Предпосылки возникновения и развития путешествий

Необходимость в перемещениях* и путешествиях** возникла у наших предков еще в глубокой древности. Причем термин «путешествие» можно трактовать буквально, так как «ознакомление» с новыми территориями было жизненно необходимо.

Перемещения (миграции) первобытных коллективов, или этносоциальных организмов (ЭСО), могли носить следующий характер:

1. Внутриэтнические миграции, когда перемещения происходили внутри территории, занимаемой ЭСО.

2. Этноэмиграция, участие в которой принимали отдельные группы ЭСО. Они выходили за пределы обитания своего коллектива и затем утрачивали с ним структурную связь.

3. Миграции собственно ЭСО. Это был наиболее часто встречающийся тип миграции в древности. Он, в свою очередь, мог носить характер:

переселения ЭСО — перемещения его на новую территорию;

расселения ЭСО — перемещения одной или нескольких частей первобытного коллектива на другую территорию без потери структурных связей с ЭСО;

сегментации ЭСО — по форме представляющей то же самое, что и расселение, но с одновременным созданием собственного ЭСО мигрантов. Сегментацию ЭСО можно характеризовать и как этническую парципацию. Иногда в результате этномиграционной сепарации мог разрушиться (распасться) и сам ЭСО [4].

Первобытный коллектив, проживая на четко определенной территории, редко нарушал ее границы — это могло повлечь за собой столкновения с другими племенами, на чью территорию он вторгался. Территория обитания ЭСО не могла быть маленькой по размерам, так как она являлась «кормящим ландшафтом» для людей — уровня «присваивающего хозяйства».

Во внутриэтнической миграции принимали участие в той или иной степени все члены коллектива. Это были и сезонные миграции охотников, а впоследствии, когда появляется рыболовство — передвижения рыбаков за нерестящейся рыбой в реках или ее косяками в морях. В полной мере внутриэтническая миграция относится и к собирательству. В поисках съедобных растений, червей, насекомых, разнообразных личинок и т.п. люди должны были чуть ли ни ежедневно проходить многие километры по «своей» территории.

Этноэмиграция могла происходить по нескольким причинам. Группа охотников, рыболовов или собирателей могла удалиться на достаточно большое расстояние от своей территории обитания и по объективным причинам не смогла воссоединиться со своим коллективом. К объективным причинам можно отнести следующие факторы:

климатические — разливы рек, извержения вулканов, сходы лавин, камнепады и др.;

биологические — преследования группы людей хищниками или опасными для них крупными животными: мамонтами, шерстистыми носорогами и т.п.;

социальные — погоня охотников первобытного коллектива за группой, вторгшейся на их территорию.

Вряд ли могли существовать сильные субъективные причины, заставившие первобытных людей покинуть свой коллектив. Жизнь не то что в одиночку, но и небольшой группой была просто невозможна во времена палеолита* и мезолита**. Недаром одним из наиболее страшных видов наказания было изгнание из племени. Это было осуждение на верную смерть или от хищников, или от голода.

Миграция первобытных людей представляла собой распространенное явление. Переселения были необходимы. Климатические изменения носили, как правило, весьма продолжительный характер: наступление ледников или межледниковые периоды исчислялись десятками и сотнями тысяч лет. Они несли постепенное изменение флоры и фауны. Но могли быть и скоротечные катаклизмы, например землетрясения, которые вынуждали людей покинуть данную территорию. Но на миграции влияли не в последнюю очередь антропогенные факторы.

