И так слава полетит к Сварге. И там Боги рекут, что «храбры вы есте, Русичи, а есть у Нас место для вас подле Бога Войны Перуна и Даждьбога, Отца вашего». 2 страница

* * *

Итак, мы ознакомились с отдельными дощечками Влескниги или с их фрагментами, книги, упорно не признаваемой в научной среде и выдаваемой за фальшивку. Зная, в чьих руках находится сегодня российская наука, мы теперь сами можем сделать вывод, почему это происходит. Как видим, Влескнига – это не просто исторический источник. Это священная книга о радости и боли русского народа, из которой каждый не утративший своего национального самосознания русский человек может и должен черпать основы духовного самостояния с незапамятных времён и освящённые временем и религией примеры поведения на будущее. В ней есть всё, чего нет в еврейско-христианской Библии. Во-первых, она обращена к русскому народу. Во-вторых, она обращена только к русскому народу, и никого больше в целом свете не касается то священное, то заветное, что она выражает (разве что ещё наших ближайших братьев-славян). В-третьих, она излагает основы русского ведийского православия, являющегося, в отличие от христианства, нашей исконной национальной религией, в которой Всевышний Бог и все Его проявления названы не еврейскими, а русскими, арийскими именами. В-четвёртых, в ней утверждается, что эти вот Боги – наши Кровные Прародители и Они не просто могут, но и обязаны по-родственному помогать своим кровным потомкам в борьбе с иноплеменниками, исповедующими иную веру. В-пятых, в ней, как и в иудохристианской Библии, красной нитью проходит культ праотцев, но это – культ именно Русских Праотцев, с которыми каждый русский связан кровно через цепочку поколений, идущую непосредственно от Всевышнего Бога-Прародителя, Который нас не из праха земного сотворил, а из себя породил. В-шестых, поскольку все мы являемся потомками Бога, несущими в себе Его частицу, то служа своему народу и его отдельным представителям, каждый русский человек исполняет тем самым свой религиозный долг: он служит Самому Богу. Таким образом, религиозный долг русского человека, согласно Влескниге, состоит в служении людям, во-первых, одной с ним национальности и, во-вторых, одного с ним происхождения. Помогая русским и всем близким им по крови славянским и другим арийским народам, русский человек осуществляет акт своего высшего служения нашему Всевышнему Прародителю. Поэтому, в-седьмых, Влескнига непрестанно призывает русский народ к единению, во-первых, между собой, во-вторых, – с другими славянскими племенами, в-третьих, – со всеми арийскими народами, с которыми мы имеем общее происхождение. С инородцами же отношения можно строить только на основе справедливой силы. Суть идеи единения по «Влесовой Книге» состоит в духовном и кровно-родственном единстве, в единстве идеалов, в едином понимании того, как жить «по Правде». Так её видели наши праотцы в древней ведийской Руси. И эта же идея в её развитии может и должна быть востребована нами в современной России.

Можно ещё долго перечислять отличительные признаки русского ведийского православия. Я ограничился главными, представляющими наибольшую опасность для наших врагов. Именно эти признаки составляли то характерное, что определялось понятием Русский Дух – «Здесь Русский Дух, здесь Русью пахнет!» Русский – это всегда воин духа. Во многих русских народных сказках нечистая сила возмущается: «Русским духом пахнет!» Не просто «человечьим», а именно «Русским». Ни в одной сказке других народов такого нет, чтобы нечисть возмущалась, скажем, «французским» или «еврейским» духом. Именно Русский Дух всегда был противоположен нечисти и совершенно для неё невыносим. Не потому ли против этого духа нечистая сила ведёт многовековую безумную войну?

Поскольку мы происходим непосредственно от Всевышнего Бога Сварога и Его порождений – Сварожичей, то у наших предков не было чтимых святых, ибо свят весь русский народ, который поэтому с древних времён и назывался собирательно Святой Русью. В случае же нарушения законов Прави преступник извергался из рода и переставал быть русским и православным, а следовательно – и принадлежать к Святой Руси. Понятие «Русь» первоначально относилось не к географической области на карте, а к народу и перемещалось по земле вместе с перемещениями этого народа. (Подобным образом словом «нерусь» до настоящего времени обозначаются все нерусские.) Почитались все предки-герои, память о которых являлась главной составной частью нашей древней религии, а воспоминания о прошлом своего народа и подвигах его героев являлись неотъемлемой частью русской веры.

