Глава 1 5 страница

дет сдерживать их стремление к накапливанию арсеналов, так как ве­роятность достижения целей ракетного удара значительно снизится. В свете сказанного я прихожу к заключению, что подобные системы ре­ально обладают «стабилизирующим потенциалом»*.

Против моей поддержки ПРО некоторые могут, конечно, привести и, несомненно, будут приводить два более общих возражения.

Первое заключается в том, что я преувеличиваю угрозы. Отвечу: это не так. Я выстраиваю свои доводы на основе работ признанных экспер­тов. А опыт последних попыток оценить масштабы этих угроз свиде­тельствует о том, что эксперты постоянно недооценивают их. Так, в официальной оценке ситуации, данной администрацией США на ос­нове разведывательной информации в 1995 году, несмотря на серьез­ный анализ процесса распространения ракетного оружия, содержался вывод о том, что Соединенные Штаты могут не опасаться угроз по меньшей мере еще 15 лет. Однако факты, ставшие к тому времени из­вестными, уже тогда заставили меня и моих советников усомниться в обоснованности подобного благодушного заключения.

Еще в 1996 году в своем выступлении в Фултоне, штат Миссури (в месте, где пятьдесят лет назад Черчилль произнес свою знаменитую речь о «железном занавесе»), я предупреждала о существовании «рис­ка гибели тысяч людей в результате [ракетной] атаки, которую в прин­ципе возможно предвидеть и при определенной подготовке избежать». Вся серьезность этой опасности стала очевидной, когда в апреле следу­ющего года министр иностранных дел Японии в своем отчете сообщил о принятии Северной Кореей на вооружение ракеты Ко<1оп§-1 с радиу­сом действия 1000 км, т. е. ракеты, способной поражать цели на терри­тории Японии. Затем появились сообщения о том, что государства-из­гои, заинтересованные в распространении оружия, сотрудничают друг с другом: работы по созданию ракеты КосЬпд, по всей видимости, фи­нансировались Ливией и Ираном. Иранцы, по некоторой информации, уже провели испытание компонентов ракеты, способной достать до Из­раиля, а Россия продавала им ядерные реакторы.

Вот такие зловещие сигналы преспокойно отвергались теми, кто не хотел их замечать. Однако в 1998 году появился аргумент, который было намного труднее отбросить.

* Выступление на конференции по противоракетной обороне, организованной Национальным институтом публичной политики, Вашингтон, декабрь 1998 г.

Официальный отчет Комиссии Рамсфелда, которой Конгресс по­ручил оценить угрозу, создаваемую российскими баллистическими ракетами, встряхнул даже «голубей», находящихся в глубокой спяч­ке. Дональд Рамсфелд (ныне министр обороны США) отметил, что не только Россия и Китая, но и такие страны, как Северная Корея, Иран и Ирак, «могут получить средства нанесения серьезных ударов по тер­ритории США уже через пять лет, после принятия решения о созда­нии этих средств; в случае Ирака срок возрастает до 10 лет». К этому он добавил, что большую часть указанного времени Соединенные Штаты могут даже не подозревать о принятии подобного решения. В заключении отчета звучало, что угроза — «более значительная, бо-

лее оформленная и нарастает значительно быстрее», чем полагают разведывательные службы, возможности которых так или иначе «по­дорваны».

Сопутствующие события придавали выводам отчета еще большую серьезность. Действительно, ни одна страна не выдвигала угроз в ад­рес Запада, однако ядерные испытания в Индии и Пакистане в мае 1998 года, оказавшиеся полной неожиданностью для американской раз­ведки, показали, насколько мало нам известно о возможностях и наме­рениях новых ядерных держав. В июле Иран провел испытательный пуск ракеты с радиусом действия 1500 км; тогда же стало ясно, что он работает над созданием ракет с еще большей дальностью полета, по всей видимости на основе российской технологии. Это создавало угрозу Из­раилю, ближайшему союзнику США на Ближнем Востоке.Более всего тревожил неожиданный для мирового сообщества августовский запуск в Северной Корее трехступенчатой ракеты, которая перелетела через Японию. Это было прямой угрозой самому важному союзнику Амери­ки в Тихоокеанском регионе, американским войскам, находящимся на его территории, и косвенной угрозой самой Америке. Один из «зако­нов Тэтчер» гласит, что непредвиденное всегда случается, однако я со­мневаюсь в том, что ракетная атака все еще может рассматриваться как нечто непредвиденное.

Второе возражение на мои доводы прямо противоположно перво­му: что бы мы ни пытались сделать, результат будет одним и тем же. Здесь может быть несколько вариантов. Чаще всего сегодня говорят, особенно после атаки террористов на Нью-Йорк и Вашингтон, а также после более поздних случаев биологического терроризма, что агрессо­ру вовсе не обязательно иметь ракеты, чтобы напасть на нас. Он впол­не может воспользоваться подручными средствами: пассажирским са­молетом с полными баками, спорами сибирской язвы или ввезенным контрабандой, «в рюкзаке», ядерным зарядом. Против этого противо­ракетная оборона бесполезна.

Хочу заметить, что подобный аргумент страдает несколькими не­достатками. Во-первых, они очевидны на уровне элементарной логи­ки. Из нашей уязвимости перед одной угрозой вовсе не следует, что мы должны смириться с уязвимостью перед другой. Во-вторых, ник­то не утверждает, что ПРО заменит все прочие меры защиты. Оборо­на должна быть многоуровневой, позволяющей защититься от всей совокупности угроз. Опасность, исходящая от ракет, лишь одна из

них. А в-третьих, эта опасность далеко не самая маленькая; вероят­ность применения против нас ракет еще больше выросла после собы­тий 11 сентября. Хотя успокаиваться, конечно, не следует, повторное использование угнанного самолета в качестве средства массового тер­роризма против Запада маловероятно. В ответ на случившееся сразу же были ужесточены меры безопасности; на очереди еще целый ряд дополнительных мер. Экипажи самолетов будут впредь более бди­тельными, а пассажиры — более активными; число желающих занять место террориста-смертника будет сокращаться. Короче говоря, шан­сы на успешный угон самолета значительно снижаются, привлекатель­ность же использования ракет дальнего радиуса действия для терро­ристов или государств-изгоев, наоборот, возрастает.

Эта привлекательность всегда была значительной по причинам, ко­торые нередко упускают из виду. Никогда нельзя быть уверенным, что какому-нибудь фанатику не придет в голову идея взорвать небольшую ядерную бомбочку в одной из западных столиц. До некоторой степени можно утешаться тем, что подобные акции не в почете у лидеров госу­дарств-изгоев, которые предпочитают извлекать максимальный поли­тический эффект из использования оружия. Баллистические ракеты с этой точки зрения привлекательнее, поскольку с момента старта до мо­мента взрыва остаются под исключительным контролем того государ­ства, которое их запустило.

В ответ на более общее возражение просто скажу, что никакая сис­тема не может быть идеальной. Я никогда не питала особых иллюзий, в противоположность президенту Рейгану, по поводу Стратегической оборонной инициативы (СОИ) даже в случае полной ее реализации. Однако после окончания «холодной войны» полномасштабный обмен ядерными ударами между ведущими государствами стал крайне мало­вероятным. Намного выше вероятность того, что какое-нибудь госу­дарство-изгой выпустит ракету-другую с ядерной или химической бо­еголовкой по одному из наших крупнейших городов. Другая возмож­ность, которая существует всегда, — несанкционированный пуск. И вот тогда система ПРО окажется нашей единственной защитой, хотя есть еще и упреждающие удары для уничтожения военной мощи госу­дарств-изгоев, которые я вовсе не исключаю.

Суть в том, что глобальная система ПРО, которую я предлагаю, — наилучший способ защиты наших городов от ракет и их боеголовок. В отличие от других, не столь всеобъемлющих систем, глобальная сис-

тема ПРО способна перехватывать и уничтожать ракеты на любой из трех фаз их полета: при разгоне, на среднем участке траектории и на подлете к цели. Первая фаза, которая начинается непосредственно после старта, естественно, является наилучшей с точки зрения потенциаль­ной жертвы и наихудшей с точки зрения агрессора, на которого пада­ют элементы разрушенной боеголовки.

