Глава 25, в которой на глазах у Капеллы, Хиннарэ, Бакалавра, Юлии, Марии и Гаруспика Клара творит Чудо, Гаруспик оправдан, а о Песочной Грязи узнают все

Кладбище

Путь до кладбища был не близкий, а потому Клара очень спешила. Нельзя было допустить, чтобы ее последний шанс завоевать доверие Сабуровых просто так взял себе и умер, не дождавшись чуда.

"Только бы найти его, только бы он был еще жив," - стучало в голове у девочки.

На подходе к Кладбищу Самозванка немного замедлила шаг, стараясь не упустить из виду ничего важного и, заодно, отдышаться. Ее взгляду предстала достаточно занимательная картина: рыжеволосая девочка и хрупкого вида степняк, кажется, пытались перевязать кому-то раны.

"Тот, кому они пытаются помочь, судя по всему, и есть мой искомый. Я должна спасти его. На этот раз должно получиться."

Клара подошла достаточно близко и робко поздоровалась.

- Здравствуйте. А что здесь случилось? Что с этим человеком? - цепкий взгляд внимательных глаз перебегал с одного на другого и обратно.

"Кто же эти люди? Ведь вы же не обидите меня, правда? Ведь вы же позволите мне помочь ему?"

Девочка неуверенно подошла еще чуть ближе.

Самое неприятное впечатление оставила за собой встреча с Катериной. Очень уж страшно ему стало, очень неспокойно. Всё сильнее било в глаза ощущение того, что вокруг разыгралась ненастоящая трагедия, люди - статисты, а сам Город - муляж. Так думать было легче, поскольку при одной мысли о том, что на полном серьёзе верят в то, что говорят ему, несущие ересь антинаучную собеседники, сердце опускалось в пятки. Люди страшатся того, чего не понимают, а бакалавр отчаянно не понимал здешнего порядка. Он ожидал, что будет трудно, но рассчитывал на хоть немного привычные методы. А вместо того, чтобы собирать по кусочкам цельную картинку, он только сильнее путался.

Не так уж и трудно было отыскать местное кладбище. Чего греха таить, упёрся-таки один раз Данковский в тупик, да так капитально, что обходить пришлось десятой дорогой, но верный путь всё же нашёл. Мелкий дождик стал накрапывать, пока скитался мужчина, стал мочить волосы. Не сразу, но вышел так, чтобы попасть точно к кладбищенским воротам: достаточно было пройтись немного по шпалам. А там только ограду миновать, обойти сторожку и оглядеться - нет ли где поблизости той особы, за которой потащился сюда Даниил?

Долго осматриваться, впрочем, не пришлось. Хорошо слышно было в тишине присутствие людей, встревоженные голоса и чьё-то шевеление. Щуплого вида мальчик и две девочки-подростка склонились над четвёртым человеком, которого разглядеть было довольно трудно. Данковский, петляя между беспорядочно разбросанных надгробных плит и могил, быстрым шагом направился к странной компании: сердце чуяло неладное.

- Эй! - окликнул он, находясь шагах в десяти от них,- Что происходит? Кто... Господи!

Даниил практически всегда руководствовался принципом "не поминать имя Господа всуе", ибо не веровал, однако здесь сдержаться не смог. Прямо на земле, абы как перехваченный бинтом, лежал израненный, вероятно, изрезанный ножом, человек. Полумёртвый уже, без единой кровинки в лице.

"Колотые раны, били быстро и точно. Сверху. Как будто знали, куда надо целиться"- отмечал про себя Даниил, машинально определяя, какие органы могут быть задеты.

- Расступитесь, расступитесь, дайте воздуху... Как давно произошло?- спросил Данковский, пролетая мимо нищенского вида девчушки, растерянно косящейся на несчастного кандидата в постоянные жители этого места и опускаясь рядом со второй - рыжей, конопатой, на колени. Ноги тут же ощутили холод влажной мягкой земли, но то были мелочи: сейчас жизнь человека висела на волоске прямо у него под носом. Знакомиться и представляться тоже желания не возникло: потом выпытает, как так случилось, что дети без пяти минут покойника на кладбище обступили и разглядывают. Что один, что вторая, что третья не походили ни на убийц, ни на похоронщиков.

"Много крови потерял,"- думал доктор, качая едва видно головой и раскрывая саквояж, а затем пробормотал вполголоса:

- Переливание нужно...

- Этот человек умирает. По крайней мере, сейчас. - отозвался Хиннарэ, обращаясь к робко остановившейся поодаль девочке с голыми коленками, но зато в тяжёлых и грязных ботинках. - Его ранили ножом в грудь, под утро. Вряд ли ты сможешь чем-то помочь.

Хотя насчёт "не сможешь помочь" он сомневался: от девочки повеяло такой уверенной и яркой силой, почти такой же, как от Капеллы-Виктории, что ни в сказке сказать, ни даже жестами выразить. Но если Ольгимская лучилась чистым и мягким светом, белым и немного сиреневым, то от пришелицы исходили едва видимые волны травянисто-зелёного и светло-коричневого цветом.

"Похоже на цвета земли и травы. Интересно, кто она такая..."

Прежде, чем травник озвучил свой вопрос, на Кладбище появилось ещё одно действующее лицо. Не слишком высокий мужчина в кожаном плаще, с саквояжем в руках и очень деловитыми ухватками. Потеснив Викторию, незнакомец склонился над бедолагой, дышавшим всё более редко и шумно. Сказал о необходимости переливания - сразу, уверенно и сухо.

"Доктор, что ли? Не из городских. Приезжий?"

- Кровь есть у Собирателей в юртах, но ведь нужна не любая... да? - Хиннарэ припомнил давние слова Исидора о том, что у каждого человека, будь то степняк или городской, кровь особенная, у некоторых она очень похожа, но без проверки переливание делать нельзя. Доктор Бурах особенно наставлял обитателей Термитника и Боен на этот счёт, потому что несколько лет назад вышла очень нехорошая история с самоучкой, решившим. что невелика премудрость - людей лечить, и угробившим нескольких человек.

Так что обеспечить переливание правильной крови было сейчас проблемой. Разве что этот... не местный умеет на глаз определять, какая нужна.

Буквально за несколько минут на кладбище стало тесно от людей. По крайней мере, так показалось Капелле, которую деловито отодвинул в сторону незнакомый мужчина, пахнущий железом и лекарствами. Был он невысок, худощав, чешуйчатый плащ его выглядел на диво экзотично по местным меркам, и Капелла быстро осознала, кого видит - бакалавр Данковский, собственной персоной, склонился над хрипящим полутрупом. Жесты у доктора были ловкие и уверенные, на колени он сел ни на секунду не задумавшись, и уже одним этим понравился юной Ольгимской. Настоящего врача всегда видно. Настоящий врач всегда думает сначала о пациенте, а потом уже о сохранности своих брюк.

-Рано утром, доктор, - тихо ответила она на вопрос бакалавра, задавив неуместное желание назвать его по имени и оценить реакцию. От уверенных жестов приезжего ей стало не то чтобы легче - но спокойнее. Они с травником ничего не могли сделать. Этот человек, уверенно взявший инициативу в свои руки - мог хотя бы попытаться.

И только потом она обратила внимание на застывшую неподалеку девочку, которая, кажется, опасалась подходить ближе. Мгновенно отметила Капелла и расцарапанные коленки, и вязаную шапочку, и коротенькую юбчонку. Канву грязи под ногтями. Светлые, показавшиеся в первый момент бессмысленными глаза. Она не знала пришелицу, и одно это говорило против неё - в тесном мирке детей Города незнакомцев не жаловали. Да их и не было никогда... А ещё - давило от незнакомки тяжелым земляным духом. Запахом прелых листьев. Крысиной шерсти. Плохие запахи, неприятные. Так даже от Катерины, Хозяйки земляной, никогда не чуялось. У той всегда было разнотравье. Здесь же...

Оглянулась на разрытую могилу. Тот же запах, только слабее. То же ощущение давления, крысы, земля и нет твири, словно это место и это существо никогда не были в Степи. У Капеллы даже виски засаднило от близости Клары-Самозванки. Сейчас она уже не сомневалась, кто перед ней.

"День сумасшедших совпадений и дико своевременных встреч. Как бы дальше хуже не было..."

