Глава 9. Рыськин появился рано утром – помятый и грязный, словно лист скомканной бумаги

Рыськин появился рано утром – помятый и грязный, словно лист скомканной бумаги.

– Ну, что скажешь в свое оправдание? – спросила Вероника, оглядывая его с ног до головы, словно жена загулявшего мужа.

– Что скажу, что скажу? – расстроенно ответил тот – Скажу, что менты в нашем городе совсем опупели.

– Тебя что, опять загребли в милицию? – ахнула Вероника.

– Слушай, ну не нравится им моя рожа, что ты будешь делать!

– А почему ты мне не позвонил?

– Потому что у меня отобрали телефон, вот почему. Вероника тотчас же сменила гнев на милость.

– Есть хочешь?

– Еще бы! У меня в желудке мечутся злые пираньи. Вероника приготовила ему омлет, а сама уселась напротив и принялась разглядывать носовой платок Тараса Шульговского, который выудила вчера из‑под сиденья его машины.

– Что это такое? – с набитым ртом спросил Рыськин, удивленно подняв брови.

– Просто одна вещь, – уклончиво ответила она. – Не могу понять, чем ее испачкали.

– Фу, – наморщил нос Рыськин, – выглядит отвратительно.

– Ося, по‑моему, это глина.

– И что с того?

– Хочу понять, зачем вытирать испачканные глиной башмаки платком, если есть тряпки.

– Говоришь загадками, – пробормотал Рыськин, уткнувшись носом в чашку с чаем.

– Я пока не готова делать заявления для прессы, – сказала Вероника. – Мы можем съездить в дом отдыха «Уютный уголок»?

– Где это?

– Не слишком далеко.

– Хочешь скрыться от опасности? – предположил Рыськин.

– Ошибаешься. Хочу кое‑что узнать о нашем лысом друге Казарюке и заодно поискать глину.

– А Казарюк‑то тут при чем?

– Его имя начинается с буквы С, – сообщила Вероника. – Это дает мне.., надежду.

– Надежду на что?

– На личную жизнь, Ося.

Когда они уже подъезжали к «Уютному уголку», Рыськин признался:

– Я так и не понял, зачем мы туда едем.

– Ты, главное, меня охраняй, – сказала Вероника.

С ночи, проведенной в квартире Стаса Марягина, она потеряла желание делиться с кем бы то ни было своими догадками и подозрениями.

Глина была обнаружена очень быстро. Первым делом Вероника обошла вокруг «своего» корпуса и тотчас же увидела желто‑коричневое месиво под одним из окон. Здесь, судя по всему, собирались разбить клумбу, но работа отчего‑то встала, и земля с комьями глины так и осталась лежать вывернутой рядом с бордюрным камнем. Никаких отчетливых следов на глине не было, и Вероника стала соображать, кто занимал номер. Много времени это не отняло – номер занимал Казарюк.

Итак, он сказал, что, когда попытался проникнуть внутрь, ключ не подошел. А у Нелли Шульговской ключ сломался прямо в замке…

Недолго думая, Вероника отправилась к администраторше, у которой Казарюк, по его словам, провел часть вечера и остаток ночи. Она решила сказать ей, что задает вопросы по просьбе Тараса Шульговского. Он ведь вроде бы говорил, что не хочет оставаться в стороне от расследования. Вот пусть его имя и послужит во благо самостийному следствию.

Администраторша оказалась маленькой миловидной пышечкой, при взгляде на которую у тощего Сергея Евгеньевича наверняка текли слюнки.

– Да, все так и было, – подтвердила администраторша, представившаяся Натальей. – Не могла же я выгнать на улицу хорошего человека? Он такой очаровательный мужчина, Сергей Евгеньевич!

Вероника незаметно скосила глаза на Рыськина. Судя по выражению его лица, он тоже считал Казарюка каким угодно, но только не очаровательным.

– Для нас было таким ударом узнать, что Нелли Шульговская погибла! – сказала между тем Наталья. – Представляете, мы ведь ее обсуждали. Сергей Евгеньевич бедняжку терпеть не мог.

– Почему же? – напряглась Вероника.

– Он сказал, будто Нелли перекрывает ему кислород. В профессиональном плане, разумеется. Он ведь такой талантливый, Сергей Евгеньевич. Если дать ему развернуться, он горы свернет!

– Могу себе представить те горы! – пробормотал Рыськин. – Облагороженные талантом Казарюка.

– Мне кажется, – потупилась Наталья, – Шульговская не нравилась ему не только как начальница, но и как женщина.

– Да? – удивилась Вероника. – А я не знала.

– Он называл ее фифой. Говорил, что это идиотство – строить из себя бизнесвумен, когда денежки на покрытие расходов дает муж.

– Все это он говорил в ту ночь? Наталья энергично кивнула:

– Вот именно. Можете себе представить наш стыд и ужас, когда наутро мы узнали, что Нелли погибла?

Вероника поблагодарила Наталью за помощь и потащила Рыськина к машине.

– Мне надо поговорить с Казарюком! – заявила она. – Мчись во весь опор!

– Я же не лошадь, – пробормотал тот.

– А я и не собиралась ехать у тебя на горбу! – парировала Вероника и удивленно воскликнула:

– Эй, ты куда это сворачиваешь?

– Поедем короткой дорогой, – сказал Рыськин. – Пока ты рыла носом землю, мне рассказали, как сократить путь.

Минут пятнадцать они тряслись по одноколейке, тянувшейся через лесок, потом выбрались на проселочную дорогу, которая вилась между полями, засеянными клевером.

– В конце вон того поля повернем налево и выскочим прямо возле указателя, – гордо сообщил Рыськин.

Именно в этот момент раздался хлопок, и руль вырвался у Оси из рук.

– Прокол! – с досадой воскликнул он. – Эх, бляху тебе в муху!

Он ударил по тормозам и полез наружу. Вероника тоже собралась вылезти и вдруг увидела, как из клевера восстает фигура с пистолетом в руке. Это был тот самый тип из мебельного центра – седой, постриженный бобриком. Теперь вместо костюма на нем были джинсы и толстовка.

– Ося‑а‑а! – завизжала Вероника.

Седой, без сомнения, в ту же секунду убил бы ее. Но неожиданно прямо в нескольких метрах от них появился запыленный «Москвич». Седой пошевелил губами и нырнул в траву.

