Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 4. Существо в облике Эллен Карвер, только повыше ростом, все еще с бляхой копа, но уже без широкого ремня



Существо в облике Эллен Карвер, только повыше ростом, все еще с бляхой копа, но уже без широкого ремня, стояло на ступенях, ведущих к зданию муниципалитета, и смотрело на уходящую на север, засыпанную песком улицу. Оно не могло видеть кинотеатр, но знало, где тот находится. Более того, оно знало, что происходит в кинотеатре. Не все, но достаточно для того, чтобы злиться. Пуме не удалось вовремя заткнуть рот старику, но по крайней мере она отвлекла остальных от мальчишки. И все бы хорошо, да только мальчишка убежал от другого посланца демона.

Куда он убежал? Этого существо не знало, не могло увидеть, и это, естественно, вызывало злость и страх. Он причина. Дэвид Карвер. Мальчишку следовало убить, когда демон находился еще в теле копа и у него был такой шанс. Мальчишку надо было пристрелить прямо на лесенке гребаного кемпера и оставить стервятникам. Но демон не пристрелил, и теперь знал почему. Мастера Карвера прикрывало защитное поле. Вот что спасло жизнь маленькому набожному мальчику.

Пальцы Эллен Карвер сжались в кулаки. Ветер выл, подхватывая короткие рыжевато-золотистые волосы Эллен Карвер. Почему он вообще оказался здесь? Случайно? Или его послали?

Почему ты здесь? Случайно? Или тебя послали?

Бессмысленные вопросы. Демон знал свое предназначение, тэк ах лах, и полагал, что этого более чем достаточно. Он закрыл глаза Эллен, сфокусировавшись на происходящем внутри, но только на секунду: неприятное зрелище. Это тело уже начало разлагаться. И темп разложения все нарастал, внутренняя сила, кан де лаш, сердце бестелого, буквально разрывало его на куски… А замены убежали из кладовой. Благодаря набожному мальчишке.

Паршивому набожному мальчишке.

Демон устремил взгляд наружу, стараясь не думать о крови, струящейся по бедрам этого тела, о першении в горле, о том, что волосы Эллен лезли клочьями, когда он чесал голову.

Демон заглянул в кинотеатр.

Происходящее там виделось ему отрывками, которые иной раз накладывались друг на друга, словно картинки на телеэкране. В основном его глазами были пауки, но помогали также мухи, тараканы, крысы, прильнувшие к щелям в штукатурке, а также летучие мыши, висевшие под высоким потолком зрительного зала. Последние проецировали очень странные перевернутые образы.

Демон увидел, как мужчина из грузовика, тот, что приехал в Безнадегу по собственной воле, и его худенькая подружка привели остальных на сцену. Отец громко звал мальчика, но тот не отвечал. Писатель подошел к краю сцены, приложил руки ко рту и выкрикнул имя Одри. А Одри, где она? Трудно сказать наверняка. Демон не мог видеть ее глазами, как видел глазами насекомых и грызунов. Она, конечно, отправилась следом за мальчишкой. Или уже нашла его? Едва ли. Пока еще нет. Иначе он бы это почувствовал.

Волнуясь, демон ударил кулаком Эллен по ее бедру, и на месте удара мгновенно образовался синяк размером с яблоко. Потом существо вновь сосредоточилось на кинотеатре. Нет, на сцену они вернулись не все. Поначалу он ошибся.

Мэри осталась со старым Томом. Если Эллен сможет добраться до нее, пока остальные будут разыскивать Одри и Дэвида, то отпадут волнения о ближайшем будущем. Пока она демону не нужна, тело Эллен еще послужит ему, но в критический момент оно может и подвести. А потому неплохо иметь про запас еще одно тело…

Существо представило себе паутину, в которой барахтались мухи. Схваченные намертво, но еще живые.

К тому же исчезновение Мэри деморализует остальных, лишит уверенности, которую могли вдохнуть в них успешный побег, найденное убежище, убийство пумы. Демон предполагал, что они справятся с пумой. В конце концов, они вооружены, а пума — всего лишь живая тварь, сарк, сома и пневма, не какой-нибудь гоблин. Но кто мог подумать, что это сделает старый бумагомарака?

Но ведь он позвонил по телефону, который имел при себе. Ты и этого не предусмотрел. Ничего об этом не знал, пока не появился желтый грузовик.

Да, не заметить телефон — ошибка, тем более что он легко мог узнать о нем, заглянув в мозги Маринвилла. Но демон не стал корить себя за этот промах. В тот момент задача ставилась другая: посадить старого дурака за решетку и заменить тело Энтрегьяна до того, как оно развалится на куски. Демон жалел, что потерял Энтрегьяна. Вот у кого было сильное тело.