Слово «подвиг» непереводимо во всех его значениях ни на один язык мiра. Это типично русское понятие. Человек подвига берёт на себя тяжкую ношу и несёт, подвигает её добровольно. В этой готовности нет и тени героизма в нашем привычном понимании, есть только любовь к своему ближнему, к своему народу, ради которых герой сражается на всех тернистых путях. Подвиг всегда духовен, потому что он совершается во исполнение воли Всевышнего.

Русы не боялись смерти, потому что верили в бессмертие своих данных от Бога душ, которые звёздами светят из Ирия, чтобы через некоторое время вновь воплотиться в потомках. Жизнь человеческая вечна и бесконечна в своих перевоплощениях, как вечны Боги, её породившие. Такой народ был непобедим, поэтому и потребовалось насаждение христианства для покорения его сначала еврейскому богу, а затем – всемiрному еврейству. Во всей этой «богооткровенной» истории больше всего провинилась русская правящая верхушка, стоявшая в оппозиции к собственному народу, лучшие духовные силы которого формировались кастой волхвов, которая и была вскоре физически уничтожена.

Некоторые арабские авторы указывали, что у русов авторитет жрецов был выше авторитета верховных правителей земель. Ибн Русте писал: «Есть у них знахари, из которых иные повелевают царём, как будто они их [русов] начальники. […] И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно». Примерно то же самое сообщал и Гардизи (Рапов, 1988, с.53). Это же отмечал Гельмольд у западных русов в Земле Руянской («Славянская хроника», 1963, с.235): «Король же находится у них в меньшем по сравнению со жрецами почёте. Ибо тот тщательно разведывает ответы [Божества] и толкует узнаваемое в гаданиях. Он от указаний гадания, а король и народ от его указаний зависят». Следовательно, перед принятием христианства в русском обществе имело место разделение власти между жрецом-знахарем и князем-правителем. Это-то обстоятельство и привело к серьёзному конфликту между ними. Князьям нужна была такая общественная структура, в которой духовному сословию была бы отведена лишь подсобная, подчинённая роль. Для этого не годились ни иудаизм, ни ислам, ни католицизм. И вовсе не потому, что нужно было делать обрезание, отказаться от свинины и вина в еде (ведь принимали же эти религии другие народы, хотя и перед ними стояли те же вопросы), и не в том, что иудеи остались без государства и оказались рассеянными по всей земле – всё это лишь вежливая форма отказа от предложений трёх первых посольств (согласно «Повести временных лет»). Причина в другом. Во всех этих религиях власть первосвященника была выше власти светского правителя. Духовная власть стояла над светской. В исламе власть халифа была выше власти бека, эмира, султана или малика. В католицизме папа диктовал свою волю не только герцогам, графам и королям, но и самому императору. В иудаизме верховный жрец был выше кагана. Получается, что, приняв одно из этих трёх вероисповеданий – иудаизм, ислам или католицизм – князь Владимiр получал то же самое, от чего пытался избавиться, только в этом случае он стал бы подчиняться не своему единокровному «попу», а тому, который находится за тридевять земель: папе римскому, иудейскому первосвященнику или же багдадскому халифу. Но именно этого-то и не было в византийском ортодоксальном христианстве – здесь глава светской власти, император, стоял выше главы духовной власти, патриарха, который не мог не подчиняться приказу императора. И именно стремление к обретению полноты власти в стране и избавлению из-под опеки жреческого сословия и стало причиной смены религии князем Владимiром Отступником, отклонения им святоотеческой и трёх иноземных религий и принятия четвёртой – византийской. Крещение Руси – один из многих в истории примеров, когда внутренние эксплуататоры в погоне за личной выгодой обращаются за помощью к внешней реакции, расплачиваясь за неё долей своих барышей и тем самым предавая свой народ.