А Вероника, выпрыгнув из машины, бросилась к своему телохранителю. Вместо того чтобы защитить ее, болван Ося разинул рот и попытался схватить свою подопечную двумя руками.

– Тебя что, оса укусила? – сочувственно спросил он. «Москвич», который до сих пор ехал довольно медленно, неожиданно взревел и помчался прямо на них. За рулем сидела женщина в зеленом! Вероника тоже с ревом взвилась в воздух и изо всех сил толкнула Рыськина ладонями в грудь. Они оба потеряли равновесие и покатились под уклон. На том месте, где они только что стояли, взвились два фонтанчика земли. Заметив их краем глаза, Вероника ахнула и всем телом прижалась к Рыськину.

– Никак ты в меня влюбилась? – спросил он, когда открыл глаза и увидел, что находится в кювете, а Вероника лежит сверху и обнимает его.

– Ося! Ползи в клевер! – шепотом приказала та.

– В сущности, – заявил Рыськин, послушно работая локтями, – ты могла бы найти более подходящее место для объяснения. Я не привык ухаживать за женщиной в антисанитарных условиях.

– Ося, заткнись!

– А ты закрой мне рот поцелуем! Вероника застонала и зажала ему рот рукой. Ося вытянул губы трубочкой и звонко чмокнул ее в ладонь.

– Доставай пистолет! – прошептала Вероника ему в самое ухо. – Нас хотят убить!

– Ал! – в ответ на это сказал Ося и сощурился. – Чхи! Ал… Седой тем временем выбрался на дорогу и теперь шел прямо на них, противно улыбаясь.

– Ося! – заплакала Вероника. – Где твой пистолет?

– Чхи! – громко сообщил Ося и уткнулся носом в землю. В это время на дороге показался грузовик. Следом за ним ехал «газик», а в хвосте плелась побитая временем «Газель». Вероника начала судорожно обшаривать Осино тело и наконец достала оружие. Грузовик был еще далеко, а седой близко.

– An… – снова начал Ося.

Говорил он свое «ап» и «чхи» так громко, что седой мог ориентироваться по его голосу без всякого труда. Вероника чертыхнулась про себя и поползла в сторону. Счастье, что трава такая высокая и густая!

Кавалькада машин была уже совсем близко, когда седой обнаружил Осю. Он расставил ноги на ширину плеч и вытянул в его направлении руку с пистолетом. В этот миг Вероника, которая уже обошла седого с тыла, вскочила на ноги. К счастью, шум на дороге помешал ему услышать шорох и догадаться о ее манипуляциях.

– Кия! – крикнула Вероника и размахнулась. Поскольку она умела пользоваться пистолетом исключительно как холодным оружием, седой тотчас же получил хороший удар рукояткой по голове. Он глухо ухнул и осел на землю.

– Ося! – крикнула Вероника, кидаясь к своему телохранителю. – Ося, я побегу, грузовик остановлю! А то вдруг тот «Москвич» еще не уехал? Развернется, и опять!

– An… – ответил Ося и закончил свою мысль тотчас же:

– Чхи! – После чего ударился лбом о землю с такой силой, что во все стороны полетели комочки.

– Ося, возьми себя в руки! – топнула ногой Вероника, косясь на бездыханного седого.

– Я за‑ды‑хаюсь… – прошелестел Рыськин.

– Чего‑о? – наклонилась к нему Вероника. – Тебя что, ранили? Он в тебя попал?!

– У беня аллергия да клевер! – простонал Рыськин и добавил:

– Ап… Чхи! Я ничего де вижу!

Вероника взяла его за волосы и оттянула голову назад. Лицо было красным и распухшим, из глаз ручьями текли слезы.

– Господи боже мой! – закричала она и бросилась с поля вон, рассчитывая остановить какую‑нибудь из машин. Но те, не доезжая до них, свернули куда‑то в сторону. Видимо, там имелась еще одна дорога, которую не было видно издали.

Тогда Вероника вернулась к Рыськину и попыталась поднять его, чтобы вывести из клевера, однако он полностью потерял ориентацию в пространстве. Вероника принялась тащить его за ноги и кое‑как стащила в кювет. Дальше дело не пошло.

– Ося! У меня просто не хватит сил! – стенала она, слушая хрипы Рыськина.

И тут судьба улыбнулась ей, послав ярко‑желтую легковушку, которой управлял крепкий молодой мужик в вельветовой кепке.

– А ну‑ка, давай, братан! – увещевал он Осю, вытягивая его на дорогу. – Давай, поехали!

Вероника выхватила из «Жигулей» свою сумочку, заперла их и, забравшись на заднее сиденье желтой легковушки, достала мобильный телефон.

– Матвей! – гневно крикнула она в трубку, едва услышала знакомый голос. – Это черт знает что!

– Что? – обалдело переспросил Каретников, который в настоящее время сидел в пражском кафе и наслаждался пирожными. – Что случилось, девочка моя?!

– Ты нанял для меня телохранителя! – надрывалась Вероника.

– Нанял, – согласился Каретников, стряхивая крошки с галстука. – И что?

– Он разваливается на кусочки!

– В каком смысле?

– Матвей, он страшно болен!

– Господи, чем?

– Он болен списком! ОРВИ и диарея у него были с самого начала. Потом добавилась клаустрофобия! Теперь выясняется, что у него аллергия на клевер!

– А что вы делали в клевере? – недовольно поинтересовался Каретников.

– Прятались от киллера!

– От какого киллера? – у того дрогнул голос.

– От седого, стриженного бобриком. Мне пришлось ударить его по башке и оставить на поле, потому что Рыськин, твою мать, начал задыхаться!

– Вероника, деточка, ругаться тебе совсем не идет.

– Когда ты прилетишь, Матвей? – спросила Вероника, переходя с гневного тона на жалобный.

Ей хотелось спрятаться от неприятностей. Любой ценой. Матвей – тот человек, за которого она согласилась выйти замуж. И он небезразличен ей. Но самое главное – он никак не связан с убийством в доме отдыха «Уютный уголок» и у него нет трехцветных ботинок, похожих на те, что носит Тарас Шульговский.

– Родная моя, успокойся! Я не знал, что все так ужасно! Ты ничего мне не говорила!

– Потому что ты не спрашивал!

– Я прилечу во вторник, – решительно заявил Матвей. – Хотя должен был остаться здесь до пятницы. Ты встретишь меня в аэропорту? Я скажу Дьякову, чтобы он заехал за тобой. Он предварительно позвонит, хорошо?