Охотники чаще всего убивали молодняк и самок — на них было проще охотиться, и их мясо было вкуснее. Это приводило к подрыву популяции. Часто охотники во время загонной охоты истребляли животных больше, чем необходимо для их жизни. Это

можно проследить на примере археологических раскопок в Со-лютре (Франция). Здесь, на площади, превышающей гектар, была обнаружена костная залежь толщиной более 5 м. Первобытные охотники уничтожили около 100 тыс. диких лошадей. Очевидно, что не все съедалось. Многие скелеты были в «анатомическом порядке». Это были скелеты животных, чьи стада полностью погибали, упав с обрыва. Аналогичная картина наблюдалась и в деревне Амвросиевка Донецкой области, где было уничтожено не менее 1000 зубров, что составляет половину всей популяции этих животных на сегодняшний день. В Старом Свете исчезли мамонты, мастодонты, шерстистые носороги, пещерные медведи и пантеры, гигантские олени, а в Новом Свете — хоботные, верблюды, лошади и др. В целом первопоселенцы в Америке истребили более 30 видов крупных животных. Разумеется, в исчезновении этих животных определенную роль сыграли изменения климата, повлекшие и изменения в их кормовой базе. Но антропогенный фактор, несомненно, был очень велик.

В эпоху верхнего палеолита произошло сокращение на 75% животных, чья масса была от 100 до 1000 кг, на 41% — тех, кто весил от 5 до 100 кг, и всего на 2% тех, чей вес был менее 5 кг [5]. Это привело к кризису специализированной охоты, заставив людей не только «изобрести» новые виды оружия: бумеранг, лук со стрелами, копьеметалку, но и начать интенсивные поиски новых мест охоты, т. е. передвигаться, осваивая новые территории.

Собиратели часто устраивали палы: поджигали траву, чтобы дать возможность как можно быстрее появиться новым, более сочным растениям. В ряде районов не происходило восстановления прежнего растительного покрова, соответственно исчезали и животные. Людям приходилось искать новые территории. Особенно пагубно это отразилось на лесотундре в северных районах, чья зональная граница была отодвинута на юг.

Миграции как расселение также характерны для всего периода праистории человечества. Уже в эпоху палеолита на Земле проживало около 2 — 3 млн человек. Но этот вид переселения переживал бум в эпоху неолита*, когда вследствие неолитической революции население увеличилось как минимум в 10 раз. Неолитическая революция осуществила переход от присваивающего хозяйства к производящему. Появилось земледелие и скотоводство.

В эпоху первого общественного разделения труда на оседлых земледельцев и кочевников-скотоводов начинается дифференциация миграционных процессов в зависимости от вида деятельности. Демографический взрыв придал новую динамику рассматриваемым процессам. С началом неолитической революции происходит изме-нение обычных маршрутов, меняется их значение. Отныне надо отыскивать более удобные и тучные пастбища для скота, подбирать места для посева злаков, дающих максимальную урожайность. Вид деятельности кочевников-скотоводов прямо предполагал постоянные передвижения.

Расселение протекало чаще всего в форме интрузии. Это было характерно для земледельческих народов. Земледельческие племена вели, разумеется, оседлый образ жизни. Своеобразными «якорями» оседлости являлись засеянные поля, загоны для скота и каменные, очень тяжелые зернотерки.

Переселившись на новые пространства, земледельцы буквально «вгрызались» в него. Окультуренные участки прочно удерживались мигрантами, и на новые земли уходила лишь часть потомков. Развитие земледелия позволило начать создание антропогенного ареала культурных растений, возникла техника ирригации. Появление колесного транспорта позволило совершить прорыв за пределы густонаселенных территорий. В период энеолита расселение происходило в форме массовой стихийной земледельческой колонизации.

Для скотоводческих племен переселение часто носило характер инвазии, что действительно нередко было похоже на наше-. ствие или нападение. Скотоводческим племенам, в отличие от их предков — охотников, часто приходилось отгонять свои стада во время кочевок через вражеские или засушливые территории.

В период присваивающего хозяйства миграции выступали в значительной мере как средство сохранения ЭСО. Многое меняется при переходе к производящему хозяйству. Культурные растения и одомашненные животные быстро распространялись по ойкумене, зачастую удаляясь от центров происхождения своих видов на десятки тысяч километров.

