Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

От автора. В 1977 году бывший посол США в Мексике Томас Манн направил следователям от Конгресса необычный запрос



В 1977 году бывший посол США в Мексике Томас Манн направил следователям от Конгресса необычный запрос. После выхода в отставку, уже живя в Техасе, он сообщил штатным сотрудникам Комитета Палаты представителей по расследованию убийств, что собирается рассказать всю правду о том, что происходило в Мехико сразу после убийства Кеннеди, – он скрыл эту информацию от комиссии Уоррена и готов обнародовать лишь в том случае, если президент Джимми Картер лично гарантирует ему защиту от судебного преследования 1 . Как и Энглтон, Манн, похоже, знал, что в деле об убийстве Кеннеди есть много такого, что правительство, и в особенности ЦРУ, не хотело бы обнародовать никогда. И он не собирался оглашать эти сведения, не получив одобрения из Овального кабинета.

Из составленного следователями от Конгресса отчета, который долгие годы после их поездки в Техас для беседы с Манном оставался засекреченным, следует, что бывший посол был готов показать под присягой – разумеется, если ему гарантируют неприкосновенность, – следующее: сразу после гибели Кеннеди госсекретарь Дин Раск лично поручил ему сворачивать любые расследования в Мехико, которые могли бы «подтвердить или опровергнуть слухи о возможном участии Кубы в этом убийстве». Манн сказал, что, по его мнению, такой же «невероятный» приказ получили от своего американского начальства глава местного отдела ЦРУ Уинстон Скотт и атташе ФБР по правовым вопросам Кларк Андерсон. «Манн не верил, что правительство США приостановит расследование только на том основании, что это чревато конфликтом с кубинцами, – так было написано в засекреченном отчете об этой беседе. – Манн говорил… что это только его догадки, но с 99‑процентной вероятностью расследование свернули, потому что в результате оно могло бы раскрыть некие тайные действия правительства США» в Мексике, каким‑то образом направленные против Кастро. Он пришел к выводу, что Сильвия Дюран, «вероятно, была агентом ЦРУ». Он также заявил, что Роберт Кеннеди «в 1964 году был по уши замешан в дела контрразведки», правда, в отчете о беседе с Манном нет никаких подробностей касательно этого.

Манн умер в 1999 году. Двух следователей от Палаты представителей, которые с ним беседовали, тоже уже нет в живых. Ныне здравствующие члены комитета Палаты представителей уверяют, что не могут припомнить, почему комитет не добился от Белого дома гарантий неприкосновенности, которые позволили бы Манну выступить с показаниями. И хотя штатные юристы комиссии Уоррена провели с Манном краткую беседу, его никогда не вызывали в комиссию для официальной дачи показаний. Вместо него главным свидетелем от Госдепартамента перед комиссией выступил госсекретарь Раск, который поклялся под присягой, что не знает ни о каких фактах, которые позволили бы предположить заговор с участием Кубы или другого государства. Раск умер в 1994 году.

В 1978 году комитет Палаты представителей выслушал – и засекретил – показания Рея Рокки, который случайно представил им новые доказательства того, что ЦРУ обманывало комиссию Уоррена. Даже заверяя комиссию в 1964 году, что резидентура ЦРУ в Мехико никогда всерьез не рассматривала возможность существования заговора, Уинн Скотт своим коллегам из ЦРУ говорил прямо противоположное. Он высказывал сомнения, что Освальд действовал в одиночку, не только в своих неопубликованных мемуарах, он поделился этими соображениями и с Роккой. «Уин был совершенно уверен – это было его личное мнение, – что тут замешана Куба», – вспоминал Рокка, который, похоже, не знал, что комиссии Уоррена Скотт говорил совсем другое. – Я не верю, просто не верю, что он стал бы это скрывать» 2 .

Я беседовал с Джеймсом Энглтоном только один раз в жизни, когда был молодым начинающим журналистом вашингтонского отделения The New York Times. Не помню, над чем именно я тогда работал, но дело было в начале 1980‑х и тема была как‑то связана с ЦРУ. Редактор нашего отдела полагал, что Энглтон, который много лет был в дружеских отношениях с рядом зубров из Times, может подсказать что‑нибудь полезное. Как Энглтон и многие другие сотрудники ЦРУ, мой редактор по праву гордился тем, что окончил Йельский университет. В то время Энглтон уже несколько лет был не у дел: его вынудили уйти в отставку.

Из того интервью я помню только, что Энглтон говорил загадками и не ответил ни на один мой вопрос, зато посоветовал мне заняться более масштабным выяснением всей правды о защите США от врагов за «железным занавесом». Наш диалог был очень странным (и не слишком отличался от телефонной беседы, которую описал в 1975 году Дэвид Слосон). На самом деле я даже решил, что Энглтон нетрезв: для его коллег‑разведчиков не было секретом, что к концу службы Энглтон стал запойным пьяницей. Он умер в 1987 году в возрасте 69 лет.

За годы, прошедшие после того необычного телефонного разговора, по мере того как всплывало все больше и больше подробностей о тридцатилетней шпионской карьере Энглтона, становилось очевидно, что он оставил ЦРУ тяжелое наследие. Он считался охотником на «кротов», но ни одного так и не поймал. Его параноидальные идеи по поводу коммунистов, проникших в разведку и другие властные структуры, сломали жизнь многим, в том числе и тем его коллегам, которых он фактически обвинил в предательстве. К советским агентам он также причислял и Генри Киссинджера, и бывшего премьер‑министра Великобритании Гарольда Уилсона, и даже своего последнего начальника в Управлении – директора ЦРУ Уильяма Колби.

Судя по всему, Энглтону нравилось представлять себя этакой зловещей и таинственной фигурой, он намеренно создавал вокруг работы контрразведки мрачный и романтический ореол – и эти его старания, несомненно, увенчались успехом. После смерти его образ стал элементом поп‑культуры. Его сыграл актер Мэтт Деймон в фильме The Good Shepherd («Добрый пастырь», в российском прокате известен под названием «Ложное искушение») 3 . Было написано несколько солидных биографий Энглтона, и наверняка появятся новые. Думаю, его бы позабавило – а может быть, даже порадовало, – что спустя полвека после смерти Кеннеди журналист вроде меня готов потратить годы на изучение созданных им миражей и иллюзий.

Когда я начал собирать материал для этой книги, мне и в голову не приходило – и думаю, многие историки тоже этого не знали, – что Энглтон сыграл какую‑то роль в расследовании убийства Кеннеди. Не знали этого ни Дэвид Слосон, ни другие штатные юристы комиссии Уоррена, получавшие информацию от ЦРУ только после того, как она проходила через руки Энглтона и его команды. И только когда я поделился результатами своего исследования со Слосоном, он понял, как именно Энглтон – чье имя в 1964 году ему было еще неизвестно – управлял действиями комиссии.