Я думаю, что лучше всего размещать элементы такой глобальной си­стемы вдоль линий, обозначенных в официальном отчете Комиссии по противоракетной обороне фонда Неп1а§е Боипёайоп. Система должна представлять собой сочетание противоракетных установок морского ба­зирования и сети детекторов космического базирования. Сомнитель­но, чтобы единственная система наземного базирования или любая другая система, удовлетворяющая требованиям Договора по' ПРО, обес­печила Америке эффективную защиту*.

Я также полагаю, что в британском отчете об исследовании процес­са распространения ракетных вооружений совершенно правильно оце­ниваются последствия ограничения американской ПРО в том виде, как его предлагает администрация Клинтона, для остальных участников альянса. Великобритания, как ближайший союзник Америки и наибо­лее эффективный партнер в военной сфере, оказалась бы особенно уяз­вимой для ракетной атаки со стороны какого-либо государства-изгоя, не будь она прикрыта противоракетным щитом**. Правительства Ве­ликобритании и других европейских стран должны предоставить пол­ную поддержку тем силам в Америке, которые намереваются создать эффективную глобальную систему ПРО. Союзникам Америки по НА­ТО также следует взять на себя определенную долю расходов: стремле­ние сделать это пока не слишком проявляется.

Несмотря на получившие широкую известность возражения прези­дента Путина, Россия также серьезно заинтересована в создании Аме­рикой подобной системы. Российские города намного ближе к источ­никам потенциальной угрозы, чем большинство городов стран Запа­да. Америка, со своей стороны, предлагая России защиту, получает возможность достичь казавшуюся практически неосуществимой цель президента Рейгана, который видел в СОИ общее благо.

* Defending America, Report of the Heritage foundation’s Commission on Missile Defense, chaired by Ambassador Henry Cooper, March 1999.

** Coming into Range: Britain’s Growing Vulnerability to Missiles and Weapons of Mass Destruction (London, 2000).

Я очень рада тому, что Джордж У. Буш в ходе предвыборной кам­пании обозначил свою позицию по этому вопросу предельно ясно:

Пришло время забыть о «холодной войне» и взяться за создание защи­ты от угроз двадцать первого века. Америка должна выстроить эффек­тивную противоракетную оборону, используя все доступные средства, и в кратчайшие сроки. Наша система должна защитить все пятьдесят штатов, друзей и союзников, вооруженные формирования, находящи­еся за рубежом, от ракетных атак государств-изгоев или случайных пус­ков... Система противоракетной обороны должна защищать не только нашу страну, она должна защищать и наших союзников, с которыми я буду советоваться в процессе разработки планов*.

Став президентом, г-н Буш энергично взялся за выполнение этого обещания. Я надеюсь, что Конгресс сочтет целесообразным поддер­жать его старания. Я также надеюсь, что союзники Америки, прежде всего Великобритания, в полной мере воспользуются предложением президента предоставить защиту населению и наших стран. И нече­го делать вид, что события 11 сентября сделали создание эффектив­ной противоракетной обороны менее важным или не столь неотлож­ным делом.

Из сказанного вытекают следующие выводы:

• Мы должны признать, что угроза применения баллистических
ракет с ядерными зарядами или другими средствами массового
уничтожения реальна, она нарастает и ей пока нет адекватного от­вета.

• Мы должны признать, что дипломатические и прочие средства,
направленные на ограничение распространения вооружений, малоэффективны.

• Политикам пора прекратить разговоры о том, что мир может существовать без ядерного оружия, и признать необходимость ис­пытания и модернизации ядерных вооружений с целью сохране­ния ядерного щита.

• Следует осознать, что, хотя политические условия допускают рас­пространение вооружений и повышают угрозу запуска ракет,
прогресс в науке открывает возможности справиться с ними.

* Выступление в Вашингтоне 23 мая 2000 г.

• Единственный путь добиться этого — создать глобальную сис­тему противоракетной обороны.