Закончив разговор, Вероника расплакалась. Ося хрипел на переднем сиденье. Мужик в вельветовой кепке не обращал на него никакого внимания. У него орало радио, и он вместе с ним в полный голос исполнял игривую песню, припев которой звучал весьма современно: «Я согласна за Шойгу даже в тундру и в тайгу. А за Путаным на Север без колготок побегу!»

* * *

Рыськин остался в местной больнице, а Вероника выложила мужику в вельветовой кепке целое состояние за то, чтобы он довез ее до Москвы Дома она приняла душ, поела, немного побегала по комнате, заламывая руки. Что она могла предпринять? Завтра воскресенье – пустой день, никто не работает. Придется ей сидеть дома. После того, что случилось, ездить в одиночестве по городу было страшно.

Но когда наступило утро понедельника, позвонил Рыськин и сказал, что у него случился астматический приступ и "чтобы скоро она его не ждала. Вздохнув, Вероника села перед телефоном и набрала домашний номер Казарюка.

– Сергей Евгеньевич? – строгим голосом уточнила она. – Это Вероника Смирнова. Ну, помните, ночью в редакции? Отлично. Можете уделить мне пять минут? Ваш босс Шульговский просил мне содействовать, не так ли?

Шульговский ничего такого не просил, но Вероника решила, что Казарюк не вспомнит об этом.

– Я согласен содействовать, – неохотно согласился тот. – Говорите, что вам надо.

– Мне надо знать, почему вы не поехали встречать Питера Ларсона из Лондона?

– Потому что… Потому что…

– Пожалуйста, правду, Сергей Евгеньевич!

– Потому что я не хотел расставаться с Наташей. Она мне понравилась, и у нас., как это сказать? Все шло на лад, вот.

– Так. Но если бы этот Ларсон все‑таки прилетел?

– Я позвонил Марусе и попросил ее поехать в аэропорт вместо меня. Она все сделала бы в лучшем виде!

– Понятненько.

– Это все?

– Не все, Сергей Евгеньевич. Кто дал вам ключ от номера в доме отдыха?

– Наташа. То есть администратор. А что?

– Днем, когда приехали, вы заходили туда?

– Заходил. Нам надо было распределить роли на завтра.

– Кому это – нам?

– Ну, всем нам. Пришли Нелли, Голубцов, спонсоры…

– Шульговский тоже там был? – спросила Вероника.

– Да, был, а что? – заволновался Казарюк. Вместо ответа Вероника задала новый вопрос:

– Как же получилось, что днем ваш ключ открыл номер, а ночью, когда вы задумали лечь спать, – нет?

– Понимаете, я ведь поначалу честно собирался ехать встречать Ларсона. И отдал ключ Наташе, чтобы не таскать с собой. Я вечно все теряю! А потом, когда мне удалось свалить почетное поручение на Марусю, я снова взял ключ. Вот тогда, вероятно, и перепутал.

– Благодарю вас, Сергей Евгеньевич! – сказала Вероника, копируя Зоины интонации. – Если вы мне понадобитесь, я еще позвоню.

Она положила трубку и азартно потерла руки:

– – Кажется, кое‑что становится понятным! Но для того, чтобы прояснить дело окончательно, мне нужно поговорить с Акимовой, уж не знаю, как там ее зовут.

Задачка не из простых! Встретиться с Акимовой можно было только в офисе «Супервтора». Акимова не станет говорить по телефону с незнакомой женщиной. И уж тем более не станет отвечать ей на вопросы личного характера.

Однако в офисе запросто можно было наткнуться на Стаса Марягина.

Вероника долго колебалась, потом решила, что у нее просто нет выбора. Теперь уже преступники покушаются на нее не по очереди, а вдвоем. Седой подстерегает на дороге с пистолетом, а женщина в зеленом на всякий случай сидит неподалеку в «Москвиче» без номеров. Не век же они будут терпеть неудачи! И даже Рыськина с ней рядом нет!

Вероника вызвала по телефону такси и, помолясь, отправилась в путь. «Завтра уговорю Матвея обратиться в милицию. Должен же он понять, что мне угрожает нешуточная опасность! И, судя по всему, не только мне, но и Татьяне Семеновой». Хотя насчет Татьяны Семеновой у нее были большие сомнения.

Вероника появилась в офисе незадолго до конца рабочего дня.

– Скажите, где кабинет исполнительного директора? – поинтересовалась она у девушки в коридоре.

– Регины Николаевны? – переспросила та. – В конце коридора, там табличка есть.

Когда Вероника открыла дверь, Регина Акимова разговаривала по телефону. Увидев посетительницу, кивнула и поманила ее рукой, улыбнувшись и указав на стул. Она выглядела прелестно. Простое каре с короткой челкой, ямочки на круглых щеках, симпатичный острый носик с посаженными на него очками никак не вязались с занимаемой должностью. Да уж, времена меняются.

– Здравствуйте! – сказала Регина, положив наконец трубку. – Чем могу вам помочь?

– Я по личному делу, – Вероника сцепила руки на коленях. – Понимаете… Появилась версия, что Нелли Шульговскую убили…

– Вы из милиции? – посерьезнела Регина.

– Да нет! Нет. Я знакомая Тараса. И просто помогаю ему. Меня зовут Вероника Смирнова.

– Ах так! Ну, что ж, приятно познакомиться.

– Он хочет, чтобы с его алиби все было в порядке, – быстро сказала Вероника. – Вы ведь звонили ему той ночью, верно?

– Постоянно звонила, – призналась Регина. – Я жутко нервничала. Потому что это вполне в духе Тараса – унести бумаги с собой, а потом обвинить кого‑то другого в том, что важная встреча сорвана.

– Он что, самодур?

– Какой он самодур? Обыкновенный мужчина.

– А вы звонили ему по городскому телефону или на мобильный?

– По городскому, – тотчас же ответила Регина. – Он свою квартиру перелопачивал.

– А где вы сами были в тот момент?

– У себя дома, а что, это имеет какое‑то значение? – Регина сверкнула очками.

– Возможно, позже вас спросят, были ли вы одна.

– Нет, я была не одна, – улыбнулась та. – Так что у меня с алиби тоже все в порядке. А что, есть подозрения, будто бы я ездила ночью в дом отдыха, чтобы утопить в ванне жену босса?

