с женой, и совершенно не торопится обслуживать холостого молодого Крюкова. Ясное дело, Галину перестали считать соперницей.

Хорошо зарекомендовав себя среди коллег, Реутова ухитрилась понравиться и Шульгиной, и Гостевой. Как она добилась подобного эффекта, отдельный долгий рассказ. Главное, что Галина ловко лавировала между Сциллой и Харибдой, ей удалось наладить почти дружеские отношения со всеми. Но постепенно коллеги начали понимать, кто такая Галина и куда она метит.

Примерно через полгода после прихода Гали в «Лам» разгорелся скандал, свидетельницей которого стала Аня. Женщина несла платье по коридору и увидела Ирину, которая чуть ли не с кулаками кидалась на продавщицу Верочку.

– Мерзавка, дрянь, сволочь! – топала ногами Шульгина. – Немедленно вон!

Аня изумилась до крайности. Ну чем могла провиниться тихая, услужливая Вера?

Отчитав всхлипывающую девушку, Ирина ушла. Аня вынырнула из‑за поворота и спросила:

– Чего случилось‑то?

– На улицу выперли, – шмыгнула носом Вера.

– За что?

Верочка нервно усмехнулась.

– Кто‑то распустил слух, что у меня гонорея. И я, кажется, догадываюсь кто!

– Ты не расстраивайся, сейчас эту ерунду легко вылечить, – успокоила девушку Аня.

– Да знаю, – безнадежно махнула рукой Вера, – только это все вранье. Но Ирке нашептали, вот она и взбесилась: мол, я не имею права торговать, если болею. Шульгина меня уволила. Даже выслушать не захотела, – грустно произнесла Вера.

– И кто же тебе такую свинью подложил?

– Я думаю, что здесь дело не обошлось без Реутовой, – уверенно заявила Вера.

– Не повезло тебе, – посочувствовала Аня, – хорошую службу потеряла.

Вера ушла, на ее место взяли девочку, которую порекомендовала Галя, слегка глуповатую Наденьку. Надюша была услужлива, старательна и почитала Реутову, как бога.

Спустя три месяца выгнали Лену Пруткину. Та попалась на воровстве – выходя из магазина, «запищала» в воротах. Охрана велела девушке открыть сумку и мигом обнаружила там, на самом дне, аккуратно сложенную батистовую блузочку. Пруткину уволили в тот же день. Аня лишь подивилась глупости Лены: почему та выносила украденную кофту, не сняв защиту? Специальная машинка всегда у Пруткиной была под рукой.

Вместо Лены стала работать Нина Лапшина, ее порекомендовала Галина. Нина тоже оказалась очень исполнительной и рабски преданной Гале.

Через месяц с небольшим случился новый форс‑мажор. Во время работы неожиданно слетела с катушек Таня Егоншина. Татьяна стала петь, плясать, срывать с себя одежду, и все это на глазах у обомлевшей клиентки. Гостева, испугавшись до паники, вызвала «Скорую», и врачи живо поставили диагноз: Егоншина находится под воздействием наркотика. Мадлен немедленно обыскала сумку Тани и обнаружила в ней жгут, одноразовый шприц и ампулу без опознавательных знаков.

Чуть не упав в обморок, Гостева подарила клиентке, на глазах которой разыгралось безобразие, платье, а Егоншину увезли в больницу. В бутик она потом пришла за расчетом, плакала в кабинете у Гостевой и громко клялась:

– Я не колюсь! Сама не знаю, как у меня дурь оказалась!

Но подобным образом оправдываются все наркоманы. Кто же им поверит?

Егоншину вытурили, скандал замяли, в бутик, вновь по протекции Реутовой, пришла беззаветно преданная Галине Сашенька Чурсина…

Аня примолкла, глотнула воды из бутылки.

– Да, интересные у вас дела творятся, – заметила я.

– Я только после случая с Танькой догадалась, что затеяла Реутова, – продолжила Аня. – Вернее, еще раньше удивилась, когда Ленка блузку стырила и по‑глупому защиту не сняла, подумала: чего не случается, ну не словила мышей Пруткина. Обычно‑то охрана продавщиц не обшаривает, даже если контролька вдруг запищит. Может, она момент улучить не сумела и решила блузку так вынести, понадеялась, что мужики, как всегда, не обратят внимания, а они взяли и полезли в сумку. Но Егоншина! Она на себе всю семью тянула: мать‑инвалида, сестру непутевую и брата‑первоклашку. Все девки гулять, а она в аптеку – за лекарствами маме. Это, кстати, ее и погубило.

– Почему? – удивилась я.

– А Мадлен, как услышала про наркотики, – подал голос Миша, – так сразу и заорала: «Понятненько, у матери тырит. Вот сука! Той врач выписывает, а Егоншина пользуется».

– В общем, доперло до меня, – перебила парня Аня, – что Галя затеяла выжить из «Лам» посторонних девок и поставить своих.

– И ведь получилось! – подхватил Миша. – Года не прошло, как тут большинство Галкиных прихлебалок оказалось. Она в бутике авторитет заимела.

– Решила, дело в шляпе, – вмешалась Аня, – пора пасть на большой пирог разевать. Кстати, а мы с Мишей с ней поцапались.

– По какой причине? – решила уточнить я. – Насколько поняла, вы не продавцы?

Миша кивнул.

– Точно. У нас тут иерархическая лестница. Дом пятиэтажный, на самой верхотуре, в прямом – под крышей, в мансарде, – и переносном смысле, сидят акулы модельного бизнеса. Руководит ими великий и ужасный Роберто. В миру Пузырь.

– Такой толстый? – улыбнулась я.

