Глава 2, в которой Андрей знакомит Бакалавра с Марией Каиной, Мария сообщает о смерти Симона, а Данковский получает от Марии список Приближенных

«Горны»

Прогулка по уже проснувшемуся, но не пришедшему ещё отчего-то в оживлённое состояние городу заметно приобрела ярких красок благодаря рассказу милостиво согласившегося сопроводить бакалавра к Каиным Андрея. Говорил он довольно быстро, но ни разу не запнулся и не задумался. Он снабжал свою экскурсию множеством самых разных подробностей, часто упоминал названия, кажущиеся несуразными не привыкшему уху. Кажется, он назвал и несколько имён, попутно внёс кое-какую ясность в представления Даниила об устройстве города в целом.

Несмотря на кажущееся благополучие, всё же с первого взгляда было видно, что местечко это - глубочайшая провинция. В целом все дома придерживались одного манера кладки и одного стиля, хотя и незначительно разнились по этажности и устройству. Всего можно было насчитать около пяти типов постройки, исключая крупные особняки, один из которых они видели сразу после выхода из дома братьев, другой - издали в районе между Глоткой и Жилкой. "Нет, дикие всё же названия. И кому пришло в голову такими жуткими словами каналы именовать?"

Название особняка, куда вёл Данковского Стаматин, вполне вписывалось в ряд тех, что он уже услышал - Горны. Но звучало как-то... Аристократичней, что ли. Да и не особняк это вовсе был, а целый ансамбль архитектурный из трёх приблизительно одинаковых строений, обращённых в шахматном порядке в разные стороны. Мужчины стояли почти у входа в то здание, что стояло особняком от двух других. По нему была видна изящность проектировки, да и вообще на этом, третьем куске земли, формировавшем город, всё отличалось несколько иной эстетикой, чем в прочих жилых кварталах: на севере промелькнуло причудливое каменное ограждение, такое же, какое обрамляло эту группу, а прямо впереди показывались из тумана шпили какого-то крупного здания - ратуши, вероятно, или чего-то такого.

- И чей дом этот?- поинтересовался Данковский, закончив рассматривать архитектуру, в которой всё равно понимал ровно столько, чтобы считать себя образованным человеком, и взглянул на стоящего рядом Андрея. С такого близкого расстояния очень явственно ощущалась разница в росте и комплекции, потому пришлось даже голову задрать.

- Собственно, здесь Каины и живут, - хмыкнул каким-то своим воспоминаниям Андрей. Металл на воротах уже не выглядел особенно свежим, регулярные дожди, влажный ветер с реки и время уже проели кое-где ржавые язвы, ослабили петли - вон как протяжно и визгливо они застонали. Всегда как-то неудобно было возвращаться в это место. Казалось, вот-вот выйдет во внутренний двор Нина, улыбнется старому знакомому... Но нет больше огненноокой Хозяйки, "Горны" также погрузились в тишину - лишь Симон то и дело отдавал какие-то распоряжения, да Мария, словно птенец, иногда покидала свою келью.

- Справа, вон в том корпусе, живут Симон с Георгием, старшие представители этого семейства, слева - Виктор, муж Нины. - Стаматин на секунду умолк, вспоминая... Столица, первая встреча с Ниной - такой прекрасной, такой... завораживающей. Иногда даже казалось - а если бы не вовремя брошенное этой женщиной слово ободрения, то довели бы братья до ума свои творения, не пропали бы - каждый в своем болоте? Но довольно...

- А здесь - Мария, дочка Виктора. Вот мы с Петром говорим тебе: "Нина, Нина", а ты ведь ее даже не знаешь. Но поглядишь на Марию - и все поймешь, она - практически полная копия матери. - взлетев по ступенькам, Андрей вздохнул и уверенно постучал в тяжелую деревянную дверь. "Только бы ты дома была, глупая девочка." - очень уж не хотелось Андрею встречаться со старшими Каинами. Симон был еще ничего, но вот Виктор одно время точно не одобрял дружбу своей жены и "безумцев-архитекторов". То ли ревность, то ли еще что... В любом случае, даже если это были лишь домыслы Андрея, последний не горел особым желанием видеть постную рожу кого-либо иного из Каиных.

Плотная дверь не пропускала звуков, но чувствовалось - за ней есть движение, что весьма обрадовало старшего Стаматина, готового уже в худших традициях жанра бросить своего друга на пороге незнакомого дома в незнакомом городе. Но уж сильно хотелось узнать, что же такого у Каиных случилось, что аж шепотки по городу поползли...

- Гости, Мария! Открывай!

Что творилось в доме… Симон ушел в свои покои и больше оттуда не вернулся. Дядя был стар, но полон сил, никто не верил, что он когда-нибудь умрет. Никто даже думать не смел об этом. Симон погиб во внутренних покоях, а отец говорит, что это убийство. Да и Георгий утверждает то же самое. Нет, никто не мог убить Симона.

Мария была, по меньшей мере, напугана страшным утренним известием, она едва не лишилась чувств прямо на глазах у родного отца, когда после крепкого сна явилась к нему в дом, чтобы проведать.

Знакомый хрипловатый мужской голос окликнул ее. «Андрей!» - чуть было не воскликнула девушка, резко разворачиваясь к закрытой двери. Вот именно, что закрытой. Надо было впустить своего старого знакомого и давнего друга. Мария поспешила к двери, как можно быстрее отодвигая засов.

- Андрей, я…

Дверь распахнулась, но вместо привычного одинокого Андрея на пороге стояли двое: Стаматин и неизвестный мужчина в змеином плаще. «Как в сегодняшнем сне…» Мария с минуту пребывала в полном замешательстве, но потом гордо выпрямилась, расставив изящные ручки по бокам, и обворожительно улыбнулась неизвестному гостю. Взгляд полный кокетства был устремлен мимо Стаматина, кажется, она даже забыла, что еще пару дней назад в кабаке с ума сходила по этому мужчине. Сейчас ее заинтересовал другой… кхм… экземпляр.

- Здравствуйте, - произнесла она, пропуская в дом гостей. – Андрей, кого ты привел? Я его видела сегодня ночью, сразу после… - госпожа Каина осеклась, слегка нахмурив тонкие брови и устремив взгляд в пол. – Я чувствовала ночью, что кто-то явится.

«Обычным предчувствием это назвать нельзя, скорее… как мама…» - мысленно рассуждала девушка, слегка приподнимая взгляд к потолку.

Отчего-то Андрей с неким пренебрежением "или всё-таки затаённым страхом" отзывался о мужчинах дома Каиных. Показательно было и то, что он наотрез отказался следовать за бакалавром к кому бы то ни было из них. А вот визит к Марии, племяннице Симона, был как раз его инициативой. К тому же, его достаточно вольный возглас "Гости, Мария!" косвенно указал на их достаточно если не близкие, то вполне неформальные отношения.

Им открыли быстро, дверь распахнулась практически настежь. И все приветливые и вежливые слова, которые вертелись на языке Даниила, застряли в глотке.

На пороге стояла молодая женщина. Кажется, ей было около двадцати, а, возможно, и того меньше. И она... Чёрт, она была прекрасна. Чуть встревоженная, с выражением лёгкой озабоченности на лице, со слегка приоткрытыми чувственными губами - особенно. Она была прекрасна той роскошной, дикой красотой, какой не встретишь в Столице, хоть с псами ищи.

То, как быстро девушка, несомненно, являвшаяся Марией "судя по восторженным отзывам о её матери и последнему замечанию" собралась, ни за что не желая показывать растерянность, и ослепительно улыбнулась, приветствуя незнакомого человека, только усилило впечатление.

Воспользовавшись приглашением войти, пропустив всё же от большого воспитания Андрея вперёд, бакалавр оказался ближе к девушке и получил возможность почувствовать странный запах её духов, "будто травяной". Удовлетворяя интерес Марии к его персоне, представился, кивнув:

- Даниил Данковский, к Вашим услугам...

Фраза получилась оборванной, по логике вещей за представлением должно было следовать обращение, однако как здесь было принято называть женщин, Данковский не знал.

"Госпожа? Мисс?.. Гражданка?"

Стало неловко, однако в общем это была заминка не слишком страшная. Даниилу показалось по какой-то причине, что Мария вполне могла бы обратить внимание на его смущение и рассмеяться, "по крайней мере, я бы не удивился."