Если брать Мэри, то лучшего момента, чем сейчас, не представится. Возможно, пока он будет заниматься с Мэри, Одри найдет мальчика и убьет его. Это было бы замечательно. Тогда все волнения и тревоги останутся позади. Он заменит Эллен на Мэри и не спеша разберется с остальными.

А потом? Когда его текущий (и ограниченный) запас тел подойдет к концу? Захватывать проезжающих на шоссе? Возможно. А когда любопытные люди приедут в Безнадегу, чтобы посмотреть, что творится в городе? Что тогда? Брод надо искать, выйдя к реке. Демон не помнил прошлого и не интересовался будущим. Хватит и того, что ему надо доставить Мэри в Китайскую шахту.

Тэк спустился со ступеней, ведущих в здание муниципалитета, глянул на патрульную машину и отвернулся. Они могут насторожиться, услышав шум мотора. Демон в облике Эллен Карвер двинулся по улице, разбрасывая песок лопнувшими в нескольких местах кроссовками, в которых не умещались выросшие ступни.

Стоя над сценой, Одри слышала, как они звали Дэвида… и ее. Скоро они разбредутся по кинотеатру, начнут поиски. У них оружие, то есть они опасны. Мысль о том, что ее убьют, не тревожила Одри… почти не тревожила. Волновало другое: чтобы это не произошло до того, как она убьет мальчишку. Для пумы голос существа из-под земли напоминал рыболовный крючок. У Одри Уайлер он ассоциировался со змеей, проникшей в нее, слившейся с личностью женщины, какой она была прежде, даже поглотившей ее. Это ощущение полного слияния доставляло особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Как будто ешь что-то сладкое и нежное. Не с самого начала, нет, поначалу змея вызывала отвращение, Одри вся горела, словно в лихорадке, но, после того как она подобрала другие кан тахи (будто ребенок, собирающий комплект наклеек), это чувство ушло. И теперь ее заботило только одно: найти мальчишку. Тэк, бестелый, не решался подступиться к нему, поэтому она должна сделать то, что непосильно Тэку.

Поднявшись на верхнюю ступеньку, женщина, рост которой в день, когда Биллингсли впервые увидел ее, не превышал пять футов и семь дюймов, огляделась. Вроде бы увидеть она ничего не могла: единственное окно покрывал толстый слой грязи, а источником света служили лишь мигающий светофор да слабая лампа, горевшая над дверью «Пивной пены». Но зрение у нее улучшалось с каждым новым кан тахом, найденным или полученным. Так что теперь по остроте зрения Одри сравнялась с кошкой и отчетливо видела заваленный хламом коридор.

Люди, которые пользовались этой частью здания, в отличие от Биллингсли и его друзей не жаловали чистоту. Бутылки они били в углах, вместо того чтобы складывать и уносить с собой. Вместо сказочных рыб и лошадей рисовали пиктограммы. Столь же примитивные, как наскальные рисунки. Одна из них изображала уродливого, рогатого младенца, присосавшегося к громадной сиське. Надпись гласила: «МАЛЕНЬКИЙ ПАРШИВЕЦ СМИТТИ, НЕ КУСАЙ МАМКИНУ ТИТТИ». Пол устилали обертки от гамбургеров и шоколадных батончиков, пакетики из-под жареного картофеля, пустые пачки сигарет и презервативов. Использованный презерватив висел на ручке двери с надписью «МЕНЕДЖЕР».

Дверь в кабинет менеджера находилась по правую руку от Одри. Напротив нее, слева, такая же дверь с надписью «СМОТРИТЕЛЬ», за ней еще одна дверь, без надписи, потом арка с написанным над ней одним словом. Но краска давно выцвела, поэтому Одри с такого расстояния не могла разобрать, что это за слово. Прочитала она его, лишь подойдя на пару шагов: «БАЛКОН». Арку забили досками, но в какой-то момент доски эти сняли и прислонили к стене. На гвозде, вбитом над аркой, в петле висела на три четверти сдувшаяся секс-кукла, со светлыми синтетическими волосами, красной дырой-ртом и лысым лобком с рудиментарным влагалищем. К сдувшейся груди кто-то прилепил лист бумаги, украшенный красноглазым черепом и скрещенными костями. На листе было написано: «НА БАЛКОН НЕ ВЫХОДИТЬ! ПОЛ ПРОВАЛИВАЕТСЯ». Напротив балкона имелась ниша, в которой, вероятно, когда-то располагался бар. В дальнем конце коридора ступеньки уводили в темноту. В будку киномеханика, догадалась Одри.

Одри подошла к двери с надписью «Менеджер», взялась за ручку и прижалась щекой к двери. Снаружи ветер подвывал, как умирающий зверь.