И это не просто догадки: Энглтон и его коллеги, в частности его старый друг Уин Скотт в Мехико, действительно умалчивали часть информации об убийстве, так что в наши дни уже невозможно узнать всю правду, и особенно в главном вопросе: подтолкнул ли кто‑то – или даже приказал – Освальду в Далласе взять в руки винтовку. Есть множество примеров того, как Энглтон и Скотт подправляли и даже искажали официальную историю убийства.

Нам известно следующее.

• В начале 1964 года Энглтон потеснил своего старшего коллегу, чтобы взять под контроль поток информации, передаваемой комиссии Уоррена, и в то же самое время он поддерживал связи со своими друзьями из ФБР и с одним из членов комиссии, Алленом Даллесом, прежним своим начальником в ЦРУ. Джон Уиттен, тот самый коллега по ЦРУ, которого Энглтон потеснил, был уверен, что Энглтон как‑то связан с операциями ЦРУ по свержению Кастро.

• В 1971 году, сразу же после смерти Скотта, Энглтон примчался в Мехико, чтобы, пока не поздно, перехватить мемуары покойного, в которых тот говорил о том, как много информации скрывали от комиссии, а также высказывал свои подозрения, что гибель Кеннеди вполне могла быть связана с иностранным заговором.

• В 1969 году Энглтон подписал письмо, отклоняющее запрос дипломата Чарльза Томаса о новом расследовании утверждения Елены Гарро о «вечеринке твиста» в Мехико и об интимной связи Освальда и Сильвии Дюран. Это решение Энглтона привело к тому, что заявления Гарро не рассматривались вплоть до ее смерти – и смерти большинства людей, которые могли бы подтвердить ее слова.

Что же касается Скотта, его бывшие коллеги в Мехико помнят о магнитофонных записях и фотографиях слежки за Освальдом, которых, как впоследствии утверждал Скотт, никогда не существовало. Судя по служебным материалам, он неоднократно отказывался принимать в расчет рассказ Елены Гарро, о котором знал со слов Томаса, даже после того как самостоятельно собрал разведданные, частично подтверждающие ее историю – в том числе и то, что Скотт позже назовет «установленным фактом» интимной связи между Освальдом и Дюран. В то же время Скотт составил письменный отчет, в котором ставил под сомнение психическое здоровье Гарро, тогда как бывший помощник Скотта начал негласную кампанию в Мехико по дискредитации Чарльза Томаса.

Вот предположения, которые я бы особо выделил 4 . Может быть, Энглтон или Скотт причастны к исчезновению «взрывоопасного» письма Эдгара Гувера в комиссию Уоррена, написанного в июне 1964 года, где сообщалось, что Освальд ворвался в кубинское посольство в Мехико, заявляя о том, что убьет президента Кеннеди? Эта история предположительно стала известна ФБР непосредственно из уст самого Фиделя Кастро. Письмо Гувера, судя по всему, так и не поступило в комиссию, хотя десятки лет спустя было обнаружено в архивах ЦРУ.

И еще один потрясающий документ, подготовленный в ЦРУ где‑то после 1968 года, он важен для понимания того, что происходило на самом деле и что скрывало Управление 5 . Это подробный, занимающий 132 страницы, строго засекреченный хронологический перечень: что и когда стало известно об Освальде в резидентуре в Мехико. Первая запись относится к 27 сентября 1963 года, когда Освальд впервые был замечен у посольства СССР в Мехико. По документам ЦРУ можно предположить, что эту хронологию по просьбе Скотта подготовила его бывшая помощница Энн Гудпасчур. В хронологии отмечено, по крайней мере Скотт так это преподносил, когда поступали заявления Гарро о «вечеринке твиста» и о том, что Дюран была любовницей Освальда. Сбоку от дат – краткие машинописные комментарии, сделанные составителем, который явно недоумевает: почему в Управлении не верят Гарро, даже после того как некоторые ее заявления получили стороннее подтверждение. «Как Елена ГАРРО узнала о том, что Сильвия была любовницей ОСВАЛЬДА? Это 1965 год», – говорится в одном из комментариев: имеется в виду, что в 1967 году в ЦРУ услышат то же самое от собственного информатора. В хронологии отмечается, что ФБР в конце концов также установило, что Гарро говорила правду о том, что в течение восьми дней после убийства Кеннеди ей пришлось скрываться в маленькой гостинице в Мехико – это подтвердил человек, о котором впоследствии станет известно, что он был платным информатором ЦРУ. «Елена рассказывала об этом, но ей никто не поверил», – сказано в комментариях к этому пункту. В другом месте составитель хронологии пишет: «Комиссия Уоррена плохо вела расследование. <…> Комиссия Уоррена оказала обществу медвежью услугу. Вместо того чтобы покончить со слухами, она создала почву для новой, более серьезной волны домыслов и предположений».

Из других рассекреченных документов ЦРУ мы знаем еще один секрет об Освальде, который Энглтон отчаянно пытался скрыть: что назначенная им особая группа контрразведчиков следила за Освальдом – неофициально – еще в 1959 году, за четыре года до убийства президента. В ноябре 1959 года, через месяц после того, как Освальд прибыл в Москву и сказал, что хочет остаться в СССР, люди Энглтона внесли Освальда в список «ТОЛЬКО ДЛЯ ТАЙНОГО НАБЛЮДЕНИЯ», где числилось примерно триста американских граждан, зарубежная корреспонденция которых подлежала перлюстрации 6 . То есть слежка за Освальдом началась за год до той даты, которую разведуправление сообщило комиссии Уоррена. Стремление скрыть то, что наблюдение за Освальдом началось намного раньше, можно объяснить только тем, что операция по перлюстрации почты, известная под кодовым названием HK‑LINGUAL, даже в самом ЦРУ считалась нелегальной: Управление не имело судебных санкций на то, чтобы вскрывать почту американских граждан. (В разные годы в ходе этой операции под наблюдением находились Мартин Лютер Кинг, Джон Стейнбек и бывший вице‑президент Хьюберт Хамфри.) Почему сотрудники Энглтона установили слежку за Освальдом почти сразу после того, как он оказался в России, тогда как другие перебежчики в этот список так и не попали? Это еще один вопрос, на который нет четкого и однозначного ответа.