-Здравствуй, Клара, - вздохнула она, поднимаясь. Отодвинулась к Хиннарэ. Сидеть над раненным смысла больше не было. Его судьбу взяли в руки другие люди и другие силы - Он умирает.

Она сознательно повторила слова травника. Всё равно сказать больше было нечего. Только ждать.

"Но как же мне везет сегодня на людей. Хотела увидеть - вот они, рядом. Смотри - не хочу"

С неба потихоньку начинал накрапывать нудный моросящий дождик.

Клара тяжело вздохнула в ответ на слова странного степняка. Только было девочка начала решаться приблизиться к умирающему, как мимо нее пронесся человек в змеином плаще и, видимо, решил взять инициативу в свои руки. Клара отшатнулась от столичного гостя. Судя по всему, он и правда был из Столицы. Здесь таких, наверное, нет. Девочка не вполне понимала, что сейчас было, но при виде этого человека, ей стало не по себе, по спине побежали мурашки.

"Вот значит какой ты. Мне кажется, он похож на демона. Может быть на доброго, но все равно на демона."

Из легкого оцепенения Клару вывел голос рыжеволосой девочки. "Она тоже знает меня?"

- Здравствуй, - произнесла словно эхом.

Секунда колебаний и Самозванка уже рядом со, склонившимся над умирающим, доктором. Клара смотрит в глаза, пристально, словно заглядывая в душу.

- Переливание? А еще возможно успеть? Он совсем плох, чувствую. Времени может не хватить...

Ответ ее волновал лишь немного. Она уже прочитала все в глазах. Было интересно лишь, озвучит ли доктор вслух то, что просквозило сейчас в его взгляде. "А глаза у этого демона красивые, ничего не скажешь," - промелькнуло в голове Клары, да тут же и затерялось.

Девочка тоже опустилась на колени.

- Вы ведь не допустите смерти этого несчастного?

- Утром, значит... Не на станции часом? Уж больно...

Отчего ему больно, Данковский не уточнил.

"Если дотянул так долго, протянет ещё. Может, счёт и не на секунды, но медлить нежелательно. Хорошо, что они его перевязали - по крайней мере не так быстро истечёт и испустит дух, как мог бы... Хотя самое меньшее, что ему светит - заражение крови."

Так и так придётся незадачливому мужчине промывать раны и накладывать нормальные швы. Кто знает, какие бактерии успели угнездиться в его порезах? Тем более здесь, на кладбище, где земля довольно влажная и рыхлая, и наверняка пропитана не только трупным ядом, но и прочими прелестями, которые сопровождают некроз.

- Правильно, не любая. Нужна подходящая группа. Ты знаешь, что такое группа крови? - уточнил на всякий случай Даниил, взглянув мельком на парнишку. Посмотрел, помолчал и не стал ждать ответа,- Первая у кого-нибудь, кроме меня, есть?

"Варварство, конечно, сам не приветствую эту дурацкую устаревшую систему, но боюсь, пока буду искать оборудование, чтобы определить его группу, пока найдём подходящего донора, пока всё устроим, будет некого спасать."

После войны Даниил помимо того, что бинтовал и ставил на ноги, переливал в госпитале собственную кровь сильно раненному Пильману - на счастье у них оказалась совершенно одинаковая. Так что примерно он был в курсе, как это следует делать при обеднённом оснащении, и наплевать, что потом его будет вплоть до целого дня шатать, тошнить и всячески унижать. И потом, тогда он совсем молодой был...

У детей брать - свинство, да и неизвестно, что у них там по жилам течёт, и Данковский нехотя принялся стаскивать с одной руки рукав плаща.

"Резус, резус... Может случиться эксцесс... Плевать, помрёт - скажу, что было уже слишком поздно. Но тогда придётся искать другие зацепки..."

- Я постараюсь,- заверил, закатывая рукав рубашки, бакалавр напуганную и растерянную больше других девчушку, при этом как-то брезгливо на неё покосившись. "Вот же замарашка... В Столице в таком виде и милостыню просить постыдятся."

А как там назвала её, здороваясь, вторая, у которой лежит на коленях этот наполовину уже мертвец?

- Погоди, ты Клара, что ли?- Даниил скептически глянул на неё, пока доставал из саквояжа шприцы,- А я по твою душу сюда пришёл. Я от Сабуровых только что, они пообещали, что ты какое-то там чудо должна миру явить...

- У Стаха Рубина - первая. - вспомнил Хиннарэ. - Если это такая, которую можно всем переливать. Но я могу и ошибаться, потому что Исидор только пару раз говорил на эту тему. - чуть смущённо закончил он.

Это-то степняки запомнили накрепко: в самом крайнем случае, когда без крови не обойтись, а Бураха в Городе нет, нужно бежать к Стаху и просить помочь. Пару раз даже случалось так делать.

Но больше ничего научного и даже просто полезного об этом Хиннарэ, к сожалению, не знал.

А слова доктора, уже доставшего шприцы, удивили травника до глубины души.

"Клара - это?... Я думал, она старше..."

Как-то не вязался облик этой девчушки с тем, что рассказывала Мать Червей о самозваной чудотворнице, что пришла в Город - какое совпадение - именно сегодня. Но, может быть, оттого и сияла она цветами земли, что умела нечто... особенное, как умеют Хозяйки?

- Здравствуй, Клара. - в любом случае, раз теперь известно её имя, стоит её поприветствовать. Это незнакомцев, по традиции Уклада, не назвавшихся или не представленных, можно игнорировать.

-У меня третья, - с явным сожалением шепнула Капелла. Про себя она это помнила точно - Исидор когда-то определял любопытным малышам группы, объяснял, что это и для чего нужно. Все тогда ещё слушали его, открыв рты, и долго хвастались потом друг перед другом у кого какая. Она могла бы навскидку вспомнить несколько ребятишек с первой, если бы постаралась - в конце концов, память у неё была замечательная, а уж важное, то, что могло однажды пригодиться, она запоминала на раз - но переливать кровь ребенка, которого ещё нужно найти, объяснить, успокоить... Это было бы долго и глупо. Да и нельзя брать кровь у детей. Слишком малы. Вряд ли легко восстановится потеря, и вряд ли хватит. А про взрослых она такого и вовсе не помнила.

Так и замерла, обняв себя руками за плечи - становилось зябко стоять под дождем, волосы мокли и начинали прилипать к лицу - с интересом глядя на происходящее. Едва заметно шевельнулась, внимательнее посмотрела, когда доктор заговорил о чуде Клары. Движения его были все так же легки и уверены, но видно было - сомневается. Не было уверенности во взгляде, хоть и была в жестах. И право слово, Капелла предпочла бы обратный расклад. А Самозванка казалось совсем потерянной. Словно случайно сюда забрела, словно испугалась подошедшей к чужому человеку смерти, словно и сама не знала, что делать.

"Чудо, значит, - вздохнула Капелла, уже понимая, что Кларой самозваную святую станет звать только вслух, про себя так и называя её Самозванкой - Для чуда нужна вера. Или умение. А в ней что?"

Но всё же было интересно, что будет дальше. Отстраненная от решительных действий, Капелла снова становилась наблюдателем. И как ни печалила её подступающая к раненному смерть - любопытство никуда не уходило.

Вот и ограда Кладбища. Нельзя сказать, чтобы Юлии часто случалось сюда приходить, но... пару раз было. В тиши последнего пристанища мёртвых удивительно легко думалось.

Однако, на этот раз здесь было довольно много живых. Помимо Данковского, который скользнул в ворота парой минут раньше, присутствовали также Капелла, незнакомая девочка, при виде которой Люричева ощутила смутное беспокойство, столь же незнакомый парнишка, судя по всему - из Уклада, и... труп. Ну, как минимум ноги трупа, которые Юлия увидела наверняка, поскольку остальные над ним сгрудились довольно плотно.

Подробно рассмотреть мизансцену не позволяла надвигающаяся на степь темнота, но, по крайней мере, действующие лица были как на ладони: горящие на могилах свечи заключали их в дрожащий зыбкий круг света, как будто связывая какой-то общей тайной.

Юлия посторонилась, пропустив Марию внутрь, и красноречиво развела руками: мол, не напрасно шли сюда, творится что-то занимательное.

Хотя она чаще бывала у склепов Хозяек, ей нравилось это место. Здесь очень тихо, возвышающиеся могильные серые камни и упругий ковер из разных трав настраивал на философский лад. Но сейчас Марии было не до этого - больно уж что-то интересное здесь происходит.