Неумышленно пропустив мимо ушей упоминание о том, что он якобы явился девице во сне, Данковский взглянул на Стаматина, ища у него поддержки. Начать беседу с Каиной он сумел бы лучше бакалавра.

Андрею оставалось лишь лукаво улыбнуться, приметив изменения в тоне и поведении девушки. Проскользнули даже нотки облегчения - наконец-то юная Каина нашла себе более доступный объект для воздыхания; интересно, заметил ли Даниил, - нельзя было не заметить! - ведь не было у Марии, по собственным ощущениям Андрея, той самой женской чувственности, что околдовывает, привязывает к себе если не навсегда, то надолго, еще не было. Такая сила была у Евы, но у будущей Хозяйки - и не должно, у нее свой путь... Кстати о Хозяйках...

- Тебе снова снятся вещие сны? - негромко обратился он к девушке, хмурясь и будто ненароком отыскав бакалавра взглядом. Медик вряд ли признает существование подобного дара, даже будет насмехаться, мол, совсем погрязли в этих ваших мистических суевериях, но как можно сомневаться - ведь вот оно, чудо, живет и дышит, ходит по земле совсем рядом!

Пройдя вслед за Марией в спальню, Андрей уже по привычке удобно уселся на кровать, спихнув с насиженного места маленькую подушку. Здесь, похоже, так ничего и не изменилось, разве что Каспар вновь сбежал из своей детской комнаты в Многогранник. Ох уж эти дети - и ведь выгнать жалко, и держать их там внутри - не дело.

- А нам так хотелось сделать наш визит внезапным, - театрально вздохнул мужчина, в следующую секунду возвращаясь к привычному своему тону. - Но мы, собственно, не с праздным интересом явились. Шепчутся люди на улицах, Мария, сами ничего не знают, а потому домысливают. У вас все в порядке? И Симон у себя? Даниил хотел с ним встретиться.

Будто горечью запахло в воздухе, осело на обветренных губах, защипало за глаза. Недаром девушка выглядела такой.. потерянной, когда только-только отворила дверь. Искала ли поддержки? Хотела ли рассказать что-то, да вот незнакомец помешал? Конечно ответит, но уже не в той форме, не так, как было бы понятно им двоим.

Мария продолжала уверенно улыбаться, пытаясь скрыть за этой улыбкой свой усталый и напряженный вид, улыбка смогла произвести на неизвестного гостя впечатление – Марии не нужно было обладать особенным чутьем, чтобы увидеть, как расширились глаза этого мрачного молодого человека. Мужчина приблизился, а девушка кокетливо взглянула на него, но что-то в ее взгляде выдавало взрослую и умную женщину, а не типичную красивую дурочку.

-...Мария, - закончила за гостя девушка. – Зови меня Марией, Даниил, - такой резкий переход на «ты» должен был произвести еще более сильное впечатление на мужчину. Мария, как и ее дорогая мать, умела пленять таких, как Даниил, но сейчас она была напугана, что тщательно скрывала за горделивой походкой и уверенным (хоть и чуть дрожащим) голосом. Пропустив мужчин в дом, она проводила их в небольшую спальню. Чуть томный взгляд был прикован к Даниилу, таинственная улыбка, вся ее женственность и стать принадлежала ему.

Вопрос о снах был ожидаемым, но девица не знала, как отвечать на него в присутствии господина Данкоского:

- Ночью, Андрей... Я почувствовала что-то сильное, что идет в город. А потом... Потом я видела этого молодого человека, Даниила. И еще две тени. Они шли в город.

Мария, стремясь отвлечь гостей от своих ночных видений, позвала служанку – девушку блеклую и непримечательную, особенно на фоне Марии – и обратилась к гостям:

- Чего желаете? Чай, кофе? Или может быть, твирин? – произнесла она, лукаво прищурившись. Каина села на кровать, расправив юбку определенно прекрасного платья. И снова улыбка, подаренная сразу двум мужчинам – ей не привыкать, день ото дня к ней являются прекрасные юноши, и они обсуждают с Марией будущее, которое она пророчествует утопистам. – Итак, по какому поводу вы пришли ко мне в гости? Даниил, ты же не местный? Откуда же приехал? Ведь из Столицы? Я знаю, что из Столицы... Где изволил остановиться?

«Это он... я знаю, что он тот, кого я видела во сне... наш спаситель. Что-то грядет...»

Вопрос Андрея насчет Симона заставил улыбку исчезнуть с лица Марии, а саму девушку вспомнить все подробности сегодняшней ночи... Тяжелый вещий сон, судороги, дурное предчувствие. Визит к отцу. Озабоченное лицо папы... обморок.

- У нас... Симон... – Мария вдруг потеряла нить мыслей, которые крутились у нее в голове, тонкие брови изогнулись, девушка сосредоточенно облизала губы и тяжело вздохнула. – Симона нет, - наконец произнесла Каина, набирая в грудь побольше воздуха. – Он... В покоях... он... Симона убили, - наконец, произнесла она, кусая нижнюю губу.

- Мария,- повторил Данковский,- Хорошо.

Вольготно расположившись на кровати, Андрей продолжил разговор с Каиной в непринуждённом, чуть фамильярном тоне. Данковский счёл его поведение допустимым, не заметив неодобрения со стороны Марии, да и уверенность, с которой уселся архитектор. Сам он однако воздержался от лишних телодвижений, вслушиваясь теперь в каждое слово разговора мужчины и женщины. И чем дальше, тем меньше он понимал, о чём они ведут речь.

"Сны? Вещие? Она что, серьёзно?"

Больше всего это походило опять же на что-то местное. Настолько местное, что приезжему человеку было невероятно трудно уловить даже иронию, "которой, вероятно, они сейчас пользуются, если только им не изменяет здравый смысл", или изысканную метафору.

Даниил коротко кивнул на вопрос Марии о Столице, на который она сама же ответила в скорости, и тихо ответил:

- Пока нигде не успел, но это не важно...- когда девушка выразила скорее формальный интерес о его приюте в этом городе.

Всё это время она с каким-то снисходительным интересом разглядывала его, умудряясь почти не мигая смотреть в глаза, будто бы что-то искала там на дне. И улыбалась так благородно, загадочно, "как колдунья. Уж не очаровывает ли она меня?"- подумал бы бакалавр всерьёз, если бы не заметил, как вырывается наружу тщательно скрываемая доселе тревога в Марии, та самая, которую он заподозрил, едва увидев Марию в дверях. Она будто скрывала что-то, что при гостях говорить было неудобно, а держать в секрете - вовсе невозможно. И она всё же заговорила, набрав в грудь воздух, как перед погружением в воду.

Несколько её сбивчивых осторожных высказываний, и Данковский почувствовал себя будто ударенным пыльным мешком по голове.

"Убит."

- Ты шутишь, верно?!- обретя способность вновь мыслить, Даниил невольно подался к женщине, прижимая к груди сжатый кулак,- Брось это, что случилось с Симоном?..

"Она, вероятно, ошибается..."- крутилось в мыслях, однако сердце уже почувствовало неладное и заклокотало в груди.

Поначалу все это походило на плохую, но еще не самую ужасную постановку - вот недоговаривает что-то представительница младшего поколения Каиных, мнется на месте Данковский, готовый, похоже, тут же распрощаться со своими собеседниками и не слышать больше того бреда, что они несут; но не так-то просто сбежать от старых и новых знакомств, а уж сколько их впереди - только богам и известно... Но как все же интересно было наблюдать за Марией, выискивающей в темной фигуре Данковского какие-то свои зацепки, знакомые черты, образ из сна - да что угодно! Кто их, Хозяек, разберет, что у них в головах творится. Интересно, выложит она ему все свои предчувствия и видения как есть, или же подготовит, мягко подведет к осознанию того, что не все в мире - чистая наука и не все подчиняется логике?

А вот последующие вести уж точно вылились ушатом ледяной воды на обоих посетителей. Андрей подскочил на ноги, сделал шаг навстречу Марии, невольно сжимая и разжимая кулаки, заглядывая девушке в лицо, пытаясь поймать ее взгляд.

- Как... Когда?! - Немыслимо! Симон - этот забавный старикан, этот великий человек - и мертв? Ха! Глупость какая, не может такого быть, не могло случиться. - Он же... Душа города, не меньше! У кого вообще на него рука подняться могла? Его даже грифовы подхалимы уважали, сами скорее друг дружку перебили.

