Первородный грех

Этот «грех» не может быть исцелен ни покаянием, ни подвигами. Св. Афанасий Великий писал об этом: «...покаяние не выводит из естественного состояния, а прекращает только грехи» (Твор. Ч. 2, 1902, с. 195-204). [«Естественное» у него означает тленное, смертное, т.е. поврежденное. – см. там же, парагр. 7].

Термин «первородный грех» был введен западными богословами для обозначения личного греха Адама и Евы, которым, по их трактовке, они бесконечно оскорбили Бога и виновность за который лежит на каждом из их потомков.

В православном богословии этот термин приобрел совершенно другое значение. Это не личный грех прародителей (который в отличие от первородного называется прародительским), а глубокое наследственное повреждение человеческой природы, ставшей смертной и тленной, расстройство образа Божия, вследствие преслушания первых людей, и носящее конститутивный, а не духовно-нравственный характер. Поскольку никто из потомков ни своим сознанием, ни волей не участвовал в грехе прародителей, никто из людей нравственной ответственности за это первородное повреждение не несет. Однако в силу его даже самые праведные люди не могли прийти в совершенное соединение с Богом.

Какого это рода конститутивное расстройство, святые отцы изъясняют вполне определенно. Оно поразило душу и тело, раскололо их изнутри между собою. Возникли т.н. «естественные, безукоризненные и не зависящие от нас страсти» (преподобный Максим Исповедник), как в душе, так и в теле (гнев, забота о жизни, нужда в пище, сне, одежде, зависимость от природы, подверженность болезням, старости, смерти). И хотя сами по себе это расстройство и безукоризненные страсти не являются греховными, не оскверняют человека (их имел и Сам Господь. Преподобный Максим Исповедник писал, например: «Господь же взяв [на Себя] это осуждение за мой добровольный грех, я имею в виду – взяв страстность, тленность и смертность [человеческого] естества, стал ради меня грехом по страстности, тленности и смертности, добровольно облачившись в мое осуждение по природе...» – Твор. кн. 2. Вопросоответы к Фалассию. Вопр 42. «Мартис». 1993, с. 111), – тем не менее они являются той зыбкой почвой, на которой человек легко делается послушным рабом «достойных порицания и противоестественных страстей, не имеющих в нас никакого другого начала, кроме движения естественных страстей» (преподобный Максим Исповедник). Потому нет человека, который бы не согрешил.

Св. Василий Великий пишет, что Господь пришел соединить человеческое естество, расторгнутое на тысячи частей (Подвижнические уставы. – Сергиев Посад, 1892, Гл. 18. Также см. гл. V, с. 389-391).

Преподобный Максим Исповедник: «Ради любви Сам создатель естества облачился в наше естество, непреложно соединив его с Собою по Ипостаси, дабы остановить распыление этого естества и собрать его в Себе уже соединившимся и не обладающим никаким различием, порожденным греховной волей» (Творения. Кн. 1. – М. 1993, с. 151).

Св. Игнатий Брянчанинов в таких словах выразил существо первородного греха и его последствия для человека: «Разнородные части, составляющие существо мое ум, сердце и тело – рассечены, разъединены, действуют разногласно, противодействуют одна другой; только тогда действуют в минутном, богопротивном согласии, когда работают греху».

Святые отцы единогласно говорят о повреждении в Адаме природы человека (первородном грехе) – причине смерти и всех бед человеческих.

Св. Иоанн Златоуст: «именно грех преслушания Адама был причиною общего повреждения» (Творения. Т. 9, Кн. 2. Беседа 10. с. 593-594).

Св. Афанасий Великий: грехом человек «произвел совращение естества» («Против Евномия о Воплощении». Т. 3, парагр. 15, с. 332).

Преподобный Максим Исповедник: «Ибо два греха (здесь и далее подчеркивания наши – А.О.), пишет он, – возникли в праотце (нашем) вследствие преступления божественной заповеди: один достойный порицания (личный – А.О.), а второй, имевший своей причиной первый, не могущий вызвать порицания (первородный – А.О.); первый от произволения, добровольно отказавшегося от блага, а второй от естества, вслед за произволением невольно отказавшегося от бессмертия». (Творения. кн. 2., с. 110). «Ради любви Сам создатель естества облачился в наше естество, непреложно соединив его с Собою по Ипостаси, дабы остановить распыление этого естества и собрать его в Себе уже соединившимся и не обладающим никаким различием, порожденным греховной волей» (Творения. Кн. 1. – М. 1993, с. 151).

То же пишут и многие наши догматисты.

Митр. Макарий: «...в Адаме это был грех личный, грех в строгом смысле слова, – в нас это не есть грех личный, не есть собственно грех, но есть только греховность природы, получаемая нами от родителей» (Митр. Макарий. Православно–догматическое богословие. – Т.1. Изд. 4-е. СПб., 1893. с. 493).

Еп. Сильвестр: «Но губительные следствия греха, поразившего собою всю природу первых людей, по учению Церкви, не ограничились только ими одними, а простерлись и на всех их потомков, которые преемственно через рождение принимая от них свою природу, вместе с сим наследуют и греховную порчу, получившую название прародительского или первородного греха» (Еп. Сильвестр. Опыт православно–догматического богословия. Т. 3, изд. 3-е, Киев, с. 411).

Филарет, архиеп. Черниговский: «...наследственный грех Адамов может быть только назван болезненным состоянием потомков, а не в собственном смысле грехом; поелику грех, в собственном смысле понимаемый, по понятию самого Откровения, есть свободное нарушение закона (1 Ин. 3,4)» (Филарет, архиеп. Черниговский. Православно–догматическое богословие. Ч 1, Изд. 3-е. – Спб., 1882, с. 226).

Архим. Антоний: «Под именем первородного греха разумеется прирожденная порча и растление целой природы человека» (Архим. Антоний. Православно–догматического богословие. – М., 1852, с. 129).

Свящ. Н. Малиновский: «Но потомки Адама не участвовали своим сознанием и свободою в греховном действии Адама, а посему и наследственный грех в потомках Адама должно полагать не в греховном действии Адама и вменении им в вину этого действия, а в греховном состоянии природы». «В потомках Адама греховность (amartia) есть наследуемое прирожденное свойство природы» (Свящ. Н. Малиновский. Православно–догматического богословие. Ч. 2. – Ставрополь. 1903,с.341,346).

А. Кремлевский: «При этом ясно, что грех Адамов не отождествляется Церковью с первородным грехом, а считается лишь причиною последнего» (Правослвная богословская энциклопедия. «Грех». Т. IV. – Петроград. 1903. с. 773).

Итак, первородный грех – это не вина всего человечества за личный грех Адама. Сама идея виновности потомков за грехи отцов в корне противоречит христианскому учению о Боге-Любви. Даже в Ветхом Завете это было ясно. Так, пророк Иезекииль от лица Божия говорит: «Вы говорите: почему же сын не несет вины отца своего? Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив. Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем остается» (Иезек. 18,19,20. Ср. – св. Ефрем Сирин: «Не осудят одного за другого» – Добротолюбие Т. 2. с. 234).

Так что напрасна издевка Льва Толстого, писавшего, что в православии один согрешил за всех, а Другой спас всех.

Но при всей своей силе первородный грех не лишил человека свободы выбора добра и зла. Он – не рок, непреодолимо заставляющий его грешить. И по грехопадении человек сохранил способность к определению праведной жизни, соответствующей степени его ревности. В истории видим разных людей при той же первородной поврежденности: и грешных, преступных (Каин, Иуда) и праведных, святых (Иоанн Креститель, Пресвятая Дева Мария).

***

О каждом из типов греха имеются свидетельства как в Священном Писании, так и у святых отцов. Преподобный Макарий Великий, например, говорит сразу о всех трех типах: «Как скоро удалишься от мира и начнешь искать Бога и рассуждать о Нем, должен уже будешь бороться со свой природою (первородным грехом), с прежними нравами (личным грехом, страстями) и с тем навыком, который тебе прирожден (родовым грехом)» (Беседа 32;9).

***

Главное различие между языческим и христианским пониманием греха заключается в том, что для язычества (в целом) грех – нарушение религиозных и (или) общественных заповедей и установлений. Для христианского же сознания он, в первую очередь, есть нарушение любви к Богу и человеку, не только явно – делом, словом, поведением, но и тайно – мыслью, желанием, чувством. Имеющей принципиальный характер особенностью христианского понимания греха является также учение об изначальном повреждении человеческой природы, обуславливающем ее болезненные влечения к духовно-нравственным аномалиям и, отсюда, страданиям.