Таких подозрений у Вероники не было. Она уже открыла рот, чтобы поблагодарить за помощь и откланяться, когда дверь в кабинет отворилась, и Вероника услышала за своей спиной мрачный голос Стаса Марягина:

– Регина, прозвони в ивановскую фирму… – Он оборвал себя на полуслове и замолчал.

Вероника, не оборачиваясь, втянула голову в плечи.

– Да, Стаc? Говори, говори! – подбодрила его Регина.

– Я вижу, у тебя гости?

Он вложил в вопрос все оскорбленное чувство собственного достоинства.

– Это… Вероника Смирнова, – растерялась Регина.

– Как приятно!

Стаc обошел стул и появился наконец перед ней во всей своей красе. Его узкие темные глаза источали яд. Он протянул Веронике руку «для знакомства» и сказал:

– Стаc Марягин.

Вероника оторвала зад от стула и, глупо улыбаясь, сунула ему свою ладонь. Тот сжал ее стальными пальцами и дернул на себя.

– Ой! – пискнула Вероника.

– Вы ведь уже уходите, не так ли? – процедил Стаc и сказал изумленно взиравшей на происходящее Регине:

– Она у тебя тут засиделась, верно?

Свободной рукой он открыл дверь и потянул свою жертву за собой. Протащил несколько метров по коридору, мимо собственной секретарши в приемной и наконец затолкал в кабинет.

– Что‑то ты плохо выглядишь, – сказал он, отпустив наконец ее руку – Спасибо, ты очень мил.

– Где ночевала? – продолжал любопытствовать Стаc, остановившись перед ней и сложив руки на груди.

– Дома. Мне вернули мою сумочку – О! Какая удача.

– Не понимаю, – взвилась Вероника, – почему я должна стоять здесь и выслушивать от тебя выговоры!

– Ты не позвонила.

– Да, я не позвонила. Не захотела и не позвонила. На лице Стаса мгновенно нарисовалось невероятное изумление. Он растерянно моргнул.

– Я решил… – начал он, потом захлопнул рот и поиграл желваками. Через секунду его тон сделался совсем другим – мрачным и отстраненным. – Извини, что я на тебя набросился. Просто подумал, что тебе было хорошо так же, как и мне. А когда ты не объявилась вечером, забеспокоился. Все‑таки тебя едва не сбила машина прямо на моих глазах.

«Мне было хорошо», – хотелось признаться Веронике, но слова не шли с языка. Вместо этого она сообщила:

– Мой жених завтра возвращается из Праги.

– Да? Это замечательно.

– Я… Я так рада! – воскликнула Вероника и заплакала.

– Ты что? – удивился Стаc. – Что такое?

Так Вероника не плакала, наверное, со школьных времен. Взахлеб, бурно, самозабвенно.

Стаc поколебался, потом все‑таки притянул ее к себе и обнял.

– Мне страшно, Ста‑аас! – провыла Вероника. – Меня хотят убить, и я не люблю своего жениха‑аа! И мне было хоро‑шо‑оо! Но я не могу больше с тобой встреча‑ааться!

– Информация очень ценная, – пробормотал Стаc, поцеловав ее в макушку и коротко улыбнувшись. – А почему ты не можешь со мной встречаться? Если не любишь своего жениха?

– Из‑за твоих ботинок! – провыла Вероника ему в пиджак.

Стаc отстранился и изумленно поглядел на свои ботинки.

– Они тебе до такой степени не нравятся? – спросил он потрясенным голосом.

Вероника полезла в сумочку и, добыв бумажный платок, утерла лицо.

– Не из‑за этих ботинок. А из‑за тех, которые спрятаны в твоем шкафу!

Стаc снова моргнул, потом мальчишеским жестом взъерошил макушку.

– Интригующее заявление Не могла бы ты объяснить все поподробнее? Ты увидела в моем шкафу пару башмаков, и они тебе так не понравились, что ты решила больше со мной не встречаться, я верно понял?

– Да, – сказала Вероника и твердо встретила его взгляд. – Потому что эти башмаки связаны с убийством Нелли Шульговской.

Стаc отшатнулся.

– Убийством? – переспросил он. – Но ведь это был несчастный случай!

– Ты сам видел, что меня хотели переехать машиной. Еще меня дважды пытались застрелить. И один раз – задушить шнуром.

– Но почему?!

– Потому что я – свидетель.

– Ты видела, как убили Нелли?! – Стаc был потрясен.

– Я не знаю, что я видела! – Вероника сжала руками виски. – Но убийца думает, будто я представляю для него опасность. Я и еще женщины, которые не спали той ночью.

– Не может быть.

– Инну Головатову сбил «Москвич». Она умерла.

– Кто это?

– Одна из финалисток конкурса, который Нелли собиралась провести в «Уютном уголке».

– А что говорит милиция?

– Я не обращалась в милицию.

– Но почему, черт побери?!

– Потому что Матвей.., мой жених.., попросил меня этого не делать. Он не хочет, чтобы его имя было связано с преступлением. Пострадает его деловая репутация.

– Какая чушь! – в сердцах сказал Стаc. – Так при чем здесь мои ботинки?

Вероника принялась объяснять ему про ботинки, перепутала все события, но в конце концов все же завершила рассказ и достала из сумочки белый конверт.

– Вот та самая записка, которую Татьяна Семенова утащила из номера Нелли.

Стаc взял конверт, повертел в руках и достал записку. Развернул и тут же мрачно взглянул на Веронику:

– Это моя записка.

– Что?!

– Я писал эту записку.

Вероника без сил опустилась в кресло, а Стаc добавил:

– Три года назад.

– Ты несешь какую‑то чушь!

– Это не чушь. Посмотри внимательно на бумагу, на ее сгиб. Неужели не видишь, как давно ее сложили?

– Боже мой! Теперь вижу.

– Три года назад у нас с Нелли был роман. Я ей нравился, и она приложила массу усилий, чтобы, в свою очередь, понравиться мне. Это была ошибка, ужасная ошибка с моей стороны! Я это очень быстро понял и разорвал отношения. Однажды, уже после разрыва, мы с Тарасом были приглашены на вечер. Он, конечно, приехал с женой. Я сразу заметил, что Нелли очень расстроена. Она пригласила меня на танец и трагическим голосом сообщила, что кто‑то насплетничал Тарасу про нас. Она сказала, что нам нужно встретиться с глазу на глаз и все обсудить.

Вероника жадно слушала, не сводя со Стаса глаз. Он ходил по кабинету взад и вперед, глядя себе под ноги.