Опустились плечи, Андрей сник, внезапно весьма заинтересовавшись узором на ковре под ногами. "Невозможно, просто невозможно..." Он дал им с Петром площадку для строительства, одобрял каждый шаг, помог найти людей, покровительствовал после смерти Нины. Сколько ему было тогда? Видимо, очень много, но жизни в Симоне, казалось, на десяток человек хватит с излишком. И чтобы он - да стал чьей-то жертвой? Да это сколько наглости надо было иметь, насколько гнилую душонку, чтобы совершить подобное?

Гнев утихал. Ему на смену постепенно приходила та горечь, что недавно была словно разлита в воздухе - только теперь въелась в кожу, проникла в кровь, осела в груди плотным комом.

- Мария, можно... повидать Георгия? Или Виктора? - последнее имя далось охрипшему голосу архитектора с трудом. Да и зачем ему было нужно видеть страших Каинов? "Убедиться, что это правда." - неумолимо отвечал внутренний голос. Глупо было сомневаться в словах девушки, да и на такие темы не шутят, но только неистребимое упрямство и недоверие толкало к весьма глупым поступкам. Вот только интересно, отчего так это сообщение задело Данковского?

Мария с мужеством выдержала возмущение своих гостей, хотя что-то в ее взгляде изменилось, она стала более серьезной, на лице, наконец, проявилась та усталость, что девушка тщательно скрывала за маской безрассудности. Круги под глазами стали казаться еще темнее, губы пересохли от волнения, а тонкие хрупкие пальцы нервно сжали юбку платья.

- Симона убили этой ночью, - стараясь не повышать голоса, произнесла Мария. – Дядя хочет найти убийцу, но отец не верит в то, что это сделал человек. Ты знаешь, Андрей, Симон вел себя так странно перед смертью... Сразу после встречи с Исидором он заперся во Внутренних покоях и приказал всем домочадцам в течение недели не есть мяса и не пить воды. А ты, Даниил, стал предвестником гибели, - тон Марии значительно изменился. Она неверно истолковала сон, и только сейчас ей пришло озарение: Даниил не спаситель, но он сможет спасти. – Ты, Даниил, возьмешь нас всех за горло... – даже из голоса пропала та женственность и кокетство. В нем звучала сталь. Мария встала с кровати, расправила юбку и выпрямилась. Одного роста с бакалавром, она все равно будто смотрела на него сверху вниз.

Подбородок чуть опущен, глаза смотрят из-под тонких изящных бровей, губы уверенно изгибаются, с них слетают слова, которые должен был произнести взрослый и состоявшийся мужчина, а не молодая красивая девушка:

- Сегодняшняя смерть – первая, но не последняя. Симон открыл счет драгоценных жертв. Скоро их число умножится...

Мария замолчала. И только вопрос Андрея вывел ее из этой тишины:

- Георгий сейчас не хочет ни с кем говорить. Бессмысленно взывать к его разуму. Бедный дядя, он не станет вас слушать и не пустит даже на порог. А отец... Отец у себя. Он должен был уже вернуться домой.

«Если что-то его не задержало. Пусть они расспрашивают его, а меня оставят в покое. Только вот...»

- Даниил! – окликнула гостя Мария. – Я не умею просить, но должна это сделать – коленопреклоненно молить тебя об этом. Я не умею. Я привыкла повелевать, но ты должен считать это моей просьбой. Я молю тебя сохранить жизнь нескольким людям, если их судьбы пересекутся с твоей. Я знаю, что перед смертью каждого из них будет момент, когда ты сможешь вмешаться. Сделай это. Спаси эти души...

Шелестя полами платья, Мария приблизилась к прикроватному столику и начеркала на листе бумаги имена и фамилии, после чего вернулась к Даниилу и передала свернутый несколько раз листок прямо ему в руки... и, наклонившись к его уху, прошептала:

- Никому.

«Никому не показывай...»

Хмурясь, будто только что увидел что-то мерзкое, бакалавр помотал головой и отступил, перенося вес на оставшуюся позади ногу. Это походило на дешёвый фарс, на плохо поставленную комедию положений.

И они оба были её участниками.

Что Андрей, будто ужаленный подскочивший от известия о смерти старшего Каина, что эта девушка, которая, кажется, была не вполне в своём уме.

"Они что, так развлекаются? Проклятье, я не верю ни единому слову!"

- Погоди, погоди!- перебивая Марию, ставшую, словно заклинание, твердить (шутка ли!) что-то связанное с ним, Данковский приложил пальцы к виску, затем резко отводя их в сторону,- Как это случилось? О чём ты вообще говоришь - зачем не есть мяса и не пить воды, что за внутренний покой такой? При чём здесь вообще я?! Какое, к чёрту, предвестие смерти?

"Они здесь все сумасшедшие. Что за глупости?.."

Чутьё однако подсказывало недоброе. Данковский просто не мог допустить, чтобы кто-то так жестоко смеялся над ним. Даже эта... Мария. Нет, она не была той, кто стал бы лгать о смерти своего дяди.

- И почему ты так уверенно говоришь, что это не последняя смерть?- тише и суше спросил Даниил, убедившись, что женщина его слушает.

"Мне кажется, мне только чудится, или она обвиняет меня? Да что она вообще о себе возомнила, кукла безмозглая?.."

Кукла оказалась строптива и тут же показала зубки, сообщая, что просить не умеет, но для него делает одолжение. В руки к бакалавру упорхнул надушенный листок бумаги, с выведенным аккуратной женской рукой списком из семи имён и фамилий. Удостоверившись, что Мария записала себя любимую, свою семейку и, как ни странно, архитекторов Стаматиных, Данковский успел шикнуть в ухо, пока Каина не отстранилась:

- Ты надменная девица,- затем он уже громче добавил,- Почему именно они? И зачем сохранять их жизнь?

"И причём тут, опять же, я?!"

- Похоже, Симон заранее просил соблюсти траур. Я не знаю, как это случилось, я не видела этого. Отец сказал, что никто не мог пройти во Внутренний Покой. Ты со временем все поймешь, Бакалавр Данковский.

«Он мне не верит – его проблемы, немного времени потребуется, чтобы он осознал, как был неправ. Но даже мне становится рядом с ним страшно...»

Мария устало прикрыла глаза, но завершить разговор не удалось: новые непонимания, новые вопросы. Даниил был крайне любопытен и цеплялся за каждое слово, за каждую пророненную фразу. Вскоре он поймет, как эта способность может спасти ему жизнь. Сама Мария не знала, почему она была так уверена, что это не последняя жертва, но чутье, ее особенная интуиция, доставшаяся от покойной матери, твердила девушке именно эти скорбные слова.

В любом случае, Мария отвечала уже тоном более резким и даже немножко оскорбленным:

- Почему ты так уверенно говоришь, что тебя зовут Даниил? Ты ведь просто это знаешь и все, - лицо ее выглядело очень серьезным. Казалось, что сейчас она состарилась лет на десять, превратив себя не в кокетливую девицу, а в серьезную зрелую женщину. – Я чувствую, что что-то явится к нам из самой глубины, с самых нижних пластов Земли. Из далекой степи кто-то идет сюда. Многие считают, что это Шабнак-адыр. Да, степной дух. Человек не мог убить Симона, я даже начинаю верить в то, что шабнак действительно идет сюда.

В этот момент Мария с какой-то надеждой взглянула на Андрея, взгляд ее был долгим, многозначительным, но все же она перевела свой чудный взор на Даниила. Передав записку Бакалавру, она услышала о себе очень лестное мнение, но решила все-таки на него не реагировать, хотя брови чуть сдвинулись к переносице, она едва поморщила носик в недовольной гримасе.

- Эти люди нужны мне. Они спасут нас, но потом. Сейчас твоя задача – спасти их. Поверь мне, они должны жить. Я знаю, что только ты сможешь изменить их судьбы.

Мария проводила Андрея благодарным взглядом, а затем и Даниила полным сомнений взором.

Андрей верил предсказаниям и видениям Марии. А куда тут было деваться, если реальный опыт подтверждал то, что отвергал разум? Если Симон ушел во Внутренний Покой - то наверняка общаться с Ниной... Неужели он заранее знал, что умрет? И какой же должна была стать эта смерть, если требовались подобные приготовления? Чудно.

