Глава 11. Земский собор 1598 г. чинов всяких людей государства на­шего» 94

чинов всяких людей государства на­шего» ⁹⁴. Посольская версия получила отражение в последней редакции ут­вержденной грамоты.

Из майской грамоты следовало, что царь Федор, умирая, приказал Борису свою душу, свою супругу и «все свои великие государства Рос­сийскаго царствия». Отредактирован­ный текст гласил, что Федор прика­зал свою душу «отцу своему и бого­мольцу» патриарху Иову и «шурину своему царскому». Авторы майской грамоты «цитировали» следующее предсмертное обращение Ивана IV к Годунову: «Тебе приказываю душу свою, и сына своего Федора Ивано­вича, и дщерь свою Ирину, и все цар­ство наше великаго Российского госу­дарства». Согласно новой редакции, царь заявил любимцу: «Тебе прика­зываю сына своего Федора и богом дарованную дщерь свою Ирину, ты же соблюди их от всяких зол» ⁹⁵.

После завершения работы над ут­вержденной грамотой власти собрали членов Земского собора, которые скрепили документ своими подпися­ми. Очевидно, церемонии подписания соборного приговора предшествовало ознакомление участников собора с текстом вновь подготовленного доку­мента. Имеются некоторые косвенные данные, подтверждающие предполо­жение о возобновлении деятельности Земского собора в начале 1599 г. Со­гласно опубликованным перечням иммунитетных грамот, Б. Ф. Годунов подтвердил ряд жалованных и прочих монастырских грамот в следующей последовательности: в мае 1598 г.— 1, в июне — 2, в августе — 5, в сен­тябре— 10, в октябре — 3, в нояб­ре— 8, в декабре — 2; в январе 1599 г.— 10, в феврале—11, в мар-

те— 10, в апреле — 2, в августе — 4^9б. Заверка грамот требовала при­сутствия духовных лиц в Москве. Наибольшее количество заверок па­дает на сентябрь 1598 г., когда цер­ковники съехались в Москву для участия в коронации Бориса, а также на январь—март 1599 г., время пред­полагаемого собора. Перемены в со­ставе Земского собора на последнем этапе его деятельности сводились к следующему. Функционировавший до коронации «вселенский» собор был распущен и уступил место священно­му собору в его традиционном соста­ве. Несоборные иерархи были исклю­чены из перечня утвержденной гра­моты, и лишь некоторым из них в виде исключения разрешили подпи­сать документ. Патриаршая канцеля­рия не скрывала причин, побудивших ее аннулировать подписи членов со­бора на тексте майской грамоты. Старые списки, пояснила канцелярия, были написаны по памяти, «а не по степенным книгам уложению», кото­рые не удосужились разыскать в ар­хиве, поскольку утвержденную гра­моту составляли второпях. Церковные власти сделали в июле приписку к тексту грамоты, косвенно воспрещав­шую духовным чинам использовать майские списки в своих местнических спорах. «И впредь им (духовным иерархам.— Р. С.) о местех,— гласи­ла приписка,— как царь государь и великий князь Борис Федорович всея Русии укажет» ⁹⁷.

Последнее замечание объясняет, почему в мае патриаршая канцелярия не смогла составить списки светских членов собора. Главным камнем прет­кновения были местнические поряд­ки. Любая неточность в расположе­нии имен могла повлечь вереницу

Глава 77. Земский собор 1598 г.

Представление скоморохов. А. Олеарий. ГПБ

местнических тяжб. Без привлечения Разрядного приказа задача не могла быть решена. Лишь с помощью раз­рядной документации власти могли составить такие списки членов собо­ра, которые не нарушили бы сложной системы местнических отношений ив то же время учли бы перемены, свя­занные с утверждением новой дина­стии. Наличие особой редакции пе­речня участников собора, сохранив­шейся в составе Плещеевской раз­рядной книги, свидетельствует о том, что Разрядный приказ, возможно, не сразу решил стоявшую перед ним задачу.

Оценивая деятельность собора 1599 г., не следует упускать из виду, что он был созван уже после того, как Борис прочно «сел» на царство. По существу члены собора не обсуж­дали вопрос, кого избрать на трон. У них не было выбора. Деятельность собора свелась к тому, что его участ­ники заслушали текст утвержденной грамоты и поставили подписи на до­кументе, не слишком точно излагав­шем историю воцарения Годунова Подписание грамоты заняло продол­жительное время, и властям не уда­лось добиться соответствия между перечнем и подписями членов собора. Можно насчитать много десятков

случаев, когда лица из списочного состава не участвовали в «рукопри­кладстве». Зато другие лица, не фи­гурировавшие в списках членов собо­ра, скрепили грамоту подписями. Во многих случаях один человек распи­сывался за другого либо сразу за два — четыре лица. Трудно решить, кто из них присутствовал на соборе в самом деле, а кто расписался на соборном приговоре задним числом.

Утвержденная грамота 1599 г. имела значение своего рода поручной записи. Ее списки четко очерчивают тот круг лиц, от которых Борис тре­бовал особых доказательств лояль­ности. К нему принадлежали помимо высших духовных иерархов боярство и столичная знать.

Деятельностью ранних избира­тельных соборов руководили Годуно­вы и их сторонники. На послекорона­ционном соборе Боярская дума при­сутствовала почти в полном составе. Пропуск некоторых имен в списках носил, по-видимому, случайный ха­рактер. В перечне отсутствовали как известные противники Годунова (князь А. П. Куракин, Голицыны), так и его рьяные приверженцы (Ф. И. Хворостинин). Не будучи поименованы в перечне участников собора, почти все эти лица, включая Куракина, Голицыных, И. И. Шуй­ского и Хворостинина, со временем поставили свои подписи на тексте утвержденной грамоты 98.

Помимо думных чинов власти пригласили на собор значительную часть столичного дворянства, высшие дворцовые чины, стольников, стряп­чих, «жильцов», приказную бюрокра­тию, стрелецких голов. Цвет столич­ной знати и служилые верхи были представлены на соборе с наиболь-