Я приступил к работе над книгой в 2008 году, а пишу эти строки в конце лета 2013 года. За это время я беседовал с сотнями людей, с некоторыми не по одному разу, в поисках материала исколесил всю страну, побывал за рубежом. Мне позволили просмотреть засекреченные документы, частные письма, расшифровки судебных стенограмм, фотографии, фильмы и разные другие материалы, которые, насколько мне известно, не показывали другим авторам, пишущим об убийстве Кеннеди. Каждое утверждение и каждая цитата в этой книге полностью соответствуют первоисточнику, о чем наглядно свидетельствуют ссылки и авторские примечания. Мне ясно одно: за последние пятьдесят лет – на самом деле даже больше, поскольку часть повествования отсылает к происходившему задолго до 22 ноября 1963 года – высшие должностные лица во властных структурах США, особенно в ЦРУ, не говорили правды об этом убийстве и о событиях, которые к нему привели.

Несколько бывших чиновников несут сугубую ответственность за появление конспирологических теорий, поразивших наше общество, как зараза. Во главе этого списка еще один ветеран ЦРУ, бывший директор Центрального разведывательного управления Ричард Хелмс, который принял решение не рассказывать комиссии Уоррена о заговорах ЦРУ с целью убийства Кастро. И разумеется, именно Хелмс поручил вероломному Энглтону контролировать, какую информацию можно передавать комиссии, а какую нет. В ФБР Эдгар Гувер и его заместители также делали все возможное – с первых же часов после покушения, – чтобы исключить из расследования свидетельства, которые могли бы привести к открытию, что Освальд действовал не один, а был участником заговора. Гуверу было гораздо проще обвинить в убийстве неуравновешенного юнца, ранее не замеченного в жестоких преступлениях, чем признать, что заговор с целью убийства президента существовал и ФБР могло его пресечь, причем без особого труда. И только преемник Гувера Кларенс Келли со всей определенностью заявил, что президент Кеннеди не погиб бы, если бы ФБР элементарно действовало с учетом информации, имевшейся у этого ведомства в ноябре 1963 года.

В этом списке есть и еще два имени – это люди, общественными заслугами которых принято восхищаться: председатель Верховного суда Эрл Уоррен и Роберт Кеннеди. Председатель Верховного суда поначалу проявил достаточно благоразумия, отказавшись от поручения президента Джонсона возглавить комиссию: он справедливо опасался, что деятельность комиссии может запятнать его блестящую биографию, как оно и оказалось, к большому огорчению тех, кто, подобно мне, с детства почитал его за достижения в Верховном суде. Но что можно сказать о президентской комиссии, если ее выводы в конце концов отверг сам президент? Уоррен виноват прежде всего в том, что не позволил штатным сотрудникам комиссии ознакомиться с главными уликами и свидетельствами. Одна из его самых поразительных ошибок – запрет показывать сотрудникам комиссии фотографии из анатомического театра и рентгеновские снимки тела убитого президента – в результате в наши дни медицинские свидетельства находятся в полном беспорядке. И второе, еще более странное решение: он не позволил штатным юристам допросить Сильвию Дюран.

Я не могу не восхищаться упорством тех молодых штатных юристов комиссии, которые явно старались узнать правду о покушении. Среди них Дэвид Слосон, Берт Гриффин и Дэвид Белин – я уверен, они направлялись в Вашингтон, даже отдаленно не представляя, с каким сопротивлением им придется столкнуться. Поведение Уэсли Либлера не заслуживает похвалы, если хотя бы часть того, что говорилось о его сексуальных домогательствах при работе со свидетельницами, правда. Однако я уверен, что если бы обнаружилось, что у Освальда имелись соучастники, он рьяно принялся бы за расследование и наверняка нашел бы их. Арлен Спектер не боялся пойти наперекор председателю Верховного суда США, порой чересчур запальчиво отстаивая свидетельства, которые, как считал Спектер, были ему нужны для работы. Если бы Спектеру позволили взглянуть на рентгеновские снимки и фотографии, сделанные при вскрытии тела Кеннеди, многие споры по поводу медэкспертизы и относительно версии одной пули давно бы разрешились.

Но что еще удивительнее – совершенно ясно, что Роберт Кеннеди отчасти повинен в том, что через полвека после покушения опросы общественного мнения показывают: большинство американцев до сих пор уверены, что от них скрыли правду об убийстве президента. Роберт Кеннеди как никто другой имел право требовать установления истины – сначала как генеральный прокурор, затем как сенатор США, а главное – как брат убитого президента. Тем не менее в течение без малого пяти лет – после убийства брата и до собственной кончины – Роберт Кеннеди в публичных заявлениях утверждал, что полностью согласен с выводами президентской комиссии, и в то же время в кругу родных и друзей говорил, что комиссия ошиблась. Если искренность Кеннеди в этом вопросе и раньше вызывала у некоторых сомнение, то в январе 2013 года повода для сомнений не осталось, после того как его сын Роберт Кеннеди‑младший потряс слушателей в Далласе – на конференции, посвященной наследию его отца, – заявив, что, оказывается, отец считал отчет комиссии «грубо состряпанной подделкой» 7 . По его словам, Роберт Кеннеди не исключал, что убийство организовали гангстеры в отместку за то, что Министерство юстиции при администрации Кеннеди принимало крутые меры против организованной преступности, не исключал он и того, что это как‑то связано с Кубой или даже с «отколовшимися агентами ЦРУ».

Роберт Кеннеди‑младший объяснил, почему его отец годами вводил общественность в заблуждение, заявляя, что согласен с выводами комиссии. Отец, сказал он, в середине 1960‑х чувствовал, что ему не под силу вести собственное независимое расследование и опасался, что, высказав публично свои подозрения о заговоре в деле об убийстве брата, он отвлечет внимание общественности от более насущных государственных вопросов, в особенности от движения за гражданские права. «В то время он действительно ничего не мог сделать, – объяснил Роберт Кеннеди‑младший. – Как только Джек погиб, он утратил все свое влияние».

Но есть на земле одно место, где до сих пор жива надежда на то, что некоторые загадки, связанные с убийством президента, будут разгаданы. Это Мехико. Честно признаться, я ничего не знал – вообще ничего – о поездке Освальда в Мексику, пока не начал работать над этой книгой. За время двух продолжительных журналистских командировок в столицу Мексики я пытался повторить маршрут Освальда – повторить все его перемещения по этому огромному городу. Я делал именно то, что, по‑видимому, отказались делать ФБР и ЦРУ в первые недели после покушения, в том числе найти и расспросить Сильвию Дюран. Мне не терпелось отыскать людей, которые знали покойную Елену Гарро (она скончалась в 1998 году от эмфиземы легких в возрасте 77 лет).