Преодолев приоткрытые ворота вслед за Люричевой, и сделав еще пару шагов, девушка остановилась, внимательно рассматривая каждого присутствующего по порядку.

Кажется, она оказалась права - пострадавшие есть, но вряд ли от болезни. Стали бы здоровые люди трогать его руками, правда? Хотя кто знает.

Пожалуй, из всех она знала только двоих, если не считать Юлию - Бакалавра и Викторию. Странно, что тут не было Ласки.

Пристальное внимание ко своей персоне привлекла невзрачно одетая девочка лет шестнадцати, находившаяся совсем рядом с безвольно лежавшим телом несчастного. Сердце кольнула иголка неясного беспокойства - предчувствия были не самыми хорошими. Надо быть начеку рядом с ней, больно уж она странная. И ощущалось в ней что-то очень знакомое, но Каина пока не могла с точностью понять, что именно.

- Что здесь происходит? - негромко, но требовательно спросила она.

Так вот оно что! Так значит не с проста этот доктор тут показался. Его слово может стать решающим аргументом в пользу Клары.

Девочка неожиданно встрепенулась, будто очнувшись ото сна и внезапно вспомнив цель своего визита на сие скорбное поле.

- А как же! Я Клара и есть. А насчет чуда же... Я могу исцелить товарища, - Самозванка кивнула головой в сторону умирающего, - Я могу сделать это без переливания, одним лишь наложением рук.

Девушка на миг замялась и еще раз внимательно взглянула в глаза врача.

- Доктор, позвольте мне помочь ему.

Сейчас Клара словно сияла изнутри уверенностью в собственных силах. Она искренне веровала в то, что на этот раз ей все удастся. Только бы позволил доктор, только бы не вздумал прогнать девочку-бродяжку, а она уж постарается.

Услышав приветствие в свой адрес, девочка обернулась и ободряюще улыбнулась парнишке-степняку.

"Все будет хорошо"

Негромкий, но требовательный женский голос со стороны кладбищенских ворот заставил Клару вздрогнуть. Один взгляд на вошедших, и девочка насторожилась. От той, что задала вопрос, веяло такой силой, что того и гляди по стенке размажет, будь поблизости стенка. Но Клара сохраняла спокойствие и старалась ни в коем случае не отпускать посетившую ее уверенность в собственных силах. Отвечать на вопрос девочка и не думала, кто-нибудь да ответит, благо вопрос был адресован не лично ей."А вот, доктор, наверное, лучше объяснит"

Данковский постучал пальцем по вене, заставляя её проявиться под кожей. Если с техникой переливания крови в условиях комфорта, как полагается - с капельницей и уютной койкой он знаком был весьма и весьма смутно, то напрямую это уже делал, и сейчас операция не должна была стать проблемой. Вот разве что не помешал бы помощник, чтобы не бояться затеряться во времени и затормозить не вовремя, если возникнет заминка.

"Но кому тут, в самом деле, доверишь вводить кровь в вену? А уж у себя брать и подавно не позволю, увольте... Вон, перепугались все, стоят, слова сказать не могут"

Быстро пройдясь по своему предплечью смоченным в спирте тампоном, Даниил поднёс уже к коже иголку, но вовремя остановился.

"Что, простите?.. Наложением рук, я не ослышался?"

- Ты целительница?- недоверчиво интересуется он у Клары, оглядывая её придирчиво с ног до головы. "Сабуровы сошли с ума. Как они, не последние тут люди, вообще могли ей что-либо доверить? Неужели тут нигде нет органов исполнительной власти, помимо самих феодалов? Ох, не нравится мне эта чудотворница... Но пусть попробует, и покончим с этим. А потом придётся думать, с кем иметь дело, если даже такая высокопоставленная парочка играет в игрушки."

- Это и будет твоим чудом? Ну давай, посмотрим...- Данковский не удержался от ухмылки,- Но я всегда думал, что шаманизмом лечатся разве что водянка колена и предродовая горячка.

Не то, чтобы бакалавр верил в то, что хоть что-то у девчонки получится. Он не идиот в конце концов. Но шприц на всякий случай приподнял и отклонился от раненого, чтобы дать возможность Кларе с ним... работать. Презабавная особа, с таким воодушевлением говорит, даже глазки загорелись так, будто бы она готовилась совершить нечто грандиозное. Неясно - умалишённая она или просто дурочка.

Становилось тесновато. Мало того, что остальные двое топтались здесь рядом, так ещё и послышался властный, требовательный и знакомый голос. Подняв взгляд, Данковский увидел двух женщин, следующих по направлению к компании спасателей. По крайней мере одну он знал точно.

- Чёрт-то что творится, Мария Викторовна. Не спрашивайте даже ни о чём,- иронически заметил мужчина, кивая ей приветственно головой и с интересом рассматривая её спутницу, принадлежавшую, кажется, к славному, но отнюдь не благородному племени чахоточных аристократок, что почитывают концептуальную литературу и употребляют кофе убойными дозами.

- Вы сюда какими судьбами? В такую даль... "Ещё и подружку привела. Ладно, потом представимся..."

- Нет, у неё получится... - неожиданно уверенно выговорил Хиннарэ. - Точно, получится.

От вошедшей на Кладбище дочери Алой Нины тянуло стылой пустотой камня и острыми гранями звёзд, а ещё - терпкой пылью уводящих в никуда дорог и перекрёстков между мирами. Гораздо сильнее, чем от Многогранника или Башни, надо сказать. И гораздо более жутко.

"Здесь становится слишком уж тесно. Две будущие Хозяйки, девочка-чудотворница, столичный доктор в змеином плаще... и эта призрачная женщина из Невода. Это только если не считать ещё и Ласки - она ведь наверняка слышит, что происходит что-то необычное."

Из всех присутствующих самыми неприятными, бесспорно, казались две последние гостьи. Каина и её сила были чуть ли не враждебны Земле, они утверждали волю и власть неба со звёздами, снов и мечтаний - всего того, что недоступно и непонятно Укладу, имеющему свои тропы и обряды испокон веков.

А пронзительный взгляд тонкой блондинки, кутающейся в шаль, готов был душу наизнанку вывернуть. Она не Хозяйка, конечно, но обладает даром связывать события в единые цепи, чуть ли не утверждать их порядок, как шептались в Термитнике. И тоже - не сторонница Земли. Совсем.

Конечно, не всем слухам о Приближенных стоит верить, но слухи на ровном месте не возникают. Не просто же так, по прихоти, Симон включил именно этих людей в Таглур?...

"Посмотрим, что будет дальше. Уж наверняка спокойное время закончилось, но с чего начнётся полоса смуты в Городе и Укладе?"

Исключительно повинуясь инстинкту самосохранения, Хиннарэ придвинулся ближе к Капелле и Кларе.

"И, кстати, да... если кто-то из них знает о причинах закрытия Термитника... это не слишком хорошо."

На кладбище стало слишком людно. Для Капеллы, которая привыкла к спокойным вечерам за книгой, к лицам ребятишек и их уважению, здесь было слишком много взрослых людей. Людей знакомых и даже понятных, но лично ей безразличных. Шестеро, если не считать Ласки, которая напряженно прислушивалась к шуму снаружи, и умирающего, которому было уже всё равно, сколько людей столпиться вокруг. Слишком много сил сошлось в одном месте.

Слишком много линий и видений. Будущая Алая - звезды, жаркие и колкие, непройденные дороги, и взгляд - требовательный, взгляд человека, привыкшего к исполнению самой мимолетной своей прихоти. Самозванная святая, потянувшаяся руки наложить, выгнать смерть из тела. Травник, слышавший Землю и её страхи. Юлия, связывающая события в одно единым холодным рассудком. Доктор, замерший на земле со шприцом в руках. И она сама, конечно, избегавшая сегодня весь Город, швыряемая чутьем, как осенний лист ветром... Нет, положительно. Их было слишком много.

И, конечно, она даже не удивилась такому сборищу. День сегодня весьма и весьма располагал к таким вот сумасшедшим совпадениям. Где что твориться важное - там будут все заинтересованные. Звучало глупо, но уверенность была железной.

Вообще, Капелла с удовольствием бы ушла отсюда. В висках у неё потихоньку копилась тяжелая жаркая боль, явный признак слишком сильного напряжения и слишком многих сил, собравшихся вокруг. Хотелось незаметно выскользнуть за ворота, дойти до Театра - медленно, не торопясь, ведь есть ещё время - и отсидеться там в гулкой тишине, которая всегда наступает перед представлением. В себя прийти. Лучше бы, конечно, домой - но пропускать Пантомиму, на которую её пригласил лично режиссер, не хотелось отчаянно. Предчувствовала - будет что-то интересное. Что-то странное, и, может быть, даже волшебное...

Однако желания - это ещё совсем не всё. Ей нужно было увидеть, что может Самозванка. Ей нужно было понять, что за сила прячется в ней, такой невзрачной и неприглядной на вид. Сначала - чудо. Потом уже мчаться в Сердечник...

На чужие слова она не реагировала. Лично к ней никто не обращался, объяснять Марии, что происходит, и без неё нашлось бы кому, и потому Капелла молчала, думая о своем, и ждала, когда же Самозванку уже пропустят и позволят начать лечить.

Что возражений не будет, она не сомневалась. Всем было интересно, а некоторые ещё и не верили в то, что раненого можно спасти обычными средствами. Правильно не верили, скорее всего...

То, что происходило на Кладбище, становилось интереснее и интереснее. Юлия ни минуты не жалела о том, что они с Марией хвостиками последовали за Данковским.

- Вы не верите в исцеление наложением рук? - поинтересовалась она, глядя в глаза столичному доктору - ну, или пытаясь, по крайней мере, насколько позволяли сумерки.

"Интересно, насколько он признаёт возможность такого... хм, целительства. Клара, кажется, уверена в своей силе, степняк её поддерживает, Мария... вот она вряд ли, да и Виктория может сомневаться. Впрочем, кто их знает; однако ж запишем по два голоса на обе чаши весов. Остаётся решающее слово."

Себя девушка не относила ни к верующим, ни к скептикам, как и всегда. Во всём, что не касалось её лично (то есть, в девяноста пяти процентах событий вокруг, если не больше) она давно занимала роль наблюдателя и аналитика. Взвешивала шансы, возможности, следила за результатами действий других и мысленно сравнивала их со своими выкладками.

В большинстве случаев всё совпадало.

- Юлия Люричева, - представила она Бакалавру свою спутницу, судя по его заинтересованному виду, они с ней еще не были знакомы. Что ж, два ученых всегда найдут о чем можно побеседовать.

- За тобой шли, - честно ответила Мария, совершенно неохота было сейчас лукавить и придумывать всякие отговорки - не та ситуация сейчас.

Взгляд уткнулся в сидящую неподалеку Клару - от нее веяло какой-то незнакомой силой, пускай и не такой заметной, как допустим у Виктории, но все же заметной. Каиной почудился звон колокольчиков и удар соборного колокола. Вздрогнув, она на пару секунд прикрыла глаза. Не хотелось сейчас ничего видеть, абсолютно.

Приветственно кивнув Капелле, она приметила и степняка, хотя тот и выглядел немного непривычно для этого народа.

Слова Юлии вернули девушку из задумчивости. "Наложением рук? Что же она, решила нам показать на что способна, девочка? Ну попробуй, попробуй..." Не то чтобы она не верила в успех данной операции, но отнеслась специфически, и кажется это прекрасно читалось на лице.

- Давай же, исцели его, - в голосе чувствуется примесь нетерпения. "Вот забавно будет, если у нее ничего не получится."

На Кладбище было действительно непривычно большое количество народу, живых людей, что примечательно. Неудивительно, что Ласка не выходит из своей сторожки.

- Отлично. Благодарю.

Клара видела, многие не верили здесь в ее дар. Пусть так, тем сильнее будет эффект, если все пройдет гладко. Нет, когда все пройдет гладко. Неуверенности быть не должно. Люди ждали, прикидывали, не верили. Кое-кто даже не скрывал скепсиса. Клара старалась не обращать на это внимания. Сейчас они сами все увидят. Только вот странный парнишка-степняк верил, похоже, безоговорочно. Могло даже показаться, что он знает здесь больше других, по крайней мере, о ней. Его вера обнадеживала. Самозванка бросила на него исполненный благодарности взгляд.

Настала пора совершить то, ради чего Клара сюда пришла. Сомнений быть не должно. Их уже не было.

«У меня все получится. Я докажу»

Девочка придвинулась ближе к раненому, сделала глубокий вдох, прикрыла на мгновение глаза и постаралась расслабиться. Она была уже готова. В несколько мгновений Клара словно преобразилась. Она стала выглядеть спокойной и уверенной, сильной, смелой. Самозванка протянула к несчастному руки и тут же ощутила, как струится мягким теплом сквозь пальцы сила. Девочка улыбнулась одними лишь глазами. У нее получалось.

"Юлия," - повторил про себя Даниил, запоминая, и кивнул новой знакомой, - "Звучно, складно. Фамилию потом переспрошу, но по-моему что-то знакомое... Никак предки были из Столицы."

Ох, и так знакомо, так естественно прозвучал её вопрос, умело завуалированный под праздный интерес! Данковский сразу понял - штучка непростая, и не просто из любопытства она спрашивает.

- Нисколько... Юлия. Это же совершенно антинаучно...- голос он едва понизил, только чтобы не прозвучало слишком насмешливо, и маленькая бродяжка не расплакалась и не отказалась демонстрировать свои чудеса. Даниил дёрнул подбородком в сторону Клары:

- Но пусть попробует, да...- в унисон поддакнул Данковский Марии, которая, кажется, тоже воспринимала намерения целительницы всерьёз. Невероятно надменными счёл бы бакалавр слова Каиной, если бы не разделял сейчас её мнения. Зажглось где-то в глубине души высокомерие, и доктор не сдержался от усмешки, забыв даже на мгновение, что перед ним всё ещё лежит пациент на грани гибели. Он прямо-таки просветителем себя почувствовал, снисходительно смотрящим на игрища необразованных дикарей.

"Кощунство, конечно, позволять какой-то самозванке чудить и заниматься ерундой. Ничего, пусть поиграется, только недолго..."

И уже предвкушая, как потеряется разумеется ничего толком не сделавшая Клара, как опустится снова он на колени и перельёт свою же кровь, спасая несчастного от скорой гибели, Даниил приготовился отодвинуть в сторону выскочку и заняться, наконец, делом. Делом... делом...

Самодовольная ухмылка сползла с лица доктора так же стремительно и несвоевременно, как появилась. Несколько мгновений держалась она ещё на губах, когда глаза уже от ужаса расширились, и светлый лик озарился жутковатым оскалом.

У неё получалось.

Мужик этот злосчастный на глазах румянцем заливался, кажется, даже дышать начинал спокойнее и размереннее. Какого, извините, рожна?.. "Я чего-то, наверное, не заметил... Надо быть внимательнее! Может, гипно... Хотя нет, какой там гипноз, мы о серьёзных вещах говорим. Может, незаметно ввела ему какой-то препарат? Тоже не вариант... Иглоукалывание? Что за чёрт..."

Да, неожиданно это было. Объяснить так сразу Даниил явление не смог, да и не хотел, признаться, сейчас судорожно соображать, что сотворила у него на глазах девчонка. Вместо этого он невпопад спросил:

- Время... Мария, время! В котором часу был найден Симон?- и, ухватившись за эту ниточку, Данковский решил отвести внимание от только что происшедшего,- Это важно... От этого зависят жизни нескольких людей!

Кого именно - потом придумает.

До кладбища Бурах добрался без приключений. "Завтра обязательно пойду в степь, попытаюсь вспомнить, чему учил отец и собрать трав... если, конечно, доживу до завтра."

Но вот и ворота кладбища - тяжелые, деревянные. Чем ближе Артемий подходил к ним, тем явственней слышал голоса. Учитывая его репутацию на данный момент, он не был рад перспективе встречи с большим количеством людей. Но где ещё можно было узнать о местонахождении Данковского, он просто не знал. А столичный доктор был едва ли не единственным шансом восстановить своё доброе имя в глазах горожан.

И Артемий вошёл на территорию кладбища. Его глазам открылась несколько странная картина: люди, преимущественно женщины, столпились около какого-то израненного, перебинтованного, лежащего прямо на земле, среди могил, человека (или уже трупа?). Среди них Бурах узнал только Викторию, с которой успел познакомиться сегодня утром.