— Дэвид? — шепотом спросила она и прислушалась. — Дэвид, ты меня слышишь? Это Одри, Дэвид. Одри Уайлер. Я хочу тебе помочь.

Нет ответа. Она открыла дверь, увидела старую афишу «Бонни и Клайда» на стене и рваный матрац на полу. Под афишей кто-то написал: «Я КРАДУСЬ ПО НОЧАМ, НАГОНЯЮ СТРАХА ВАМ».

Одри заглянула к смотрителю. Крошечная комнатка была совершенно пуста. Дверь без надписи привела Одри в чулан, где, похоже, уборщицы хранили свои щетки, тряпки, ведра. Ее нос (обоняние у нее тоже заметно улучшилось, как и зрение) уловил запах давно съеденного попкорна. В чулане не обнаружилось ничего, кроме дохлых мух и мышиного помета.

Одри подошла к арке, одной рукой отвела в сторону куклу и выглянула на балкон. Сцены она не видела, только верхнюю часть экрана. Тощая девушка все звала Дэвида, остальные молчали. Это, конечно, ничего еще не означало, но Одри хотелось бы знать, где эти остальные находятся.

Она решила, что предупреждение на груди куклы — не шутка. Кресла с балкона убрали, и Одри видела, что пол на балконе вздыбился и перекосился. Ей вспомнилось стихотворение, которое она прочитала в колледже. Насчет нарисованного корабля в нарисованном океане. Раз мальчишки нет на балконе, он где-то еще. Где-то близко. Не мог он далеко уйти. И на балконе его нет, это точно. Кресла вынесли, спрятаться негде, нет даже портьер у стены, за которыми обычно располагаются какие-нибудь ниши.

Одри опустила руку, которой придерживала сдувшуюся куклу. Та закачалась вправо-влево, поскрипывая веревочной петлей по резиновой шее. Ее пустые глаза уставились на Одри. А дыра-рот, предназначенный совсем не для того, чтобы говорить, презрительно улыбался.

Посмотри, что ты делаешь, казалось, говорила Фрида-Трахальщица. Ты собиралась стать самой высокооплачиваемой женщиной-геологом, к тридцати пяти годам иметь собственную консультационную фирму, а к пятидесяти, возможно, получить Нобелевскую премию… или то были всего лишь мечты? Специалист по Девонскому периоду, студентка, чья статья по тектоническим плитам публиковалась в «Джиолоджи ревью». Зачем ты гоняешься за маленькими мальчиками в заброшенных кинотеатрах? Мальчик-то этот неординарный. Особенный мальчик, но ведь и ты всегда считала себя особенной. А если ты его найдешь, Одри, что тогда? Он силен.

Одри схватилась за петлю и сильно дернула. Старая веревка, естественно, не выдержала. Секс-кукла повалилась лицом вниз на ноги Одри, и та пинком зашвырнула ее на балкон. Кукла взлетела высоко, потом рухнула на искореженный пол.

Он не сильнее Тэка, думала Одри. Кто он такой, мне без разницы, он не сильнее Тэка. Не сильнее кантахов. Теперь это наш город. Плевать на прошлое и мечты прошлого. Я живу настоящим, и оно слишком хорошо, чтобы желать чего-то иного. Так приятно убивать, брать, владеть. Приятно править, даже в пустыне. Мальчик всего лишь мальчик. Остальные — просто еда. Тэк теперь здесь, и он говорит голосом седых веков, голосом бестелых.

Одри посмотрела на ступени в конце коридора. Кивнула. Правая рука нырнула в карман, чтобы пощупать игрушечки, что в нем лежали, потереть их о бедро. Мальчишка в будке киномеханика. На двери, ведущей в подвал, висел замок, так что где еще ему быть?

Хим ен тоу, — прошептала Одри, двинувшись к ступеням. Глаза ее широко раскрылись, пальцы правой руки шевелились в кармане. Из-под них доносилось тихое постукивание камешков.

Подростки, которые собирались в «Американском Западе» до того, как рухнула пожарная лестница, обходились коридором и кабинетом управляющего. В остальные комнаты они практически не заглядывали, поэтому владения киномеханика, сама будка, клетушка-кабинет и крошечный туалет практически не изменились с того дня 1979 года, когда пятеро крепких парней из «Невада санлайт энтертейнмент» размонтировали оба проекционных аппарата и увезли их в Рино, где они до сих пор пылились на складе, забитом аналогичным оборудованием, словно свергнутые идолы.