- Даниил! Все откроется, но в свое время, - поморщился Стаматин, пытаясь углядеть в окне признаки надвигающегося дождя. Серое небо не позволяло сделать даже этого, впрочем, стекло оставалось чистым, а значит в ближайшем будущем проходить насквозь промокшим не грозило никому.

- Пойдем, Виктор наверняка знает поболее о Симоне. Мария, держись. - зацепив старого друга за рукав, Андрей потянул Бакалавра к выходу, стремясь поскорее покинуть домик Марии. Ее слова в определенном смысле пугали и уж точно - заставляли задуматься. Симон не единственный, кто умрет? Нет, в этом городе, как и в тысячах других, смерть являлась для людей самым обычным завершением жизненного пути, однако если уж будущая Хозяйка и человек, что стал бы Хозяйкой, родись он в другом теле, сочли важным упомянуть об этом горьком событии - то следовало прислушаться. Сомнения Данковского и его полное непонимание ситуации начинали немного раздражать, Андрей еле сдержался, чтобы не выволочь его за собой насильно, однако понимание того, что объять столь много алогичной информации достаточно сложно, сдерживало неблагородный порыв. Как только за спинами посетителей захлопнулась дверь, Андрей отпустил Данковского.

- Власть имущие порой говорят странные вещи, Даниил. Особенно здесь, в этом городе. - Завернув во внутренний дворик, старший из Стаматиных повел медика на встречу с другим представителем Каиных, неловкость, вызванная поспешным бегством от Марии продержалась недолго, до первого же пучка пожухлой травы под ногами. - Тебе еще придется наслушаться всякого, по сравнению с чем домыслы и пророчества покажутся складной песенкой, сам проходил уже через это, знаю о чем говорю.

Конечно, самому Андрею и Петру было легче - у них в голове изначально жила мысль о чуде, именно том чуде, что не выразить словами, мысль, не воплощенная в словах и образах, у них была Нина и ее видения, был Симон. А у Даниила - не было ничего, не считать же его медицинские заигрывания с жизнью человеческой - чудом. И вот - еще один дом, так похожий на предыдущий, в точности повторяющий соседний, также обращенный на сторону площади и Собора. Отсюда можно было уже разглядеть очертания творения Стаматиных - величественный Многогранник. На губах Андрея невольно расцвела умиротворенная улыбка. "Мы сделали это, мы поймали свое чудо. Эх, брат..."

- Не пойду я с тобой к Виктору. Как освободишься - загляни в "Омут" - это особняк возле моста, ниже по улице. Постараюсь уговорить Еву впустить тебя, не на скамейке же тебе ночевать. Удачи, Данковский! - в последний раз похлопав бакалавра по плечу, Андрей развернулся и бодро зашагал по указанному им же адресу. Интересно, знала ли Ева о последних тревожных новостях?..

Только и оставалось, что пожалеть о своём мерзком снобском воспитании, обрывая себя, чтоб не раскрыть без стука дверь, у которой покинул Данковского старший Стаматин и с порога осведомиться у любого, кто за нею окажется, какого, собственно, чёрта.

Даниил, не ответив архитектору ничего от греха подальше, проводил Андрея взглядом, пока тот не скрылся за каменной стеной забора, и с минуту ещё не двигался, размышляя.

Только сейчас его начинало окутывать чувство недоброе и непонятное. Происходящее перестало походить на спектакль и превратилось в сильно искажённую, как через призму пропущенную и в кривом зеркале отражённую действительность. И Андрей, так спокойно отнёсшийся ко всем несуразным, полубезумным словам, произнесённым Марией, уже не казался таким разумным человеком, но пока он был всё же единственным, кто мог внести хоть какую-то ясность. "Что и отказался благополучно сделать." В глубине души Даниил, возможно, и соглашался с тем, что к столь непривычному для гостей из Столицы "и иных цивилизованных мест" порядку вещей стоило ещё привыкнуть, но прогибаться под них и сливаться с ними, вот как братья, простите, слишком.

Даниил вытащил из кармана наспех свёрнутый листок. Рукой Марии были выведены имена её родственников, близнецов и ещё два - женское и мужское. "Кто же эти люди? Зачем мне о них вообще знать? Что там эта девица говорила - я возьму их всех за горло? Глупые и злые слова..."- Данковский покачал головой и убрал список обратно. Бумажка эта только забивала мысли ненужными сведениями, столь щедро сыплющиеся сейчас на голову бакалавру.

Вот куда бежать и что делать? Про себя Даниил решил, что непременно навестит Исидора: тот наверняка бы смог пролить свет на обстоятельства внезапной смерти Симона. По крайней мере Данковский считал, что они в общем неплохо знали друг друга, и старик Бурах мог поведать нечто дельное.

Но - после, после. Сейчас на пути его стоял младший брат Симона, и оставалось только надеяться, что он окажется хоть отдалённо нормальным. Ещё не стоило выкидывать из головы визит в некий Омут... Вздохнув, Данковский громко постучал в дверь три раза.

Глава 3, в которой Станислав Рубин и Бакалавр устраивают консилиум в доме Виктора Каина, который проясняет обстоятельства смерти Симона. Виктор рассказывает об их визите Георгию Каину, а Судья пишет письмо Харону.

Дом Рубина

Станислав открыл глаза. Тяжело было вспомнить, о чем был сон, даже сразу же после пробуждения. Запомнились только серые стены и доктор, который смог поставить его на ноги в военном госпитале: по пояс голый и со скальпелем в руке, которую он зачем-то отвел за спину. «Ну и муть!»

Сильно болела голова – то ли от дурманивших частиц твири, носящихся в воздухе, то ли приключения из прошлого опять давали о себе знать. «Нет, всё-таки твирь. В этом году и так её небывалый урожай, но сегодня этот терпкий запах буквально таки бьет со всего размаху в нос и голову». Рубин встал, аккуратно заправил кровать, помахал руками и ногами, разминая затекшие за ночь мышцы, умылся холодной водой, оделся и вышел на улицу

На день было запланировано много дел, на которые потребуется потратить много сил. «Надо хорошенько подкрепиться», - пробурчал он себе под нос, захлопывая входную дверь за спиной, и двинул по направлению к продуктовой лавке. Солнце, в последнее время радовавшее Степь своим теплом не пропуская ни дня, сегодня пряталось за громоздкую тяжелую тучу, из которой сменяя друг друга с интервалом в несколько минут падали на землю различной степени паршивости (то мелкие – как слегка потяжелевший туман, то крупные – «дождь стеной») водяные осадки. «Вероятно, это из-за дождя твирь так сильно дурманит. Или может дождь из-за твири? Или вообще - это два следствия какой-то другой причины?! Да, кто ж её поймет то, эту степную погоду...»

Дернув ручку входной двери продуктовой лавки, Стах удивленно хмыкнул. «Вроде время давно уже подошло, а лавка всё закрыта». Оглядевшись по сторонам, Рубин заметил невдалеке пацана, похожего на одного из тех сорванцов, что не против пошнырять не только по лавкам, но и по Складам в поисках опасных развлечений, и, сделав несколько шагов по направлению к нему, окликнул: «Эй, малец! Где хозяин лавки не знаешь?». Спокойно повернув голову и посмотрев на него так, как будто это Рубин был на тридцать лет моложе и в два с небольшим раза ниже, а не наоборот, пацан ответил: «Слыхал тут три минуты назад толпа пробежала? Нет? Так вот лавочник за ними следом и сиганул». «Что же такого могло случиться, что даже этот меркантильный человечек оставил свой пост?»

-А что случилось то?, - понимая, что ничего хорошего ни сильный запах твири в воздухе, ни тон пацана не предвещают, спросил Рубин.

-Ну ты вообще, похоже, ничего не знаешь!- возмутился пацан, - старый Симон то того... кончился вообщем!.

-В смысле «кончился»? – на долю секунды растерялся Стах. Ну-ка быстро беги за Исидором, а я туда, – указав рукой на Горны, Рубин уверенным и быстрым шагом пошел к дому Симона.

-Вот сам и беги. А у меня дела поважнее сейчас есть, - услышал он уже в спину.

«Какие могут быть дела важнее этого? Наглец! Хотя... впрочем... дети же», - Рубин свернул после моста направо.

Подходя к дому Симона, он уже издалека увидел испуганные лица и услышал хор взволнованных голосов. «Однако, неспроста сегодня этот дождь, неспроста...»

«Горны»

Уверенно проталкиваясь через толпу (чему, кстати говоря, очень способствовали широкие плечи и немалый рост), Рубин попутно думал о том, под каким предлогом явится в дом к Симону в случае, если малец ему наврал или просто что-то перепутал, и эта толпа собралась здесь с другой целью, ведь Стах считал эти события более вероятными, чем смерть Симона: он в понимании прозектора был так же вечен, как и сам Город на границе со Степью.

К Симону просто так в гости не ходили, этот вечно занятой человек вообще недолюбливал праздные беседы, но пару раз Станиславу удалось-таки поговорить с ним на отвлеченные околофилосовские темы, после которых Рубин был, во-первых, поражен гибкостью и остротой мысли главы семьи Каиных, а во-вторых - долго не мог уснуть в ночь после разговора: ворочался и все пытался осознать полученную информацию до конца, собирая по кусочкам, как мозаику, логичную общую картину. «Хм, все время выходило, что один кусочек либо лишний, либо не вписывается в этот рисунок мироустройства... Может, это из-за наличия в мозаике обыденного бытия элементов мистики? Только у Симона то… полная картинка получалась и без лишних деталей… Куда уж мне до него…»

«Зайду справиться о здоровье, и, если что, по-быстрому убегу по делам», - решил Стах. Рубин дернул ручку дубовой двери. Дверь оказалась закрыта. «Вот это уже интересно!» - двери в этом городе закрывались очень редко и поводы для этого были особые.

Потоптавшись в нерешительности на лестнице с полминуты, Станислав решил было спросить что да как у людей, толпившихся рядом. Но потом, еще секунд десять подумав, отказался от этой затеи. «Да что они могут знать», – пробурчал он, - «сейчас только слухов, как репьев, понацепляю». Кроме того, эти темные люди Стаха за своего так и не приняли (да и он их не всегда понимал), поэтому могли ничего не сказать, а терять время Рубину сейчас отчего-то не хотелось.

«Придется идти к Виктору». Виктор не был врагом, как не был и другом. С одной стороны, он мог когда-то при желании контролировать Кровавую Нину, что не могло не вызывать восхищения, с другой – и в его характере и манерах и в характере его жены присутствовал тот самый легкий столичный налет дурной элитарности, который всегда плохо переносил Стах. «Дружбы нет, есть взаимоуважение», - не признавать пользу для Города дел Виктора Рубин не мог.

Постучав в дверь – а в дом к Виктору, в отличие от Симона, Станислав предпочитал входить по приглашению хозяина – Рубин ещё раз посмотрел на дом Симона. «Какие-то одинаковые слишком дома у братьев. А хозяева настолько разные, насколько похожи дома».

Смерть Симона расколола хрупкую гармонию в семье Каиных. Мария вот-вот должна была стать Хозяйкой, все надеялись, что Симон сможет огородить ее от всех бед, как вдруг... И смерть его была странной. Во внутреннем покое, куда не мог пробраться ни один убийца! «Георгий будто сошел с ума, он сам знает, что простой человек не может убить Симона, тем более во внутренних покоях. Но он все равно ищет убийцу...»

Мария не смогла удержать свое сознание, она упала без чувств, когда услышала эту кошмарную новость. Виктор был не просто растерян... он был раздавлен, потому что все, к чему они так готовились, рушилось в один миг. Сначала Нина (по телу проходит дрожь, пальцы невольно сжимаются, а брови изгибаются в печальной гримасе), теперь Симон... Виктор чувствовал и свою скорую кончину. Георгий был силен, но и он иссякал. Вся надежда на Марию, но и она не могла сейчас пережить то, что свалилось на голову Каиных.

- Теперь она отдыхает, она не должна так напрягаться, - произнес Виктор, обращаясь к пустоте... или же к портрету, что висел в коридоре? Каин только что отнес несчастную дочь в ее покои, оставил в кровати, сейчас она, должно быть, спала крепким сном. – Бедная девочка.

«Я бы послал за Рубиным. Сегодня он не сможет подойти к телу, но завтра... он должен осмотреть его, иначе мы не сможем быть уверенными в том, что этот убийца – не человек... Георгий хочет, чтобы я послал за Рубиным...»

Виктор снял свой старый серый плащ и накинул его на вешалку, прошел мимо портрета своей покойной жены, окинув его усталым взглядом, прямиком в свой кабинет. Вид у него был вымотанный и недовольный. Виктор корил себя за то, что до сих пор не написал этому врачу, что дело очень (!) срочное, что нужно явится в «Горны» как можно скорее. Виктор опустил на свой стул и закрыл лицо руками. «Кто же нам теперь поможет... Нины нет, Виктории тоже, только Катерина, но... нет, это определенно не вариант».

Стук в дверь раздался неожиданно, Виктор уже собирался достать бумагу, чтобы начеркать приглашение, но этот стук его отвлек. Дверь открыла тихая девушка-служанка, она же и пропустила в дом. Виктор по привычке поднялся из-за стола, встречая неожиданного гостя.

- Рубин? – в голосе прозвучала нотка удивления. – Вы пришли... – Виктор не знал, как подобрать нужные слова. – Вас пригласил Георгий?

Дверь в дом Каина открыла миловидная служанка, которую немногие в этом Городе могли себе позволить, и, со словами «Прошу вас, мастер Рубин, господин Каин вас давно ожидает», жестом указала на кабинет Виктора.«Ожидает?», - успел удивиться Стах, пока открывал дверь.

Виктор, как всегда сидел за своим столом, но, увидев Рубина, встал, показывая, что готов к важному разговору. «Здравствуйте, Виктор», -не удержался Рубин, заменив простой кивок головы на несколько более теплое приветствие: Каин всем своим видом просил, чтобы ему пожелали здоровья, усталость отпечаталась у него на лице. Кроме того, Рубин уловил во взгляде некоторую потерянность, которую можно было бы даже принять за недовольство, если бы не то событие, о котором, как уже начинал догадываться Станислав, сейчас ему предстояло узнать.

«Нет, у Георгия закрыта дверь…», - быстро проговорил Рубин, - «Виктор… что с Симоном?». В тишине, повисшей в воздухе, раздался громкий стук в дверь.

Плачевное состояние семьи Каиных должно оставаться в секрете, если это вообще возможно. Виктор несколько мгновений размышлял, как поведать Рубину страшную новость, но Стах первым начал этот серьезный разговор.

Только Виктор хотел было открыть рот, как снова раздался стук в дверь. Служанка мигом открыла дверь, пропуская неизвестного гостя вперед. Она попросила Бакалавра представиться, а затем, после того как получила ответ, и подождать, когда Виктор позовет его.

- Пускай войдет, - Виктор тяжело вздохнул. Недаром Мария ночью видела незваных гостей. – Симон убит, господин Рубин. Убит этой ночью во Внутреннем Покое, и мы хотим, чтобы вы осмотрели тело. Проходите, господин Данковский. Я наслышан о вас от нашего общего друга Исидора Бураха. Он говорил, что вы умнейший человек, что вы боретесь со Смертью. Это правда?

«Нам бы ваша помощь в этой борьбе не помешала...» Виктор рассматривал приезжего гостя внимательным взглядом, будто бы оценивая достоверность этих сведений.

- Так или иначе, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь в любом деле. Итак, Рубин, вернемся к Симону. Я думаю, основателю «Танатики» будет интересно... – Виктор изо всех сил старался держаться спокойно. – Перед смертью к Симону приходил Исидор Бурах, и они очень долго говорили о чем-то, после чего Симон вышел из кабинета на удивление бледным и напряженным. После этого он направился во Внутренний Покой.

Виктор выглядел спокойным и адекватным человеком, в его словах не было ничего такого необычного, что указывало бы на какое-нибудь психическое расстройство. Обыкновенный аристократ, семьянин, правда, дочка у него не кто-то, а будущая Алая Хозяйка.

Убедившись, что хоть здесь он гость не незваный и отметив про себя, что разговоры о его персоне Исидор всё же затевал, Даниил приветственно склонил голову, встретившись взглядом с высоченным мужчиной, чьи рост и комплекция вместили бы в себя парочку Данковских, по фамилии, если он правильно расслышал, Рубин. Сообразив, что Виктор как раз рассказывает ему об обстоятельствах гибели старшего брата, бакалавр предпочёл выслушать не перебивая, попутно выуживая из его слов какие-то факты.

