Долгие две минуты

Нью-Йорк, 8.30 утра. Ночью была дикая гонка; грозовые тучи сгустились за те часы, когда американские биржи были закрыты. Бундесбанк назначил пресс-конференцию в своей штаб-квартире на время между 8.30 и 9.30 утра. На повестке дня - судьба Европы. Европа - это сочетание разрозненных государств и единого общего рынка, свободной экономики и жестких курсов обмена, замкнутости и стремления к мировой экспансии. Все эти проблемы внезапно стали очень актуальны. Почти все крупные воротилы заранее знают результаты пресс-конференции. Ходят слухи, что Бундесбанк повысит дисконтную ставку. За одну ночь рухнул доллар. Мировые рынки казначейских обязательств пошли ко дну. Гонконгская фондовая биржа, где цены упали на 4%, возглавила траурное шествие азиатских рынков, катящихся в пропасть. Если так будет продолжаться, то начнется паника, сопоставимая с теми, что творились в 1907, 1929 или 1987 годах. По крайней мере, так говорят числа на мониторе.

Мы, как обычно, движемся против тенденции, задыхаясь от встречного ветра.

И вот наконец через весь экран вспыхивает заголовок: «БУНДЕСБАНК ОСТАВИЛ СТАВКИ НА ПРЕЖНЕМ УРОВНЕ». Доллар тут же подскакивает вверх на 2%, казначейские обязательства - на 3%. На лондонских биржах индекс Доу поднимается на 50 пунктов. «Пущены в ход защитные приостановки». Звонит телефон. Брокер сообщает нам, что некий крупный фонд, всегда следующий в русле тенденций, изо всех сил покупает. «Давайте и мы начнем покупать! Опередим другие фонды! - говорю я. Но тут же хватаюсь за голову. - Стойте! Что это такое?»

На экране вспыхивает: «ПОПРАВКА». Выясняется, что Бундесбанк все-таки поднял ставки на 50 пунктов.

Доллар возвращается на прежнее место и вдобавок падает еще на 2%. Мы в ловушке. Крупные хеджевые фонды наращивают короткие позиции по доллару. Мировые рынки бьют хвостом, как разъяренный динозавр.

Прошел почти год после октябрьской паники 1987 года. Именно на этот момент Ганн и Эллиот, корифеи волновой теории, предрекали Армагеддон на фондовых биржах. Звонит мой первый клиент: «Надеюсь, вы не открывали для меня длинных позиций?»

Еще один звонок. На проводе - наш хронический «медведь» с берегов Средиземного моря. «Купите мне сотню контрактов «С&П 500».

«Они упадут за месяц на 15%! Только на покрытие спрэда и на комиссионные уйдет 30%!» - кричу я в ответ.

«Плевать! Надо покупать! Мы уйдем в свободное падение», - отвечает «медведь».

Но вот, наконец, забрезжил свет в конце туннеля. Индекс PPI упал на 0,1%. Это отлично. Может быть, мы еще спасемся: ведь все ожидали повышения. Казначейские обязательства тут же поднимаются на 1,5%. «Отдайте лимитированный заказ на покупку. Что? Очередь? Все равно покупайте», - кричу я. Все телефоны раскалились. Сегодня не хватает рук, и приходится созвать всех, кто только есть в офисе. Даже уборщице велели набирать телефон городского банка. «Эй, кто-нибудь! Вытащите Бо из его каморки! Пусть сядет на телефон!» Но тут начинаются помехи на линии, и мы даже не знаем, слышат ли брокеры, что мы отвечаем на их предложения.

«Может, подождать, пока объявят число рабочих мест? Всего пару секунд. Или вот что... запусти какую-нибудь компьютерную симуляцию. Посмотрим, что обычно бывает в таких ситуациях. Нет, уже не надо! Безработица уменьшилась. Опять будет понижение».

Что за чертова карусель! Из грязи в князи и наоборот, не успеешь и глазом моргнуть. Но именно в такие моменты и можно ухватить удачу за хвост.

«Сверься с компьютером. Как отреагировали казначейские обязательства, доллар и акции на четверговое объявление PPI? Так, сырая нефть упала. Значит, казначейские обязательства должны пойти вверх, а золото - вниз. А индекс Никкей - тоже вверх».