Дэвид стоял на коленях, опустив голову, закрыв глаза и сложив руки перед подбородком. Пыльный линолеум под его коленями был светлее, чем весь пол. Чуть впереди располагался такой же светлый прямоугольник. Здесь когда-то стояли кинопроекторы, шумные, пышущие жаром динозавры, которые в летние вечера иной раз нагревали будку до ста двадцати градусов[66]. Слева от него находились прорези, сквозь которые проецировалась на экран картинка: Грегори Пек и Керк Дуглас, Софи Лорен и Джейн Мэнсфилд, молодой Пол Ньюмен, играющий на бильярде, старая, но очень активная Бетт Дэвис, мучающая свою прикованную к инвалидному креслу сестру.

Тут и там на полу, словно дохлые змеи, валялись куски кинопленки. На стенах висели старые афиши. На одной Мэрилин Монро стояла на мосту и пыталась удержать улетающую юбку. Снизу кто-то подрисовал стрелку, направленную в ее трусики, и написал: «Осторожно вставьте болт А в отверстие Б, убедитесь, что насадка плотная и болт не может выскользнуть». В будке царила затхлость, но пахло не плесенью, а чем-то еще. Неким продуктом, который испортился, прежде чем высохнуть.

Дэвид запаха не замечал, как не слышал и голоса Одри, зовущего его из коридора, что тянулся вдоль балкона. Дэвид пришел сюда, когда остальные бросились к Биллингсли (даже Одри пошла за ними, чтобы убедиться, что они все собрались в мужском туалете), потому что очень уж хотелось помолиться. Он чувствовал, что на этот раз должен уединиться: Бог хотел поговорить с ним, а не наоборот. И будка киномеханика как нельзя лучше подходила для этой цели. Ибо сказано в Библии, молитесь в чулане, а не на улице. Дэвид считал, что это отличный совет. Теперь, когда он закрыл дверь между собой и остальными, можно было открыть другую дверь, внутри себя.

Дэвид не боялся того, что его видят пауки, змеи или крысы: если Бог хотел встретиться с ним наедине, так оно и будет. Кто его тревожил, так это женщина, которую привели Стив и Синтия. По каким-то причинам она заставляла его нервничать, и Дэвид чувствовал, что она точно так же реагирует на него. Он старался держаться от нее подальше, а потому спрыгнул со сцены, добежал по центральному проходу и скрылся в тени под провисшим балконом до того, как Одри вернулась на сцену. А из фойе поднялся на второй этаж и пришел туда, следуя указаниям внутреннего компаса, или, как говорил преподобный Мартин, слушая «тихий, спокойный голос».

Дэвид пересек комнату, не замечая лежащей на полу пленки и афиш на стенах, не чувствуя странного запаха. Он остановился на светлом прямоугольнике и несколько мгновений разглядывал черные рваные круги по его углам. В них когда-то стояли штыри, фиксирующие кинопроектор. Эти круги что-то напомнили Дэвиду

(я вижу дырами, как глазами)

что-то такое, о чем следовало помнить, но мысль эта сразу ушла. Ложная память, настоящая память, интуиция? Знак свыше? Или не знак свыше? Дэвид этого не знал, да и не хотел знать. Он пришел сюда, чтобы поговорить с Богом, если, конечно, получится. Дэвид, как никогда, нуждался в общении с Ним.

Да, зазвучал в его голове голос преподобного Мартина. Вот когда тебе воздается сторицей за проделанную работу. Ты должен поддерживать контакт с Богом, когда буфет полон, чтобы иметь возможность обратиться к Нему, когда он опустеет. Сколько раз я твердил тебе об этом прошлой зимой и этой весной?

Много раз. И Дэвиду оставалось лишь надеяться, что преподобный Мартин, который пил больше, чем следовало, а потому не мог считаться истиной в последней инстанции, говорил правду, а не просто молол языком ради красного словца. Дэвид надеялся на это и разумом, и сердцем.

Потому что в Безнадеге были и другие боги.

Насчет этого Дэвид нисколько не сомневался.

Он начал молиться, как всегда, не вслух, а про себя, ясными, четкими мысленными импульсами: Загляни в меня, Бог. Будь во мне. И заговори во мне, если Ты этого хочешь, если есть на то Твоя воля.

И как всегда в те моменты, когда Дэвид чувствовал, что общение с Богом крайне ему необходимо, в глубине души, там, где продолжается нескончаемый поединок веры с сомнением, возник страх, что ответа не последует. Причина этого страха лежала на поверхности. Даже теперь, после чтения Библии, молитв и наставлений, даже после того, что случилось с его лучшим другом, Дэвид сомневался в существовании Бога. Использовал ли Бог его, Дэвида Карвера, чтобы спасти жизнь Брайена Росса? Почему Бог совершил столь странный и непонятный поступок? А может, на самом деле имело место клиническое чудо, как назвал это доктор Васлевски, и на самом деле то, что Дэвид считал ответом на свою молитву, не более чем совпадение? Люди могут имитировать тени животных, но это только тени, игра света и отражения. Может, и Бог из того же разряда? Не более чем тень легенды?