В апреле 2013 года мой феноменальный внештатный корреспондент в Мехико – Алехандра Ксаник фон Бертраб, получившая в этом году Пулитцеровскую премию за работу в The New York Times, – разыскала Дюран в Мехико, где та до сих пор живет, выйдя на пенсию (она работала в системе социального обеспечения). В ноябре 2013 года Дюран исполнится 76 лет, день ее рождения выпадает на годовщину убийства Кеннеди. Вначале она не хотела давать интервью и вообще о чем бы то ни было мне рассказывать, не отвечала на телефонные звонки и письма. Тогда я отправил Дюран большую пачку касающихся ее лично документов, которые я нашел в рассекреченных архивах властных структур в США и в Мексике. Среди них был подробный отчет ЦРУ за 1967 год, в котором некий информатор Управления – мексиканский художник, которого Дюран считала другом, – описывал, как Дюран поведала о своем непродолжительном романе с Освальдом. Я также предоставил Дюран записи наблюдений, проводившихся тайной мексиканской полицией, где, судя по всему, зафиксированы ее внебрачные отношения с мужчинами в год, предшествовавший убийству Кеннеди, в том числе еще с двумя американскими туристами, приезжавшими в Мексику. Я также дал ей отчеты ЦРУ, в которых говорилось о романе Дюран с бывшим послом Кубы в Мексике. Похоже, задолго до покушения она попала в поле наблюдения ЦРУ и Министерства внутренних дел Мексики – это было связано с ее работой в кубинском консульстве, а до этого – в учреждении, занимающемся кубинско‑мексиканскими культурными связями. Отчеты о слежке были, естественно, отвратительны с этической точки зрения и служили доказательством того, что тайна частной жизни Дюран годами бесцеремонно нарушалась. Но я счел, что лучше и честнее показать Дюран эти записи, чтобы она увидела, что в них меня так встревожило и заинтриговало. Если она захочет опровергнуть хоть что‑либо из этого, я охотно ее выслушаю.

В ожидании ответа от Дюран мы с Ксаник разыскали дочь Елены Гарро – Хелену Пас, теперь ей было 74 года и жила она в доме для престарелых всего в часе езды от Мехико. Хотя, по словам знавших ее людей, Хелена пребывала в здравом уме и памяти, здоровье ее было сильно подорвано после случившегося несколько лет назад инсульта. Ее двоюродный брат и официальный опекун передал нам, что та отказывается от интервью 8 . Мы стали уговаривать его хотя бы спросить у Хелены, подтверждает ли она свой рассказ – и рассказ своей матери – о встрече на «вечеринке твиста» с Освальдом и двумя американскими «битниками», а также с Сильвией Дюран. И та подтвердила. «То, что я говорила в 1960‑е годы, правда, – передала нам ее слова опекунша. – Все это так и было».

Я решил задержаться в Мехико еще на несколько дней в надежде побеседовать с Дюран, но так и не дождался от нее ответа после отправки документов. Поэтому в последней, отчаянной попытке услышать хоть какой‑то ответ во вторник, 19 апреля, мы поехали к ней домой: она жила вместе с многочисленной родней. Но ее родные сказали нам, что ее не будет до вечера, и мы решили подождать на улице, пока она не вернется. Наконец она приехала – на такси, с пакетами продуктов из супермаркета. Завидев нас, она с недовольным видом прошла мимо и стала торопливо открывать чугунную калитку. Но мы умоляли ее уделить нам хотя бы пару минут, и она уступила. Хмурясь, она согласилась ответить на несколько вопросов, вероятно, в надежде, что после этого мы оставим ее в покое.

Даже спустя много лет это была все та же Сильвия Дюран. Ее лицо было нетрудно узнать даже по фотографии начала 1960‑х. На ней была удобная и модная одежда, облик дополнял длинный струящийся шарф пастельных оттенков и очки Chanel. И хотя темные прежде волосы теперь заметно поседели, у нее была та же короткая стрижка, что и в 1960‑е. Ее английский был безупречным, хотя в ходе разговора, обернувшегося почти часовой беседой у чугунной калитки, она часто переходила на испанский. Даже в споре она казалась очаровательной, находчивой и проницательной. К нашему удивлению, нам недолго пришлось ее уговаривать сфотографироваться.

Она по‑прежнему, как и много лет подряд, отрицала, что находилась в интимных отношениях с Освальдом – хотя бы потому, пояснила она, что он казался ей совсем непривлекательным 9 . И предположение, что она могла спать с ним, было для нее ужасно обидно. «Я вас умоляю! – сказала она насмешливо по‑английски. – Значит, говорят, он был моим любовником? Ну‑ну. Освальд был вот такого росточка. – И протянула руку, показывая, что он был коротышкой. (Рост Освальда был 1 метр 75 сантиметров.) – Как могла я взять в любовники такую серость?» Она категорически отрицала все слухи и утверждения – а их после тщательной проверки сочли бездоказательными и комиссия Уоррена, и следователи от правительства США, – что она якобы шпионила в пользу Кубы, или Мексики, или даже ЦРУ.

Она сказала, что помнит вечеринку с танцами, описанную Еленой Гарро, и что Освальда среди гостей не было. Американцы на вечеринке присутствовали, сказала она, в том числе «кинозвезда», правда, имени она не назвала, поскольку полагала, что тот актер еще жив, и она не хочет впутывать его в неприятности. На вопрос, для чего Елене Гарро понадобилось выдумывать такую странную историю про ее роман с Освальдом, Дюран ответила, что ее кузина была «помешанная – совершенно безумная… <…> Не думаю, что это она со злости наговорила. Скорее по глупости». Но почему дочь Гарро твердила то же самое? «У нее была куча психологических проблем», – отвечала Дюран. Елена и ее дочь были обе «с большим приветом, причем всегда».

Я напомнил ей, что не только обе Гарро рассказывали о романе Дюран с Освальдом. Отчеты о расследовании, подготовленные мексиканской тайной полицией, показывают, что после убийства президента ее неоднократно расспрашивали, действительно ли у нее были «интимные отношения» с Освальдом и имеются ли у полиции доказательства этого. Почему ее друг‑художник в 1967 году заявлял, что она рассказывала ему об этом романе? Она ответила, что стала жертвой ревности – все это выдумки ее поклонников, которые хотели переспать с ней, но получили от ворот поворот. «Я была замужем, – сказала она. – Поэтому я так разозлилась, когда прочла эти сплетни. <…> По их словам выходит, все были моими любовниками – посол, консул…» И снова повторила то, на чем настаивала все эти годы, – что виделась с Освальдом только в кубинском консульстве, когда он два раза в течение одного дня заходил туда в сентябре 1963 года. «Ничего сверх положенного я не делала», пытаясь помочь ему с документами для визы, уверяла она. «Я виделась с ним только в стенах консульства. А за пределами консульства – ни разу, никогда‑никогда».

