Введение. В «Курсе общей лингвистики», впервые опубликованном в 1916 г., Соссюр постулировал существование некоей общей науки о знаках

В «Курсе общей лингвистики», впервые опубликованном в 1916 г., Соссюр постулировал существование некоей общей науки о знаках, семиологии, частью которой он считал лингвистику. Тем самым объектом семиологии оказывается любая знаковая система вне зависимости от ее субстанции или границ: изображения, системы жестов, звуков, предметов, материальные комплексы, обнаруживаемые в основе невозможных обрядов, церемоний и зрелищ, представляют собой если не «языки», то по крайней мере знаковые системы. Очевидно, что развитие средств массовой коммуникации придает чрезвычайную актуальность этой необъятной знаковой области, между тем как успехи такихдисциплин, как лингвистика, теория информации, формальная логика и структурная антропология, позволяют вооружить семантический анализ новыми исследовательскими средствами. Существующая сегодня потребность в семиологии возникла не по прихоти тех исследователей, но как результат исторического развития современного мира.

Между тем, несмотря на то, что идеи Соссюра получили значительное развитие, семиология нащупывает свой путь достаточно медленно. Причина, возможно проста. Соссюр, поддержанный ведущими исследователями в области семиологии, полагал, что лингвистика является частью общей науки о знаках. Все дело, однако, в том, что у нас нет доказательств, что в современном обществе, помимо естественного языка, существуют иные сколько-нибудь обширные знаковые системы. До сих пор семиология занималась кодами, имеюшими лишь второстепенное значение (таков, например, код, образуемый дорожными знаками). Но как только мы переходим к системам, обладающим глубоким социальным смыслом, мы вновь сталкиваемся с языком. Бесспорно, различные предметы, изображения, манера вести себя способны обозначать и в большинстве случаев обозначают, что, но при этом они всегда лишены автономности, любая семиотическая система связана с языком. Так, значения зрительных образов (кино, реклама, комиксы, журнальные и газетные фотографии) обычно подкрепляются языковым сообщением; в результате по крайней мере часть иконического сообщения оказывается структурно избыточной, дублирующей языковую систему. Что касается совокупностей различных предметов (одежда, пища), то они приобретают статус системы лишь при посредстве языка, который выделяет в них означающие (в виде номенклатуры) и указывает на означаемые (в виде обычев, правил). Современная цивилизация гораздо в большей степени, чем когда-либо прежде, и, несмотря на повсеместное распространение всякого рода изображений, является письменной цивилизацией. И, наконец, если взглянуть на дело с более общей точки зрения, то чрезвычайно трудно вообразить систему изображений или предметов, где означаемые существовали бы независимо от языка: представить себе, что та или иная материальная субстанция нечто означает, – значит неизбежно прибегнуть к членению действительности с помощью языка. Смысл есть только там, где предметы или действия названы; мир означаемых есть мир языка.

Таким образом, хотя на первых порах семиология имеет дело с лингвистическим материалом, она рано или поздно встречает на своем пути язык («подлинный»), причем не только в качестве модели, но и в качестве своего конститутивного элемента, посредующего звена, означаемого. Однако это вовсе не тот язык, который служит объектом изучения лингвистов: это вторичный язык, единицами которого являются уже не монемы и фонемы, но более крупные языкообразования, отсылающие к предметам или эпизодам, начинающие означать как бы под языком, но никогда помимо него. Отсюда следует, что в будущем семиология, возможно, растворится в транслингвистике, объектом которой станут миф, рассказ, журнальная статья, либо предметы, созданные в рамках нашей цивилизации, в той мере, в какой мы о них говорим (в прессе, в рекламном описании, в интернет, быть может, даже посредством внутренней фантазии).Иначе говоря, уже теперь мы должны признать возможным перевернуть формулу Соссюра: лингвистика не является частью – пусть даже привилегированной – общей науки о знаках; напротив, сама семиология является лишь одной из частей лингвистики, а именно той ее частью, которая должна заняться изучением больших значащих единицах. В резулътате обнаружится единство поисков, ведущихся в настоящее время в области антропологии, социологии, психоанализа и стилистики вокруг понятия значения.

В будущем семиологии, несомненно, предстоит претерпеть изменения, однако вначале она должна если и не оформиться, то по крайней мере испробовать себя, узнать, что для нее возможно, а что – нет.

Сделать же это можно, лишь опираясь на предварительную информацию, причем нужно заранее согласиться с тем, что в ней будет таиться не только начало робости, но и начало дерзости: очевидно, что, с одной стороны, в настоящее время семиологическое знание не может быть ничем иным, как копией знания лингвистического, а с другой – это знание надлежит применить, по крайней мере в будущем, к нелингвистическим объектам.

Настоящая работа имеет лишь одну цель: использовать ряд аналитических понятий, выработанных лингвистикой, исходя a priori из предположения, что они обладают достаточной степенью общности, позволяющей приступить с их помощью к семиологическому исследованию. Объединяя здесь эти понятия, мы не беремся утверждать ничего такого, что все они в неизменности сохранятся на протяжении нашего исследования, ни того, что семиология навеки обречена ступать след в след за лингвистической моделью. Мы ограничимся тем, что предположим и разъясним некий терминологический аппарат, в надежде, что он позволит, пусть и предварительно, упорядочить разнородную массу семиотическим фактов: в конечном счете дело идет об установлении принципа, позволяющего как-то упорядочить исследовательские вопросы.

Материал «Основ семиологии» группируется по четырем большим рубрикам, заимствованным из структурной лингвистики: I. Язык и речь; II. Означаемое и означающее; III. Синтагма и система; IV. Денотация и коннотация. Нетрудно увидеть, что каждая из рубрик основана на принципе Дихотомии; обратим внимание, что бинарная классификация характерна для структуралистской мысли; метаязык лингвиста словно воспроизводит на чистом месте бинарную структуру описываемой системы; заметим попутно, что было бы чрезвычайно поучительно обратить внимание на ту превалирующую роль, которую в современных гуманитарных науках играют бинарные классификации: если бы таксономия этих наук была хорошо изучена, мы, без сомнения, узнали бы много интересного о явлении, которое можно назвать интеллектуальным воображаемым нашей эпохи.