В связи со сказанным следует хотя бы в общих чертах заострить внимание читателей на том, что же за власть существовала на Руси до её крещения. Как мы уже видели, Русь жила по законам Прави, полученным нашими божественными Прародителями от Всевышнего Творца. Могли ли до 988 года законы устанавливаться князем? Конечно же нет! Глупо выглядит ситуация, когда князь устанавливает закон, которым сам себя ограничивает в правах. Контроль за установлением и соблюдением законов входил в обязанности жреческого сословия – связь с Богом, с Всевышним Законодателем осуществлялась и поддерживалась через тех, кто имел для этого достаточные знания и опыт. Но если жрецы контролировали действия князя, то это значит, что и настоящая, самая высшая власть в стране была именно у них. Именно в этом и заключается исконный, изначальный и истинный смысл Русского Православного Самодержавия как власти теократической, исходящей непосредственно от Бога. Этот принцип власти Царя Небесного на Земле, т.е. Богодержавия, после христианизации Руси был подменён самовластьем царя земного, «Помазанника Божия» (т.е. бога Израилева), пусть даже и психически больного самодура, но никем из людей не контролируемого и ни перед кем не подотчётного в своих действиях.* В результате внедрения библейского «православия» как вероучения, религии и общественной идеологии Царство Божие на земле Святой Руси было подменено самодурственной отсебятиной. Вместе с этим стоит отметить, что, пользуясь идеологической поддержкой своего самовластья со стороны церковной иерархии, владетельные особы бывшей Святой Руси (князья, цари, императоры) никогда не понимали того, что Библия – это доктрина установления безраздельного мiрового господства хозяев международного еврейства, и пытались приспособить её к нуждам своего государства, за что многие из Рюриковичей и Романовых поплатились собственной жизнью и утратой государственной власти, когда их политическая стратегия вступала в противоречие с политикой хозяев библейской цивилизации.

Кем же был князь в дохристианской Руси? Просто военным предводителем (как мы сейчас сказали бы – министром обороны) и не больше. Смысл же слова «правитель» подразумевает лицо, осуществляющее контроль за исполнением законов Прави. Этим лицом мог быть только верховный жрец, наделённый соответствующими полномочиями некой коллегией жрецов-знахарей и являющийся олицетворением их коллективной воли. В таком случае становится понятным, почему для обретения власти князем Владимiром был выбран именно способ смены религии. Изменить соотношение сил при существовавшей религии без нейтрализации жреческой касты и думать было нечего. Одно дело, когда страной управляет князь того же самого вероисповедания, что и жрецы, когда на него распространяются все существующие законы, и совсем другое дело, когда князь исповедует другую религию. Тут он уже подчинён другому богу.

Чем же жрецы держали население и князя в своих руках, если в их распоряжении не было ни армии, ни какого-либо другого репрессивного института? Ответ на этот вопрос подсказывает легенда о Вещем Олеге. Предсказания – вот где может быть ответ. В древности предсказаниям должны были обучать только избранных, проверенных и надёжных людей. Такие знания держались в строжайшей тайне. Незнание будущего пугает и настораживает. Тот же, кто владеет знаниями, информацией – тот владеет мiром. Тот, кто обладает способностью предсказывать будущее, тот не просто обладает властью над людьми – он имеет над ними огромную власть. Если уж у летописца-христианина, записавшего легенду о Вещем Олеге, «волосы вставали дыбом» и заставили задуматься над всем произошедшим, то что говорить о простых смертных, да к тому же исповедовавших ту же религию, что и жрецы! Как и чем объяснить дар предсказания? Может быть, служители культа и впрямь общаются с Богами?

А теперь взглянем на такой эпизод в истории Руси, как времена Святослава Игоревича. Начиная с 964 г. князь всё время проводит в походах, как будто стремится этим избежать пребывания на Руси. Обратим внимание на географию походов Святослава. После разгрома Хазарского каганата на Дону и Северном Кавказе вспыхивает война на Балканах. Вроде бы всё понятно – война объясняется борьбой за торговые пути. Но здесь имеется одна интересная деталь: завоёвывать желательно только те земли, которые лежат под боком и которые можно удержать без каких-либо усилий. Когда же завоёванные земли лежат далеко от метрополии, а сообщение между ними может быть прервано в любой момент, данные завоевания разумным шагом назвать нельзя.