«Уиттер на линии. Мы вляпались. Нам только что подняли маржу с 5 до 20%. Если через тридцать минут вы не будете здесь с двадцатью миллионами долларов, вас вышибут с рынка и отрежут телефонную связь», - орет в трубку мой партнер.

«Сколько долларов вложено в длинную позицию Лопеса? Закрой ее. Мы выдержим эту маржу», - уверяю я в ответ.

В эту секунду мой помощник рявкает в другую трубку: «Поговорите об этом с Виктором! Он контролирует степень риска! Да, и сделки заключает тоже он!» На проводе - очередной наш клиент. Он заметил, что мы потеряли 25% его денег. «Виктор, на какой отметке вы собираетесь остановиться?» - интересуется он с деланной небрежностью, словно речь идет не о его деньгах.

«Пока не знаю».

«Тогда будьте так любезны, сократите наши позиции вдвое, - отзывается он. - Нас захеджировал другой трейдер. Он играет против вас. Вы, к сожалению, не укладываетесь в наши параметры допустимого риска».

«Если хотите, я с удовольствием закрою все ваши позиции. Но тогда больше не обращайтесь ко мне!» - отвечаю я.

«Этот чертов Нидерхоффер говорит, что больше не станет работать с нами, если мы будем вмешиваться! - слышу я, как он кричит кому-то, недостаточно крепко зажав рукой микрофон. Секунду спустя он снова мурлычет в трубку: - Прошу прощения, у нас сейчас по расписанию встреча с крупным клиентом из Японии. Мы свяжемся с вами и известим вас о его решении».

«Вообще-то не стоит звонить мне в торговые часы», - замечаю я.

Так, что у нас еще может испортиться? Ну вот, вырубились компьютеры. «Подсчитайте наши потери вручную!» Само собой, беда не приходит одна. Наш давний помощник и сторонник Рефко только что выпустил запрос на новую маржу. Сам Диттмер лично одобрил его. «Поскольку цены на сырую нефть упали ниже 18 долларов за баррель, ваша старая маржа, подкрепленная вложениями в нефть, уже неадекватна». Значит, что-то нужно срочно продать. Но что?.. На проводе наш казначей. Ему только что звонили из Харрис-Бэнк. Выплаты по казначейским обязательствам задерживаются, и эта отсрочка обойдется нам в 20 000 долларов в день.

Звонок из «Квантума». «Продайте 1000 казначейских обязательств по 23. Это на пять пунктов ниже рыночной цены». Этого еще не хватало! «Квантум» пытается подать рынкам сигнал, что мы идем на понижение, как раз в тот момент, когда это равносильно самоубийству! Еще секунда, и снова звонок: «Вы уже заполнили заказ? Вот и хорошо. Продайте еще 1000 по 18».

Опять звонок: «У меня заказ: продать 200 казначейских обязательств по текущей цене. Отличная сделка. Вы уже выиграли полпункта. Ох, прошу прощения, это - Рой?»

«Нет».

«Прошу прощения! Этот заказ был для фирмы Р. Дж. Нидерхоффера, а не для вас. Простите, я нажал не на ту кнопку».

«Виктор, ваш адвокат на пятой линии! Какой-то ваш сосед возбудил против вас дело! Адвокат спрашивает, сколько вы выручите, если продать ваш дом!» - шепчет мой ассистент.

Компьютер опять включается.

«Виктор, все кончено». Мой партнер ставит на CD «Похоронный марш». Эту музыку я уже слышал. И это ужасно.

«Лучше поставь «Регтайм Уолл-стрит»! Скоро нам улыбнется удача. И купи сто миллионов дойчмарок!» - отвечаю я.

Правда, есть кое-какие проблемы. Мы стоим в очереди, и наш заказ будет выполнен не сразу. Тьюдор Джонс уже скупает дойчмарки, потому что он успел отдать заказ раньше нас. А все наши брокеры заняты переговорами с другими крупными клиентами и нас не слышат.

«Тогда поставь защитную приостановку на 100 пунктов ниже рыночной цены. Тенденция наверняка изменится, как только нас попытаются вышибить с рынка».

Входит Сьюзен.

«Ты сможешь проследить, чтобы дети не играли на пианино, когда придет дезинсектор и я буду показывать ему, где завелись термиты? О Боже! Ты ужасно выглядишь! Ты уверен, что все в порядке?»

«Нет, конечно! Все как обычно. Бизнес».

Нью-Йорк, 8.32 утра