Дэвид плотнее закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на молитве, очистить разум.

Загляни в меня. Будь во мне. Заговори во мне, если такова Твоя воля.

И тут его окутала тьма. Такого никогда раньше с ним не было. Дэвид привалился к стене между двух прорезей кинопроекторов, глаза его закатились, руки упали на колени. Низкий, гортанный звук сорвался с губ. А затем последовали слова, которые, возможно, могла понять только мать Дэвида.

— Черт, — пробормотал он. — Мамми идет за нами.

После этих слов он замолчал, приникнув к стене. Словно паутинка, струйка слюны стекла из уголка его рта по подбородку. А к двери, которую Дэвид закрыл, чтобы остаться наедине с Богом (когда-то она запиралась на засов, но его давным-давно позаимствовали), приближались шаги. У двери они стихли. Последовала долгая пауза, потом ручка медленно повернулась. Дверь открылась. На пороге возникла Одри Уайлер. Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела потерявшего сознание ребенка.

Одри вошла в маленькую комнатку, прикрыла за собой дверь и оглянулась в поисках чего-нибудь длинного, что можно было бы подставить под ручку. Подошли бы стул или доска. Надолго это не задержало бы преследователей, но даже маленький запас времени пришелся бы как нельзя кстати. Но ничего подходящего Одри не нашла.

— Черт, — прошептала она и посмотрела на мальчика, уже не удивляясь тому, что боится его. Боится даже приблизиться к нему.

Тэк ах ван!

Это произнес голос в ее голове.

Тэк ах ван! — проговорила Одри и с опаской двинулась к стоящему на коленях Дэвиду. Сейчас он откроет глаза, полные небесно-голубой силы. Сейчас… Правая рука в кармане сжала кан тахи, черпая в них силу, затем с неохотой отпустила их.

Одри упала на колени рядом с Дэвидом, сцепив перед собой холодные, дрожащие пальцы. Какой же он отвратительный! И исходящий от него запах вызывал омерзение. Естественно, она старалась держаться от него подальше. Выглядел он, как горгона, и пах, словно кусок протухшего мяса, брошенный в скисшее молоко.

— Набожный мальчик, — прошептала она. — Противный маленький набожный мальчик.

Голос ее изменился, теперь он был не похож ни на мужской, ни на женский. Черные пятна выступили под кожей на щеках и на лбу.

— Это мне следовало сделать, как только я увидела твою жабью харю.

Руки Одри, сильные и загорелые, сомкнулись на шее Дэвида Карвера. Его веки дрогнули, когда эти руки пережали ему дыхательное горло, но только один раз.

Только один.

— Чего ты застыла? — спросил Стив.

Он стоял рядом с баром, попавшим в гостиную на сцене с ранчо Серкла. Больше всего в этот момент Стив мечтал о чистой рубашке. Весь день он парился (кондиционер в кабине «райдера» оставлял желать лучшего), а вот теперь мерз. Вода, которой Синтия промывала его раны, ледяными потоками стекала по спине. По крайней мере Стив уговорил ее не использовать для промывания виски.

— Кажется, я что-то видела, — прошептала Синтия.

— И что же ты углядела?

— Дэвид. — Она возвысила голос. — Дэвид!

На сцене они находились вдвоем. Стив хотел помочь Маринвиллу и Карверу в поисках мальчика, но Синтия настояла на том, чтобы сначала промыть, как она это назвала, «дырки на шкуре». Ральф и Джонни скрылись в фойе. Походка Маринвилла стала пружинистой, как у молодого, а манера держать ружье напомнила Стиву старый фильм о том, как старый белый охотник героически преодолевает тысячи опасностей, подстерегающих его в джунглях, но в конце концов выковыривает огромный, с кулак, изумруд изо лба идола, приглядывающего за городом мертвых.

— Что? Что ты увидела?

— Точно не знаю. Но что-то странное. На балконе. Мне показалось… ты будешь смеяться… летящее тело.

Внезапно внутри Стива что-то изменилось. Он забыл о саднящих царапинах на плечах, а спину его как будто обдало ледяным ветром. Таким ледяным, что по телу пробежала дрожь. Второй раз за день он вспомнил Лаббок, то лето из своего детства, когда весь мир, казалось, замирал, дожидаясь, когда же разразится надвигающаяся с равнин гроза.

— Смеяться я не буду. Пошли наверх.

— Возможно, это всего лишь тень.

— Не думаю.

— Стив, с тобой все в порядке?

— Нет. У меня сейчас такие же ощущения, как в тот момент, когда мы приехали в этот город.

Синтия в тревоге воззрилась на него.