"Внутренним покоем", о котором что-то там говорила ещё Мария они, вероятно, именовали некое помещение, по скромным доводам Даниила, способное служить местом религиозного значения. По крайней мере, отец и дочь произносили это название так, будто его следовало писать с заглавной литеры. Лёгкое недоумение вызвало и упоминание о визите Бураха точно перед смертью старшего Каина. По какому же делу такому важному, интересно, он заглядывал в час, как оказалось, фатальный?

"Слишком много вопросов. Слишком похоже на чей-то заговор."

- Отчасти,- ответил Данковский на единственный вопрос Виктора в свой адрес, и добавил спустя секунду промедления,- Пытаюсь.

Но именно сейчас это и ставилось под сомнение.

"Всегда ставил своей задачей отвращать смерть, а не воскрешать мертвецов. Выходит, с полем работ вышла ошибочка..."

Не хватало, конечно, чтоб его попросили поднять Симона в виде ходячего трупа. В практике бакалавра уже случались подобные комедии, когда безутешные родственники неназванных почивших молили его взять на себя роль Христа. Виктор выглядел разумным мужчиной, чего о его дочери, правда, сказать можно было едва ли.

Сам Данковский воспринял всё, что сказал Каин, достаточно спокойно, однако он понял, что Рубин слышит столь печальные вести впервые. И доктор решил помалкивать, пока не дадут слова.

Ну, вот и сложилось все в единую мозаику. Этот непонятно откуда взявшийся дождь посреди сухого лета, этот сбивающий с ног запах твири в воздухе, эти странные взгляды из толпы – с примесью животного страха, этот взгляд Виктора – он как будто сразу постарел на несколько лет – все, наконец, сформировало целостную картину в голове Рубина. Рухнул тот столб, та огромная колонна, что поддерживала жизнь людей вдалеке от центра цивилизации, исчезла та точка опоры и отсчета, благодаря которой существовала возможность одновременно придерживать Степь и Город, не давая им поглотить друг друга, и находить правильные способы выхода из часто возникающих между ними сложных конфликтных ситуаций, сохраняя приемлемый баланс сил. Отныне положение в Городе описывалось фразой «неустойчивое состояние равновесия» - «как шарик на вершине высокой горы. Вот сейчас он недвижим, но стоит чуть задеть его с любой из сторон - и он мигом покатится по крутому склону, все набирая и набирая скорость».

Рот Рубина непроизвольно приоткрылся, даже военная выдержка - приходилось часто слышать о поражениях и победах и видеть их последствия - не помогла ему воспринять известие без эмоций, несмотря на то, что он уже почти был готов к нему. В течение последующих пяти секунд он таки собрался, тем более, что в комнате уже появился третий собеседник – ростом чуть пониже Виктора, «щупловат немного, в руке саквояж большой, плащ кожаный модный, ботинки такие забавные на высокой подошве – словом, птица столичная. Эх… И взгляд ещё острый, человека умственной профессии выдает. Да и учитель с ним знаком». Рубин кивнул столичному гостю в ответ и продолжил слушать. И вправду, гостем оказался небезызвестный Данковский - основатель лаборатории, название которой в свое время некоторые журналы не побоялись поместить на первую страницу.

«Интересно, что привело его сюда?». Честно сказать, он бы даже пообщался на эту тему с бакалавром, если бы их встреча сложилась при других обстоятельствах.

«Виктор… Но как?.. впрочем… соболезную… вы можете рассчитывать на мою помощь – я могу приступить немедленно. Но что… или кто явился причиной смерти Симона?», - явно это был не простой человек, но Рубин для начала решил промолчать об этом, - «возможно, учитель может что-то знать об этом, неплохо бы его увидеть в самые короткие сроки». «Бакалавр, вне зависимости от целей вашего пребывания здесь, я настоятельно рекомендую вам познакомится с Исидором Бурахом – известная личность у нас, и как раз – по вашей специальности. Хотя, насколько я понимаю, вы к нему и приехали?»

Как и предполагал Виктор, Рубин не показал шока и замешательства, хотя его ноздри всё же раздулись, а глаза расширились. Сказалась неслыханная выдержка этого мужественного человека, что не означало бесстрастия. И действительно, легче было представить, что небеса упали на землю, чем смерть человека, казалось, сравнимого почти что с богом. По правде сказать, и сам Каин всё ещё воспринимал это как дурной туманный сон, но переть против фактов он не мог, и решил просто пережить это, как пережил смерть Нины, что тоже, кстати, казалось когда-то совершенно невозможным. В сравнении с тем, что произошло тогда, - гибель брата казалась если не пустяком, то хоть не трагедией.

Как бы то ни было, реальность сильно треснула по ушам всю семью. Им всем пришлось сейчас резко спуститься с небес на землю, и заняться насущным. Виктора это даже самую малость радовало: он начинал думать, что все его близкие скоро оторвут ноги от поверхности и взмоют в такие невообразимые дали, что не поймаешь. "Не было бы счастья, да несчастье помогло. И что здесь что - ещё вопрос."

Бакалавр и бровью не повёл. Очевидно, весть о смерти Симона долетела до него раньше, чем он успел добраться до Виктора. Логично было предположить, что Даниил побывал в доме Георгия или Марии. Последнее едва ли можно было назвать счастливым случаем, но осведомлению бы точно послужило. Тем лучше, двоих потрясённых Каин бы сейчас не вынес.

- Спасибо, мастер Рубин, признателен вам за сочувствие, а за готовность помочь - в особенности. От всей своей семьи я прошу вас, Станислав, и вас, господин Данковский, пролить свет на обстоятельства гибели брата. Вы двое и Исидор - единственные, кто может это сделать.

"Посмотрим заодно, что за птица этот Бакалавр. Очень неприятно, конечно, с ним вышло, но исправить что-то уже нельзя..."

- Не сочтите это за дерзость, но ведь у вас, кажется, свой интерес? Жаль, что вы прибыли так поздно, но винить некого. Знайте, что к встрече с вами брат готовился. Вы сослужите добрую службу себе и нам, приняв участие в расследовании. И, быть может, вы найдёте ответы на свои вопросы,- закончил Виктор, взглянув на Рубина, как бы давая понять, что сам не меньше хотел бы знать причины гибели Симона. Не хотелось просить об услугах, но в нынешних условиях просто опускались руки. Врачей и просто здравомыслящих людей в Городе было поискать...

"Однако. Не означает ли это, что они и сами не знают, отчего умер Симон? Вот уж не было печали..."- нахмурился бакалавр. Ничуть не удивительно, что такой старый человек внезапно скончался, куда как подозрительней виделось удивление всеобщее по этому поводу.

"Быть может, все просто привыкли, что он жив, и жизнь его уже казалась вечной? Люди просто не привыкли к иному? Ох, Данила, чует моё сердце, что не всё так просто объясняется."

На удивление быстро в присутствии Виктора у Данковского успокоились расшалившиеся нервы и пришли разумные мысли. Было бы кощунством говорить о них вслух - всё же бакалавр чтил чужие семейные ценности и не хотел бы вносить свои грубые лепты в траур Каиных. Но Симон всё же не сват ему и не брат, и Даниил ехал не к человеку. Он ехал к явлению, и, вероятно, осмотр тела покойника помог бы ему понять причины долголетия старика. Жаль только, что миф о его бессмертии самоустранился... "Но не зря же Виктор сказал "убит". Если гибель наступила насильственно, это ничего не меняет."

На самом деле меняло. Меняло всё, но Даниил упорно не допускал таких мыслей.

Известие о том, что второй собеседник Виктора, как видно, человек решительный и деловой - врач, несколько воодушевило. Как-никак, чужой опыт, мнение и свидетельство со стороны всегда были ценны.

- Не к нему, но по его приглашению,- уточнил Данковский,- Прибыл я к Симону, о котором Бурах изволил упоминать в переписке. В свете сложившихся обстоятельств я непременно посещу Исидора...

"...и уши старикану надеру."

Помощь... О какой помощи мог просить Виктор? Об осмотре тела? Можно было попробовать, вне зависимости от успеха это принесло бы много пользы... Попросив помощи Рубина. Каков, интересно, был его медицинский профиль?