Ещё его внимание привлекли двое. Одна - девочка, примерно того же возраста, что и дочка Тяжелого Влада, как-то странно простирающая руки над лежащим телом. Гаруспик чувствовал исходящую от неё энергию. "Девчонка явно не обычный человек."

Второй - мужчина лет тридцати, склоняющийся над предполагаемым трупом. На нём был плащ из змеиной кожи, уже слегка заляпанный грязью и как-то странно, даже несколько нелепо, как показалось Артемию, смотрящийся здесь. Мужчина был явно не из этих краёв. В глазах его читались смешанные с удивлением отчаяние и растерянность. Бураху стало его даже немного жалко.

"Явно не местный... шприц в руках... быть может, он?"

Все наблюдения заняли не больше пары секунд; Артемий подошёл ближе к толпе.

-Здравствуйте.

Затем уже обратился к предполагаемой цели своих поисков.

-Я ищу Даниила Данковского. Это случайно не ты?

Услышанное однозначно было утвердительным ответом.

-Меня зовут Артемий Бурах. Нам нужно поговорить.

Клара действительно могла исцелять. Пусть её сила и пугала, пусть пахло от неё землёй и тяжестью, несло холодом и смертной тоской - девочка была способна направить то, что текло по её венам, на благо совершенно незнакомого человека... Впрочем, с таким же успехом - наверняка - она могла этого самого человека и убить.

Тут были возможны два варианта. Либо Клара сама никак не контролирует это исцеление, или что это в точности такое, и тогда можно надеяться на некую "вселенскую справедливость" или что-то вроде, или же сила целиком и полностью подчиняется желаниям Клары, и тогда это...

"Тогда это попросту страшно. Если она это поймёт - а вдруг уже поняла? - она начнёт казнить и миловать по своему усмотрению. Не останавливаясь перед городской или нашей моралью, следуя только своим собственным желаниям. И хорошо, если только своим."

Либо орудие высших сил, недоступных раньше людям (кларина фигурка источала дыхание сродни Земле, но не совсем - чуть-чуть, а другое, и сейчас Хиннарэ вряд ли мог понять, какое и чем оно отличается от знакомой с детства рыхлой тяжёлой силы), либо орудие других людей. Либо сама по себе, но выдержит ли она?

Загадывать вперёд, однако, не стоило. Травник зябко поёжился и обвёл взглядом скептически усмехавшуюся Марию, недоверчиво прищурившуюся хозяйку "Невода", ошалевшего от свершившегося прямо на его глазах чуда столичного доктора, явно удивлённую Капеллу, просветлённо улыбающуюся Клару...

...и задержал взгляд на новоприбывшем. На Артемии Бурахе, сыне Исидора - никем другим визитёр просто не мог быть.

- Надо же, как всё интересно накладывается... - прошептал Хиннарэ себе под нос. - Сколько живых, и все на Кладбище - к худу или к добру?...

Тяжелой гулкой силой давило от простершей руки Клары. Холодом и мертвечиной несло. А может быть, Капелле только так казалось - после сегодняшнего сумасшедшего дня она не была точно уверена в своих чувствах. Знала только одно - ей это не нравится. Ей не нравится сложившаяся ситуация. Ей не нравится надвинувшееся будущее. Ей не нравится Самозванка. Пусть рана под её пальцами медленно затягивалась. Пусть умирающий дышал ровнее, пусть румянец разливался по его щекам. Все пусть. Но Капелла и близко не испытывала восторга и радости, которые должны были сопровождать являющееся взгляду чудо. Она не была счастлива осознанием случившегося. Ей просто было страшно почему-то. Она смотрела в одухотворенное лицо Клары - и хотелось рвануться и убежать, наплевав на все свои обязательства. В голове опять-таки гудело от перенапряжения, от слишком многих сил...

Вздохнула. На мгновение прикрыла глаза ладонями, успокаиваясь. Она так утомилась от всего, что даже удивляться не могла. Восприняла всё, как должное. Только холодом повеяло, только болью продрало...

Усмехнулась, глядя, как отчетливо удивился Данковский. Да не просто удивился - ошарашен был. Он-то явно ничего такого не ждал и ни во что такое не верил. Он вообще казался человеком, привыкшим к твердой почве под ногами и верным формулам и выкладкам. Было в нем что-то от Юлии. От её строгости...

"Бедный доктор. Как же тяжело вам будет здесь."

Она даже не вздрогнула, когда к собравшейся толпе присоединился ещё один человек. В самом деле - в такой день удивляться было бы глупо.

"Хотела? Получай."

Шагнула вперед, мимолетно коснувшись рукава Хиннарэ - пойдем, травник. Тебе тоже есть что сказать - аккуратно обходя собравшихся так, чтобы не задеть никого ненароком. Уже через минуту она была совсем рядом с младшим - а ныне единственным - Бурахом. Подняла голову так, чтобы иметь возможность заглянуть ему в лицо. И сказала - тяжело, трудно, выдавливая из себя слова:

-Здравствуйте снова. - и немного возвысив голос, так, чтобы слышал Данковский, чтобы слышали Мария и Юлия - Вы знаете, что в Термитнике - Песочная Грязь?

Взгляд у неё был очень серьезный и грустный. Такого рода новости должны слышать все, кто может слышать, и её даже не волновало особенно, что вот сейчас, в этот момент, она вклинилась в наметившийся было разговор Гаруспика и Бакалавра. К тому же иррациональное желание бежать, избавляясь от тяжести давления - звезды, земля, книжная пыль, травы, кровь - никуда не делось. Сказать честно - больше всего Капелле хотелось бы услышать "Да, знаю" и иметь возможность кивнуть и уйти.

"Но когда и что у нас бывало легко?"

"Исцелила, значит. Что ж... пусть будет так. Посмотрим, скольких ещё ты исцелишь, девочка-самозванка."

Юлией овладела совершенно иррациональная весёлая злость. Не разгадывая предыдущие загадки и даже не подкидывая подсказок, Город осчастливил ещё одной. Что ж, всё разгадаем и приведём к общему знаменателю, а если нет - поделим на ноль и забудем.

- Антинаучно, но факт. - она выдавила сухой смешок. - Как видите.

В это время ворота глухо скрипнули, и к уже и без того пёстрой компании прибавился тот человек, которого Юлия видела в парке. Артемий Бурах, как будто бы. Юлия запоздало кивнула и улыбнулась в ответ на приветствие Виктории, когда та проходила мимо, направляясь к сыну Исидора: девочка теперь выглядела совершенно больной и очень усталой.

"Пригласить их, что ли, на чай... её и Марию... да вот только если Каина согласится, то Капелла вряд ли."

Вслед за Ольгимской к новоприбывшему направился и светловолосый степняк, быстро взглянувший на Люричеву с суеверной неприязнью. Девушка невозмутимо пожала плечами - мол, знаю, что вы обо мне там думаете, но мне всё равно. Хотя на самом деле ей даже льстило немного, что дремучие и мудрые Дети Бодхо (одно другому вовсе не противоречит) считают её кем-то вроде жрицы Судьбы и Рока. Пусть считают. Хуже от этого не будет.

Услышав слова Капеллы, она изогнула бровь и слегка склонила голову.

- Я догадывалась. - тихо, чтобы слышали только Мария и Данковский. - Это объясняет отсутствие степняков на улицах, конечно.

- Все понятно, - наконец произнесла она, когда девчонка все же доказала, что обладает силой, - Я буду пристально следить за тобой, девочка... и передай Катерине... что не было у нее никогда дочери, и не будет.

Пускай слова звучат грубо и зло, ей все равно. Не допустит она, чтобы Сабурова оставила после себя наследницей эту девочку. Опасность так и исходит от ее худого тела.

Мария лишь улыбнулась попыткам Бакалавра превести внимание толпы на что-нибудь другое.

- Рано утром, Даниил... на рассвете. - все же ответила девушка. Пускай это не поможет, но все же попытка не пытка, так кажется говорится?

Но на Клабище было мало посетителей - пришел еще один. Вот кого-кого, а этого преступника с дурной репутацией Каина не ожидала здесь увидеть.

Будущая Хозяйка быстро оказалась очень близко к этому рослому мужчине.

- Ну здравствуй, Потрошитель... здравствуй, Олгой раненый... - ее глаза впились в него как иглы, - Скажи мне, сын Исидора. Ты убил моего дядю и учителя Симона?

Пускай голос ее звучал спокойно, но лучилась она негативной энергией, которую наверняка почувствовали все окружающие.