Знакомство с новыми территориями было важно охотникам, которые должны были выслеживать животных. Очевидно, что охотникам приходилось значительно удаляться от своих стоянок. Для того чтобы другие члены племени могли им помогать переносить или разделывать добычу, стали создаваться первые карты. «Картография» существовала повсеместно. Разумеется, карты не были совершенными. На земле при помощи камней, ракушечника, обломков дерева и кости, иногда даже и птичьих перьев делались эти первые карты. На них были обозначены безопасные пути, удобные проходы, броды, водопои, пастбища, норы и лежки зверей. Некоторые племена меланезийцев и полинезийцев использовали подобные «наглядные пособия» еще и в XX в. Но на таких, казалось бы, примитивных картах меланезийцы с древности умудрялись показывать даже направления ветров, течений, рифы и подводные коралловые острова в океане, что европейцы стали делать только в средневековье. Эти карты даже по сегодняшним пред-

Рис. 1.1. Карта каменного века, изображающая жилища на берегу реки

ставлениям впечатляют, ибо они охватывали территории свыше тысячи квадратных километров.

К древнейшим известным картам можно отнести те карты, которые выполнены на костях животных около 11—14 тыс. лет назад. Эти находки далеко не единичны: Якутия, юг Европы, Восточная Африка, Меланезия и др. Так, на бивне мамонта, найденном близ деревни Межиричи на Украине, вырезана карта поселения, расположенного на берегу реки (рис. 1.1).

Со временем, когда появляется пиктография, карты стали изображать и на стенах пещер. Вряд ли удастся разгадать все те значки, которые нарисованы рядом с животными в период верхнего палеолита в пещерах Ласко (Франция), Альтамирской (Испания), Каповой (Южный Урал) и др. Вполне вероятно, что это могли быть наиболее удобные охотничьи маршруты тех времен.

Собирательство непосредственно было связано с передвижением. Женщины и дети должны были менять свои обычные маршруты хотя бы сообразно изменению времен года. Если учесть, что собирательство было более стабильным, чем охота, и одновременно помнить, что это была, в основном, пища растительного происхождения (малокалорийная), то для того чтобы прокормить членов первобытного «стада», а это до 40 особей, надо было собирать ежедневно чуть ли не до центнера различных кореньев, листьев и плодов. Каков же должен быть по территории кормящий ландшафт, чтобы на протяжении определенного времени удовлетворять запросам того или иного первобытного коллектива?

Первобытные люди не могли часто менять место своего проживания хотя бы потому, что его надо было максимально укреплять против хищников, да и других крупных животных, а это всегда требовало больших и длительных по времени усилий.

Собирательство должно было быть не только результативным, но и максимально безопасным. И здесь также можно говорить о наличии определенных маршрутов.

Когда в жизнь наших предков вошло рыболовство, они сумели не только освоить реки, но на довольно утлых суденышках умудрялись выходить в открытое море, охотясь на глубоководных рыб, морского зверя и даже на таких исполинов, как киты.

В подтверждение того, что освоение мирового океана началось в эпоху первобытности, говорят и факты заселения людьми островных архипелагов Тихого океана и Австралии еще на рубеже палеолита и мезолита.

В эпоху первобытности начинают закладываться и первые «торговые» маршруты. Обмен осуществлялся не только с соседними племенами, где он носил характер «дарообмена», если взаимоотношения были дружественными, или «немого» — если натянутыми или враждебными. Иногда «товар» мог пройти сотни, а то и тысячи километров, прежде чем доходил до потребителя. Нужность того или иного продукта порождала спрос на него, его могли специально «заказывать».

На примере австралийских аборигенов и ряда племен Южной Америки были выявлены сходные черты в формировании и развитии обменных отношений, для реализации которых необходимо было преодолевать иногда весьма обширные пространства.

К эпохе неолита появляются специальные встречные пункты — прообразы рынков. Эти встречные пункты для обменных операций располагались, как правило, на стыке границ проживания нескольких дружественных племен. Очень часто праздники, на которые прибывали соседние племена, использовались и для обмена. Известно, что стали возникать специальные праздники, на которые собирались именно для обменных операций, т.е. торговли. Но договориться о получении необходимых товаров можно было и на церемонии похорон.