- Нас объединяет общая трагедия,- доктор чуть развёл руками, совсем немного,- Убийство Симона Каина - это убийство Бакалавра Данковского. Вы можете рассчитывать на моё содействие. Но для этого должны рассказать мне всё, что знаете.

«Работать с Данковским? Ну да, это будет любопытно». Некоторые язвительно называли его «ученым обывателем», подчеркивая невысокое звание в научной среде, некоторые считали, что чтобы победить смерть - саму смерть, как явление, а не различные причины, её вызывающие – знаний консервативной классической науки недостаточно, а то и вообще они не требуются, но факт оставался фактом – бакалавр был широко известной в узких кругах личностью. «Интересно все же, что же он есть, этот Даниил?»

«Виктор, так все же, когда я могу приступить к осмотру тела? Я слышал, что в вашей семье не все просто с этим», - эти «мистические» Каины всегда имели своё мнение на проблему смерти, поэтому Рубин решил убедиться, что дело можно начать делать сейчас, - «бакалавр, мне будет интересно работать с вами, тем более, мне кажется, что очень скоро без вашей помощи будет просто не обойтись. Вижу, что вы уже наслышаны о смерти Симона, раз так спокойно говорите о своей» «Ну да, столичный отпечаток дает о себе знать – напыщенность в речи имеется», - отметил про себя Стах, - «посмотрим, каков ты в деле».

«И все же что могло убить старого мистика? По глазам вижу, не хочет Виктор отвечать на этот вопрос в прямую, говорит, чтобы сами посмотрели. Боится что ли чего? Да, похоже, но своими опасениями делиться не спешит. Нет, гадать не люблю, надо срочно Бураха повидать. Да и Каин говорит, что учитель последний Симона видел. Уж кто-кто, а Исидор то загадками говорить не любит – с ходу все прояснит».

«Виктор, вы за Бурахом, случайно, не посылали? И мне и, как вижу, почтеннейшему бакалавру он сейчас нужен», - подвел итог знакомства Стах.

Виктор кивнул, не без радости отмечая согласие как Данковского, так и Рубина на содействие. Препираться сейчас, оправдываться перед ними и торговаться он не собирался - не тот случай, когда допустимы бы были варианты.

- Разумеется, всё, что вы хотите знать, я поведаю. При условии, что буду знать об этом сам.

Осложнялось тем, что Каин был осведомлён немногим лучше, чем его гости. И дать чёткие показания новоявленным детективам мог с большой натяжкой...

- Рано утром Симона нашли слуги. Его тело было... скручено и изуродовано, на лице застыли следы мучения. Он умер в состоянии Внутреннего Покоя. Вам, Рубин, это может что-то объяснить, вы с учителем наверняка касались этой темы. Обстоятельство отягчающее, поскольку неясно, как мог проникнуть в него убийца, если он, конечно, существует.

"Вот только как объяснить это столичному гостю? Такую специфику он едва ли поймёт, хорошо, если слушать хотя бы станет..."

Виктор чувствовал себя несколько неловко, говоря об этом. Вряд ли именно он должен был поведать массам об обстоятельствах смерти брата, но чувствовал, что кроме него это сделать никто не сможет. Мария напугана и удручена, к тому же, она снабдит рассказ своими доводами и домыслами, коих знать многим не следовало.

"Хотя кажется, что господин Данковский успел побывать именно у неё."

- Лучше просвятить вас мог бы Георгий...- осторожно продолжил вдовец,- Но... Он невменяем. Его рассудок затуманен гневом, и он готов обвинить кого угодно в гибели Симона. Это его прихотью является соблюсти древний обычай - не перемещать и не трогать тело сутки. Он даже посмотреть на него вряд ли позволит...

Виктор бы с радостью нарушил обычай. Он придерживался того, что мертвецам не место среди живых, хотя нечто более древнее, нежели здравый ум, и подсказывало из глубин подсознания - это поверье родилось и соблюдалось не зря.

- Мы и вправду посылали за Исидором, однако вам, Станислав, должно быть виднее, где его можно найти: мастера не оказалось дома, и тогда я отправил за вами. Вы же пришли раньше, чем гонец успел добраться до вас... И пожалуй лучше, что весть вы получили от меня.

Медленно, но верно неприятная ситуация прояснялась. Несмотря на то, что вся эта история отчаянно стала походить на головоломку, кусочки которой только предстояло начать собирать по разным местам, некоторые детали уже немного стыковались друг с другом.

Сам того не желая, Виктор с каждым своим словом пробуждал в Данииле азарт исследователя. Это была уже не проверка на прочность, это был почти ничем не прикрытый вызов. И Данковский собирался принять бой, кто бы на него не вызывал.

"Если этот убийца посмел таким образом помешать моим планам, то он явно зашёл слишком далеко, убрав такого мощного ферзя ради неудачи... играющей пешки."

- Имел сомнительное удовольствие узнать немногим раньше вас, коллега Рубин, и был крайне этим известием опечален,- только совсем слепой не заметил бы в глазах доктора недоброго и неспокойного огня. Озлобленность придала ему сил, доверие Виктора - уверенности.

"Если же убийца перешёл мне дорогу ненароком, он всё равно пожалеет об этом. Те, кому гибель Симона принесла горе, встанут на ножи, но решающий удар всё равно останется за мной."

Мозг начинал работать в усиленном режиме. Абстрактный Внутренний покой, о котором упоминала Мария, прозвучал и в речи её отца, однако Виктор употребил куда более изысканное и точное выражение: "состояние Внутреннего покоя". То есть, возможно, некая форма медитативной концентрации... А расслабленного человека куда легче застать врасплох и прикончить.

Изуродованное тело... Что ж, это неудивительно. Наверняка такого непростого мужчину, как Симон Каин, и убивать следовало изощрённым образом. Если не сказать - нечеловеческим.

- Я полагаю, это всё? Не слишком исчерпывающе... Хорошо, сутки - это не так много, Виктор, и, если требуют того религиозные убеждения, переждать их - не проблема. Верно, коллега?- обратился Даниил к Рубину,- Я думаю, за это время необходимо опросить тех, кто общался с почившим в последнее время. Жаль, что Исидор так не вовремя отлучился... Ещё два дня назад, исходя из его письма, он был дома и никуда не собирался,- самозабвенно заговорил бакалавр, рассуждая на ходу,- А к тому времени, как мы сумеем собрать необходимые сведения и составить картину преступления, можно будет приступить к осмотру тела, я полагаю.

"Если же никакого убийцы нет... и это хорошо разыгранный фарс... То рано или поздно станут видны нитки, за которые меня дёргают, и тогда начнётся настоящая игра."

Теперь он вцепился в предложенную ему задачку накрепко, о, да. Если кто-то захотел бы отодрать Даниила от её решения, ему пришлось бы для начала вырвать Данковскому зубы, а уж потом вытащить их из тела бессмертного.

«Так вот оно как получается...» Симон умер во Внутреннем Покое, а это был ещё один аргумент в пользу того, что он не был убит простым человеком. «По крайней мере, этот человек равен Симону по силе, раз в Покой пролезть смог, а таковых я у нас ни разу не встречал. Может, конечно, Симон то убийцу сам впустил, только вот можно ли туда вообще впустить – неясно. И зря Виктор считает, что я хорошо понимаю, что этот Внутренний Покой из себя представляет... Слишком сложно это все. А вот старый Бурах - понимает и, наверно, у него уже есть определенные подозрения, кто виноват в случившемся. Нечего здесь больше время терять, все вроде выяснили».

«В таком случае, раз мы все решили, с вашего позволения я откланяюсь - попробую поискать Исидора Бураха, он должен отчасти прояснить текущие события. Виктор, мои знания и мои руки к вашим услугам, дайте мне знать, когда я понадоблюсь. Бакалавр, был рад знакомству!» – Рубин даже бы раскланялся, если бы умел. Подождав ещё пару секунд, продумывая маршрут, Стах бросил: «Всего доброго, господа», - и вышел на улицу.

«Ну что же... навестим старого учителя...»

Приятно удивили, но ввергли тем самым в лёгкое смятение те решительность и самоотверженность, что продемонстрировали оба его визитёра. Не сказать, чтобы это было так уж удивительно: оба они имели свои причины расстраиваться новостям о гибели Симона, однако Виктор прежде никогда не сталкивался с необходимостью сочувствовать чужим трагедиям, и едва ли понимал лекарей. Особенно столичного:

"Ишь, как заговорил. Аналитик в нём умирает. Свести бы его с умницей Люричевой: вот уж тандем выйдет, каких свет не видывал..."