"Признайся же..." - читалось во взгляде, - "И клянусь, я вытяну твои Линии из Земли прямо здесь, и разорву! У меня получится, будь спокоен... "

Пожалуй, только Капелла сможет успокоить разгневанную дочь Дикой Нины.

Несчастный был спасен. Больше здесь делать было нечего. Клара облегченно вздохнула и опустила руки. Девочка обвела немного усталым, но довольным взглядом окружающую ее публику и, будто бы обращаясь ко всем сразу, заявила:

- Он исцелен и, естественно, будет жить. Вы сами все видели, - Самозванка задержала испытующий взгляд на ошарашенном враче.

- А вы не верили, доктор. Надеюсь вы не забудете упомянуть о произошедшем при следующем разговоре с Сабуровыми.

Слова девушки, которую столичный доктор называл Марией почти не задели Клару, но только почти. Девочка ослепительно улыбнулась в ответ на некоторую резкозть.

- Замечательно. Мне бы вашу уверенность... Мария.

Самозванка поднялась с земли и зашагала в сторону выхода, кивнув по пути Бураху и пробормотав очень тихо:

- Демон.

Больше дел на кладбище у Клары дел не было. Интересоваться чужими разговорами ей не хотелось сейчас. Не время еще. А вот доложить о проделанной работе Александру очень даже стоило, при том, поскорее. Да и к Катерине нужно было зайти обязательно.

Девочка еще раз обвела "дружную" компанию взглядом и вышла за ворота.

"Они издеваются. Они просто все без исключения и каждый по отдельности надо мной издеваются."

Иначе театр абсурда на кладбище не объяснялся. Столько народу собралось, ужас какой-то. И всем что-то скажи, не пропусти ни одного слова мимо ушей... А они всё приходили и приходили, ещё один силуэт показался у кладбищенской ограды, и Даниил обязательно бы попытался рассмотреть ещё одного свидетеля, если бы не был настолько занят осмысливанием того, как же у замарашки получилось исцелить раненного.

"Исцелить - вот же мерзкое слово!"

- Непременно упомяну, можешь не сомневаться...- процедил Данковский сквозь зубы Кларе, которая и слушать-то его особенно не собиралась. Спасибо на том, что как котёнка не стала тыкать носом в вылеченного мужика - смотри, дескать, Фома неверующий. Что, съел, да, съел?!

"Зато милая Юленька не преминула поиздеваться. Ну ничего-ничего, будем надеяться, я вас больше не увижу, господа... Вот отчитаюсь перед всеми, кому дал обещание, и к чертям отсюда. К чертям! Домой!"

Хорошо хоть, почти все не слишком жаловали бродяжку: что неизвестная рыжая девочка, что Мария на расстоянии держались от неё. Вторая так и вовсе пару колких и обидных слов бросила, а ещё, сама того не желая, сообщила Данковскому один преинтереснейший факт:

"Дочери? Что ж, это многое объясняет... Пёс с нею, какие бы бы у неё ни были связи."

Решив не задаваться вопросом, как же Клара это сделала, Даниил проводил её взглядом, и только теперь обратил своё внимание на ещё одного мужчину кроме себя (не считать же, в самом деле, таковыми чудесно спасённый полутруп и болезненного пацанёнка), что, как ни удивительно, узнал Данковского с первого раза.

"Черты лица, запачканная кровью одежда..."

- Он самый... Дайте угадаю,- в отличие от вновь прибывшего, Даниил фамильярничать не собирался,- Это ведь вы сын моего покойного друга и коллеги, репутацию которого я нынче пытаюсь восстановить?

И тут же, услышав слова Каиной, удостоверился в том, что правильно опознал мужчину, и поспешил вставить слово:

- Мария, не спешите с выводами... Я уверен, всё не так. У меня есть все основания полагать, что вашего дядю нашли ещё до того, как господин Бурах сошёл с поезда. Я думаю, это сможет подтвердить... его непосредственный знакомый,- бакалавр ткнул пальцем в постепенно оклемавшегося человека. Несомненно, с утра он и сын Исидора уже имели сомнительное удовольствие встретиться.

Лишь бы Бурах сам сейчас всё не испортил. "Лучше согласись"- взглядом сказал ему Данковский, стараясь поймать внимательный взор знахаря. Что-то подсказывало, что не убивал он никого... Почти, да, почти никого. Массовка не в счёт.

"Одним поездом мы с ним прибыли, одним! Не может быть такого, чтоб успел двоих прикончить... Ну вот не верю. Нюхом профессиональным чую..."- нюхом врача или нюхом авантюриста - загадка.

И будет об этом. Теперь главное - успеть оповестить Сабуровых. Если удастся убедить Марию, она успокоит Каиных, а вот с семейкой коменданта лучше объясниться лично... Не наговорила бы только им Клара чего лишнего, чего успеет сама надумать.

А ещё стало интересно, когда подала голос оставшаяся девочка - как бишь её? Не спросил... Кажется, она хотела, чтоб Данковский услышал. Словосочетание, сорвавшееся с её уст, странно ассоциативно напомнило просторечное название болезни. Интересно... Даниил навострил уши. Переспрашивать не хотелось: показалось, что сейчас всё, что надо знать, будет сказано и без его вмешательства. Впрочем, мозг уже начал строить кое-какие догадки.

Не успел Артемий удостовериться, что цель его поисков перед ним, как к нему тут же направилась Капелла. «Та же печаль в глазах, что и у Настоятельницы. Те же слова. Так же не хочется её разочаровывать.»

Краем глаза Бурах заметил, что незнакомая девочка опустила руки, при этом лежащее среди надгробий тело стало подавать признаки жизни.

-Здравствуй, Виктория. Про Термитник знаю. – «Итак, болезнь в Термитнике зовётся Песочной Грязью. Ни о чём не говорит… но сейчас объявлять об этом не зачем.»

Услышав, что пробормотала девочка-целительница, Бурах нахмурился. «Кто из нас ещё демон?» Затем, снова поймав грустный, серьёзный взгляд Виктории, продолжил.

-Твой брат и Мать Быков искали тебя. Они в Сгустке.

Рядом с ними оказалась другая девушка, показавшаяся гаруспику знакомой. Голос её был спокоен, по сравнению с тем, что она ему говорила и с какой ненавистью смотрела. И вдруг он узнал её. «Мария. Сильно изменилась… Ишь, шипит, как кошка рассерженная. Хочешь быть похожей на мать? Пока не выходит.»

У Артемия слегка заболела голова, виной тому была исходящая от дочери Дикой Нины тёмная сила. Мария вызывала у него лишь раздражение.

И тут он услышал слова Даниила. «Знакомый?»

-Отойди, женщина. Мешаешь.

Обойдя девушку, Бурах подошел к Данковскому. Тот старательно заглядывал гаруспику в глаза, взгляд его казался одновременно требующим и умоляющим. Увидев, узнав лежащего на земле человека, Артемий понял, что хотел от него Даниил. Усмехнувшись, присел на землю возле утреннего нападавшего, с другой стороны от доктора.

-Ну здравствуй, любезный. Как себя чувствуешь? Не будешь больше на людей с ножом кидаться, да ещё и вчетвером на одного?

Против ожиданий, ей не стало легче от слов Бураха. Она уже так привыкла не полагаться на вечно занятых своими делами взрослых, нечутких, невидящих, что ни капли облегчения не испытала теперь. Менху знал, да. Но его, похоже, больше заботили сейчас собственная репутация и истинный виновник. Конечно, она не осуждала. Это совершенно нормально - в такой ситуации пребывать в растерянности, бросать все силы только на одну из задач. Вот только Город был в сотни раз важнее любых людских трагедий. Песчаная Язва означала ад... А столичный доктор, похоже, ничего и не знал о ней.

У него были внимательные глаза, он прислушался, но понимания и осознания не было. Он не знал, что такое Грязь. И, наверное, вряд ли мог чем-то помочь.

Нахмурилась, глядя в спину отошедшему Гаруспику. Возможно, она была несправедлива, но ей казалось, что можно было бы уделить Язве чуть больше внимания. А так - словно бы отстранили - вроде бы "Знаю, знаю. А теперь отойди, я сам всё сделаю".

Она давно уже не верила ни в какое "сам".