– Не худенький, – согласилась Аня. – Только это не прозвище, а родная фамилия. Алексей Пузырь, вот что у нашего супер‑пупермодельера в паспорте стоит. Но кто ж приобретет одежонку с лейблом «Пузырь»? Смехота! Вот он и решил взять себе красивый псевдоним – «Роберто».

– Пузырь креативит, – зачастил Миша, – его эскизы на четвертый этаж спускают, там талантливые ребята сидят, они их до ума доводят. Еще есть цех, где модели шьют.

– На третьем всякая хрень, – перебила Мишу Аня, – шляпки делают, фурнитуру, тетка есть, которая из бисера креативит классные вещи, их потом хорошо раскупают. Там же рекламный отдел, бухгалтерия…

– На втором мы, – опять вклинился Миша, – VIP‑отдел. Анька на мелких операциях, ну там платье примерить на «вешалке», я макияж наложить. Тебе вот усики пририсовал. Не обратила внимания?

Я потрогала губу.

– Нет. А зачем?

Аня и Миша переглянулись.

– Манекенщица должна быть слегка похожа на клиентку, – принялась посвящать меня в тайны бизнеса Аня. – Лицом, волосами, но только не жирными боками. Шмотка хорошо на швабре смотрится. Мы платье просто закалываем и айн, цвай, драй!

– А еще VIPы должны чувствовать, что они красивее «вешалки», – снисходительно заметил Миша, – поэтому Ирка подбирает таких, как ты. Извини, конечно, не в обиду сказал.

– Сама знаю, что мало похожа на Мерилин Монро. А на первом этаже кто?

– Магазин для всех, – пояснила Аня, – мультибрендовый. Один зал для Роберто, третья линия, и всякие зарубежные фирмы…

– Что? – не поняла я. – Какая линия?

Миша фыркнул.

– Ну как можно браться за работу в фэшн‑бизнесе, ни фига в нем не понимая, а? Ведь сразу уличат.

– В домах моды есть линии одежды, – стала терпеливо растолковывать Аня. – Нулевая это элита, штучный товар, во всем мире мало найдется людей, способных купить платье, которое лично сделал… ну, допустим, Лагерфельд или Марк Джейкобс. Это очень дорого! Потом кутюрье не всякой клиентке свое произведение продаст, какая‑нибудь фрау Пупкина его не получит. Платьишко надо прогулять в Каннах на красной дорожке или засветить на церемонии вручения «Оскара». Чаще всего потом одежонка отправляется в музей, ездит по выставкам. Да и не продают ее, а дают напрокат. Ладно, с нулевой линией разобрались. Теперь о первой. Она тоже дорогая, недоступная среднебогатым людям, випам, которые отовариваются в бутиках типа «Лам». Знаешь, с чего начался взлет модельеров Дольче и Габбана? Ну, по какой причине на их, не особо чтобы прямо «ах», вещах народ помешался?

Я помотала головой.

– Певица Мадонна засветилась в гламурном издании в одежде от этих итальянцев, – пояснил Миша. – Не успел журнальчик выйти, как народ кинулся в бутики. Самый прикол состоял в том, что ни Дольче, ни Габбана ничего не знали, они Мадонну в своих шмотках не видели и дико потом удивлялись.

– А Пьер Карден шил платья для Плисецкой, – протянула Аня, – он с ней дружит.

– Вот вторую линию купить можно, – затараторил Миша. – Тоже бессовестно дорого, но шмотки – пропуск в мир богатых и знаменитых. Явишься на тусню, мигом вычислят, че на тебе почем!

– Самая доступная третья линия, – фыркнула Аня, – она в мире копейки стоит, а у нас ею часто как первой торгуют. Народ пока тупой, видит лейбл «D&G» и млеет: ах, это Дольче с Габбаной! Невдомек дуракам, что на перволинейных шмотках вообще ничего не пишут, а на вторых приводятся полностью фамилии. Когда значок «D&G» стоит, значит, третья линия, самая дешевая. Ее, кстати, и подделывают. Такие умельцы есть, очуметь!

Миша захихикал:

– Тут Кельвин Кляйн в Москву приезжал, наши ему ради хохмы паленые джинсы подарили, с рынка. Так он штаны схватил и ну языком цокать – все восхищался, как отлично пираты сработали.

– Наш народ рукастый, – согласилась Аня, – в метро полно фальшивого Луи Вюиттона. У каждой второй мадам его сумочка!

– Фу, – скривился Миша, – сразу видно, что дерьмо. Фурнитура не та, и ручки неправильно прострочены.

– Это ты знаешь, как надо, – не уступила Аня, – а другим невдомек. А часики от Шанель, белые, с брюликами? Их штампуют просто тысячами! Издали почти хорошо смотрятся.

– Давайте вернемся к Галине, – остудила я пыл собеседников.

И тут в кармане у Миши тренькнул мобильный. Парень вытащил его и глянул на дисплей.

– Вау! – воскликнул стилист и быстро заговорил в трубку: – Слава, здесь связь плохая, я сейчас в другое место перейду…

Держа кокетливый, оклеенный стразами аппарат возле уха, Миша выскользнул в коридор.

– Ага, – ответила на мой невысказанный вопрос Аня, – точно. В нашем бизнесе таких много. С другой стороны, куда им идти? Сталь варить? Или в космос летать? Мишка милый. Да все они приятные, лучше натуралов. Еще по чайку?

– Вернемся к Галине, – повторила я через пару‑тройку минут, закончив чаепитие. – Она потом подставила Шульгину?

– Угу, – кивнула Аня.

– И как? – спросила я, но ответа на свой вопрос не дождалась.

Из коридора раздался вопль:

– Помогите!