– В ту ночь Тарас уезжал в Питер. Я должен был посадить его на «Красную стрелу» – мы до последнего обсуждали дела. А потом я собирался подъехать к Нелли на дачу и поговорить. Я считал, что Тарасу нужно во всем признаться. Я пытался предупредить Нелли, что приеду, чтобы она не ложилась спать, но никак не подворачивался случай – она постоянно находилась рядом с мужем. Тогда я написал записку и, прощаясь, просто сунул ей в ладонь.

– Звучит, как сцена из романа, – пробормотала Вероника.

– Уверяю тебя, ничего романтичного в этой связи не было.

– Так вы признались Тарасу?

– Нет, – Стаc покачал головой. – Нелли считала, что это повредит бизнесу.

– Думаю, она была права, – кивнула головой Вероника.

– Может быть, но теперь это уже не имеет значения.

– Боюсь, что ты ошибаешься.

– У тебя есть какая‑то версия? – вскинул голову Стаc.

– Да, у меня есть версия, – кивнула Вероника. – Если ты утверждаешь, что в ночь убийства Нелли был в Москве, версия есть.

– Я был в Москве, – сказал Тарас. – Не сомневайся во мне. Он подошел и погладил ее по щеке. Вероника закрыла глаза. Итак, записку в номер Нелли Шульговской подбросили. И теперь ясно зачем. Чтобы подставить Стаса. Вероника прокрутила в голове все, что ей удалось узнать, и кивнула: да, версия вполне жизнеспособна.

– Послушай, что ты собираешься делать? – спросил Стаc, присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. – Ты поедешь сегодня ко мне?

– Если ты не против.. Только утром я должна поехать в аэропорт и вернуть Матвею кольцо. И вообще все его подарки.

– Ты любишь драгоценности? – усмехнулся Стаc.

– Ничего подобного. Кроме того, у меня богатая прабабушка, у нее тоже полно драгоценностей, которые когда‑нибудь перейдут ко мне!

– Чего ты кипятишься?

– Просто мне неприятно, что ты думаешь…

– Я ничего такого не думаю, – перебил ее Стаc. – А в аэропорт завтра мы поедем вдвоем.

– Нет!

– Да. Я не отпущу тебя одну. Разбираться со своим Матвеем ты, конечно, будешь сама, а я просто подстрахую. Буду изнывать от ревности где‑нибудь неподалеку.

* * *

Утром Стаc вызвал служебную машину.

– Решил на всякий случай взять с собой телохранителя, – пояснил он Веронике. – Он машину поведет. Мало ли, что придет в голову твоему бывшему жениху!

Когда Матвей Каретников вышел из здания аэропорта, он еще не знал, что он – бывший жених. Поэтому, увидев Веронику, широко раскинул руки и улыбнулся во весь рот. Дима Дьяков, стоявший позади, тихо спросил:

– Кстати, как ты добралась, на такси?

Вероника ничего не ответила и сделала два неуверенных шага в направлении Каретникова. И тут… Буквально как из‑под земли возник киллер, стриженный бобриком. Из‑под висящего на руке пиджака выглядывало дуло пистолета с глушителем, и направлено оно было на Веронику. На какую‑то долю секунды они встретились глазами. В тот же миг седой отвел взгляд, слегка двинул рукой и пальнул в Каретникова.

Вероника закричала, Каретников упал, Дима Дьяков бросился к нему. Стаc и его телохранитель со всех ног неслись к Веронике. Толпа пришла в движение, и, как только кто‑то сообразил, что случилось, поднялась паника.

Диме Дьякову понадобились секунды, чтобы понять: его босс мертв.

– Чертова девка! – выплюнул он в лицо оглушенной Веронике. – Почему он не выстрелил в тебя?!

– Что ты такое говоришь? – отшатнулась та.

– Это ты должна была валяться тут, на асфальте! Ты!

– Очень интересно, – сказал подоспевший Стаc, крепко взяв Диму за локоть. – Думаю, нам стоит потолковать.

Дима рванул руку, но освободиться ему не удалось. Стаc быстро повел его прочь от толпы зевак, от появившейся на горизонте милиции, засунул в свою машину и сел сам.

– Едем отсюда! – велел он, едва телохранитель усадил на переднее сиденье растерянную и испуганную Веронику. – Давай в офис, нам нужно допросить этого типа.

Дьяков сжал губы и всю дорогу пустым взглядом смотрел в окно. Вероника стучала зубами. Стаc сочувственно гладил ее затылок.

Когда Диму конвоировали в кабинет Стаса, он слегка остыл и, казалось, погрузился в пучину безразличия. Телохранитель остался в приемной, заняв пост у двери.

– Клясться не стану, – начал Стаc, когда Вероника устроилась в кресле, а Дьяков опустился на стул, – просто сообщаю тебе, что здесь нет звукозаписывающей аппаратуры. И тебя никто ни в чем не обвинит.

– А меня и не в чем обвинять! – неожиданно заявил Дима совершенно нормальным голосом. – Обо всем ужасе, который задумал Матвей, я узнал лишь вчера вечером, когда он позвонил мне по телефону из Праги. Вот тогда‑то он и признался, зачем сделал предложение Веронике!

– Хороший ты придумал ход, чтобы увильнуть от ответственности, – одобрил его Стаc с кривой улыбкой. – Так зачем же ему нужна была Вероника?

– Для того чтобы ее убили. Вместо мамы.

– Какой мамы? – не понял Стаc.

– Вместо мамы Каретникова, – охотно пояснил Дима. – Я могу закурить?

Стаc медленно двинул пепельницу по столу. Они с Вероникой посмотрели друг на друга, и та пожала плечами.

– В общем, ничего сверхъестественного! – Дима явно почувствовал себя лучше и даже забросил ногу на ногу. – Раз уж ты, детка, осталась жива, – он отсалютовал Веронике сигаретой, – то, вероятно, имеешь право все узнать. Примерно год назад у Матвея случились большие неприятности. Его поймали на криминале, и, чтобы выпутаться, он подставил своего партнера по бизнесу, некоего Шевченко. Шевченко взяли под стражу, а он, дурак, возьми да и повесься! Матвей очень переживал. – Дима выпустил в потолок длинную струю дыма. – Особенно когда выяснилось, что у Шевченко старший брат – уголовник. Сегодня вы могли его лицезреть воочию.