Настаивать, конечно, не стала. Понимала, что ничем хорошим это не обернется. Вздохнула только облегченно, почувствовав, как отдаляется сила Самозванки. Кажется, та бросила, уходя что-то злое, шипящее, но Капелла не стала прислушиваться и, соответственно, не смогла и оскорбиться. Только поняла, что не хочет больше видеть блаженную святую. Не хочет присутствовать при её чудесах. Впрочем, когда что зависело от её желаний...

Пахнуло от Марии даже не злостью - бешенством. Инстинктивно Капелла зажмурилась, отторгая чужое чувство. Медленно выдохнула, успокаивая мгновенно вспыхнувшую боль. И придвинулась ближе к будущей Алой, предчувствуя - если её не придержать за вышитый рукав - Бураха придется собирать по всему Кладбищу и его окрестностям.

-Не надо, Мария, - сказала тихо, не взвешивая слова, стремясь просто отвлечь внимание на себя. Она уже приноравливалась к давлению, и наверняка смогла бы противиться ему. А вот менху, похоже, Каину недооценил. Повернулся спиной, только оскорбление бросив. "Женщина" в таком тоне и её бы обидело, что уж говорить о дочери Алой Нины. - Он невиновен. Он пришел из Степи ранним утром, на час или два позже, чем поезд Данковского. Шесть утра, Мария. Он не успел бы.

Они не были подругами или союзниками, только силы как-то связывали их, и Капелла совершенно не рассчитывала, что взбешенная Каина не то что поверит - вообще прислушается. Но попробовать стоило. На всякий случай она и встала так, чтобы оказаться между Марией и Бурахом. Конечно, Бакалавр тоже что-то сказал в защиту... Но проверять, насколько Каина верит ему таким экстравагантным способом не хотелось.

За всей этой суетой она не заострила внимания на словах о брате и Тае, оставила их на потом. В самом деле, не могла же она бросить всё и бежать прямо сейчас? Если нужно - братец заночует у неё. А уж где устроить Мать Быков он найдет и подавно. Он, в конце концов, взрослый и самостоятельный.

Воздух вокруг Марии будто наполнился электричеством - кажется, чиркни спичкой, и все здесь моментально вспыхнет. Сейчас для нее имел значения только наследник Исидора. Она думала, тот хоть что-нибудь вразумительное скажет, объяснит... но нет, он высокомерно проигнорировал важнейший вопрос.

Девушка нахмурилась, медленно, растягивая каждое слово, сказала:

- Вот как, значит не уважаешь меня? Смотри, Бурах, боком выйдет...

Краем глаза она все же заметила мелькнувшую рядом Капеллу, что вмешалась в назревающий конфликт.

- Не мешай... - бросила она, но в словах девочки было много логики и здравого смысла, - Шесть утра? - она замерла, а потом опустила руки, - Шесть утра... значит, получается...

Вся энергия куда-то испарилась, Каина почувствовала запоздалую головную боль. Плечи опустились, она несколько раз провела холодными пальцами по не менее прохладному лбу, будто убирая прочь свои мысли.

- Спасибо тебе, Виктория, - она очень тихо произнесла эти простые слова и многозначительно посмотрела на Ольгимскую, попытавшись даже улыбнуться.

Она повернулась к Бакалавру, внимательно изучая умными не по годам глазами его сосредоточенное лицо:

- Думаю, он еще долго ничего нам не расскажет.- Мария скользнула безразличным взглядом по все еще валяющемуся ничком у них в ногах раненом человеке. Он был жив, несомненно, но все же...

"Что они там говорили про Термитник?" - вдруг яркая мысль осенила девушку. Всем было известно, как Каины жаждут разузнать все тайны семейки Ольгимских. А самое главное их богатство отнюдь не заводы...

- В Термитнике... песчанка? - едва выдохнула она, обращаясь к рыжей девушке. "Так вот что это... вот что беспокоит, не дает сосредоточиться... Город в беде."

Невозмутимость Бураха вогнала в ступор. Он, вероятно, не знал, что перед ним не просто красивая женщина (коей Мария являлась несомненно), а очень даже представительница правящего дома. Был, среди прочего, вариант, что женщин как класс он ни во что не ставит. Посмотрите-ка, обращение, как клеймо - "женщина"! Не то чтобы Данковский слишком уж одобрял повальную эмансипацию столичных девиц, но и презрительное отношение к ним не одобрял. Потому как женщины...

Ну да что возьмёшь с него? Этот Бурах как-никак был местным, а значит - почти дикарём.

"Хотя не сказал бы, чтоб отец его производил впечатление необразованного неотёсанного человека... Хотя отвечает ли сын за отца?"

- Да, Мария, он не виновен в гибели вашего дядюшки... - больше заботясь о реакции Каиной, Даниил позволил себе приблизиться к ней и взять её под локоть,- Не горячитесь, прошу вас. И, я надеюсь, ваша семья не станет предъявлять обвинений...

Пожалуй, последняя просьба прозвучала излишне вкрадчиво, но Данковского сейчас это не волновало. Кольнуло немного, что никакой благодарности со стороны Артемия к нему, с таким упорством пытавшемуся восстановить доброе имя Бураха, видно не было.

"Добра не делай - зла не получишь... Или как там говорится? В общем, никогда нельзя надеяться на отклик... Наплевать. Остался только Сабуров, не думаю, что та бродяжка... Клара, кажется... Позаботится о том, чтобы сообщить о невиновности Бураха. Не это было её целью. Она-то ничем ни ему, ни его отцу не обязана. Как, впрочем, и..."

Ладно. Вроде бы обошлось всё с этим мужиком. Жить будет, а, если всё-таки получит заражение крови, это уже не бакалаврово дело. Другой разговор с поиском убийцы: следовало признать, что ни единой нитки у Данковского не было, а полноценным расследованием с его стороны не пахло. "Может быть, потому что я не сыщик, а врач."

- Что такое Песочная Грязь?- влез Данковский в разговор Марии с девочкой, имени которой до сих пор не спросил. Зато она, кажется, очень хорошо его знала - показалось ли, или она действительно произнесла его фамилию? Не важно. Но сейчас Даниил обращался скорее к ней, первой упомянувшей загадочное название. И смог, наконец, разглядеть девочку: немного нескладную, явно из местных, но чистенько и хорошо одетую.

Очевидно, названное явление имело для всех присутствующих какое-то значение, и в пояснениях они не нуждались, так что самое время было спросить.

Видимо, только что чудесным образом исцеленный человек тоже узнал Бураха, потому как при виде него снова потерял сознание. У менху, казалось, не осталось душевных сил, чтобы огорчиться этому факту. Последние сутки, начиная с того момента, как он получил отцовское письмо, казались ему кошмарным сном. Но время шло, а пробуждения так и не наступало. Чувство непонятной тревоги всё нарастало.

Артемий встал с земли, выпрямился во весь рост и посмотрел в глаза Каиной, уверенно и абсолютно беззлобно. Глаза её больше не метали молнии, на лице появился отпечаток усталости. В спокойном состоянии она показалась гаруспику симпатичной. «Но эта тоска практически на каждом лице, эта вязкая усталость, кажется, разлитая по улицам…что здесь происходит?»

-От чего же не уважаю? Просто не страдаю красноречием, - «А скажи я, что невиновен, в гневе своём ты всё равно бы меня не услышала.»

Бурах заметил ошарашеность Данковского. «Мать Бодхо, какие все нежные! Как будто и не уезжал из Столицы… Гляди, как выстилается перед Каиной. Почему это так ценится? Всего лишь слова. Не они, не они важны, а поступки…

И ведь ради меня старается, вроде бы. Зачем – не понятно. Но спасибо, не забуду.» Артемий послал Даниилу благодарный взгляд и слегка кивнул.

Итак, одна проблема была решена – теперь Бураха не считают врагом народа. Но легче ему не стало, наоборот, нарастало осознание того, что главные трудности только начинаются.

Снова заговорили о Песочной грязи. Артемий увидел ужас на лице Марии, затем снова глубочайшую печаль в глазах Виктории. И тут он понял, что так напугало отца, почему все ведут себя так, как ведут, и что ему предстоит, какая ответственность ложится на его плечи.

И первая мысль – бежать отсюда, бежать как можно дальше, не ввязываться в это дело. Но это длится всего мгновение. На смену панике приходит решимость и холодная уверенность.

«Я – менху, я - старший Бурах, я – сын своего отца, я наследую этот долг, и я буду исполнять его, чего бы это мне не стоило. Я смогу, я сумею.»