Лишь спустя несколько недель нам удалось разыскать нового свидетеля, который сообщил нам нечто противоречащее тому, что накануне поведала нам Дюран, – это была ее бывшая золовка Лидия Дюран Наварро, известный мексиканский хореограф. Лидии сейчас 85 лет, и в ее памяти стерлись многие подробности событий, относящихся к неделям до и после покушения на Кеннеди10. Хотя ее покойный брат и Сильвия Дюран развелись несколько десятков лет назад, Лидия сохранила добрые отношения к Сильвии. Лидия сказала, что она всегда сомневалась в том, что Сильвия могла завести роман с Освальдом. По той же самой причине, которую называла ее бывшая невестка: Освальд, сказала Лидия, был физически крайне непривлекателен, чтобы брать его в любовники. «Это нелепо, – сказала Лидия, – он был слабак с лицом идиота».

Однако Лидия ясно помнит, что Сильвия рассказала ей по секрету десятки лет назад – что, хотя Сильвия это отрицает, у нее все же было по крайней мере одно свидание с Освальдом. По словам Лидии, расстроенный Освальд пригласил Сильвию на ланч в ресторане Sanborns возле кубинского консульства. (Она точно помнит название Sanborns – сетевой мексиканский ресторан.) И Сильвия, сказала она, приняла приглашение. «Ей не следовало принимать приглашение от американцев, – вспоминала Лидия. – Дипломаты в кубинском посольстве очень возмущались, узнав, что Дюран осмелилась появиться на свидании с американцем, даже с таким, кто подавал себя как горячий сторонник кубинской революции. – Кубинцы сделали ей выговор».

Если рассказ Лидии соответствует действительности, Сильвия солгала, когда уверяла, что «никогда‑никогда» не встречалась с Освальдом вне стен кубинского консульства и что она обсуждала с Освальдом только визовые вопросы. На самом деле, по словам Лидии, Сильвия сходила – по крайней мере один раз – на дружеское, даже можно сказать романтическое свидание с человеком, который явно хотел произвести на нее впечатление своими заявлениями о поддержке кубинской революции и который менее чем через два месяца убьет президента США.

В июне 2013 года мы с Ксаник нашли двух людей – оба выдающиеся мексиканские журналисты, оба дружили с Сильвией Дюран в 1960‑е, – которые заставили усомниться и в других деталях ее истории. Первый из них Оскар Контрерас, обозреватель мексиканской газеты El Manana, был тем самым журналистом, который в 1967 году заявил, что четырьмя годами раньше, будучи студентом юридического факультета в университете в Мехико и горячим сторонником режима Кастро, он встретился с Освальдом, который попросил его помочь с получением кубинской визы11. Эту часть истории Контрерас уже рассказывал много лет назад.

Но то, что он поведал нам в 2013 году, выходило далеко за рамки известного прежде и заставляло предположить, что у Освальда были более обширные и серьезные связи с кубинскими агентами в Мексике – связи, которых, по словам Дюран, не было и быть не могло. Контрерас сказал, что он виделся с Освальдом не только в университете, он встретился с ним снова несколько дней спустя на приеме в кубинском посольстве. На этом приеме, сказал Контрерас, «я видел его лишь издалека, он беседовал с какими‑то людьми», – и добавил, что не подошел тогда к Освальду, поскольку кубинские друзья предупредили его, что Освальд, возможно, провокатор, подосланный ЦРУ. Почему Контрерас ничего не сказал американским представителям в Мексике о таинственном появлении Освальда на кубинском дипломатическом приеме? Ответ простой, сказал Контрерас: американские дипломаты никогда не спрашивали его об этом.

А потом мы нашли, возможно, самого важного, во всяком случае, больше всех заслуживающего доверия свидетеля. Это племянник Гарро, Франсиско Герреро Гарро, известный мексиканский журналист, который в год убийства Кеннеди был 23‑летним студентом университета, и он полвека хранил молчание о том, что ему было известно о Ли Харви Освальде.

Теперь Франсиско Герреро, основателю и бывшему главному редактору ведущей левой мексиканской газеты La Jornada, 73 года, и он говорит, что десятки лет ничего не рассказывал об Освальде, опасаясь поставить под угрозу свою семью 12 . «Я и не собирался рассказывать. Мы тогда так перепугались, когда поняли, что многие из тех, кто был причастен к делу об убийстве Кеннеди, умирали» при загадочных обстоятельствах.

Какой же секрет хранил Герреро? Он сказал, что был на той вечеринке, где его тетушка встретила Освальда и Сильвию Дюран. На самом деле его привезли на вечеринку тетушка и мама – Деба Герреро, сестра Елены. Он уверен, что тоже видел Освальда. «Он стоял там, возле печной трубы, – вспоминает Герреро. – У него запоминающееся лицо… он был очень мрачен. Просто стоял там, глядел на людей, словно изучал… <…> Готов поклясться, это был он».

В первые часы после убийства Кеннеди, когда в прессе появились фотографии Освальда, вспоминает Герреро, состоялся примечательный разговор между его матерью и тетушкой, Еленой Гарро, – женщины были в панике.

«Я слышал, как мама сказала в трубку: “Это невозможно! Невозможно! Правда, Елена, это невозможно. Ты уверена?.. Я подъеду”». По словам Герреро, его мать велела ему взять семейный автомобиль. “Потом говорит: “Отвезешь меня к Елене”». Герреро сказал, что возразил было, что ему нужно ехать на занятия, но мать ответила: «Это неважно. Мы едем к Елене домой».

И они поехали домой к Елене Гарро, у которой был телевизор, и вместе стали смотреть фоторепортаж из Далласа, в том числе увидели мелькнувшие в новостях первые снимки Освальда, взятого под стражу. Герреро вспоминает, как его мать и Елена Гарро испуганно переглянулись, сообразив, что за несколько недель до этого видели убийцу президента на вечеринке. «“Да‑да, это он, точно он!”» – восклицали они в панике. «Его лицо вновь и вновь появлялось на экране, – вспоминает Герреро. – И мама все твердила: “Это он, это он!”»

Франсиско помнит, как спросил вслух: может ли мексиканская полиция обвинить его семью в причастности к делу об убийстве Кеннеди, если станет известно, что они были на той вечеринке вместе с Освальдом. «Господи, да мы же не имеем к этому ни малейшего отношения! Мы всего лишь пошли на вечеринку, где был тот человек. Мы же туда его не отвозили».

Его мать поклялась никогда не рассказывать о том, что видела на вечеринке, вспоминает Франсиско. Она была коммунисткой – то есть политическим противником своей сестры Елены – и умела хранить тайны: в те времена в Мексике заявлять о своих марксистских взглядах было небезопасно. Все остальные, присутствовавшие на той вечеринке, тоже решили помалкивать, говорит Франсиско. «Все поняли, что это был он [Освальд], – сказал Франсиско. – Но никто не хотел об этом заговаривать. Я думаю, от страха. Я сам испугался».

