Шшшнтттт

Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

ГЛАВА 1.

Детство и юность. ifol—1916

вопросе. Из западных авторов, по свидетельству сестры Булгакова, знали, кроме уже упоминавшегося Оскара Уайльда, Мопассана и Метерлинка, Ибсена и Гамсуна. Для начала века набор писателей и тем для разговоров вполне стандартный в том кругу интеллигенции, к кото­рому принадлежали Булгаковы. Что отличало их от мно­гих — так это настоящее увлечение театром.

Н. А. Земская вспоминала: «Мы посещали киевские театры. Любили театр Соловцова и бывали в нем. Михаил Афанасьевич чаще нас всех. Но увлечение опе­рой преобладало». Вызвано оно было любовью к музыке и пению. Отец Михаила играл на скрипке и обладал при­ятным мягким басом. На пианино в доме играли все, а сестра Варя даже училась в Киевской консерватории по классу рояля. Сестра Вера после гимназии стала участни­цей известного хора Кошица. Младшие братья освоили балалайку, домру и духовые инструменты. Ивану Афа­насьевичу позднее в эмиграции пришлось стать профес­сиональным балалаечником и исполнителем русских народных песен. По воспоминаниям Надежды Афанась­евны, когда один из братьев «принес домой тромбон и начал дома разучивать свою партию на тромбоне», нервы матери не выдержали, «и тромбон был отправлен обратно в гимназию».

Любимыми операми Булгакова, кроме «Фауста», были, как подтверждает Н. А. Земская, «Кармен», «Ру­слан и Людмила», «Севильский цирюльник», «Травиата», «Тангейзер», «Аида». Любил он и эпиталаму из «Неро­на». Цитаты из этих и некоторых других опер обильно рассеяны в булгаковских произведениях. Достаточно вспомнить «К берегам священным Нила...» в «Собачьем сердце» — символ не только невозвратно утраченной ста­бильности дореволюционной жизни, но и вечных куль­турных ценностей, которые не в состоянии поколебать никакой «хомо советикус» вроде Шарикова.

По словам Надежды Афанасьевны, Булгаков не только играл на пианино (правда, любительски), но и обладал мягким красивым баритоном. На столе у него с гимназических лет стояла фотография артиста Киевской оперы Льва Сибирякова с дарственной надписью: «Ме-

чты иногда претворяются в действительность». По свиде­тельству второй жены Булгакова, Л. Е. Белозерской, это фото Булгаков сохранил и в Москве. Только вот мечтам об оперной карьере не суждено было сбыться. Как объ­ясняет Т. Н. Лаппа, булгаковский баритон «быстро про­падал. Он мог только несколько нот взять и больше уже не мог. Но слух у Михаила был прекрасный». Татьяна Николаевна запомнила также совместное музицирование братьев Булгаковых и Александра Гдешинского, кото­рый «замечательно на скрипке играл. Они как соберут­ся... Колька с Ванькой на балалайках, Сашка на скрипке, еще один приходил, на виолончели играл. А Михаил на пианино или дирижирует».

После революции эти музыкальные вечера безвоз­вратно ушли в прошлое. В конце 1939 года, незадолго до кончины, уже будучи смертельно больным, Булгаков просил Александра Гдешинского припомнить подробно­сти тех давних вечеров: что играли, как сидели, стремясь воссоздать в памяти фрагменты дорогого прошлого.

И все-таки главным для будущего писателя уже в юные годы стало увлечение театром и литературой. Н. А. Зем­ская в своих дневниках упоминает ряд пьес, написанных Булгаковым «для домашнего употребления». В частности, две пьесы были посвящены свадьбе Михаила и Таси. Из первой, в духе Островского названной «С мира по нитке — голому шиш», приведем следующий остроумный диалог:

«Бабушка (Елизавета Николаевна Лаппа): Но где же они будут жить?

Доброжелательница (Софья Николаевна Лаппа-Давидович): Жить они вполне свободно могут в ванной комнате. Миша будет спать в ванне, а Тася — на умывальнике».

Вторая же пьеса, названная «Tempora mutantur*, или Что вышло из того, который женился, и из другого, который учился», сегодня именовалась бы комиксом. Это была пьеса в рисунках-карикатурах, очень смешных. Главными героями были сам Михаил и его двоюродный брат Константин Булгаков. Кроме пьес, молодежь ста­вила еще и шарады.

* Времена меняются (лат.).

Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА