Древнейшая эпоха: оставаясь частью природы, человек выделяет себя как субъекта, способного осваивать мир практически и эстетически

1. Магические реалии и происхождение искусства. Древней­шие изображения подражательны. Они — инобытие реальности. Это ма­гические реалии, которые имеют изобразительную, пантомимическую, подражательную, звукоподражательную, интонационно и вербально суг­гестивную формы. Уходящие к истокам культуры канонизированные сло­весные суггестивные высказывания (заговоры, заклинания, проклятия, любовные «присушки», поминания, военные песни, «уничтожающие» врагов) не являются ни индивидуальным, ни даже коллективным самовы­ражением и представляют собой целенаправленную ритуально-магиче­скую деятельность, исходящую из уверенности в практической действен­ности слова. «Словом останавливали солнце, словом разрушали города» (Николай Гумилев). Это словесная форма магии, обычно синкретически связанна с музыкальной и танцевальной обрядовой деятельностью. Ма­гические реалии в корне отличаются от художественных произведений

своими целями; искусство стремимся воздействовать на человека, ма­гия — непосредственно на действительность. Отсюда натуральность трактовки зверя в наскальном рисунке и в танце. Не случайна и «нату­ральность» ран, наносимых изображению зверя с помощью орудий охо­ты. Пятна же охры призваны представить во «всем ее естестве» кровь животного. Фигуративное наскальное изображение при всей его нату­ральности есть не образ, отражающий реальность, не знак, ее замеща­ющий, а способ удвоения реальности, ее второе, магическое обличье и средство овладения ею.

Древний человек, ударяя копьем по изображению животного, совер­шал магическую операцию «охоты», считая, что удар по изображению зверя реально ослабляет животное, на которое завтра будет устроена обла­ва. Это укрепляло веру охотника в удачу и победу. Художник палеолита ри­совал на скале реальное животное. Для него мир вымысла и искусства еще не открылся, его заслоняла эмпирически воспринимаемая действитель­ность. Процесс рождения театра схож с тем ритуально-магическим процес­сом, из которого возникло изобразительное искусство. Человек надевал ма­ску или раскрашивал свое лицо, при этом он не становился образом или знаком зверя, а выступал как зверь в ином обличье (= магическое воплоще­ние зверя, ритуальное подражание ему). Первые темы в истории культуры, поднятые в древнейших формах изобразительной и подражательной дея­тельности человека, — это труд и любовь (понимаемая как деторождение), то есть созидательные, животворящие силы общества.

Трудовая концепция происхождения искусства К. Бюхера, обобщая материал трудовых песен различных народов, утверждала, что в древно­сти музыка и поэзия составляли единство с работой, которая определяла ритм музыки и задавала стихотворный метр поэзии. Из трудовой песни, по Бюхеру, выросли эпос, лирика и драма. Эта концепция упрощенно трактовала связь труда с искусством. Опосредующее звено между трудом и искусством — магические реалии (наскальные рисунки, заговоры, за­клинания) — из этой концепции выпадали.

А.Н. Веселовский показал, что танец, музыка, поэзия возникли в не­драх первобытного синкретизма искусств, объединенных народными об­рядами. Роль слова вначале была ничтожна, и оно целиком подчинялось интонационно-ритмическим и миметическим началам. Формирование литературы, по Веселовскому, происходило путем постепенного повыше­ния роли словесного текста в ритуальном синкретизме. Веселовский по­лагал, что синкретизм определил лироэпический характер древних форм эпоса. Лирика же рождалась из кликов древнего хора, из его коллективной эмоциональности, благодаря усилению индивидуального начала в поэти­ческом сознании.