— Хорошо. Но у нас нет оружия…

— Хрен с ним. — Стив схватил ее за руку. Его глаза широко раскрылись. — Скорей. Господи, тут творится что-то ужасное. Неужели ты ничего не чувствуешь?

— Я… может, что-то и чувствую. Позвать Мэри? Она с Биллингсли…

— Нет времени. Пойдем со мной или оставайся здесь. Выбор за тобой.

Стив рывком натянул комбинезон на плечи, спрыгнул со сцены, схватился за спинку сиденья в первом ряду, чтобы не упасть, и побежал по центральному проходу.

«Что это ему ударило в голову», — подумала Синтия, устремившись следом. Не отставая ни на шаг.

Босс и Ральф Карвер как раз выходили из кассы.

— Мы выглядывали на улицу, — сообщил Маринвилл. — Буря определенно идет… Стив? Что случилось?

Не отвечая, Стив огляделся, увидел лестницу и метнулся к ней. Часть его все еще удивлялась, откуда вдруг такая срочность. Но если он что и чувствовал, так это испуг.

— Дэвид! Дэвид, ответь, если слышишь меня!

Нет ответа. Темный, заваленный мусором коридор, ниша бара, в дальнем конце ступени. Ни души. И все-таки Стив точно знал, что кто-то здесь был, и совсем недавно.

— Дэвид! — крикнул он.

— Стив? Мистер Эмес? — Ральф Карвер был испуган не меньше, чем Стив. — Что такое? С моим мальчиком что-то случилось?

— Не знаю.

Синтия поднырнула под руку Стива и поспешила к выходу на балкон. Стив двинулся за ней. Оборванная веревка, свисающая с гвоздя над аркой, все еще покачивалась.

— Смотри! — Синтия протянула руку.

Поначалу Стиву показалось, что на балконе лежит труп. Потом он заметил синтетические волосы. Кукла. С петлей на шее.

— Ее ты и видела? — спросила он Синтию.

— Кто-то сорвал куклу и бросил на балкон. — Девушка повернулась к Стиву и едва слышно прошептала: — Господи, Стив, мне это не нравится.

Стив отступил на шаг, взглянул налево (босс и отец Дэвида в тревоге смотрели на него), потом повернулся направо.

Там, прошептало его сердце… а может, нос, уловивший запах «Опиума». Там. В будке киномеханика.

Стив кинулся к темному торцу коридора, Синтия не отставала от него ни на шаг. Стив взлетел по короткому маршу лестницы и уже схватился за ручку двери, когда Синтия резко дернула его за пояс.

— У мальчика револьвер. Если она с ним, то револьвер может перекочевать к ней. Будь осторожен, Стив.

Дэвид! — крикнул Карвер-старший. — Дэвид, с тобой все в порядке?

Стив хотел сказать Синтии, что осторожничать поздно, говорить об осторожности следовало до того, как они упустили мальчика из виду… Но на объяснения времени не было.

Он повернул ручку и с силой толкнул дверь плечом, ожидая, что она заперта на задвижку или чем-то подперта. Но дверь распахнулась без сопротивления, и Стив буквально влетел в будку киномеханика.

У стены с прорезанными окошечками, через которые шел показ, он увидел Дэвида и Одри. Мальчик стоял на коленях, полузакрыв глаза. Зрачки закатились, между век были видны лишь белки. Мертвенно-бледное лицо. Синюшные пятна под глазами и на скулах. Руки, подрагивающие на коленях. Тихий хрип, вырывающийся из горла. Правая рука Одри сжимала его шею. Большой палец вонзился в плоть под челюстью справа от гортани, остальные пальцы — слева. Прежде красивое лицо Одри перекосила гримаса ярости и ненависти, жуткая, отвратительная. Левая рука ее держала револьвер, из которого Дэвид застрелил койота. Раздалось три выстрела, потом глухой щелчок.

От еще одной дырки в шкуре Стива спасли две ступеньки от порога до пола будки. А может, только благодаря им он и остался в живых. С этих ступенек Стив скатился чуть ли не кубарем, поэтому пули прошли выше. Одна ударила в дверной косяк справа от Синтии и осыпала щепками ее экзотически окрашенные волосы.

Одри злобно вскрикнула и бросила разряженный револьвер в Стива, но тот успел поднять руку и отбросить его. Потом она повернулась к мальчику и вновь начала душить его двумя руками, яростно тряся, словно куклу. Руки Дэвида перестали дрожать и бессильно повисли вдоль тела, словно дохлые рыбины.

— Боюсь, — прохрипел Биллингсли. Это было последнее слово, которое он сумел произнести. Старик встретился взглядом с Мэри, в его глазах застыли страх и замешательство. Он попытался сказать что-то еще, но из его горла вырвалось лишь тихое клокотание.