– Это седой, что ли? – тоненьким голоском переспросила Вероника.

– Так точно, седой. Через своих людей он пообещал Каретникову, что, как только выйдет на свободу, тотчас же отомстит ему. Он сказал – «Тебе будет так же больно, как и мне, когда я узнал о смерти брата! Ты почувствуешь то же, что чувствовал я».

– Вам пришло в голову, что он убьет кого‑нибудь из близких Каретникова, – констатировал Стаc.

– Вот‑вот. А из родных у Матвея осталась в живых только мама.

– Маму он нежно любил, – пролепетала Вероника.

– Именно! – похвалил ее проницательность Дима.

– И вы решили по‑быстрому найти Каретникову невесту, – продолжил за него Стаc.

– Не мы решили, а он решил, – поправил его Дима. – Я тут совершенно ни при чем.

– Ладно, – усмехнулся тот. – Твой босс решил найти себе невесту.

– Нужно было сделать так, чтобы в глазах Шевченко‑старшего невеста выглядела предпочтительнее мамы. Каретников отлично понимал, что умрет та из них, которая будет ему дороже.

– Так вот откуда неожиданная бурная страсть – воскликнула Вероника. Стаc насупился.

– Матвей отлично сыграл свою роль! – гордо заявил Дима.

– Разве? – насмешливо переспросил Стаc. – Вероника, кажется, жива. А ваш босс – тю‑тю!

– Не понимаю, что произошло! – всплеснул руками Дьяков. – Шевченко ведь охотился за тобой, ты сама говорила!

– Охотился, – кивнула Вероника.

– Может быть, он промахнулся? – сам себя спросил Дима. – Все‑таки он вор, а не киллер. Стаc рассмеялся.

– Промахнулся? Промазал метров на пять?

– Но почему же он не выстрелил в тебя? – Дима рассерженно поглядел на Веронику.

– Думаю, из чистого суеверия, – усмехнулась та. – Чтобы снова не получить по башке. Прецеденты уже были.

– Наверное, Шевченко догадался, что его обувают, – предположил Стаc.

– Не знаю, не знаю… Даже она, – Дима подбородком указал на Веронику, – не догадалась.

– А конкурс красоты? – неожиданно вспомнила Вероника. – Он тоже входил в ваш план?

– Не в наш, а в план босса, – терпеливо поправил Дима. – Конечно, входил. Нужно было найти девицу достаточно красивую, чтобы Шевченко поверил в любовь с первого взгляда. Ваш с боссом роман, детка, должен был стать скоротечным. Мысль спасти маму, изобразив бурную влюбленность, пришла Каретникову в голову лишь за месяц до выхода Шевченко из тюрьмы.

– Значит, у вас в запасе был месяц, – пробормотал Стаc. – Вы нашли красивую девушку…

– Она должна была быть не только красивой, но и достаточно наивной.

– Чтобы, не подавившись, скушать ваше свадебное блюдо, – добавил Стаc.

– Именно! Девушки перед конкурсом красоты заполняют анкеты. Каретников придумал кучу вопросов, чтобы найти себе подходящую невесту.

Вероника неожиданно закинула голову и от души рассмеялась.

– Анкету вместо меня заполняла Тина! Дима дернул уголком рта и нервно затянулся.

– Ну да?

– Честное пионерское. Это она срочно хотела мужа и бриллиантовое ожерелье! Стаc зло сказал:

– Думаю, когда Шевченко увидел, с какой рожей твой босс идет к Веронике, он тут же смекнул, что никакой любовью здесь и не пахнет. И прямо на ходу изменил сценарий.

– С какой такой рожей? – обиделся Дима.

– С фальшивой, вот с какой, – отрезал Стаc. – От него за версту несло художественной самодеятельностью.

– Если бы она вела себя, как обычная девица, и не изображала из себя крутую, Шевченко ее шлепнул бы с первого захода, и дело с концом.

Вероника икнула.

– Это не я сказал. Так Каретников говорил, – тотчас же добавил Дима. – Я просто ужаснулся, когда узнал, что тот задумал. И после вчерашнего разговора по телефону помчался в аэропорт. Хотел отговорить, образумить…

– Конечно‑конечно, – улыбнулся Стаc и обратился к Веронике:

– У тебя еще есть к дяде вопросы?

– Есть один. Где вы откопали Рыськина?

– О, этот человек – знатный неудачник. Последняя его работа закончилась гибелью клиента, и Рыськин пал на самое дно. Спивался, бедолага.

– Значит, Матвей специально выбрал самого плохого? – уличила Вероника.

– Понимаешь, что получилось. После покушения на тебя он, как пламенно влюбленный, не мог остаться равнодушным. Даже когда были неприятности у помощника нашего бухгалтера, он оплачивал тому телохранителя. А уж защищать любимую невесту сам бог велел.

– Но телохранитель, – тут же подхватила Вероника, – защищал бы меня и от Шевченко. А это не входило в ваши планы!

– В планы Матвея, не объединяй меня с ним, – попросил Дьяков. – С другой стороны, если бы тебя прикончил какой‑то другой убийца, под удар снова попала бы матушка босса. Так что Рыськин был наилучшим выходом из положения. Он еще не окончательно деградировал и вполне мог защитить тебя от какого‑то там дилетанта в черной маске и со шнуром в руках. С другой стороны, он был не настолько хорош, чтобы помешать исполнить задуманное пылающему местью человеку, который только что вышел из тюрьмы. То бишь Шевченко.

– Вы с боссом ошиблись – Рыськин оказался на высоте!

– Не мы с боссом, а один босс, – снова подчеркнул свою непричастность к произошедшему Дьяков.

– Что будем с ним делать? – спросил Стаc, глядя на Веронику.

– Да ничего. Пусть заберет реквизит и проваливает, – ответила та и, достав из сумочки коробку, перевязанную лентой, водрузила Диме на колени. – Это драгоценности.

– А теперь проваливай, – велел Стаc. – Приятно будет никогда больше тебя не видеть.

– Взаимно, – пробормотал Дьяков. Поспешно затушил сигарету и, прижав коробку к себе, быстро поднялся. – Пока, везунчики!

Когда дверь за ним закрылась, Стаc виновато сказал:

– Мы ничего не смогли бы доказать. Мне большого труда стоило не броситься на него и не придушить своими руками.

– Бр‑р! – потрясла головой Вероника. – Просто поверить не могу, что это все не сон. Выходит, один убийца из трех вышел из игры.