Эта тема стала запретной, сказал он. «Никто больше не упоминал об этом».

По словам Франсиско, единственный, кто все же проговорился представителям власти о той вечеринке и об Освальде, это его тетушка Елена: она беседовала с кем‑то в посольстве США – «не знаю, с кем именно» – в первый же день после покушения либо на следующий день. Ее отвез туда его дядя, Альбано Гарро, брат Елены, теперь его уже нет в живых. Франсиско вспоминает, что дядя был сердит, потому что Елена, собиравшаяся лишь на пятнадцать минут заглянуть в американское посольство, провела там почти четыре часа. Он слышал, как мать говорила, что после этого Елене Гарро «несколько раз» звонили из посольства вроде бы «по важному делу».

В архивах ЦРУ или мексиканского правительства не обнаружено убедительных доказательств того, что Сильвия Дюран была чьей‑то шпионкой, хотя в 1963 и 1964 годах такие подозрения высказывались многими. Сегодня Дюран, как и прежде, настаивает, что не встречалась с Освальдом за пределами кубинского консульства. Но если Дюран все эти годы говорила правду, тогда выходит, что множество людей лгали, в том числе ее родственники и даже бывшие близкие друзья, один из которых до сих пор жив. «И зачем им врать спустя полвека?» – думаю я.

Я считаю, что людям, которых я, готовя эту книгу, отыскал в Мексике, можно верить, хотя бы потому что никто из них не пытался, в отличие от многих других в США и других странах, якобы мельком видевших Освальда, нажиться на том, что им известно об убийце президента. Они не писали «разоблачительных» книг, не пытались продать свои истории разным СМИ. То же относится к родным и близким Чарльза Томаса. Его вдова Синтия и другие члены его семьи десятки лет отказывались говорить с журналистами и прочими сторонними лицами о том, что случилось с этим достойным человеком, чья блестящая карьера, а затем и вся жизнь закончились так трагически по причинам, которые им до конца были неясны. Для меня большая честь, что все эти люди взяли на себя риск побеседовать со мной, не попросив ничего взамен, кроме обещания выяснить, правда ли то, что много лет назад рассказала Елена Гарро Чарльзу Томасу: что Сильвия Дюран пригласила Ли Харви Освальда на вечеринку с танцами, где также присутствовали кубинские дипломаты и шпионы, а также мексиканские сторонники правительства Кастро, и что некоторые гости открыто высказывали надежду, что кто‑нибудь убьет президента Джона Кеннеди – хотя бы в знак поддержки революционной Кубы, которую Кеннеди мечтал сокрушить.

– Факт остается фактом: мы видели Освальда на той вечеринке, – говорит сегодня Франсиско Герреро Гарро. – Мы встретились и говорили с тем, кто потом пошел и убил президента Соединенных Штатов.

Вашингтон, округ Колумбия

Сентябрь 2013 года

Фото

Борт номер один, только что прилетевший из Далласа, на авиабазе Эндрюс, штат Мэриленд, 22 ноября 1963 г.

John F. Kennedy Presidential Library and Museum, Boston

Линдон Джонсон не послушал агентов Секретной службы, советовавших ему вылететь из Далласа сразу же, как только он взойдет на Борт номер один. Вместо этого самолет оставался на аэродроме лишние 35 минут – Джонсон дожидался, когда прибудет Жаклин Кеннеди и доставят гроб с телом ее мужа. Миссис Кеннеди поднялась на борт вскоре после того, как гроб с телом покойного погрузили в самолет. Затем Джонсон был официально приведен к присяге – в присутствии миссис Кеннеди, все еще в окровавленной одежде, и Леди Берд Джонсон.

Cecil Stoughton/John F. Kennedy

Presidential Library and Museum, Boston

LBJ Library photo by Cecil Stoughton

Председатель Верховного суда Эрл Уоррен и его жена Нина на следующий день после покушения. Снимок сделан возле Белого дома, когда они вместе с другими членами Верховного суда ходили к гробу президента, помещенному в Восточном зале. 24 ноября, в воскресенье, Уоррен, стоя рядом с миссис Кеннеди и ее дочерью Кэролайн, прочел панегирик Кеннеди в ротонде Капитолия США, где был выставлен гроб.

Art Rickerby/Time Life Pictures/Getty Images

AP Photo

Генеральный прокурор США Роберт Кеннеди терпеть не мог президента Джонсона, но согласился остаться в его правительстве. Эти двое высокопоставленных лиц, запечатленные на снимке, сделанном в Белом доме в октябре 1964 года, были освобождены от дачи показаний перед комиссией Уоррена.

LBJ Library photo by Yoichi Okamoto

6 декабря 1963 г. Роберт Кеннеди и его жена Этель покидают новый дом Жаклин Кеннеди в Джорджтауне, после того как помогли ей переехать.

AFP/Getty Images

Супруги Кеннеди на яхте береговой охраны Manitou в заливе Наррангасетт, снимок сделан 8 сентября 1962 г. В руках у миссис Кеннеди – биографическая книга Уильяма Манчестера «Портрет президента» о ее муже, и, как можно заметить, она курит.

Robert Knudsen. White House Photographs. John F. Kennedy Presidential Library and Museum, Boston

Хотя Кеннеди требовал Даллеса после провала операции в заливе Свиней в 1961 году, он сохранял дружеские отношения с Даллесом, как явствует из этого снимка, сделанного 27 сентября 1961 г., когда был объявлен преемник Даллеса (слева) на посту главы ЦРУ – промышленный магнат из Калифорнии Джон Маккоун (справа).

Robert Knudsen. White House Photographs. John F. Kennedy Library and Museum, Boston

Даллас, 25 октября 1963 г. Постоянного представителя США в ООН Эдлая Стивенсона (в центре) обступили полицейские, после того как на демонстрации одна из активисток, выступавших с антиооновскими лозунгами, ударила его по голове плакатом. Это происшествие, случившееся за месяц до покушения на Кеннеди, показывает, с какой враждебностью порой встречали заезжих политиков в консервативном Далласе.

AP Photo/Carl E. Linde

Утром в день покушения Кеннеди сказал своей жене, что они едут «в страну дураков», увидев в The Dallas Morning News объявление в черной рамке под заголовком: «Добро пожаловать, мистер Кеннеди». В этом объявлении администрацию Кеннеди обвиняли в «потворстве коммунистам, их попутчикам и крайним левым в Америке». На улицах появились листовки «Разыскивается за измену» с фотографиями Кеннеди в профиль и анфас, как фотографируют преступников.

Похоже, президент применяет «метод Джонсона» к своему наставнику в политике – сенатору от штата Джорджия Ричарду Расселу. Снимок сделан в Белом доме 12 декабря 1963 г., через три недели после убийства Джона Кеннеди.