— Не бойтесь, Том. Я здесь.

— А… а… — Взгляд Биллингсли забегал, вновь остановился на лице Мэри. Он глубоко вдохнул, выдохнул… и больше не вдыхал.

— Том?

Ответом ей были лишь вой ветра да скрежетание песка по стеклу.

— Том!

Мэри потрясла старика. Его голова перекатывалась из стороны в сторону, но глаза смотрели на нее, отчего по коже Мэри побежали мурашки. Такие глаза иногда встречаются на портретах. Где бы ты ни находился, они всегда смотрят на тебя. Мэри услышала, что где-то в глубине здания Маринвилл зовет Дэвида. Звала его и девушка-хиппи. Мэри понимала: надо присоединиться к ним, помочь в поисках мальчика и Одри, но ей не хотелось покидать Тома, хотя она понимала, что он уже умер. Умер не так, как показывают смерть по телевизору, но сомнений-то в этом…

— Помогите…

От этого тихого, едва прорывавшегося сквозь шум ветра голоса Мэри аж подпрыгнула, приложив руку ко рту, чтобы заглушить крик.

— Помогите. Есть тут кто-нибудь? Пожалуйста, помогите мне… Я ранена.

Женский голос. Эллен Карвер? Господи, неужели она? Хотя Мэри пробыла в компании матери Дэвида очень короткое время, она сразу решила, что другого и быть не может. Мэри поднялась, еще раз взглянула на Тома Биллингсли, на его перекошенное лицо и застывшие глаза. Ноги затекли, и ей пришлось взмахнуть руками, чтобы в первый момент сохранить равновесие и не упасть.

— Пожалуйста, — простонал голос за окном, выходившим на тропу вдоль торца кинотеатра.

— Эллен? — спросила Мэри, жалея о том, что не может изменить голос, как какой-нибудь чревовещатель. Сейчас она никому не могла доверять, даже раненой, испуганной женщине. — Эллен, это вы?

— Мэри? — Голос приблизился. — Да, это я, Эллен. Это Мэри?

Мэри открыла рот и закрыла его. Да, там Эллен Карвер, она это знала, но…

— С Дэвидом все в порядке? — спросила женщина из темноты и всхлипнула. — Пожалуйста, скажите, что он жив и здоров.

— Насколько я знаю, да. — Мэри подошла к разбитому окну, обогнув лужу крови пумы, и выглянула на улицу. Эллен Карвер стояла внизу. Выглядела она неважно. Согнулась, правой рукой прижимая левую к груди. Бледное как мел лицо, кровь, текущая из нижней губы и одной ноздри. Она взглянула на Мэри. Темные, отчаявшиеся глаза, в которых не осталось ничего человеческого.

— Как вы сумели убежать от Энтрегьяна?

— Я не убегала. Он просто… умер. Истек кровью и умер. Это случилось, когда он вез меня на машине к шахте. Машина слетела с дороги и перевернулась. Одна задняя дверца открылась. К счастью для меня, иначе я осталась бы внутри, как сардина в банке. Я… я вернулась в город пешком.

— Что случилось с вашей рукой?

— Я ее сломала. — Эллен еще больше скрючилась. Поза ее определенно не нравилась Мэри. Эллен напоминала ей тролля из сказки, согнувшегося над мешком с нечестно добытым золотом. — Вы можете помочь мне залезть в окно? Я хочу увидеть моего мужа, хочу увидеть Дэвида.

В голове Мэри зазвенел колокольчик тревоги, что-то подсказывало ей, что дело нечисто, но, когда Эллен потянулась к ней здоровой рукой, когда Мэри увидела на этой руке грязь и запекшуюся кровь, увидела, как эта рука дрожит от усталости, ее доброе сердце цыкнуло на ящерицу инстинкта, что жила в ее мозгу. Безумец коп убил младшую дочь этой женщины, она попала в автокатастрофу, когда ее саму везли на смерть, сломала руку, сквозь ревущую бурю пешком шла по городу, забитому трупами. Не хватает только, чтобы первый живой человек, к которому эта женщина обратилась, увидел в ней бяку и отказался пустить в дом.

— В это окно вам лезть нельзя. Тут полно битого стекла. Что-то… через него прыгнул зверь. Подойдите к другому окну с матовым стеклом. В женском туалете. Туда забраться проще. Там есть ящики, на которые можно встать. Я вам помогу.