Активно развивалась посредническая торговля. Так, некоторые изделия находили более чем в 1000 км от места, где они были сделаны. Места произрастания или добычи того или иного продукта часто были четко локализованы. Это мог быть диорит, который использовался для производства топоров; охра — для раскраски тела; пичери — растение, из листьев которого производили наркотик, и др.

Фигура странствующего «торговца» считалась неприкосновенной. У австралийских «купцов» существовали специальные «посланнические жезлы», по которым их легко можно было узнать.

Со времени неолита активизируются обменные операции. Еще задолго до того как происходит третье общественное разделение труда* и выделяются как социальный слой собственно купцы, племена «делегируют» своих членов на известные и малоизвестные им территории для добычи/обмена необходимых товаров.

В доисторические времена наши предки, «путешествуя», в основном руководствовались внешней мотивацией, т.е. объективными причинами, главной из которых было — выживание. Человек в те далекие времена был практически полностью зависим от природы. Любые природные изменения могли стоить жизни. Уничтожение конкретных животных и растений не подлежало восстановлению в эпоху палеолита и мезолита, люди еще не знали скотоводства и земледелия. Зачастую единственно возможным выходом из кризисной ситуации был исход из родных мест в надежде найти что-то лучшее.

А была ли внутренняя мотивация у людей, чья жизнь, полная опасностей, давала им не много времени для досуга?

Да, была. Австралийские аборигены по уровню своего развития в начале XX в. находились на неолитическом уровне. Европейские этнографы зафиксировали следующие характерные черты их жизни: «...Взаимные визиты и гощения представляют собой очень яркую и характерную черту быта всех австралийских племен. Визиты наносят друг другу разные группы даже тогда, когда они обитают очень далеко одна от другой. Эти визиты совершаются как целыми группами, так часто и отдельными лицами. Австралийцы предпринимают целый обход с визитами, которые продолжаются от нескольких недель до нескольких месяцев. Бывает, что какой-нибудь группе приходится провести в пути целую зиму, чтобы дойти до мест назначения» [6].

Принятие и хождение в гости можно характеризовать именно как внутреннюю мотивацию. Так, например, когда созревают плоды какого-либо дерева, растущего в местности, занятой одной группой, то со всех сторон собираются представители других племен, которые беспрепятственно допускаются хозяевами для сбора плодов. На примере туземцев северного Квисленда исследователи неоднократно могли наблюдать следующее: если на территории племени было изобилие какого-либо продукта, то для сбора или охоты приглашали соседей. Вообще, если запасов пищи было более чем на один день и ее не могли съесть, то приглашали соседние племена: если они находились на расстоянии 2,5 — 3,0 км — то специальными повторяющимися криками, а если дальше — то в определенных местах зажигали костры.

Выделение племен с производящим хозяйством (земледелие и скотоводство) из общей массы других племен привело со временем к первому общественному разделению труда: оседлое земледелие и кочевое скотоводство. Второе общественное разделение труда — отделение ремесла (кузнечного, гончарного, ткачества), когда шло производство изделий для обмена или продажи от других занятий, прежде всего важнейшего из них — земледелия.

Уже в неолите (а может быть, и раньше) стал складываться ритуал встречи гостей. Причем ритуал был различен для мужчин и женщин. Для того чтобы соседи могли отыскать племя, ушедшее со стоянки, на земле проводили борозду, направление и длина которой указывали, куда и на какое расстояние ушли хозяева. При этом надо отметить, что границы кормовых областей племен строго соблюдались.

К внутренней мотивации относятся и «эмоции новизны», выражающиеся в стремлении расширить круг средств, удовлетворяющих потребности, путем ознакомления со всяким новым, неведомым и невиданным предметом, и импульсивное стремление к экономическому общению.

