Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 30. Нфанва



Сначала Нфанва населил землю духами и чудовищами.

Что касается “памяти тела” – тут Веня был абсолютно прав. Я и сакральный смысл дорожных знаков как‑то инстинктивно угадывал. Зато куда следует ехать, не имел ни малейшего представления, даже из собственного двора без руководящих указаний не выбрался бы, пожалуй.

– Начинаю думать, что тебя действительно подменили, – смеется мой спутник. – Прежде ты просто бесился, когда кто‑нибудь начинал квакать под руку: здесь налево, там направо... Даже – заметь! – если впервые ехал этой дорогой, а рядом сидел выдающийся знаток местных подворотен.

– Ну, значит, дурак был, – отзываюсь флегматично. – Элементарных вещей не понимал. Великая удача следовать незнакомым маршрутом с опытным проводником. Всегда бы так!

Через час поездка успешно завершилась во дворе старинного трехэтажного дома где‑то в центре Москвы. Местная топография была для меня теперь тайной наукой: ничего я не смыслил в хитросплетениях московских перекрестков, да и сами названия улиц пленяли воображение новизной звучания.

– Ничего не узнаешь, да? – сочувственно спросил Веня, помогая мне разместить багаж в небольшой квадратной комнате с белыми стенами и расчерченным на мелкие разноцветные многоугольники потолком. – А ведь сколько раз ночевать оставался...

– Ничего не узнаю, ничего не вспоминаю и ничего не понимаю, – жизнерадостно отозвался я. – И уже начинаю смиряться с таким положением вещей. Могло быть и хуже. Например, если бы ты мне вчера не позвонил.

– Ну, ты всегда был везучий, – отмахивается он. – Кстати о твоем везении. Погоди‑ка...

Уходит куда‑то, через минуту возвращается с небольшим свертком. Сует его мне.

– Что это?

– Сам посмотри. Твое ценное имущество. Надеюсь, не бомба. Когда ты вернулся из Германии летом девяносто пятого, всучил мне этот пакет и попросил подержать его у себя.

– Без комментариев?!

– Почти. Это был очень странный разговор. Ты ничего не объяснил, только заверил меня, что там нет ничего криминального, и сказал, что я должен отдать тебе сие сокровище, если увижу, что твои дела идут совсем плохо. По‑моему, сейчас вполне такой момент. Не в гроб же тебе его класть...

– Не в гроб, – повторяю машинально.

Вскрываю пакет. Достаю оттуда фотоаппарат Nikon F2 Photomic AS, какого‑то семьдесят мохнатого года выпуска. Почти антиквариат, но в приличном состоянии. Ну да, я же у нас, кроме всего, еще и фотограф. Весьма вероятно, практикующий. Веня не в курсе, чем именно я в последние месяцы занимался, но зимой еще, вроде бы, брал какие‑то заказы, жил не тужил. Да и только что две сумки с профессиональными причиндалами на себе из машины тащил – какие еще доказательства требуются?

– Да, – вздыхаю, – дела... Приятно, черт побери, получать от себя дружеские приветы, только вот записку оставить я тогда не додумался. Жопа. С ушами.

– Не могу с тобой не согласиться, – сочувственно ухмыляется Веня. – Учти: я со своей порцией дел на сегодня справился. Могу нянчиться с тобой, сколько душа пожелает.

– Душа моя сейчас страстно желает обедать. Поскольку, пакуя книги, я нашел пиратский клад, могу угостить черствой коркой собственного спасителя.

– Макс, – проникновенно говорит он, – давай наоборот. Ты еще одну важную вещь забыл: я у нас богатый. А ты – так, погулять вышел. Меня раскулачивать надо в режиме нон‑стоп, чтобы не лопнул.

– Раскулачить всегда успеется. А обедать будем за мой счет. Ты не понимаешь, это ритуал, – говорю упрямо. – При чем тут какое‑то богатство?

– Ну, разве что, если ритуал... Хотя мне не очень понятно, в чем тут фишка.

– Да ни в чем. Просто некий загадочный нравственный инстинкт требует, чтобы я символически выразил благодарность за свое спасение, чем скорее, тем лучше, поскольку никогда не знаешь, на каком повороте куда занесет.

Я и сам не в восторге от столь нелепого аргумента, но уж – чем богаты, иных формулировок у меня в запасе нет.

– Ты, случайно, не в курсе, где я люблю обедать? Потому что даже это сокровенное знание мне сейчас недоступно.

– Есть такие места, и их немало, – раздумчиво сообщает Веня. – Ближайшее носит гордое имя “Мусхэд”.

– То есть, “лось”? – по‑детски радуюсь, опознав иностранное слово.

