Глава 16. Эркюль Пуаро с интересом смотрел на миссис Гудбоди

Эркюль Пуаро с интересом смотрел на миссис Гудбоди. Ее внешность идеально подходила для роли ведьмы. То, что эта внешность почти наверняка сочеталась с добродушным характером, ни в коей мере не рассеивало иллюзию. Она говорила много и охотно.

– Верно, я была там. Я всегда изображаю ведьму. В прошлом году викарию так понравилось, как я это проделала на карнавальном шествии, что он подарил мне новый остроконечный колпак. Ведьмины шапки изнашиваются, как и все остальное. На Хэллоуин я сочинила стишки для девочек с их именами – один для Битрис, другой для Энн и так далее. Я дала их тому, кто изображает призрака, и он их произносил, пока девочки смотрели в зеркало, а мальчики – мистер Николас и Дезмонд – бросали вниз фотокарточки. Я чуть со смеху не померла. Ребята приклеивали себе бороды и патлы, а потом друг друга фотографировали. А их одежда! На днях я видела мистера Дезмонда, так вы не поверите – на нем были коричневые брюки и розовая куртка. Девчонки с ног падают, когда видят такое. Но они тоже хороши – носят юбки все короче и короче, а под них надевают эти… как их там… колготки. В мое время такое только хористки носили, а теперь девочки последние деньги на это тратят. Мальчишки тоже ходят расфуфыренные, как павлины. Впрочем, мне нравятся яркие цвета: я всегда любила смотреть картинки, где нарисованы мужчины в старинных нарядах – в камзолах, штанах в обтяжку, шляпах с перьями – и все в кружевах и с локонами до плеч. Девушкам тогда было на что посмотреть. А сами они наряжались в платья с широченными юбками – они назывались крило… кринолины – и большими кружевными воротниками. Моя бабушка служила в хорошей викторианской семье, а может, это было не при Виктории, а еще раньше – при короле с головой как груша… как же его звали… Билли‑дурачок, Вильгельм Четвертый.[17]Так вот, бабушка мне рассказывала, что тогда молодые леди носили муслиновые платья до самых лодыжек. Платья были такие чопорные, но девушки смачивали муслин в воде, чтобы он прилипал к ним. Таким образом они показывали все, что можно было показать. Выглядели скромницами, но джентльмены им проходу не давали… Я одолжила миссис Дрейк мой колдовской шар для вечеринки. Она повесила его возле дымохода, – может, вы его видели: такой красивый темно‑синий шар. Он висит у меня над дверью.

– Вы занимаетесь гаданием?

– Еще бы! – усмехнулась женщина. – Правда, полиции это не по душе. Не то чтобы им не нравилось именно мое гадание. Если знаешь, кто тебе больше подходит, от этого вреда нет.

– А вы не могли бы посмотреть в ваш шар и узнать, кто убил эту девочку, Джойс?

– Вы что‑то путаете, – ответила миссис Гудбоди. – Чтобы что‑то увидеть, нужно смотреть в хрустальный шар. Если бы я вам сказала, кто, по‑моему, это сделал, вам бы это не понравилось. Вы бы сочли это противоестественным. Но кругом творится немало противоестественного.

– Возможно, вы правы.

– В общем‑то у нас местечко неплохое – люди тут большей частью достойные, – но дьявол везде найдет себе подобных.

– Вы имеете в виду черную магию?

– Это чепуха, – презрительно фыркнула миссис Гудбоди. – Для тех, кто любит всякое шутовство с переодеванием, сексом и прочим. Нет, я говорю о тех, кого коснулся дьявол, – сыновей Люцифера. Таким ничего не стоит убить человека, если они получают от этого прибыль. Когда им что‑то нужно, они берут это, ни о ком не думая и никого не жалея. Иногда они красивы, как ангелы. Я знала одну семилетнюю девочку, которая задушила своих маленьких брата и сестру – пятимесячных близнецов – прямо в колясках.

– Это произошло здесь, в Вудли‑Каммон?

– Нет, не здесь. Кажется, в Йоркшире. Жуткая история. Девочка была прехорошенькая – хоть приделай ей пару крылышек и пой рождественские гимны. Но внутри у нее все прогнило. Вы меня понимаете – вы уже немолоды и знаете, сколько в мире зла.

– Увы! – промолвил Пуаро. – Я слишком хорошо это знаю. Если Джойс действительно видела убийство…

– А кто говорит, что она это видела? – осведомилась миссис Гудбоди.

– Она сама это сказала.

– Ну так нечего ей верить. Она всегда была маленькой лгуньей. – Женщина внимательно посмотрела на Пуаро. – Надеюсь, вы этому не верите?

– Верю, – покачал головой Пуаро. – Уж слишком много людей убеждали меня этого не делать.

– В семьях иногда случаются странные вещи, – продолжала миссис Гудбоди. – Возьмите, к примеру, Рейнолдсов. Мистер Рейнолдс давно занимается продажей недвижимости, но ничего в жизни не добился и никогда не добьется. Миссис Рейнолдс только хлопочет по дому и из‑за всего беспокоится. Но никто из их троих детей не пошел в родителей. У Энн отлично работают мозги. Она хорошо учится и собирается в колледж. Может, станет учительницей. Но она так довольна собой, что никто из ребят дважды на нее не посмотрит. Джойс не была такой умной, как Энн или как ее братишка Леопольд, но хотела быть. Ей всегда хотелось знать и уметь больше других, поэтому она плела разные небылицы, чтобы обратить на себя внимание. Но никто ей не верил, потому что девять ее слов из десяти были враньем.

– А мальчик?

– Леопольд? Ну, ему только девять или десять, но у него и руки и голова отлично работают. Он хочет изучать физику и здорово успевает по математике – даже учителя в школе удивляются. Наверняка он станет ученым, только будет придумывать разные скверные штуки, вроде атомной бомбы. Леопольд – один из тех умников, что изобретают вещи, которыми можно уничтожить половину земного шара вместе с людьми. Таких, как он, лучше остерегаться. Леопольд вечно подслушивает и выведывает чужие секреты. Хотела бы я знать, где он берет карманные деньги. Во всяком случае, не у родителей – у них особенно не разживешься, а у Леопольда стали водиться деньги. Он хранит их в ящике комода, под носками, и покупает всякие дорогие штуки. Думаю, он заставляет людей платить за то, что хранит их тайны. – Она сделала паузу, чтобы перевести дух. – Боюсь, я не смогла вам помочь.

– Вы мне очень помогли, – заверил ее Пуаро. – Как по‑вашему, что случилось с иностранной девушкой, о которой говорили, что она сбежала?

– По‑моему, она не убежала далеко. «Бом‑бом, дили‑дили – в колодце кошку утопили» – вот что я про нее всегда думала.