— Хорошо. Спасибо вам, Мэри. Слава Богу, что я вас нашла. — Ужасная улыбка осветила лицо Эллен, благодарность, униженность, ужас, все перемешалось, слилось в ней воедино, и изувеченная женщина поплелась к другому окну, опустив голову и согнув спину. Двенадцать часов тому назад это была дама из престижного пригорода, типичная представительница среднего класса, собиравшаяся отдохнуть на озере Тахо, где она, вероятно, намеревалась прикупить кое-что из одежды в магазине «Толбот» и из нижнего белья в «Тайнах Виктории». Днем солнечные ванны с детьми, вечером секс с давним партнером, открытки друзьям — здесь такой чистый воздух, как жаль, что вас нет. Теперь же она более всего напоминала беженку, не имеющую возраста жертву войны, вырвавшуюся из кровавой бани в пустыне.

А Мэри Джексон, эта нежная маленькая принцесса, голосующая за демократов, каждые два месяца сдающая кровь, пишущая стихи, всерьез думала о том, чтобы оставить эту женщину стонать в темноте, пока она не проконсультируется с мужчинами. И что сие означало? Что она тоже участвовала в этой войне, решила Мэри. Именно так мыслишь, так ведешь себя, когда такое случается и с тобой. Только она по этому пути не пойдет. Никогда в жизни.

Мэри вышла в коридор и прислушалась. Больше никаких криков из глубины кинотеатра не доносилось. А затем, когда она открывала дверь в женский туалет, грохнуло три выстрела. Стены и расстояние приглушили их, но в том, что это выстрелы, сомнений быть не могло. За выстрелами последовали крики. Мэри замерла, разрываясь между стремлением броситься на крики и желанием помочь Эллен. Решили дело рыдания, доносившиеся из-за окна женского туалета.

— Эллен? Что такое? Что с вами?

— Я такая глупая, ничего больше. Просто глупая! Ударилась сломанной рукой, когда ставила один ящик на другой. — Женщина за окном, Мэри видела ее силуэт сквозь матовое стекло, зарыдала громче.

— Держитесь, сейчас я вам помогу. — Мэри поспешила к окну и убрала бутылки, которые положил на подоконник Биллингсли, чтобы никто не проник в кинотеатр незамеченным. Она уже поднимала окно, думая о том, как помочь Эллен перебраться через подоконник, не ударив еще раз сломанную руку, когда вспомнила слова Биллингсли о копе: он стал выше. Святой Боже! воскликнул тогда отец Дэвида. Она как Энтрегьян? Как коп?

Возможно, она и сломала руку, хладнокровно подумала Мэри, но, с другой стороны…

Ящерица инстинкта, которая обычно жила глубоко в мозгу, внезапно рванулась вперед, вереща от ужаса. Мэри уже решила опустить окно, подумать секунду-другую… но не успела. Потому что ее запястье обхватила чужая сильная и горячая рука. А вторая толкнула окно вверх, и ноги Мэри подогнулись, когда она увидела перед собой лыбящуюся физиономию. Лицо Эллен, но ниже пришпилена бляха Энтрегьяна.

Перед ней стоял Энтрегьян. Колли Энтрегьян, каким-то образом переселившийся в тело Эллен Карвер.

Нет! — закричала Мэри, рванувшись назад, не чувствуя боли в запястье, накрепко схваченном пальцами Эллен. — Нет, отпустите меня!

— Не отпущу, пока не споешь «Улетая на реактивном самолете»[67], шлюха, — ответила лже-Эллен, подтаскивая Мэри ближе к окну. Из ноздрей лже-Эллен брызнула кровь. Потекла она и из левого глаза. — На заре, ранним утром…

Мэри почувствовала, что летит навстречу забору по другую сторону тропинки.

— …таксист нажмет на клаксон…

Она успела поднять одну руку, но все равно крепко приложилась лбом и упала на колени. В голове гудело. Из носа по губам и подбородку потекло что-то теплое.

Добро пожаловать в «Клуб разбитых носов», крошка, подумала Мэри, тяжело поднимаясь.

— …Я здесь так один-н-о-о-к…

— Какого… — начала было Мэри, но короткий, без замаха, удар лже-Эллен отправил ее в глубокий нокаут.

Лже-Эллен подхватила падающую Мэри, подтянула к себе и успокоилась, лишь почувствовав на коже Эллен ее дыхание.

— Как же мне нравится эта песня. — Лже-Эллен перебросила Мэри через плечо, словно мешок с зерном. — У меня внутри все переворачивается. Тэк!

Лже-Эллен со своей ношей исчезла за углом. Пять минут спустя пыльный «каприс» Колли Энтрегьяна вновь катил к Китайской шахте, пробивая лучами фар песчаную завесу. Ветер заметно стих. Когда машина проехала мимо ремонтной мастерской Харви и кафе, где потчевали мексиканскими блюдами, в небе появился тоненький серп луны.





Дата публикования: 2014-11-04; Прочитано: 254 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.025 с)...