Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 2. Маконго 1 страница



(1)

На высоте десяти тысяч метров над Атлантическим океаном летел «боинг». Поднявшись из аэропорта в Майами, он направлялся в Южную Африку. На борту самолета в числе прочих пассажиров находились Павел Розен и Нюта. Авантюристские наклонности последней, по мнению Баренцева, следовало направить в мирное русло, пока не случилось чего-нибудь похуже, чем история с Асуровым. Нюта летела в качестве медицинской сестры, хотя было весьма маловероятно, что ее помощь понадобится. Тем не менее девушка чувствовала ответственность за возложенную на нее миссию, в салоне она несколько раз вытаскивала свое удостоверение, украшенное разноцветными печатями.

— Документы есть! — сказала она Павлу, делая ударение, как почтальон Печкин, на букве «у». — Вам поставить банку, больной?

— Банки, Нюта, а не банку. Ты русский забыла, или тебя в Женеве и этому не успели выучить?

— Фи! — Нюта сопела сердито. — Это же шутка, каламбур… поставить банку. Па, до тебя как до жирафа, честное слово, доходит!

— Но-но, барышня, не забывайтесь! — улыбнулся Павел. — Хорошо, что здесь по-русски не понимают, а то твое поведение может кого-нибудь вогнать в шок…

— Я понимаю по-русски! — обернулась к ним малышка лет десяти, сидевшая в кресле перед Анютой.

— Вот, пожалуйста! — развел руками Павел.

— Шок — это по-нашему! — продолжила девочка.

— Шокируешь их! — улыбнулась Анюта. — Другое поколение.

В Африку она напросилась, возвратившись из Берлина — и снова ни с чем. Чертов Северин как сквозь землю провалился — вместе с ее денежками. Она продолжала надеяться, что он появится, что его куда-то позвали дела, старалась не думать о том, что у него никогда не могло быть никаких дел. Может, он ввязался в какую-нибудь нехорошую историю со своей травкой. Но он всегда держался вдали от любых неприятностей. Собственно, никогда еще Нюта, наверное, не встречала такого осторожного человека. И если бы последовала тогда его совету и не пошла на вокзал, то избежала бы множества потрясений.

И вот теперь его не было. Наконец, мелькнула мысль, что у него могли возникнуть неприятности из-за денег. Его могли выследить. Как и, главное, кто — она себе не представляла, но это ведь не означало, что этого не могло произойти. Она многого себе не могла представить до сих пор.

Неужели из-за нее пострадал… Черт!

Нил не поднимал вопрос о своих деньгах, как будто их никогда и не было. Нюте и самой теперь казалось иногда, что вся эта безумная авантюра с колье, приключения с чеченцами, были лишь сном. Казалось невероятным, что она не только позволила втравить себя в эту историю, но и принимала в ней активнейшее участие. «Начинаю взрослеть», — мудро рассуждала она.

А сумку все же хотелось бы вернуть — такая прорва «зелени»! Подключать к этому Жиля она не хотела. Самой соваться — может выйти дороже. Баренцева было непросто найти, она подозревала, что он просто избегает ее. Нил не хотел осложнений — ее влюбленность, должно быть, напугала его. В конце концов, с ее характером можно было ожидать чего угодно.

— Здравствуй! — Нюта почувствовала, как он напрягся, услышав ее голос в трубке.

Нил Баренцев по-прежнему казался ей превосходным мужчиной, именно так — превосходным, в смысле — превосходящем всех ее знакомых. Особенно после того, как он так ловко вытащил ее из лап подлеца Асурова.

И сумел обелить ее честное или, скажем так, почти честное имя в глазах европейской общественности. Но тем не менее его светлый образ несколько померк после того, как ей стало известно, что Нил стал супругом Татьяны Захаржевской. Соперничать с собственной биологической матерью Нюта не собиралась. И все-таки по-женски было немного обидно.

Однако сейчас без помощи Нила было не обойтись.

— Готов поспорить, — сказал он, выслушав ее, — твой товарищ давно сидит с денежками на каком-нибудь солнечном пляже. Багамы, Карибы, Гавайи!

— Он не такой! — сказала она убежденно.

Нюта и в самом деле не допускала мысли, что он банально ограбил ее. Не тот человек! Он казался ей воплощением тех хиппи легендарных шестидесятых, что хотели жить в мире со всеми и с самими собой. Теми, что были так далеки от корысти. И потом, разве он сам не настаивал, чтобы она взяла деньги и уматывала, не встречаясь в поезде с товарищем, который оказался предателем и сволочью?

Может быть, уже потом, оставшись с деньгами, он не смог удержаться от соблазна?

А может, все его уговоры были только психологическим трюком, потому что он уже знал и так, что она непременно пойдет! И что пропадет там, может быть, навсегда! «В любом случае, — сказала она себе, — ты сама виновата! Нужно было думать!» Каждый сам виноват в своих несчастьях, разве не так? Во всяком случае, она виновата.

Однако были в этой запуганной истории безусловно и светлые моменты. В первую очередь — Жиль. Год, который она провела с ним в Женеве, многое изменил в ее жизни. Она поняла, что впервые по-настоящему влюбилась.

Он позвонил еще раз, когда они уже летели над Атлантикой. Говорил недолго, экономя денежки. «Он не жадный, он хозяйственный», — подумала Анюта. Бережливость бельгийца не вызывала у нее никаких отрицательных эмоций, все правильно. Ведь именно так и строилось хозяйство его родителей. Кажется, сам он так и не поверил в африканскую поездку, возможно, решил, что она не хочет говорить правду.

— Я пришлю тебе открытку! — пообещала она.

— Кто это был? — поинтересовался Павел.

— Жиль! — сказала она.

В свое время ей было ох как непросто убедить Павла в том, что среди разного сорта проходимцев, с которыми ей довелось пообщаться в Европе, затесался вполне приличный человек из большой и дружной семьи.

Розен кивнул и открыл одну из газет. Держаться в курсе новостей в последнее время стало почти невозможно. Дела отнимали большую часть времени, но он старался каждый вечер читать хотя бы понемножку, не обращая внимания ни на усталость, ни на что-либо другое.

Нюта посмотрела на отца с восхищением. Павел напрасно опасался, что дочь будет разочарована тем, что он превратился из делового человека в ученого червя. Но вышло наоборот. Теперь она относилась к нему с особенным уважением, что не могло не радовать. Впрочем, самой Нюте имевшаяся в наличии пресса не показалась интересной, она поболтала по телефону с какой-то женевской подружкой, благо переговоры оплачивал Ред-Рок, а затем снова принялась тормошить Павла. Совсем как ребенок. Он даже предложил попросить для нее у стюардессы раскраску или конфеты.

— Ну папа! — она замотала головой. — Это же Африка. Неужели ты сам не волнуешься! Тамтамы, гориллы, папуасы… Помнишь, как я зачитывалась Дарреллом?

— Никаких животных мы с собой не повезем! — сказал он категорически. — Если ты полагаешь, что я прихвачу с собой слоненка или жирафенка…

— Круто было бы! — на мгновение она задумалась над такой перспективой. — И мелкота наша была бы в отпаде!

— Что это за слог! — поморщился он. — В Европе нахваталась? Авантюристка! Ты хотя бы в музеях бывала?

— Угу! — нахмурилась Нюта.

Лачуга Северина была почище всякого музея. Мои университеты. Как все-таки обидно, если он и правда оказался предателем. Никому нельзя верить. Конечно, она сама виновата, такая прорва денег — соблазн. Интересно, устояла бы она на его месте? Наверное, нет. Во всяком случае та, прежняя Нюта. А что касается нынешней, то она еще сама себя не успела толком изучить. Знала только, что время безумных авантюр осталось позади. Словно кто-то свыше шепнул — хватит! Хватит испытывать судьбу, девочка!

А-а, в Африке горы вот такой вышины!