– Думаю, да, – кивнул Стаc. – Господин Шевченко отомстил господину Каретникову. Вряд ли тебе угрожает какая‑то опасность с его стороны.

– Но остаются еще женщина в зеленом на «Москвиче» и тип в черной маске, который набросился на меня в подъезде. Это ведь живые люди! И у них есть причина, вынуждающая охотиться за мной! Хотя, кроме Казарюка, я той ночью в доме отдыха никого и ничего не видела. Впрочем, насчет типа в маске у меня есть особое соображение – Поделишься?

– Потом, ладно? Дай мне очухаться. – Вероника обхватила себя руками за плечи. – Меня что‑то поколачивает.

– Вероника, тебе надо выпить, – со знанием дела заявил Стаc. – Поедем домой!

– Что же ты, из‑за меня забросишь свою работу?

– Иногда я выполняю свои служебные обязанности по телефону. Кроме того, сегодня исключительные обстоятельства. Я должен о тебе позаботиться. Я хочу о тебе позаботиться!

Вероника вспыхнула. Однако тут же некая идея заставила ее встрепенуться.

– Стаc, ты можешь продиктовать мне домашний адрес Шульговского?

– Зачем тебе? – нахмурился тот.

– У меня появилась одна идея.

– Давай договоримся, – строго сказал Стаc. – С сегодняшнего дня все твои идеи мы обсуждаем и реализуем только вдвоем.

– Ну, пожалуйста!

– Хорошо, пиши, – сдался тот.

Вечером, завернутая в огромный халат Стаса, Вероника устроилась на диване с чашкой чая в руке и позвонила Зое.

– Ты меня не ищешь? – спросила она.

– Нет, а что, тебя надо искать? – насторожилась та. – У тебя там все в порядке?

– Все просто отлично! Зоя, ты не смогла бы сделать для меня кое‑что?

– Мне, конечно, приятно быть тебе полезной, но…

– Зоя!

– Ну, хорошо. Чего ты хочешь?

– Подожди минутку!

Вероника выглянула из комнаты, чтобы проверить, где Стаc. Из ванной доносилось пение, перемежающееся фальшивым насвистыванием, которое перекрывал шум льющейся воды. Вероника вернулась обратно и сильно прижала трубку к уху.

– Я хочу, чтобы ты съездила туда, где живет Тарас Шульговский.

– А! Фирма «Супервтор»!

– Зоя, ты сможешь? Вечером, после работы?

– Не так часто ты ко мне обращаешься за помощью. Я даже польщена.

– Тогда записывай адрес!

Вероника продиктовала адрес и объяснила, чего она от нее хочет – А что, если он узнает? – встревожилась Зоя.

– Я сама ему расскажу, только позже И запиши телефон, по которому меня можно найти.

– Ты что, переселилась к Матвею? – оживленно спросила Зоя.

– К счастью, нет, – содрогнувшись, ответила Вероника, представив мертвого Каретникова. – Я совсем в другом месте. Так ты позвонишь?

– Непременно.

Тем временем Стаc выбрался из душа и сказал:

– Я проголодался. Хочешь, закажем что‑нибудь из ресторана? Или лучше сходить за продуктами?

– Что‑то мне не хочется, чтобы сюда приходил какой‑то посыльный. Нужно будет открывать дверь незнакомому человеку, а это опасно.

– Ладно, тогда придется тебе полчаса побыть одной. Не боишься?

– Не‑а! – помотала головой Вероника. Стаc натянул джинсы, футболку, ловко зашнуровал кроссовки.

– Замерзнешь, – предостерегла его Вероника. – Прохладно ведь, накинь что‑нибудь.

– Приятно, когда о тебе заботятся! – Стаc снял с вешалки джинсовую куртку и втиснулся в нее. – Поцелуешь меня на дорожку?

– Еще бы!

Вероника подошла к Стасу, приподнялась на цыпочки и, подняв вверх лицо, взяла его за отвороты куртки. И тут…

– Ай! – воскликнула она и отдернула руку.

– Что такое?

– Укололась, – пробормотала Вероника и потянула в рот большой палец. – Что это у тебя?

– Господи, значок! – расстроился Стаc, вытаскивая из воротника металлический кругляшок на длинной булавке.

– Уже второй раз! – пожаловалась Вероника. – Один и тот же палец…

Она неожиданно замолчала и отступила на несколько шагов.

– Ты чего? – удивился Стаc.

Вероника смотрела на него во все глаза и молчала.

– Да что случилось‑то?!

– Стаc, ты был там, – тихо сказала Вероника. – В доме отдыха. Той ночью, когда убили Нелли Шульговскую.

– С чего ты взяла? – сердито спросил он.

– Этот твой значок… Я уже однажды поранилась им. Ты сбил меня своим велосипедом, а потом потащил вверх, и я ухватилась за твою одежду…

Стаc бросил на пол сумку, которую уже повесил на плечо, и в сердцах сказал:

– Вот черт! – Потом, увидев, что Вероника продолжает пятиться, вытянул вперед руку:

– Послушай, я сейчас все объясню! Мне просто не хотелось морочить тебе голову лишними подробностями.

– В деле об убийстве не бывает лишних подробностей, – дрожащим голосом возразила Вероника. Ей было страшно до чертиков.

– В последнее время у Тараса с женой возникли проблемы. Она была зла на него и решила, что лучше всего отомстит, если возобновит со мной отношения. В тот злосчастный день она позвонила мне и принялась за старое. Уговаривала приехать в дом отдыха. Я согласился, потому что хотел выяснить все раз и навсегда, но для этого необходимо было найти подходящее место и время. Конечно же, я не собирался ехать к ней ночью! Но потом позвонил Тарас и сказал, что потерял важные бумаги и отправляется их искать. На деловую тусовку пришлось идти мне. Я перезвонил Нелли, чтобы сообщить, что с моим приездом ничего не получается, но она уперлась. У нее был потрясающий характер – могла переупрямить кого угодно! Короче, я сдался. Пообещал, что приеду в любом случае.

– Ты добирался из Москвы велосипедом? Стаc невесело усмехнулся:

– Конечно, нет. С западной стороны в заборе есть калитка. У меня давным‑давно лежит ключ от нее, еще с тех пор, как я проводил там отпуск. А велосипед я взял в будочке охранника. Им пользуется весь персонал дома отдыха, если в этом есть нужда. Так это тебя я сбил тогда с ног?