Потребность в знакомстве с новыми многообразными явлениями жизни, относящаяся к внутренней мотивации, составляла одну из естественных черт характера человека начиная с эпохи первобытности.

«Брачные» путешествия становятся характерной частью быта при переходе от первобытного стада к родовой общине. Семейно-брачные отношения в первобытном стаде носили характер или промискуитета, или гаремный. С переходом к родовой общине брак внутри нее был запрещен. Брачных партнеров можно было искать только вне рода, в других кровнородственных коллективах. Это явление получило название экзогамии. Соответственно, чтобы выбрать себе жену, необходимо было совершить путешествие на территорию обитания соседней родовой общины. Отголоски этого явления можно увидеть в генеалогических мифах, традициях и поверьях. Таковы, например, сведения о 12 коленах древнего Израиля, 6 племенах индийцев, 4 филах древних афинян, 24 старейшинах гуннов и т.д. Брачные права и привилегии, установленные внутри определенной группы, развились в систему, на которой было построено общество периода родовой общины.

Подробный обзор и анализ экзогамных отношений можно найти у Л. Моргана.

Появление постоянного все возрастающего прибавочного продукта приводит в действие еще один фактор миграций — военный. Этот фактор, имея, в основном, внешнюю мотивацию, носит и некоторые черты внутренней, например самоутверждение. При переходе общества к так называемой «военной демократии» начинаются захватнические военные походы. Они становятся составной частью жизни людей в период перехода к раннеклассовым обществам. Военные походы начинаются во времена энеолита*, когда у тех или иных коллективов уже накапливается определенный излишек продукции. Во второй половине V тыс. до н. э. начинает изменяться социально-экономическая и демографическая ситуация в Передней Азии и на Балканах, создавая постоянную угрозу военных нападений на земледельческие центры. Это приводит к необходимости создания более крупные общественные системы — союзы племен.

В районах лесной зоны Центральной и Западной Европы наметился переход к подсечно-огневому земледелию*. Это также вызвало рост прибавочного продукта, начало социальной стратификации и, как следствие, начало военных миграций и переход к субплеменным объединениям. Только в эпоху бронзы массовая земледельческая колонизация стала приобретать планомерно-организованный характер, демонстрируя черты экспансии.

Передвижения первобытных людей имели множественную мотивировку, они являлись характерной чертой их образа жизни. Все сколько-нибудь важные сферы жизни первобытного коллектива были непосредственно связаны с миграционными процессами. Можно констатировать, что жизнь первобытных людей без «путешествий» была бы просто невозможна.

Контрольные вопросы и задания

1. Дайте определение понятию «путешествие».

2. Назовите виды миграций первобытных коллективов, или этносоциальных организмов (ЭСО).

3. В чем отличие внутриэтнической миграции от этноэмиграции?

4. Охарактеризуйте типы миграции собственно ЭСО.

5. Как климатогеографические и антропогенные факторы влияли на миграции в эпоху первобытности?

6. Каковы были внешние мотивы миграций в первобытности? Перечислите их и охарактеризуйте.

7. Существовала ли внутренняя мотивация, побуждавшая древних людей к путешествиям?

8. Что Вы знаете о первобытной картографии?

Литература

Алексеев В. П. Становление человечества. — М., 1984.

Алексеев В. П., ЛершицА. И. История первобытного общества. — М., 1990.

Биржаков М. Б. Введение в туризм. — М., 2000.

Джеймс П., Торп Н. Древние изобретения: Пер. с англ. — Минск, 1997.

Тайлор Э. Б. Первобытная культура. — М., 1989.

Хейердал Т. Древний человек и океан. — М., 1982.

Шаповал Г. Ф. История туризма. — Минск, 1999.

* При подсечно-огневом земледелии на предполагаемом к засеву участке первоначально вырубаются (подсекаются) деревья и кустарники, потом их на этом же месте сжигают, используя образовавшуюся золу в качестве удобрения.