ЧУВСТВО ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Америке нужны решительные и дальновидные лидеры и поддержка союзников, а уж материальные ресурсы для обеспечения господствую­щего положения у нее найдутся. Возникает вопрос: а есть ли у нее бое­вой дух? Уверена, что этот вопрос будет звучать еще чаще после терро­ристического акта 11 сентября. Террористы целились в самое сердце американской культуры, ее ценностей и убеждений.

Усама бен Ладен как-то раз отозвался об американцах как о «нездо­ровой нации, не имеющей понятия о морали»*. Как показала практи­ка, его презрение к американскому боевому духу оказалось совершен­но напрасным. Но что сказать по поводу пренебрежительного отноше­ния бен Ладена и его собратьев-фанатиков к нашему либеральному обществу?

Следует сразу же отметить, что на удивление мало жителей стран Запада считают слагаемые сегодняшнего западного общества идеаль­ными. Самокритика — наша вторая натура. Мы не скрываем своего бес­покойства в отношении распада института семьи, подчиненности куль­туры, детской преступности, распространения наркотиков и преступ­лений против личности. Мы ясно сознаем, что повышение уровня жизни не всегда влечет за собой повышение ее качества.

Однако далее наши взгляды и мнение критиков и врагов нашего об­щества расходятся. Чего добиваются консервативно настроенные жите­ли западных стран, так это повышения роли персональной ответствен­ности в обеспечении функционирования нашего свободного общества. Наши недруги требуют прямо противоположного — установления дик­таторской системы, в которой свобода и ответственность теряют свое значение, а от человека требуется лишь подчинение.

Отцы-основатели полагали, что, хотя республиканская форма прав­ления, основу которой они заложили, призвана бороться с пороками человека, она все же ни в коей мере не заменяет его добродетелей. Для них американское самоуправление означало буквально управление

* Интервью телекомпании «Аль-Джазира», 1998 г., процитировано в газете Sunday Telegraph от 7 октября 2001 г.

людьми и во благо этим людям. Джеймсу Медисону было известно, что демократия должна предполагать наличие добродетелей в массе людей, иначе она не сможет действовать. В 55-м выпуске «Федералистских до­кументов» он писал:

Порочность рода человеческого требует изрядной доли осмотрительно­сти и недоверия, но есть и другие свойства человеческой натуры, кото­рые заслуживают уважения и веры. Республиканское правительство ис­ходит из того, что эти качества преобладают над другими* (курсив автора).

Отцы-основатели и те, кто пришел после них, имели разное веро­исповедание, а некоторые вообще не верили в Бога. Однако они были убеждены, что лишь религия позволяет взрастить добродетели, кото­рые сделали Америку такой сильной.

История сложных и до настоящего времени развивающихся отно­шений между Церковью и государством в Америке выходит за рамки моей книги**. Однако Алексис де Токвиль был совершенно прав, ког­да в 1835 году написал, что американцы считают религию «неотъемле­мым средством поддержания республиканских институтов».

Каждый раз, когда я приезжаю в Америку, меня поражает та непри­нужденность, с которой достоинство проявляется в политических ре­чах. Это отражение глубокой религиозности многих американцев. По данным исследований, две трети американцев называют религию важ­нейшим или очень важным элементом своей жизни. Америка — стра­на, где церковь посещают намного чаще, чем в Великобритании или континентальной Европе***. Естественной реакцией американцев на трагедию 11 сентября стало обращение к Богу: церкви в тот день, а также в последующие дни были переполнены. Вера Америки в Бога, вера в себя и свою миссию — основа ее чувства долга.

Именно в этом причина, по которой мы, неамериканцы, не всегда способны понять слова Генри Лонгфелло:

* James Madison, Alexander Hamilton and John Jay, ed Isaac Kamnik, The Federalist Papers (London: Penguin, 1987), р. 339.

** Эта история превосходно изложена Полом Джонсоном в работе «Бог и американ­цы» (Paul Johnson, «God and the Americans», Commentary, January 1995).

*** Patrick F. Fagan and Joseph Loconte, Religion: Building Strong Families and Communities, Heritage Foundation, Issue 2000.

Корабль государства, счастливый путь! Плыви, союз, великим будь! Мечты, надежды всех людей Зависят от судьбы твоей!*

* The Building of the Ship (1849).