– Меня, – подтвердила Вероника, чувствуя, что у нее снова начинают стучать зубы.

– Поскольку я не знал, как попасть в корпус – там ведь сигнализация, я начал постукивать в окно. Нелли не отвечала. Я попробовал позвонить ей на мобильный – тоже безрезультатно. Я проболтался там не меньше получаса, и мне пришлось уехать несолоно хлебавши. Дорогая, пожалуйста, поверь мне!

– Я уже поверила… Матвею Каретникову, – пробормотала Вероника.

Стаc строго посмотрел на нее и сказал:

– Если бы ты была на моем месте, я бы тебе поверил.

– Если бы я была на твоем месте, я бы все тебе рассказала с самого начала.

– Да что ты говоришь? Почему же тогда ты не делишься со мной своими догадками относительно убийства Нелли? Молчишь? Кроме того, если бы я был в чем‑то замешан, то уже давно расправился бы с тобой.

– Но ты же видишь, что я ничего не знаю!

– Наоборот. Мне кажется, что ты знаешь больше, чем хочешь показать.

– Ты собирался в магазин, – напомнила Вероника.

– Хочешь выставить меня из дому и простучать стены?

– Да нет, просто хочу есть. Честно.

Тарас ушел, а Вероника легла на диван и принялась размышлять. Все сейчас зависело от того, что скажет ей Зоя. Когда вернулся нагруженный Стаc, Вероника взяла у него из рук пакеты и поцеловала в губы.

– Я верю тебе, – сказала она. – Я была бы дурой, если бы не поверила.

Стаc прижал ее к себе и тихо заметил:

– Чтобы мы могли строить нормальные отношения, нужно раскрыть это преступление. Убийство Нелли. Покушения на тебя.

– Я его уже раскрыла, – огорошила его Вероника. – Если Зоя скажет мне то, что я думаю…

* * *

Зоя позвонила в девять вечера и сказала именно то, что она думала.

– И что ты собираешься с этим делать? – спросила тетка настороженно.

– Собираюсь разоблачить убийцу.

– Это не опасно? – забеспокоилась та.

– Не опаснее, чем выходить замуж.

– Кстати, дорогая, завтра вечером возвращается мой Борис! Ты заедешь на чашечку чая? Часов в восемь?

– Возможно. Кстати, ничего, если я привезу с собой друга? Зоя на секунду замерла, потом осторожно спросила:

– Вы с Матвеем что, стали друзьями?

– Я совсем забыла тебе сказать! С Матвеем приключилась очень скверная история!

– Что такое?

– Его застрелили в аэропорту.

– Террористы? – ахнула Зоя. – В журнале пишут, что сейчас в аэропортах полно террористов.

– Наверное, террористы. Честно говоря, я бежала с места происшествия, поэтому почти ничего не знаю.

– Хорошо, тогда приезжай с другом! – разрешила Зоя, очень быстро смирившись с потерей Матвея Каретникова, с которым она, впрочем, не была знакома. – Дети еще в лагере, посидим вчетвером, как белые люди.

– Стаc! – важно заявила Вероника, явившись в спальню. – Завтра я собираюсь разоблачить преступника. Но для этого мне будет нужна твоя помощь – Я весь внимание.

– Во‑первых, мне нужно или попасть домой к Регине Акимовой, или хотя бы прокатиться в ее автомобиле. В качестве пассажира, естественно.

– Что за странные желания? – изумился Стаc. – Это как‑то связано с разоблачением преступника?

– Еще как связано! – воскликнула Вероника.

– Ну.., хорошо. – Стаc почесал макушку. – В принципе, это можно устроить.

– Во‑вторых, – продолжила Вероника, – ты должен позволить мне приехать завтра в офис вашей фирмы и немножко там покомандовать. Без свидетелей, разумеется. Я не хочу портить тебе репутацию.

– Поверь, моей репутации необходима хорошенькая встряска. И я заранее согласен на все.

– Мне нужно будет пригласить Казарюка.

– Зама Нелли? – удивился Стаc.

– Он теперь «и.о.» и ощущает себя важной шишкой. И еще Ося Рыськин завтра должен выписаться. Его я тоже возьму с собой.

– Куда мы денем такую пропасть народу? – изумился Стаc.

– Об этом стоит волноваться в последнюю очередь! – усмехнулась Вероника.

– Слушай, сколько сейчас времени? – неожиданно вскинулся Стаc. – Еще не поздно? Я придумал одну фишку. Дайка телефон!

Он быстро набрал номер и, сделав такое лицо, будто на язык ему нечаянно попала халва, воскликнул:

– Регина! До‑обрый ве‑ечер! Это Стаc, узнала? Акимова что‑то ответила, и Стаc рассмеялся противным ненатуральным смехом.

– Региночка, ты не могла бы оказать мне услугу? Завтра утром мне нужно в аэропорт. – Вероника поежилась. – Не могла бы ты подбросить до офиса мою родственницу? Ты с ней знакома, это Вероника Смирнова.

Он снова помолчал, слушая, после чего бодро заявил:

– Отлично! В девять она будет ждать тебя на остановке возле моего дома, лады?

Он положил трубку и добавил специально для Вероники:

– Только не вздумай стоять на краю тротуара! Заберись под навес, в самую глубину, поняла? И учти: несмотря на то что я буду следить за тобой, если что, просто не успею тебя спасти.

– Сказка про Петю‑Петушка, – грустно заметила Вероника. – Помнишь, как наказывали ему друзья не отворять оконце? Мы, дескать, пойдем далеко, если случится беда, тебя не услышим!

– Батюшки мои! – воскликнул Стаc. – Что за пораженческие речи? Кажется, ты собиралась завтра разоблачить убийцу?

– Не веришь в мой сыщицкий талант? – усмехнулась она.

– Просто я не понимаю, что ты задумала. Не могу оценить всей красоты замысла, а потому безмерно взволнован.

Он действительно волновался, и Вероника подошла и поцеловала его.

– Я ничего про тебя не знаю, – неожиданно сказал Стаc. – Если ты вдруг решишь снова исчезнуть, я не смогу тебя найти.

– Для этого существует Мосгорсправка, – наставительно заявила Вероника. – Ты ведь знаешь мои имя и фамилию. И приблизительный возраст.

– Может быть, все же дашь мне свой телефончик?

– Оригинальный способ познакомиться с девушкой: сначала затащить ее к себе домой, а потом попросить телефончик!