– Ага, английский ты у нас мала‑мала помнишь. Лось, лось. Канадский бар. Насколько мне известно, ты был в восторге от их манеры подавать чили с картошкой, хотя, на мой вкус, это одно из величайших кулинарных грехопадений... Но я могу заказать их фирменные куриные крылья. И пиво – это сейчас особенно актуально.

– Раз так, показывай дорогу. Пешком мы туда дойдем? Потому что я планирую еще немного поспиваться. Мне понравилось.

– Только пешком и дойдем. На машине будем полчаса по переулкам ползать, да и то не факт, что выползем, куда требуется. Повсюду царит первозданный хаос, почему‑то именуемый строительством.

– Очень хорошо.

За обедом с любопытством расспрашиваю Веню о его делах. Он хмурится, сетует, что снова чувствует себя идиотом, но рассказывает. От книготорговли он благополучно избавился вскоре после того, как я отошел от дел, решив, что смогу перебиться гуманитарными заработками: макулатурный бизнес давно уже перестал быть Клондайком. Мутит что‑то с компьютерами. Месяца два назад, оказывается, просил меня погадать, стоит ли вкладывать деньги в интернет‑провайдинг. Моя оккультная таможня дала добро, в связи с чем Венина жизнь на какое‑то время стала чрезвычайно хлопотным процессом. А, в общем, если верить самому Вене, ничего интересного не происходит. Особенно с тех пор, как Раиса уехала в Австралию с мужем, который вдруг решил, что пора бы и ему начать новую жизнь... Без нее стало как‑то не так. Хорошо хоть письма пишет. Благослови, боже, изобретателя электронной почты и всех примазавшихся!

– Но это все равно не то. Для дружбы тоже требуется некая телесная близость. Слова на экране монитора – как‑то слишком уж пресно. Тут все же в глаза смотреть надо, дыхание слышать.

– Пожалуй, – соглашаюсь сдержанно.

Про себя думаю, что с такой тоской в глазах не письма писать надо и, тем паче, не старинным другом прикидываться, а ехать за любимой на край света и силой ее оттуда увозить. А там – по обстоятельствам. Кто не рискует – сам дурак. Губ, однако, не размыкаю. Не мне, почти новорожденному, к взрослым людям с советами лезть.

О себе я из Вениного рассказа ничего нового больше не узнал. Как он уже вчера сообщил, в последнее время мы виделись нечасто. Он подозревает, что я сидел в Бабушкине затворником. Писал и фотографировал для каких‑то журналов, а на досуге, вероятно, “дурью маялся” – ежели судить по результату... Ну и ладно. Ночью подключу компьютер, посмотрю, что я там писал. Глядишь, сделаю пару‑тройку удивительных открытий. А пока можно расслабиться и выполнить несколько тысяч жевательных движений, благо аппетит наконец появился, впервые с момента вчерашнего странного пробуждения.

Одолев полкружки пива, отправляюсь в закономерном направлении, со всеми вытекающими – вот именно! – последствиями. Менее всего в этот момент я был готов к сюрпризам, поскольку любой горожанин в глубине души полагает свою уборную чуть ли не самым безопасным местом на земле. На комфортные туалеты в приличных барах, ресторанах и клубах это безосновательное, в сущности, убеждение почему‑то тоже распространяется.

И совершенно напрасно.

Я всего‑то и хотел – завершить гигиеническую процедуру мытьем рук. Над умывальником, как водится, висело большое зеркало. В его сверкающую поверхность и уперся мой бессмысленный, как у всякого сытого‑пьяного бездельника, взор. Но вместо собственной благодушной рожи я увидел в зеркале грузное бесформенное тело существа, боле всего похожее на тело белой лягушки, страдающей ожирением. Туша поросла пучками отвратительной, живой, шевелящейся шерсти; такая же флора‑фауна окружала и рот чудовища, темный, влажный, такой притягательный, что...

Я взял себя в руки и отвел глаза. Какую‑то долю секунды потратил, чтобы удостовериться: мое тело по‑прежнему хранит антропоморфные очертания; следовательно, чудище в зеркале может быть чем угодно, но не моим отражением. И на том спасибо!

Потом я совершил подвиг. Настоящий, вполне достойный почетных званий, бронзовой дуры на родине героя и прочих высоких наград. Я не заорал, не позвал на помощь, не попытался выскочить в окно. Не нарушая общественного спокойствия, открыл дверь и вышел в холл. Неторопливо проследовал в зал. Сел рядом с Веней, попытался сделать вид, будто меня по‑прежнему интересует чили, понял, что с этим спектаклем следует погодить, медленно отодвинул тарелку. Закурил. Желание устроить истерику не проходило, но я понял, что вполне способен жить дальше, не давая себе воли. Еще чего!

– У тебя веко дергается, – мягко сообщил проницательный Веня. – И руки дрожат. Неужели вспомнил что‑то?