Так в чём же секрет завоевательной политики Святослава? Ответ, как не покажется странным, кроется именно в местонахождении завоёвываемых земель, их удалённости от Руси, затруднённости сообщения между колонией и метрополией, населённости этих земель людьми совершенно иного вероисповедания, куда руки своих жрецов не дотянутся. Не с этим ли связано стремление Святослава к завоеванию христианской Болгарии? Вспомним, что говорит летопись: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей» (ПВЛ, с.32). Местоположение новой ставки позволяет нанять печенегов, для того чтобы те не пропускали лиц определённого круга. В такой ситуации позиции ведийского жречества на данной территории становились неимоверно слабыми. Князь становился тем, кем после крещения стал его сын Владимiр в Киеве (Лебедев, 2000, с.121-126).

Добиваясь своей цели и прекрасно понимая, что жрецы не допустят его крещения, Владимiр не стал креститься в Киеве, а крестился на стороне – в Корсуни (Херсонесе). Для того чтобы избежать возможного противодействия со стороны киевского жречества, был найден предлог: вначале – война, а затем – женитьба на византийской принцессе. Из похода в Крым Владимiр вернулся уже не как победитель греков, а как иноверец, в сопровождении греческих попов приступивший к завоеванию Руси. По существу, с этого времени началась многолетняя гражданская война княжеской власти против собственного народа, противившегося насильственной христианизации, в ходе которой было уничтожено всё старое жреческое сословие. Война была настолько непримиримой, что когда в 1223 г. на Дон пришло ордынское войско, то бродники, предки казаков, исповедовавшие старую веру, враждебную христианству, встали во главе со своим атаманом Плоскиней на сторону ордынцев против объединённого войска южнорусских князей и половцев, исповедовавших христианство несторианского толка. Бродников нельзя считать предателями русского народа. Шла гражданская война, в которой они отстаивали свою старую веру и своё старое общественное устройство, выбирая в союзники тех, кто был им ближе в этих вопросах. Настоящими предателями славяно-русов оказалась княжеская династия Владимiра Отступника и его потомков, узурпировавшая власть православного ведийского жречества и сменившая святоотеческую веру на иноземную.

Распространённое в официальных научных и околонаучных кругах мнение о несовершенстве и слабости нашей исконной религии не соответствует действительности. Многообразие религиозных представлений, которые мы здесь подробно не рассматривали из-за отсутствия времени и места, свидетельствует о богатстве духовного наследия наших предков, в то время как их унификация (упрощение) христианством – следствие примитивности иудаизма и его полного упадка и деградации ко времени явления Христа. Тогда, естественно, возникает вопрос: почему примитивная семитская религия победила сложную многотысячелетнюю арийскую традицию?

Одной из главнейших причин ослабления славяно-арийской общности, её поражения перед глобальной экспансией иудохристианства стало отступление от принципа внутриэтнической иерархии, допущение расового хаоса и добровольного или принудительного отказа правителей от культурного наследия своих народов. Известно, например, что Владимiр в своей власти опирался на разноплеменную наёмную варяжскую дружину, часть которой уже была крещена. Возможно, в этом были свои политические причины, которые кроются в этническом происхождении самого правителя. До сих пор неизвестным остаётся происхождение его бабки, княгини Ольги, – первой христианки в семействе Рюриковичей. Удивляет полиэтничность Владимiрова гарема и, соответственно, его потомков. Напрашивается вопрос: почему стали возможными такие интернациональные вкусы князя Владимiра, кто и зачем их воспитал у него? Почему именно он смог выносить и воплотить идею христианизации Руси, абсолютно чуждую славянскому этническому мышлению, и внедрить её в народ на целое тысячелетие? Без ответа на эти вопросы нельзя понять настоящие причины исторических явлений, а следовательно, и решить современные не менее сложные этнические и общественные проблемы.