(2)

Этот человек прибыл предыдущим рейсом. Самолеты в недавно перестроенном аэропорту республики приземлялись несколько раз за сутки. Туристический сезон заканчивался, тем не менее после посадки здесь было порядком народа. Разного рода служащие обоих цветов кожи, какие-то модели с детской наивностью озирающиеся по сторонам и щебечущие, словно птички. Или идиотки. Человек, заметив камеру сопровождавшего их фотографа, напрягся. Впрочем, вряд ли дадут ему здесь снимать. В подобных местах очень ревностно относятся к проблемам безопасности. Он хорошо знал это по своему опыту — чем захолустнее местечко, тем свирепее полицейские. Один из них расхаживал неподалеку. Рубашка с короткими рукавами, мускулистые руки, кобура и блестящие наручники. Девицы-модели, заметив его, принялись шушукаться с таким видом, словно все, что они говорили, было непристойно. Негр улыбнулся, обнажив ряд белоснежных, как в рекламе, зубов.

Человек с презрением посмотрел и на него, и на восхищенных девиц.

— Господин Пабло Васкес!

Он снял темные очки, чтобы таможенник мог сравнить его лицо с фотографией в документах. Документы были фальшивыми, но лицо настоящим. Он трепетно относился к собственной внешности и решился бы на пластическую операцию только в случае крайней необходимости. И имя. Человек менял фамилии, как перчатки, но имя оставалось неизменным. Это тоже было принципиально. Отойдя от стойки, он сразу нацепил очки, однако его лицо успело привлечь внимание.

Васкес нравился женщинам. И сразу по прибытии в страну он имел возможность лишний раз в этом убедиться. Уже в аэропорту к нему приблизилась молодая женщина из тех, кого легче уложить в постель, чем настоящую проститутку.

— Простите, — обратилась она к нему с неопределенным акцентом, возможно, скандинавским. — Мне кажется, вы тоже впервые в Африке!

Васкес ничего не ответил, но это ее не смутило. Она слышала, как он разговаривал на английском с таможенником — значит, должен ее понимать.

— Меня должны были встретить, — продолжала женщина, и Васкес машинально отметил, что она лжет. — Возможно, вы поможете мне добраться до гостиницы! Вы не могли бы снять очки, я заметила, у вас очень красивые глаза!

Она улыбнулась. Он представил себе гостиничный номер, смятые простыни, сплетенные тела, пот, женские стоны. Было жарко.

— Я недавно перенес операцию и должен ходить так весь реабилитационный период, — сказал он, не ответив на улыбку. — Извините, но меня ждут дела!

Собеседница презрительно скривилась. Васкес не сомневался, что она записала его в гомосексуалисты, но ему это было до лампочки. Дамочка просто не знала, как ей повезло. Кое-кому из его случайных партнерш пришлось отправиться на тот свет — Васкес был профессионалом и свидетелей не оставлял.

(3)

В аэропорту Павел первым делом огляделся, опасаясь, что кто-нибудь из местных корреспондентов американских изданий, прознав о его приезде, уже поджидает их с Нютой. Нет, видимо, американские издания не держали здесь корреспондентов, а всех прочих они не интересовали. Температура была не такой уж и высокой. Возле здания аэропорта в тени их поджидал одинокий джип, за рулем которого сидел солдат. Он был вооружен помповым дробовиком внушительных габаритов, однако Розен получил подробные сведения накануне поездки и вид оружия его не обеспокоил.

— Господин Розен? — солдат отдал честь и скользнул глазами по спутнице Павла.

На Нюте были брюки — из-за которых между ней и Павлом вышла небольшая перебранка, скорее шуточная, чем серьезная. Девушке хотелось надеть шорты. Павлу не хотелось, чтобы солдатня пялилась на ее ноги.

— Боишься, что они забудут о субординации? — спросила она.

— Главное, чтобы ты о ней не забывала. Позволь напомнить, — сказал он, нахмурившись, — у тебя есть кое-какие обязанности!