- Вижу, вы всерьёз решили заняться этим, Даниил. Что ж, я буду благодарен, но теперь действительно больше ничем не могу вам помочь. Могла бы пролить свет на что-то моя дочь, но вы, кажется, уже познакомились с ней. Поэтому задерживать вас не смею...

"Не задерживайте и вы меня."

- До свидания, Рубин. Буду ждать вестей от вас,- на прощание кивнул Каин Станиславу. Втайне он надеялся, что новости не окажутся неожиданными, и что Исидор действительно просто отлучился. Не нравились Виктору обстоятельства его исчезновения...

"Итак, расходимся. Прекрасно."

- До встречи, коллега Рубин. Смею просить вас сообщить об обстоятельствах, которые удастся выяснить, и обещаю в свою очередь то же самое.

Данковский кивнул на прощание Стаху, и, дождавшись, когда слуга закроет за ним дверь, обратился к Виктору:

- Жаль, что наше знакомство не состоялось при более приятных обстоятельствах. Я не хотел бы, чтобы досадную смерть вашего брата как-то связывали с моим приездом. По крайней мере, пока...

"До предъявления неопровержимых доказательств в пользу этой версии, которая пока кажется мне самой безболезненной... И легко объяснимой." Ещё она внушительно тешила самолюбие, но уж этого Даниил не признал бы и перед Властями.

Поклонившись младшему Каину и попрощавшись с ним, Данковский вышел из здания и остановился на ступенях, обдумывая свои дальнейшие действия и анализируя уже минувшие события.

Виктор произвёл впечатление человека измождённого и совершенно не желающего заниматься ерундой. Похвальное стремление, что сказать, да только странным выглядела его будто непреходящая усталость (возникала мысль, что таковая является его обычным состоянием духа). Помимо всего прочего, бакалавр редко находил приятным общение с родственниками покойников, и по крайней мере на принятое здесь время траура он принял решение не беспокоить это семейство.

Рубин же... Что ж, работать с ним в паре было бы неплохо, особенно в свете его статуса ученика Исидора. Кажется, он мужик волевой и толковый, бояться и юлить не станет. Да и вообще по всему он походил на военного, а уж их Данковский уважал безмерно.

Небо над головой было бледно-голубым, было ощущение, что с часу на час начнётся дождь. Бакалавр поднял воротник и неспешно спустился с крыльца, выходя на улицу со стороны, противоположной той, с которой он зашёл в ансамбль Горнов. Впереди открылся вид на удивительной красоты собор с башенными часами. По правую руку тонуло в тумане некое причудливое сооружение, едва заметное вдалеке. Ни то, ни другое рассматривать не было времени, да и не хотелось. А вот слева расположилась чуть более привычная застройка из каменных домов. Именно туда и направился доктор - поблагодарить Андрея, его сопроводившего, и осведомиться, нельзя ли временно у него же остановиться.

"Вот и разошлись гости дорогие..."- едва за столичным доктором закрылась дверь, Виктор позволил себе расслабить спину, избавив её от необходимости держаться натянутой, как струна, и напряжённой, как сжатая пружина. Мужчина опустился на стул и, поставив на тяжёлую столешницу локти, устало потёр глаза: он не выспался.

Виктор думал иногда, что и сам не лишён некоего сверхъестественного пророческого дара, коим обладали его жена и дочь. Не зря же вчерашний вечер никак не хотел отпускать его сознание от себя, и будто какая злая мара забрала напрочь всяческий сон. Не напрасно младший Каин очнулся, как ударенный по плечам кнутом, ото сна, который не смог вспомнить, когда ненароком задремал прямо на рабочем месте... Такова уж была природа местных жителей: толковать всяческие чувства в угоду своим желаниям и приписывать случайности неведомым промыслам духов.

Но всё же Виктор даже сейчас не захотел подчиниться декадентским настроениям мрачных мистиков и объяснил своё странное состояние обыкновенной интуицией, которой может похвастаться каждый второй человек из любого круга, и вовсе необязательно ему для этого быть супругом покойной Хозяйки и отцом будущей.

Простое предчувствие, естественное для человека, в семье которого случается потеря.

"Браво, Симон. Склоняюсь пред твоим телом, брат..."- невесело думал Виктор, растирая покрасневшие уже веки.

"Ты даже уйти не смог просто так... Загорелся, взлетел, оставил после себя дымные следы и... нет, не потух. Взорвался, опалив всё, до чего смогли достать твои искры... Чёрт бы тебя взял."

Виктор отнял руки от лица, раскрыл глаза и медленно, с какой-то невыразимой тоской взглянул вверх и чуть вправо, туда, где с умелого и тонкого портрета на него чуть укоризненно смотрела Нина.

- Ты уж встреть его там гостеприимно, и врежь старику побольнее...- вслух произнёс мужчина, обращаясь к картине, не слишком-то иронизируя. Он всегда держался мнения, что Каины не должны разлучаться - хоть на том, хоть на этом свете.

Хотя чего бояться за мертвецов? Уж они точно не пропадут, следовало справиться за живых. Виктор подавил в зачатке желание проведать дочь, особенно сейчас, когда она уже оправилась от шока и наверняка строила свои планы и предположения, выслушивать и анализировать которые Каин бы сейчас всё равно не стал. Он не желал бы видеть Марию хоть до вечера: странные и противоречивые чувства вызывала она в отце, когда становилась то похожей на мать как две капли воды, то превращаясь в её кривое и злое отражение. И кем она была сегодня, падая без чувств на руки отца, - трудно сказать.

А вот порыв пойти к Георгию на проверку здравым смыслом оказался благороден и благодарен. И впрямь, Виктор сегодня не видел брата, вести о его состоянии принесли взволнованные и напуганные слуги. Быть может, Каин даже зря отпустил докторов, посоветовав им не тревожить сейчас Судью...

Как бы то ни было, а держать траур полагалось вместе. И, если уж совсем откровенно, Виктор сильно беспокоился за Георгия. Они же были одной семьёй.

Сдвинул локтем в сторону кучу бумаг, дабы не оставлять в своё отсутствие беспорядок, мужчина ещё раз с силой потёр веки, но утешил себя тем, что кому-то сейчас куда хуже, чем ему. И, чтобы как-то скрасить общее горе, с незначительным промедлением пустился в не такой уж далёкий путь.

Георгий Каин откинулся на спинку кресла и, тяжело дыша, положил руку на сердце. "Сердце... Такое чувство, что я просто не переживу сегодняшний день...", пронеслось у него в голове, но Судья не был склонен подолгу предаваться столь пессимистичным чувствам, поэтому открыл верхний ящик письменного стола, за которым сидел, достал из-под стопки бумаги небольшой аптечный пузырек из темного стекла, дрожащей рукой сорвал с него отскочившую на стол крышку, отправил в рот сразу три или четыре таблетки и запил их глотком уже остывшего кофе из стоявшей на столе чашки.

- Инна! - из гостинной донесся отдающий гулом в пустом помещении звук шагов, и в дверном проёме появилась всё ещё бледная горничная, которой было поручено приглядывать сегодня за Судьей, который после всего произошедшего, казалось, балансировал на вершине тонкой скалы, по одну сторону которой бурлила река безумия, а по другую темнела пропасть скорой смерти, - Принеси ещё кофию, будь так добра.

- Вам же нельзя, Судья, - укоряюще посмотрела на него горничная, попутно беспокойным взглядом цепляя рукоять револьвера, торчавшую из-под бумаг в выдвинутом ящике, - "Как бы он чего глупого не сделал... Впрочем, нет, не из таких Георгий, он скорее без особых раздумий застрелит любого, кого заподозрит в смерти брата, чем позволит ему уйти неотомщенным..."

Наверное, что-то такое отразилось в её глазах, потому что Судья проследил направление взгляда Инны и недовольно хмыкнул.

- Рад, что ты это понимаешь, - горничная на секунду даже усомнилась, действительно ли он выражал своё мнение про кофе или же отвечал на её невысказанные мысли, - А теперь принеси ещё чашечку, прошу тебя. Чувствую я, что сегодня будут гости, причем отнюдь немало...