Согласно «Влесовой Книге», уже князья Аскольд и Дир были у греков окрещены (Д 6е). Кроме того, они не были русами: «эти князья не есть наши» (Д 29). Наверное, этнические противоречия правителя с подвластным ему народом были новым для того времени явлением. Наши пращуры ещё не могли представить такого неестественного общества, где бы все народы были перемешаны в интернациональном котле, в котором не может быть общих вкусов, общей, единой для всех морали и отношений. Именно для такого интернационального общества, в котором «нет ни эллина, ни иудея», и была создана его творцами новая религия, запрещающая какую-либо моральную оценку действий его членов: «не судите, да не судимы будете» (Мф.7:1). Только в своём этническом доме действуют единые для всех законы, порядки, обычаи, единый биоритм всех членов сообщества. Поэтому и причины плохой жизни народа автор Влескниги видит прежде всего в том, что «князья не есть наши». Мотивация политических мероприятий и поступков правителей может быть объяснена в первую очередь через их этническую принадлежность, а это – и характер, и менталитет, и воспитание, и образование, и стереотипы поведения, и скрытые качества, и многое другое. В этом плане очень важно разобраться с этнической принадлежностью крестителя Руси.

В исторической науке уже давно существует мнение, что Владимiр был полукровкой. Эта гипотеза основывается на свидетельстве «Повести временных лет» о том, что матерью Владимiра была ключница княгини Ольги Малуша, сестра Добрыни; «отець же бе има Малък Любечанин» (ПВЛ, с.33). Имя Малуша (как и большинство женских имён того времени) – не самостоятельное, а производное от имени её отца, Малъка. Во времена, о которых идёт речь, буква «ъ» («ер») ещё не потеряла своего звучания. Она произносилась как неопределённый гласный звук, вроде нынешних безударных «а», «о» или «ы». Имя отца Малуши звучало, вероятно, как «Малык». В семитских языках (арабском, древнееврейском) слово «Malik» («малик») означает «царь», «правитель». Это слово проникло и в древнерусский язык, иногда осмысливаясь в нём как личное имя. Так, в русских рукописях известно Сказание о Соломоне и «ужичкой царици». Имя последней – «Малкотошка» или «Малкашка» – по-видимому, является буквальным переводом с древнееврейского «малкат шва» – «царица Савская» (Барац Г.М. О библейско-агадическом элементе в повестях и сказаниях Начальной русской летописи. Вып.1. Киев, 1907, с.57). Так что «Малък» может быть и не именем вовсе, а титулом – скажем, хазарского бека, обосновавшегося в русском Любече (Карпов, 1997, с.14-15, 366), что совершенно неудивительно, если учесть, что один из древнейших русских городов Любеч в IX в. находился в зависимости от иудейского Хазарского каганата. В 882 г. Вещий Олег освободил Любеч от оккупантов, но их остатки сумели втереться в доверие при княжеском дворе. «Путеводитель по еврейской генеалогии» приводит фамилию Малка и производные от неё – Малкин, Малкинд, Малки как широко распространённые еврейские фамилии вплоть до фамилий марокканских евреев (Емельянов, 2001, с.8). Славянское же имя сына Малъка Добрыни не должно смущать. При ближайшем рассмотрении это имя чисто еврейское – Дабран («хороший оратор», «краснобай», «говорун»). Ввиду очень близкого созвучия Дабрана на славянский лад кликали Добрыней. От того же еврейского корня «говорить», «замышлять», «сговариваться» происходят такие еврейские фамилии, как Деборан, Деборин, имя Дебора (пчёлка, т.к. она, жужжа, вроде бы замышляет ужалить) и т.д. (Там же, с.9).

Из ПВЛ нам известно, что Добрыня-Дабран был воспитателем своего племянника, а затем стал его воеводой, без которого Владимiр не мог и шагу ступить. То есть власть в Русском государстве фактически находилась в руках инородца и иноверца, окружённого, скорее всего, своими соплеменниками. Следовательно, внедрение христианства на Руси было, прежде всего, средством политической экспансии, управляемой чужеродным этносом, насаждавшим рабские нормы морали среди подвластного ему населения. Так в 988 г. было положено начало «мирному» завоеванию и духовному закабалению Руси еврейством.

Даже очень заангажированные христианством историки всё же не могут отрицать, что крещение всех без исключения народов происходило насильственными методами, часто сопровождаясь кровавыми расправами над непокорными, сжиганием «языческих» святынь, статуй Богов, разрушением традиционных народных храмов. Крещение Руси растянулось не на одну сотню лет. Новая вера густо полита кровью русского народа, который защищал родительскую веру. Среди апологетов христианства принято думать, будто христианство полегоньку заводилось себе среди русского народа. Дело было будто бы так, что князь Владимiр приказал окреститься, а благодарный народ сейчас же отрёкся от веры родителей и с радостью принял «благодать святого крещения». В действительности же всё происходило совсем иначе. Мирного принятия христианства не было. Народ рьяно защищал свою веру. Везде были бунты, и часто приходилось крестить народ в собственной его крови, приходилось крестить его в буквальном смысле слова огнём и мечом.

Большинство народа даже в Киеве не хотело креститься, и все громко плакали, когда низвергали и тащили в Днепр Перуна. Но в Киеве Владимiр имел наёмное верное войско, которое крикунов против новой веры легко могло отправить вслед за Перуном. Много людей убежало в глухие места, много попряталось, а ещё больше тихо сидело по своим домам, не исполняя обрядов новой веры (потому что и не умело), а только лишь выкупавшись в Днепре.

Русский народ, как и славянство в целом, не принял христианство душой. Много веков Русь боролась за свою древнюю праотеческую веру, перемалывая догматы и метафизику христианства и стараясь внести в него своё светлое ведийское начало, следы которого русское «православное» христианство хранит и поныне. Церковники уничтожали памятники культуры, громили диалектическое мiровоззрение славянства, а оно восставало против центральной власти, с ним боровшейся. Именно эта борьба взорвала единство Руси изнутри.

Этот вывод подтверждает и история Литвы. Ведийская Литва била немецких рыцарей на западе и подбирала под себя практически без сопротивления земли христианской Руси на юге и на востоке (период Гедимина и его сыновей). Минск, Смоленск, Полоцк, Галич, Киев стали литовскими. Русь шла под власть Литвы, так как приняла христианство по форме, сохранив ведийское содержание. Ведийское мiровоззрение Руси и Литвы имело много общего и объединяло народы, поэтому консолидация сил обоих народов и шла без сопротивления. Стоило же Литве принять католичество (наиболее догматическую экспортную модификацию иудаизма), как сразу ведийски-православная Русь стала отходить к Москве, и начался закат Великого Княжества Литовского и Русского.

Д.Балашов в своём романе «Симеон Гордый» мимоходом отражает эти факты, но комментирует их по Л.Н.Гумилёву, объясняя взрывом пассионарности. Однако концепция Л.Н.Гумилёва, изложенная в его работе «Этногенез и биосфера Земли», затрагивает только биологическую сторону содержания понятия «Человек», не уделяя должного внимания стороне духовной и социальной, что противоречит естеству человечества.

Если бы не христианство, пришедшее на Русскую Землю с княжескими дружинами, то мы оставались бы свободным народом и не погрузились в тысячелетнее рабство, когда под страхом смерти церковью контролировалось всё, вплоть до интимных отношений супругов. Церковное рабство пронизало русский народ не только физически (крестьяне сотен и тысяч деревень стали крепостными рабами монастырей), но и духовно. Если святоотеческая вера наших предков была пронизана жизнеутверждающим светом любви к своему русскому народу, Родине и Природе, духом общерусского единства и взаимопомощи, в ней не было места насилию и любой несправедливости, то христианская «православная» церковь выстроила свои отношения с покорённым русским народом на принципах страха, принуждения, порабощения, вплоть до убийства. Духа, того общего русского духа, который объединял все восточнославянские племена и народы, не стало. Его выжигали многие сотни лет. И сегодня воспрянувшая под защитой антирусской оккупационной власти так называемая «Русская Православная Церковь», поняв своё значение, важность и необходимость для врагов русского народа, активно занимается увеличением числа приходов и расширением сфер своего далеко не церковного бизнеса. Но не надо путать одно с другим. Дух – это дух, а деньги – это деньги. Суть народа не в желудке, а в душе. Поэтому именно христианство, искорёжившее за тысячу лет русскую душу, и привело наш народ к полному порабощению.

Помимо княжеской династии, в крещении Руси была заинтересована и Византийская Империя, обеспокоенная появлением у своих рубежей мощного независимого соседа. После внезапного нападения русского флота на Константинополь в 860 г. византийский патриарх Фотий выдвинул своеобразную доктрину: «Народу возлюбленному и богоизбранному [теперь это были уже не евреи, а греки] не должно надеяться на крепость рук своих, величаться силою мышц своих, опираться на запасные оружия, а надобно овладевать… и господствовать над ними [т.е. русами] с помощью Всевышнего [т.е. бога Израилева]» (Рапов, 1988, с.110). Самым же поразительным является тот факт, что епископ на Русь был назначен из Константинополя ещё в 866 г., за 122 года до того как по официальной версии на Россию «снизошла благодать Святого Крещения». К этому же времени относится изобретение и начало внедрения новой славянской письменности – так называемой «кириллицы», хотя прежняя была вполне полноценна, и на дохристианский русский язык были уже переведены все основные христианские священные писания. «Изобретатели славянской письменности» Кирилл и Мефодий видели и читали эти книги. Но русский язык был до такой степени неподготовлен к внедрению в массовое сознание рабских иллюзорных категорий аскетизма, безволия, фатализма, непротивления, покаяния, что «основоположники» завозят 11 новых искусственных букв и монтируют новую письменность, приспосабливая её к грядущему массовому подчинению народа новой привозной идеологии. Налицо другая аналогия: после 1917 года русский язык был вновь изуродован, на сей раз – коммунистами, в сторону его неуклюжего огрубления. Но мы-то теперь знаем, что всё это зарождалось в одной мастерской, оттого всюду проступает один почерк. Нужно быть слепым, чтобы не видеть этих аналогий, мастеря прилизанные теории об «исторических» причинах крещения Руси.

Византийские идеологи христианства, обосновавшиеся на Русской Земле, в основу христианского учения, начиная с игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия, положили идею «страха Божия», в испытании которым они видели спасение человека. И этим страхом они испытывали русского человека в течение многих веков. Отцы церкви учили, что бог Авраама, Исаака и Иакова посылает на русских людей свои кары, чтобы очистить их от скверны и избавить от грехов. Сами же они не желали очищаться и избавляться от своих грехов и делали всё, для того чтобы обеспечить себе роскошное существование, не останавливаясь перед закрепощением других христиан, которым страдание было полезно.

Что же касается самого Феодосия, то его деятельность и произведения в полной мере выражают основные принципы византийской церкви, которые упорно пересаживались на русскую почву. Феодосий и его фанатичные печерские соратники делали всё, что могли, для того чтобы сломать представления и традиции русского человека. Причём не только в богословском, но и в морально-этическом плане. Эти «духоносные старцы» насильно внедряли в русскую духовную жизнь идею аскезы – отречения от всего земного, мiрского и плотского. Они проповедовали, что служение «богу Авраамлю» состоит в страдании и терпении, что спастись может отнюдь не каждый христианин, а только аскет, подвижник, который отринул всё мiрское и всю свою жизнь посвятил молитвам.* Это положение противоречит даже самому учению Христа, который сказал: «молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своём будут услышаны» (Мф.6:7) и дал одну-единственную молитву «Отче наш».

Фанатичные печерские старцы требовали от тех, кто хотел «спастись», добровольно, сознательно истязать своё тело, убивая в себе всё плотское, а значит – дьявольское. Самоистязание печерских иноков, навязанное Феодосием и другими старцами, очень красочно описано в «Киево-Печерском Патерике», который является своего рода памятником мазохизма.

В ежедневной молитве, которую сочинил сам Феодосий, он о себе говорит так: «И сам не входя в Царство Небесное и вам чиня препоны...». В этом Феодосий был абсолютно прав – его извращённая христианская идеология полностью закрывала путь в Царство Небесное. И, прежде всего, ему самому. Тем не менее это не помешало церкви в 1108 году причислить изувера к лику святых.