Стало спокойнее. Тревога никуда не ушла, нет, но теперь она больше не управляла Артемием. Он вновь поймал взгляд Капеллы, и, не смотря на то, что, быть может, это не было уместно, ободряюще ей улыбнулся.

На какое-то время над кладбищем повисло молчание. Бурах нарушил его вопросом, лёгким кивком указав на лежащего:

-А с ним-то что делать будем?

Слабо улыбнулась Капелла в ответ на улыбку Марии. Тенью улыбки, призраком её. Стало ей немного полегче, когда успокоилась Каина, и мелькнул даже проблеск надежды - не угасающей никогда, но порой забывающейся - "Может быть, всё-таки подружимся? А если не подружимся, то хотя бы не скатимся в холодную войну?". Это был один из странных страхов Капеллы, её вечная головная боль, и то, что Мария не уперлась, не затворилась в своем горе, не оказалась глуха в гневе, приободрило её. Всё-таки что-то хорошее.

-Не за что, - шепнула едва слышно, пристально глядя на поднявшегося с земли доктора. Было что-то настораживающее в его интересе к Бураху. "Кто сказал ему, что менху невиновен? Кто сказал, если я почувствовала чудом?.. Неужели через Юлию дошло?". Над этим определенно стоило подумать. Может быть, даже спросить, и Капелла привычно сделала мысленную пометку. Много странностей вместил этот день, но ночью наверняка дико разболится голова, после стольких-то видений, и поразмыслить вряд ли получится.

Чуть склонила голову только, поняв, что догадка оказалась правильной. Не знал Бакалавр о Язве. Недоумение в нем было. Страха тех, кто пережил это - нет.

-Болезнь, - ответила она ровно на заданный вопрос, и продолжила, понимая, что такого короткого объяснения наверняка не хватит. Если бы ей так что-нибудь объясняли - она бы первая возмутилась - Вроде чумы или чего-то похожего. Заразна, почти всегда приводит к летальному исходу... - холодом и трупами тянуло от простого слова, и Капелла поежилась, вспоминая, как это было. Как першило в горле, как тянуло гнилью из Кожевенного, как навзрыд выли собаки, какой страх был в лицах. Она была ребенком... Но помнила всё просто превосходно. И думала, что такое просто не забывается - В прошлый раз она выкосила целый квартал. - и добивая то ли себя, то ли доктора - За три дня.

"А потом был Исидор Бурах, - продолжила про себя просто так, потому что клубок уже не мог не размотаться до конца - И как-то успокоил Язву, унял её. И как - никто не знает. Разве что сын его..."

Впрочем, последнее казалось сомнительным. И Капелла не могла бы объяснить, почему. Только моргнула в ответ на ободряющую улыбку. Она устала и не находила в себе сил улыбаться. На вопрос о раненном только пожала плечами. Умирать он вроде бы раздумал, раны не было видно, и Капелла склонялась к мысли, что рано или поздно мужчина очнется и решит, что делать, самостоятельно. Если нести его - то только к Рубину, а это далеко, а Бурах один. Бакалавра в качестве носильщика рассматривать было глупо, Хиннарэ тоже, а уж они с Марией и подавно не годились на такую роль. А от лежания на земле исцеленному грозила разве что небольшая простуда, что в масштабе надвигающейся катастрофы не казалось такой уж большой бедой.

"Значит, все-таки Песочная грязь... Почему я в этом не сомневалась? Все к этому шло", - Юлия, задумчиво потирая переносицу, старалась собраться с мыслями. Песчанка - опасная болезнь, неизлечимая и страшная. Пять лет назад она уже заявлялась в местные просторы, да справились с ней вовремя. Не означает ли это, что они ошибались? На самом ли деле тогда люди одержали победу над карающей дланью судьбы? Или им всего лишь так казалось?

В любом случае, теперь важнее спасти свою жизнь. Важнее для окружающих, но не для Юлии: для нее это очередной способ проверить свою теорию Растяжек Судьбы. В ближайшее время в Городе начнется паника, тогда Юлия и сможет поиграть с судьбой в который раз.

Но этой маленькой девочке удалось вернуть к жизни умирающего, и теперь она покинула кладбище - судя по выражению ее лица, ей не терпелось поведать кому-то о своем успехе. Что ж, действительно, пора было уже расходиться, пока на улицу не выбрались головорезы. Лучшей и самой безопасной дорогой до дома была железная дорога.

Степняк же, Хиннарэ, скрылся и того раньше, решив, что узнал и так достаточно: в Термитнике болезнь. Возвращаться туда нельзя. Это непреложная истина. Суок прокляла этот Город, теперь было некуда деваться от разгневанной Земли.

"Дела..."

Удержав в узде желание почесать задумчиво затылок, Даниил пробормотал вполголоса:

- У вас ещё и эпидемия назревает...

Рассказывая о Песочной Грязи, девочка отделалась несколькими сухими и чёткими тезисами. Будто читала доклад для научного общества. Не хватало только, чтобы она вскользь так упомянула о методах лечения и путях заражения. А ещё в конце она прибавила любопытный факт, призванный, вероятно, придать густых красок скупому и беглому ликбезу, да и припугнуть Бакалавра. Может быть.

В очередной раз прокляв своё решение помогать Каиным и вообще свой приезд в эту дыру, Данковский крепко призадумался.

- Многовато чрезвычайных происшествий для одних суток, вы не находите? Простите...

Даниил одарил девушку усталым извиняющимся взглядом.

- Простите, как ваше имя, юная леди? Право, неудобно... И что вы делаете в таком месте?

Нахохлившись от внезапно осознанного холода, Бакалавр перехватил поудобнее свой саквояж и нахмурился, обводя взглядом разношёрстную, хотя и чуть поредевшую компанию. Куда только смотрел тот, кто должен следить за кладбищем?

- Что мы все вообще здесь делаем?- внезапно посетовал он куда-то в пространство,- Сколько можно топтаться здесь возле полутрупа? Пусть валяется здесь, вылечила его эта замарашка - пусть её и благодарит... Если бы кто-то из нас его спас - другое дело, но теперь за него в ответе Клара. У меня появились дела важнее. Уж простите мою поспешность...

Бакалавр даже признал без колебаний то, что именно та хилая бродяжка получает все лавры по поводу спасения умирающего. Потом разоблачит мошенницу... А вот торчать среди могил в промозглый октябрь Данковскому не очень-то хотелось.

- Артемий, будьте осторожны и не давайте больше волю рукам. Вы ещё не оправданы по всем инстанциям, избегайте наводить на себя лишние подозрения... Я постараюсь позаботиться об остальном. Вы, к слову, никуда не торопитесь? Я собирался совершить одну прогулку, было бы неплохо по пути поговорить с вами... О вашем отце.

Данковскому предстояло достойное завершение вечера: посещение театра. Подумать только! В последний раз он ещё студентом посещал храм Мельпомены. Тогда давали, кажется, "Аиду"... Даниил не дослушал. Ушёл после второго акта. Оставалось лишь надеяться, что провинциальные лицедеи заинтересуют его куда больше.

Всем своим видом врач продемонстрировал, что намерен удаляться.

Она лишь усмехнулась словам Даниила.

- Почему тебя так сильно заботит судьба Бураха?.. Георгий слишком убит горем, он сейчас не различает правых и виноватых...а отец может выслушать и даже понять, но ему тоже не до этих разбирательств сейчас. Я попробую с ними поговорить, если ты этого так хочешь, Данковский. - взгляд девушки становился гораздо мягче, когда она смотрела на столичного гостя.

- Песочная грязь это очень страшно... пять лет назад мы чудом ее пережили. Всех спас Исидор. Ему помогал Станислав Рубин в этом нелегком деле...возможно, он до сих пор не забыл, каким образом тогда удалось победить болезнь. Тогда у нас есть шанс...

Она вновь скользнула взглядом по Гаруспику:

- Люди боятся тебя, и не спроста. Этот человек ведь твоих рук дело... хорошо, что он выжил. А остальные?..

- Здесь его оставлять нельзя, хотя Ласка не откажется позаботиться о нем... Вы же врачи, в конце-то концов! Придумайте что-нибудь.

Каина прислушивалась с своим ощущениям, но ничего конкретного она сейчас не чувствовала. Лишь неясные всполохи тревоги, сильная усталость, мигрень, затаенное зло, жажда мести непонятно кому...