LBJ Library photo by Yoichi Okamoto

На этой недатированной фотографии президент Джонсон встречается с председателем Верховного суда Эрлом Уорреном. Джонсон уговаривал Уоррена возглавить комиссию, пригрозив, что иначе он будет в ответе, если разразится ядерная война и погибнут миллионы американцев.

© CORBIS

Джонсон на лужайке перед Белым домом 16 апреля 1964 г. дает интервью журналисту Эндрю Пирсону, мастеру скандальных разоблачений и близкому другу председателя Верховного суда Эрла Уоррена.

LBJ Library photo by Cecil Stoughton

О том, что директор ФБР Эдгар Гувер и генеральный прокурор Роберт Кеннеди недолюбливают друг друга, хорошо знали их помощники. Именно Гувер через несколько минут после выстрелов на Дили‑Плаза уведомил Кеннеди по телефону, что на его брата было совершено покушение. Фотография сделана 7 мая 1963 г. на одном из мероприятий в Белом доме.

© Bettmann/CORBIS

Президент Джонсон в Овальном кабинете встречается с Ричардом Хелмсом, кадровым разведчиком, которого Джонсон выдвинул на пост главы ЦРУ. Хелмс позже признал, что ему настойчиво советовали не сотрудничать с комиссией Уоррена: по его словам, он ничего не рассказывал комиссии о планах уничтожения Кастро, которые вынашивало ЦРУ.

LBJ Library photo by Yoichi Okamoto

Официальный групповой портрет членов комиссии Уоррена, сделанный в зале заседаний в Вашингтоне, округ Колумбия, в здании Организации ветеранов зарубежных войн, где размещался офис комиссии. слева направо: депутат Палаты представителей США от штата Мичиган Джеральд Форд, депутат Палаты представителей США от штата Луизиана Хейл Боггс, сенатор от штата Джорджия Ричард Рассел, председатель Верховного суда Эрл Уоррен, сенатор от штата Кентукки Джон Шерман Купер, бывший президент Всемирного банка Джон Макклой, бывший директор Центрального разведывательного управления Аллен Даллес и главный юрисконсульт комиссии Джеймс Ли Рэнкин.

© Bettmann/CORBIS

Джеймс Ли Рэнкин, главный юрисконсульт комиссии и бывший замминистра юстиции США, руководил штатом юристов комиссии, разделенных на команды из двух сотрудников – «старшего юридического советника» и его младшего напарника. В большинстве случаев большая часть работы ложилась на плечи младших юристов.

Estate of David Belin

Норман Редлик, преподаватель юриспруденции из Нью‑Йоркского университета, был основным редактором и автором заключительного отчета. Решение Рэнкина взять на работу Редлика, которого ФБР подозревало в связи с антиправительственными группировками левых активистов, встретило бурные возражения у членов комиссии.

Estate of David Belin

Штатные сотрудники комиссии позируют для группового портрета в офисе в здании Организации ветеранов зарубежных войн. в первом ряду, слева направо: Альфред Голдберг, Норман Редлик, Джеймс Ли Рэнкин, Дэвид Слосон (в очках), Говард Уилленс (без очков), Дэвид Белин. во втором ряду: Стюарт Поллак, Арлен Спектер, Уэсли Либлер (с сигаретой), Сэмюэл Стерн, Альберт Дженнер, Джон Харл Или и Берт Гриффин.

Estate of David Belin

Дэвид Слосон, один из младших юристов, стоит рядом с председателем Верховного суда Эрлом Уорреном. Слосон в комиссии отвечал за расследование версии о возможном иностранном заговоре.

Estate of David Belin

Арлена Спектера, которому пришлось фактически без помощи старшего напарника восстанавливать события в день покушения, стали называть «создателем версии одной пули».

Estate of David Belin, Arlen Specter Center for Public Policy

Дэвид Белин был младшим напарником в группе, занимавшейся установлением личности убийцы – предполагалось, что это Освальд.

Все фотографии на этой странице – David Belin

Берт Гриффин был младшим в паре юристов, изучавших биографию Джека Руби.

Альфред Голдберг, историк ВВС, помогал выстраивать и писать отчет.

Мелвин Эйзенберг, помощник Редлика, стал собственным экспертом комиссии по криминологии и сумел доказать несостоятельность многих версий заговора.

Джозефа Болла, старшего юриста в группе, занимавшейся установлением личности убийцы, хвалили за старательность.

Ричард Моск готовил исследование о стрелковых навыках Освальда и о его причудливом выборе литературы для чтения.

Уильям Коулмен, старший юрист в команде, занимавшейся версией заговора, был активным участником движения за гражданские права, на снимке он стоит рядом с Мартином Лютером Кингом.

Courtesy of William T. Coleman Jr.

Фрэнсис Адамс, бывший комиссар полиции Нью‑Йорка, быстро отстранился от расследования.

Michael Rougier/Time Life Pictures/Getty Images

Леон Хьюберт, бывший окружной прокурор Нового Орлеана, почти сразу же уволился из штата комиссии, раздосадованный тем, что на его расследование по делу Джека Руби почти не обратили внимания.

Estate of David Belin

Альберт Дженнер был старшим юристом в команде, восстанавливавшей историю жизни Освальда.

Estate of David Belin

Сэмюэл Стерн был единственным в штате комиссии, кому было поручено изучить и оценить работу Секретной службы по защите президента.

Estate of David Belin

Джулия Айде, умный и грозный секретарь Рэнкина.

Estate of David Belin

Марина Освальд в Минске

© CORBIS

Марина и Ли в Минске.

© CORBIS

Чета Освальдов с маленькой Джун в Техасе.

Поддельное удостоверение морского пехотинца, выданное на имя Алекса Хиделла, которое предъявлял Освальд

Освальд с винтовкой и пистолетом в Новом Орлеане в 1963 году.

National Archives and Records Administration

Освальд в форме морского пехотинца

© CORBIS

Освальд с друзьями в России, справа вверху – Элла Герман, отказавшаяся выйти за него замуж

© CORBIS

Освальд с товарищами по работе в Минске.

© CORBIS

Освальд в Новом Орлеане в 1963 г. раздает листовки «Руки прочь от Кубы».

© CORBIS

Поддельное удостоверение личности Освальда, оформленное на имя Алекса Хиделла.

Джек Руби, «хозяин» стриптиз‑клуба «Карусель» в Далласе, как знали многие в Далласе, отчаянно заискивал перед полицией и журналистами. Руби позирует рядом с тремя клубными танцовщицами.