— Да, сэр! — она приложила руку к голове.

— К пустой-то голове! — сказал он.

— Не такой уж и пустой! — надула губы Нюта.

— Ты не поняла, пустой — значит, без головного убора. В советской, а теперь российской армии честь не отдают с непокрытой головой. Если только речь не о голливудских фильмах, хотя в мамином фильме с этим вроде все в порядке…

— Клевая киношка вышла, правда? Жаль, что нас с тобой на премьере не было… Ну, поскольку мы работаем не на Советы, — сказала она, — то я буду прикладывать руку к своей пустой, как ты выразился, голове. А вдруг на этой самой базе больные солдаты? Я ведь должна буду оказать им профессиональную помощь!

— Не сомневаюсь, что тогда все там примутся симулировать! — сказал Павел. — У них наверняка есть штатный врач!

В споре поколений молодость уступила. Нюта, ворча, что так ей нипочем будет не загореть, облачилась в джинсы. Павел постарался также, чтобы она не забыла о головном уборе. В этой стране он был жизненно необходим.

Поездка заняла много времени. Сержант, сидевший за рулем, оказался на редкость немногословен. Впрочем, отвлекаться ему было нельзя. На улицах города приходилось следить за аборигенами. Дети, перебегавшие дорогу, заставляли Нюту вскрикивать от волнения. Движение здесь никем не регулировалось, как на заре автомобилизации в Европе. Как и тогда, основу движения составлял гужевой транспорт — повозки, запряженные волами. Также наблюдались велосипеды.

На выезде они пропустили автобус, перегруженный африканцами настолько, что казалось — еще немного, и он перевернется. Павел заметил, что сержант был рад убраться из города. Впрочем, здесь их подстерегала иная опасность. Желая как можно быстрее добраться до места, сержант прибавил газу, не обращая внимания на раздолбанную дорогу. Павел постучал водителя по плечу, тот кивнул и сбросил скорость. За городом началась пыльная саванна, слонов или леопардов нигде не наблюдалось. «Унылый край», — подумал Павел.

Через полчаса они добрались до ворот базы, обнесенной забором из гофрированного железа. У ворот их встретили охранник и большой ободранный пес, лежавший в тени у будки. Пес время от времени встряхивал головой, отгонял назойливых мух. Сама база представляла собой несколько казарм, окруженных складскими ангарами. Здесь находилось имущество и техника американского военного контингента. Сам контингент страну покинул, как только закончилась заваруха и власть была передана законному с точки зрения Соединенных Штатов правительству. Здесь остался только батальон, в чью задачу входило поддержание порядка, обучение военному делу правительственной армии и охрана излишков, лежащих мертвым грузом в этих самых ангарах. Судьба железяк пока была не определена. Работа, прямо скажем, не самая тяжелая, но начальник базы Джон Нейдер, которого перебросили сюда из-под Кейптауна, не по-христиански роптал на судьбу всякий раз, как только представлялась возможность. За те несколько лет, что он провел здесь, оживление на базе наступило лишь раз, когда упал этот самый метеорит. Джон Нейдер даже дал несколько интервью, прочитав которые можно было подумать, что падение этого самого метеорита, «малыша», как его иронически окрестили в прессе — его личная заслуга. Статья с фотографией Нейдера висела на стене у входа в его бунгало, рядом с графиком дежурств. По другую сторону от графика можно было видеть постер с обнаженной красоткой, позирующей на фоне пластиковых пальм. В руках у модели была автоматическая винтовка M16. Подпись под фотографией гласила: «Я люблю военных!» Рядом кто-то, возможно сам Нейдер, приписал маркером: «Так приезжай сюда, крошка!»

Джон Нейдер не скрывал своего скепсиса по поводу прибытия американского специалиста — в его глазах русский Павел Розен был американцем, точно так же, как себя Нейдер считал африканцем, несмотря на белобрысость и светло-серые глаза.

Узнав, что Нюта — дочь Розена, Нейдер тут же поскучнел. Перспектива флирта отпадала категорически — начальник базы не хотел проблем с американцами, не хотел проблем со своим африканским начальством. Он вообще не хотел никаких проблем. Только покоя и некоторых удовольствий, насколько они еще оставались ему доступны.

Над его ремнем нависало приличное брюшко, от которого он втайне мечтал избавиться, однако давняя эта мечта была давно погребена. Павел Розен недовольно посмотрел на Нейдера. Круглая благодушная физиономия и остатки белесой шевелюры. «Тебе бы, парень, рясу, и сошел бы за монаха — того самого хрестоматийного средневекового европейского монаxa — лицемера, выпивохи и бабника». Но вслух делиться своими мыслями с Нейдером он не стал.

— Камень был доставлен на базу сразу после обнаружения! — доложил тот расположившемуся по другую сторону стола Розену.

Бунгало было окружено складскими помещениями, в одном из которых и находился сейчас космический гость. Розен предпочел бы перейти прямо к осмотру, но решил быть дипломатичным. Судя по физиономии, Нейдер был из числа несостоявшихся честолюбцев. Павел Розен, как и Нейдер, не хотел никаких проблем.

— Вы имеете в виду — метеорит, — уточнил Розен и машинально прикрыл валявшийся на столе журнал с пикантными картинками пластиковой папкой — дабы Нюта не углядела.

Нейдер спрятал неприличное издание в ящик стола.

— Ага, вы ведь из-за него прибыли! Место падения до сих пор контролируется нашими людьми, хотя на кой черт это нужно, хоть убей — не понимаю! Там ничего нет, кроме огромной воронки. Я не круглый идиот! Допустим, для вас оно представляет интерес. О’кэй! Но от кого его охранять? Там на несколько миль вокруг никакого жилья. Впрочем, мое дело маленькое… — закончил он с видом человека, который надеется услышать разъяснения.

Разъяснения получить ему было не суждено. Розен попросил проводить его к «камню», и Нейдер встал. Ему было скучно, и сбрасывать гостей на ординарца он не захотел.

Парень возле склада ничем не отличался внешне от русского деревенского паренька. Не хватало только семечек. Вместо семечек он жевал жвачку, которую не вытащил, даже когда Нейдер с гостями остановился перед ним.

— Открывай!

Парень смерил взглядом Нюту и провел их внутрь.

Розен отметил про себя, что охрана поставлена из рук вон плохо. Чтобы проникнуть сюда, не нужно быть Рэмбо, уровень подготовки людей Нейдера, судя по всему, оставлял желать лучшего.

— Да, — командир базы заметил его скептический взгляд. — У меня нет людей, чтобы пасти ваш космический камушек и еще охранять дыру, которую он проделал в пустыне. Знаете, о чем я больше всего жалею? Что он не упал на голову кое-кому в Вашингтоне!

По пути к ангару к ним присоединился тот ободранный пес, что лежал раньше у ворот.

— Эту псину мои ребята подобрали из жалости! — сказал Нейдер. — Только зверь все равно дикий — не рекомендую ласкать, иначе за последствия не отвечаю.

Собака заметила Нютин ласковый взгляд и подошла ближе, низко пригнув голову. Нюта протянула руку.

— Осторожнее! — сказал Нейдер. — Я предупредил: если что — отвечать будете сами!

Пес подставил голову под ласку, даже заскулил от удовольствия.

— Черт! — Нейдер в самом деле был удивлен и этого не скрывал. — Эта тварь обычно никого близко не подпускает, кроме медика и повара! Надо же!

— Просто он тоже давно не видел женщин, — тихо прокомментировал сержант за его спиной.

В ангаре было прохладно, выходить обратно, под палящее солнце, не хотелось. Камень хранился на тяжелой колесной платформе, на которой и был доставлен на базу. Розен, взобравшись на нее, осмотрел поверхность космического гостя. Ему были известны результаты предварительных исследований, сделанных африканской группой. К сожалению, никого из ее участников на базе уже не было. То ли сочли, что их миссия выполнена, то ли просто сбежали от гостеприимного Нейдера.

С первого взгляда метеорит Нюту разочаровал — обломок темного камня, накрытый обычной мешковиной Рядом в специальном контейнере лежали осколки, собранные на месте падения. В отличие от нее Павел с благоговением прикоснулся к поверхности метеорита.

— Подумать только, — сказал он, — преодолеть такие расстояния!

Вдохновленная этой речью, Нюта тоже погладила камень и замерла ненадолго. Словно воочию увидела темные глубины космоса, где ему довелось побывать, тусклый свет далеких звезд, дыхание космического ветра и ослепительное пламя, охватившее его, когда метеорит вошел в земную атмосферу…

«Сила воображения», — подумала она, отняв руку. Или искусства — все это она, наверняка, видела в каком-то фильме.

— Хорошо, — тем временем говорил Розен Нейдеру. — Давайте посмотрим на место падения!

— Сегодня?! — Нейдер покосился на часы. — Можно подумать, что вы куда-то торопитесь! Этот булыжник уже никуда не полетит, и дыра завтра не зарастет…

Он хихикнул, посчитав, что пошутил вполне удачно.

— Вы же сами жаловались на то, что приходится держать там охрану! — напомнил Розен. — Сможете заодно снять с поста ваших людей, сколько бы их там ни было…

— Один, — сказал Нейдер. — Только неужели вы думаете, что это так просто делается? Сначала мы пошлем запрос в министерство, подкрепленный вашим заключением, потом дождемся ответа и дай бог, чтобы в течение недели…

— О, — сочувственно кивнул Павел, — бюрократия почище советской!

Тем не менее, поездка все же состоялась. Погрузившись в уже знакомый джип, один из солдат занял место за рулем. Вскоре они уже оставили базу далеко за спиной. Местность казалась безжизненной, тент над машиной защищал людей внутри от солнца, но не от пыли. Вокруг дороги расстилалась серая земля с редкими деревьями, где-то высоко в безоблачном небе парили птицы. Какой же русский не любит быстрой езды! Павел однако предпочел бы сейчас сбавить скорость, но не хотел показаться слабаком перед Нейдером. Тем временем впереди показалось что-то вроде небольшой рощи. Вскоре они уже передвигались под сенью деревьев.

— Терпеть не могу этот район! — заметил Нейдер. Он сидел напротив Розена. — Местные верят, что здесь живет какой-то злобный дух.

— Зао-Нео! — сообщил водитель.

— Ага… Думаю, что врут. Не один дух не станет торчать в таком поганом месте! Но люди здесь в самом деле иногда пропадают!

— Каннибалы?!

Нейдер покосился на него с улыбкой.

— Сэр, простите, но в наших краях никогда не ели людей, по крайней мере, на моей памяти. Хотя на этом континенте до сих пор кое-где человеческое мясо в почете. Только белых они все же предпочитают не трогать, как я знаю, хлопот потом с нами не оберешься. Видимо, черные желудки плохо переваривают белое мясо!

Водитель усмехнулся.

— Откровенно говоря, — продолжил его начальник, — я совершенно не понимаю, как можно сотрудничать с людьми, чьи папаши и мамаши еще не забыли вкус человечины. Давать этим ребятам здесь распоряжаться — большая ошибка, на мой взгляд.

— Вы рассуждаете, как расист, — заметила Нюта.

В машине воцарилось молчание, потом Нейдер хихикнул вполне дружелюбно.

— А я и есть расист, черт меня дери! Поживите здесь с мое, и посмотрим, как вы станете рассуждать. Нет, я не дикий человек и вполне допускаю, что из этих ребят лет через пятьсот может выйти что-нибудь толковое. Но поскольку я этого уже не увижу, то думаю, будет разумно относиться к ним сейчас адекватно их нынешнему состоянию! Хотите исторический пример? Бокасса, президент Центрально-Африканской Республики, лопал своих подданных. Коммунисты с ним дружбу водили в то время, такие же людоеды, черт возьми!

Павел нахмурился, но промолчал.

«А кто виноват? — подумал он. — Принимали каннибала, как близкого друга советского народа. Помнится, он еще обеды давал, когда гостил, а потом оказалось, как признался его личный повар, ветчинка да колбаска, которую они с собой возили, была тоже из человечины. Так что Нейдер, в общем-то, прав насчет каннибалов. Во имя солидарности мы и не на то способны».

Нюта, однако, была настроена продолжить дискуссию.

— Почему же вы не уедете? — спросила она, едва сдерживая негодование.

— Почему? Потому что Африка — это мой дом, милочка! В конце концов, от добра добра не ищут! Вам, полагаю, в Америке тоже не все по душе, но вы ведь не собираетесь из-за этого уезжать на край света. И совершенно правы — везде одно и то же дерьмо, извините за выражение. Правда, развлечений тут у мае маловато. Лет пятнадцать тому назад, когда я перебрался сюда, вернее, когда меня сюда перебросили из-за штабных интриг, здесь еще было на что поохотиться. Все эти организации по охране окружающей среды понятия не имеют, что здесь происходит, ну а я… Я, как все! — добавил он, оправдываясь. — Если несчастную тварь все равно прикончат, то почему бы это не сделать мне — профессионалу? Вам когда-нибудь случалось встретиться с леопардом один на один? Первое желание — бежать! Бежать, пока ноги несут! Но это и есть ошибка, господа! — вещал Нейдер, которому явно нравилось изображать из себя Большого Белого Охотника.

Сейчас, возможно, он представлял себя кем-то из персонажей Хемингуэя. Его пальцы задвигались, заряжая воображаемое ружье.

— Пока вы держите зверя на мушке, он ваш! Неважно, что у вас в руках — дробовик или пистолет, даже такой дрянной, как я заметил в вашей сумочке, мэм, — заметил он, обращаясь к Нюте. — Должен сказать, что если это не зажигалка, — я ведь мог и ошибиться, — то там ему не место, совсем не место… А вот дадите деру и можете считать, что ваша песенка спета!

Нюта презрительно поджала губы. На великого специалиста по африканской охоте Нейдер мало походил, скорее, на тех, тоже хрестоматийных, пьянчуг, что протирали штаны в здешних барах с начала освоения Африки, заливая доверчивым приезжим о своих великих подвигах.

Место падения метеорита, как и обещал Нейдер, охранялось. По периметру были протянуты красные ленты, почему-то напомнившие Павлу советский Первомай. Въелось красное в память — архетип сознания, не выбьешь ничем. Ленты трепетали на ветру, за лентами в палатке обнаружился солдат. Последние несколько часов он провел в объятиях Морфея, и только шум подъезжающего джипа заставил его вылезти наружу. Это было ясно и по его помятой форме, и по не менее помятой физиономии. Впрочем, упрекать его было особенно не за что. На яму, оставшуюся от падения, никто не претендовал. Павел про себя досадовал, что местные власти проявили столь усердное рвение Это могло привлечь дополнительное внимание конкурентов. Того же ГРУ. Забавно судьба играет людьми, вот и «родное отечественное» ведомство, распростершее крылья над всей планетой, — крылышки летучей мыши, — кстати, на гербе их эта тварь, — стало его противником.

Павел огляделся. Агентов ГРУ поблизости не наблюдалось, местность вообще была безжизненной и просматривалась на несколько километров во все стороны.

Солдат доложил, что за смену никаких происшествий не было, покосился на Нюту.

— Прилетел оттуда, — счел нужным пояснить Нейдер и ткнул пальцем куда-то на северо-восток.

Павел подошел к краю кратера с той стороны, где спуск был более пологим, и стал осторожно спускаться по осыпающейся стенке. В том, что касалось его проекта, это место представляло мало интереса. Песок, кое-где спекшийся в черную остекленевшую лаву, едва ли приобрел какие-то уникальные свойства в результате метеоритного удара, тем не менее, следовало взять образцы для последующих лабораторных анализов. Павел сделал знак — и Нюта заскользила вслед за отцом. Нейдер остался на краю, сняв шлем, он вытер капли пота — солнце еще не пекло по-настоящему, но тучному капитану уже было жарко.

— Дыра, и больше ничего! Извините, — сказал он Нюте, прикинув, что американка может что-нибудь не так понять.

Они же там все нервные в своей Америке. Нейдер много об этом читал. Стоит подать даме руку или уступить место, вот вам уже и причина для судебного процесса по поводу половой дискриминации. Нет, ребята, Джон Нейдер не поедет в Америку. Здесь и умрет. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы капитана отличала какая-то особенная галантность. Тем не менее, он подал руку Нюте, помогая выбраться из кратера. Она поблагодарила и поправила ремни фотокамеры — снимки, сделанные ею, должны были присоединиться к обширной коллекции, уже полученной в Ред-Роке, ну и себе кое-что на память, конечно.

Павел еще немного побродил внизу, всматриваясь в землю, словно в ней могло скрываться что-то действительно важное. Сокровища древних царств, стертых временем с лица земли. Он вздохнул, улыбнулся и поспешил присоединиться к дочери. Оставлять ее одну в компании этих солдафонов не хотелось. У Джона Нейдера был вид человека, который способен и на сальности.

— Ну-с, ваше заключение, док? — крикнул капитан. — Можно эту лавочку сворачивать? У меня и так дел по горло!

— Это не мне решать! — Павлу пришлось его разочаровать. — Но не думаю, что здесь осталось что-нибудь интересное…

— Сомневаюсь, что здесь оно когда-нибудь было! — сказал Нейдер. — Ну, поехали, док, пока солнце не припекло. Здесь вам не Майами, честное слово. Черным проще, они привыкли, на них не смотрите!

Павел увидел, как Нюта нагнулась, чтобы поднять какой-то заинтересовавший ее предмет, потом поднялась и улыбнулась ему через плечо. С каким-то восхищенным удивлением он подумал о том, что дочь превратилась в настоящую красавицу.

Нюта показала ему бутылочный осколок.

— Суровая рука цивилизации добралась и сюда…

— Вы бы поосторожнее, — заметил Нейдер, — порежетесь, заражение… А я окажусь в результате виноват!

(4)

Стрелок стоял среди деревьев на холме. Деревья были словно поражены какой-то болезнью, их стволы были перекручены самым немыслимым образом. На самом деле так и было задумано матушкой-природой. На стволах прятались маленькие изумрудные ящерицы, которые попрятались при его приближении. Помимо ящериц имелось множество насекомых — место было не ахти с точки зрения комфорта. Однако стрелок искал не комфорта. Это место идеально подходило ему, потому что с этой точки просматривалась дорога, в то время, как он сам оставался недосягаемым для чьих-либо взглядов. Он внимательно осмотрелся, чтобы убедиться, что среди гадов нет ядовитых и, не обнаружив таковых, устроился поудобнее, ожидая свои жертвы. У него не возникало никаких романтических ассоциаций — хищник, поджидающий жертву, и тому подобное. Он просто делал свою работу. На его счету было немало жертв, но он был профессионалом и не страдал угрызениями совести и ночными кошмарами. И психоаналитик ему понадобится еще не скоро. Совесть его была спокойна — если бы не эта работа, ему пришлось бы влачить довольно жалкое существование. Он умел только убивать. Делал это чисто и красиво. Любой из его выстрелов был достоин отдельного фильма. Выбор пал на него, потому что он был не только превосходным убийцей, но и обладал прекрасной способностью к мимикрии. Почти как те ящерицы, что были вспугнуты им сейчас. Только прикрываться ему приходилось не листьями и ветками — обычно он работал в городе. Там от него требовалось выглядеть мирным обывателем.





Дата публикования: 2014-11-04; Прочитано: 146 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.018 с)...