Я молча помотал головой. Внутренне содрогнулся перед необходимостью говорить вслух. Наконец, понял, что от его пламенного взора у меня сейчас волосы дымиться начнут, и объяснил:

– Одно из двух: или в местном туалете водятся привидения – что сомнительно! – или я действительно серьезно влип. Глюк мне только что явился. Страшенный... Куда уж там Иоанну с его всадниками!

– В туалете? – деловито уточнил Веня.

– Ага. В зеркале. Такое чудовище на меня оттуда уставилось – мама дорогая! Еще парочка таких видений, и я, пожалуй, пойду таки сдаваться добрым докторам, на опыты. А все, что останется, завещаю государству. Не жалко...

– Ну‑ну. Если ты не возражаешь, давай туда еще раз зайдем. Вместе. Вдруг и я увижу? А если не увижу, может быть, ты успокоишься. Поймешь, что ничего страшного не случилось. Подумаешь – приглючилось разок, с кем не бывает.

– Ты, наверное, святой, – смеюсь нервно. – Или психиатр по образованию... Одно другому, впрочем, не мешает.

– Именно. Хотя, по образованию я, скорее, пациент... Пошли. Проводи немощного старика к теплому клозету. Когда еще выпадет возможность совершить столь доброе дело?

Топаем обратно. Рядом с Веней мне более‑менее спокойно. Я уже почти уверен, что зеркальная гладь явит нам качественную копию наших рыл, и ничего более. А как еще? Отрывать взор от кафельного пола, тем не менее, не спешу: мало ли.

– Ну вот, ничего страшного, – с явным облегчением говорит Веня.

Интересно, неужели он, и правда, ожидал увидеть в зеркале мое чудовище? С какой стати? Неужели не понимает, что я просто окончательно и бесповоротно сошел с ума?.. С некоторым облегчением поднимаю глаза, но вместо наших отражений вижу волосатую белую тушу. Ну все, пиздец.

– Пиздец! – вслух говорит Веня.

В другой ситуации я бы порадовался такому единодушию, но сейчас мне, мягко говоря, не до того. Оборачиваюсь к нему, вижу зеленое от ужаса лицо, расширенные зрачки, дикую улыбку. Не тратя время на раздумья, волоком вытаскиваю его за дверь.

– Тихо, – говорю. – Будем сходить с ума цивилизованно, ладно? Идем за столик. Старайся делать вид, что все в порядке.

– А все и есть в порядке, – тихо хихикает Веня. – Просто я увидел твой глюк – делов‑то! Где‑то я читал, что существует гипотеза о вирусной природе шизофрении. Думал – глупость, шутка первоапрельская...

– Опиши, что ты видел, – требую.

– Дрянь какую‑то жирную, волосатую. Богомерзкое создание, но смотреть на него почему‑то было приятно. Если бы не ты, я бы до сих пор там топтался, наверное... Макс, нам с тобой выпить надо. Срочно. И не пива, а чего‑нибудь покрепче.

– Ну, если надо...

Сам себя не узнаю: паника сменилась абсолютным спокойствием. Мне скорее любопытно, чем страшно, и это, пожалуй, самое странное. Веду себя, как человек, для которого увидеть чудовище в уборной московского бара – обычное дело, и лишь некоторые нюансы давешнего опыта требуют дополнительного исследования.

– Сначала ты ничего особенного не увидел, да?

Веня только что залпом выдул сто граммов виски. Для него – детская порция, особенно после этакого адреналинового залпа. Я же ограничился одним обжигающим глотком: сначала – допрос свидетеля, а нажираться в стельку будем на досуге, победив всех демонов и чудовищ в ближайшем квартале. А то распоясались, понимаешь...

– Сначала в зеркале были только мы с тобой, как и положено, – неохотно сообщает мой “свидетель”. – Чудище появилось потом, ни с того, ни с сего.

– Когда я поднял глаза, да?

– А черт тебя знает... Ну да, ты же сначала в пол уставился, точно. Значит, так все и было.

– Как?

– Ну, как ты говоришь... Не знаю, тебе виднее. Это же твой глюк!

Именно. Мой и есть. Такой, понимаете ли, достоверный глюк, что его можно показывать всем желающим. Даже за деньги. А что, нормальный бизнес не хуже других.

– Ладно, – говорю. – Проехали. Постараюсь больше не выпускать на тебя своих чудовищ. Давай‑ка расплатимся и пойдем отсюда...

– Пока то волосатое уебище из туалета не выбралось, – понимающе кивает Веня. – Дома занавешу все зеркала, так и знай!

– Что ж, такая предосторожность не помешает.





Дата публикования: 2014-11-03; Прочитано: 200 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.01 с)...