© Bettmann/CORBIS

Визитная карточка Руби

Протокольные снимки, сделанные в полиции после его ареста в связи с убийством Освальда

© Bettmann/CORBIS

Переход, по которому, как считается, Руби проник в подвал полицейского управления Далласа с целью убийства Освальда.

Dallas Municipal Archives

24 ноября, в воскресенье, Руби убил Освальда на глазах у изумленных телезрителей всей страны, пробравшись сквозь толпу репортеров и фотографов и выстрелив в жертву в упор.

© Bob Jackson

Хладнокровное убийство офицера далласской полиции Типпита (на снимке он в полицейской форме) навело юриста комиссии Дэвида Белина на мысль, что Освальд, вероятно, виновен и в убийстве президента.

Dallas Police Department

Свидетельницей убийства Типпита стала официантка Хелен Маркем (на фото она рядом с неизвестным полицейским); позже в тот же день на опознании, устроенном полицией, она указала на Освальда как на убийцу.

Courtesy of The Sixth Floor Museum at Dealey Plaza

Dallas Muncipal Archives

Вскоре после убийства Типпита Освальд был арестован, когда пытался спрятаться в темном зале ближайшего кинотеатра «Техас». У него в кармане был обнаружен пересадочный талон (на фото он рядом с ключом), из‑за чего Белин заподозрил, что Освальд собирался пересесть на другой автобус, чтобы бежать в Мексику.

Dallas Muncipal Archives

Губернатора Техаса Джона Коннелли навещает в больнице Паркленда его жена Нелли: губернатор поправляется после пулевых ранений, полученных на Дили‑Плаза во время поездки в президентском лимузине.

© Bettmann/Corbis

Репортер The Dallas Morning News Хью Эйнсворт берет интервью у Марины Освальд, ее дочь Джун Освальд играет на полу.

Courtesy of The Sixth Floor Museum at Dealey Plaza

Патологоанатомы анатомического театра: коммандер Джеймс Хьюмс был ответственным за вскрытие, ему помогали коммандер Торнтон Босуэлл (слева) и подполковник Пьер Финк (справа). Решение Хьюмса уничтожить первоначальный отчет о вскрытии и собственные записи спровоцировало появление версий заговора, согласно которым он пытался что‑то утаить от следствия.

National Archives and Records Administration

Адмирал Джон Беркли, врач Белого дома, настаивал на том, чтобы военные патологоанатомы поспешили со вскрытием тела Кеннеди в Медицинском центре ВМФ в Бетесде в ночь покушения.

Robert Knudsen. White House photographs. John F. Kennedy Presidential Library and Museum, Boston

Директор Секретной службы Джеймс Роули подвергнется самому нелицеприятному допросу со стороны комиссии из‑за того, что он не наказал за пьянку накануне покушения агентов своего ведомства, ехавших в кортеже.

© Bettmann/CORBIS

Служебная карьера специального агента ФБР Джеймса Хости в Далласе рухнет из‑за того, что он вел наблюдение за Освальдом во время покушения и не распознал угрозы, которую тот представлял.

© ap/AP/Corbis

Маргерит Освальд часто казалась довольной тем, что стала знаменитостью. Улыбаясь, она беседует с далласским судьей Джо Брауном, который председательствовал на суде над Джеком Руби по обвинению в убийстве ее сына.

Donald Uhrbrock/Time Life Pictures/Getty Images

Она пригласила представлять свои интересы нью‑йоркского адвоката Марка Лейна, который вскоре стал главным критиком комиссии Уоррена.

© Bettmann/Corbis

Во время поездки в Вашингтон для первой дачи показаний перед комиссией Марину сопровождал ее коммерческий менеджер Джим Мартин, чья интимная связь с Мариной вскоре оказалась в числе вопросов, рассматривавшихся комиссией.

Dallas Morning News

Старший брат Освальда Роберт 20 февраля 1964 г. в Вашингтоне, после дачи показаний перед комиссией.

AP Photo/William J. Smith

Марина Освальд, давая в Вашингтоне показания перед комиссией Уоррена, выразила уверенность в том, что ее муж убил президента и что сделал это в одиночку.

© Bettmann/CORBIS

Подруга Марины Рут Пейн в Вашингтоне со своим мужем Майклом (к тому времени жившем отдельно от нее), супруги были привлечены к расследованию.

© Bettmann/CORBIS

Джордж Мореншильдт, инженер‑нефтяник родом из России, который пытался помогать влачившей нищенское существование чете Освальд, сказал, что прекратил дружбу с Мариной после того, как она стала открыто насмехаться над мужем, обвиняя его в импотенции.

© Bettmann/CORBIS

Комиссия установила, что Освальд произвел выстрел из своего ружья из «снайперского гнезда» возле углового окна на шестом этаже Техасского склада школьных учебников, выходящего на Дили‑Плаза; штабеля из коробок с книгами не позволяли видеть, что он делает.

Прикрепив камеру к винтовке Освальда, сотрудники ФБР пытались понять, что видел из окна преступник в тот момент, когда выстрелил в голову президенту.

National Archives and Records Administration

Принадлежавшая Освальду винтовка MannlicherCarcano итальянского производства.

National Archives and Records Administration

Две выполненные художником реконструкции смертельной раны в голову.

National Archives and Records Administration

Окровавленная рубашка президента.

National Archives and Records Administration

Пуля, которая, по убеждению штатных сотрудников комиссии, попала в Кеннеди и в Коннелли.

National Archives and Records Administration

Выполненная художником на основании фотографий вскрытия реконструкция полученного президентом ранения в голову, череп пробит справа.

National Archives and Records Administration

Председатель Верховного суда Эрл Уоррен и Джеральд Форд приехали в Даллас 7 июля 1964 г., чтобы произвести осмотр Дили‑Плаза и взять показания у Джека Руби. На снимке они выходят из Техасского склада школьных учебников, за ними следуют главный юрисконсульт Джеймс Ли Рэнкин и штатный юрист комиссии Джозеф Болл.

© Bettmann/CORBIS

В сентябре сенатор Ричард Рассел (в центре) посетил Даллас, чтобы лично увидеть Дили‑Плаза и побеседовать с Мариной Освальд. Перед Техасским складом школьных учебников к нему присоединились члены комиссии Хейл Боггс (крайний слева) и Джон Шерман Купер (крайний справа, в шляпе).

AP Photo/Ferd Kaufman

Штатные юристы комиссии несколько раз проводили ситуационные исследования, реконструируя события на Дили‑Плаза. На фото Дэвид Белин в окне пятого этажа Техасского склада школьных учебников в ходе эксперимента, целью которого было установить, что именно было видно и слышно оттуда, когда из окна этажом выше были произведены выстрелы.

Courtesy of The Sixth Floor Museum at Dealey Plaza





Дата публикования: 2014-11-19; Прочитано: 434 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.083 с)...