Глава 5. Гонения на бояр

и Муромском уездах. Старший сын известного воеводы М. И. Воротын­ского князь Иван успешно служил в последние годы жизни Грозного и мог надеяться на возвращение родо­вых земель и думных титулов. Но при Федоре он не получил ни того ни другого. В 1585 г. князь И. М. Воро­тынский был отослан из столицы на воеводство в Нижний Новгород, где и пробыл не менее двух-трех лет⁴⁷. В начале 1588 г. его послали «в плав­ную» в Астрахань. Вскоре над голо­вой Воротынских разразилась гроза. В дворовом списке 1588—1589 гг. против имени братьев Ивана и Дмит­рия Воротынских имеется помета: «В деревне оба, государя доложить» ⁴⁸. Доклад царю не имел последствий, и высокородные князья на много лет остались не у дел.

Правительство Годунова подверг­ло преследованиям тверского великого князя Симеона Бекбулатовича. Вплоть до конца 1586 г. Симеон числил­ся номинальным главнокомандующим дворянским ополчением, а прочие бояре формально подчинялись ему ⁴⁹. Поздние летописцы XVII в. утверж­дали, будто Симеон лишился удела в начале 90-х годов ⁵⁰. На самом деле Годунов ликвидировал Тверской удел раньше. При Симеоне управление его «княжеством» осуществляла удельная дума, которую еще в июне 1585 г. возглавлял боярин князь Борис Пет­рович Хованский ⁵¹. В дворовом спи­ске 1588—1589 гг. бывший удельный боярин уже записан как царский дворянин ⁵². Следовательно, удельная дума была распущена ранее 1588— 1589 гг. Тогда же Симеону пришлось расстаться с обширными земельными владениями и с пышным титулом. Из Твери его свели в село Кушалино ⁵³.

При нем оставили немногих людей его «двора», которые жили в скудости⁵⁴. Можно предположить, что Симеона удалили под предлогом служебной негодности, после того как он стал подслеповат. После смерти Годунова служилый «царь» стал обвинять его во всех своих бедах. По словам Си­меона, он ослеп от выпитого вина, которое прислал ему в подарок пра­витель ⁵⁵.

Со времени опричнины высокое положение в официальной чиновной иерархии занимали князья Шейдяко-вы, происходившие из династии ханов Ногайской орды. В 1-586 г. А. Шей­дяков возглавлял в армии царя Си­меона полк левой руки⁵⁶. В 1588— 1589 гг. ногайский мурза числился в списке служилых князей, но против его имени было помечено: «У приста­ва». После ареста Шейдяков выбыл из числа главных воевод и стал слу­жить головой в царском стане, а за­тем и вовсе был отставлен от службы ⁵⁷.

Среди знати литовского происхож­дения гонениям подверглись Кураки­ны и их «братия» Голицыны. Послед­ние сохраняли свои позиции в Бояр­ской думе вплоть до смерти Грозного. С первых дней царствования Федора они энергично выступали против по­литики «двора». Годуновы не без основания считали Голицыных и Ку­ракиных людьми «наиболее опасными для себя и способными противиться их намерениям». Влиятельный член думы В. Ю. Голицын получил отстав­ку и провел последние дни своей жиз­ни в провинции. А. П. Куракин не только не получил место в Боярской думе, но и был удален от «двора» ⁵⁸. В 1585—1587 гг. он служил воеводой в Арске и Свияжске, а затем его имя

Глава 5. Гонения на бояр

и вовсе исчезло из Разрядов⁵⁹. Все попытки Голицыных и Куракиных вернуть былое положение, опираясь на местнические традиции, неизменно терпели неудачу. Князь А. И. Голи­цын 8 марта 1585 г. проиграл дело боярину князю Н. Р. Трубецкому ⁶⁰. За повторную попытку местничать А. И. Голицын в июне 1588 г. угодил на две недели в тюрьму⁶¹.

Дворовый список 1588—1589 гг. зафиксировал опалы тех лет, ког­да конфликт с боярской оппози­цией достиг высшей точки. В числе репрессированных оказались князь М. А. Щербатов (в дворовом списке против его имени есть помета: «В тюрьме в опале») и князь М. В. Нозд­реватый-Токмаков (помета: «В опале, поговорить») ⁶². Гонения затронули не только княжескую, но и нетитуло­ванную старомосковскую знать. Пред­ставитель могущественного рода Ше­реметевых боярин Ф. И. Шереме­тев в конце 1588 г. за попытку мест­ничать с родственником Годунова С. Ф. Сабуровым был сослан на вое­водство в Астрахань63. Вскоре он постригся в Антоньеве монастыре в Новгороде. В 1589—1590 (7098) гг. старец Феодорит Шереметев пожерт­вовал в Иосифов монастырь свою «куплю» (вотчину) — деревню Буру­хино и сельцо Рудино в Коломенском уезде. Ранее 2 июля 1590 г. эти вот­чины были отписаны в царскую каз­ну ⁶⁴. По-видимому, Шереметев под­вергся преследованиям как едино­мышленник Шуйских. Враждовавший с ним племянник «писал его измен­ником, что с князем Иваном Петро­вичем Шуйским государю царю Фе­дору изменял».

Из думы был изгнан последний представитель знатного старомосков-

ского рода Бутурлиных — окольничий И. М. Бутурлин. Он прославился в конце Ливонской войны и мог пре­тендовать на боярский чин. Но в 1588—1589 гг. его сослали на воевод­ство в небольшую пограничную кре­пость Ливны. В дворовом списке 1588—1589 гг. Бутурлин записан среди дворян, а против его имени име­ется помета: «На Ливне, как минетца крымское дело, отпустит в дерев­ню» ⁶⁶. Следовательно, Бутурлин ли­шился думного чина и был сослан в деревню. Одновременно с ним опа­ле подвергся Е. В. Бутурлин. В дво­ровом списке царя Федора о нем сказано: «У прис[тава], доложить»⁶⁷.

В то же время гонениям подверг­лись А. Ф. Третьяков-Головин («ото­слан», «у пристава»), В. Б. Сукин («у пристав[а] в опале»), Д. Д. Чул­ков («в тюрьме»), И. Д. Беклемишев («в тюрьме») ⁶⁸. Имеются сведения, что в конце 80-х годов опале подверг­лись известные купцы Строгановы, получившие от Грозного огромные земельные владения на восточной ок­раине государства. Д. Флетчер писал со слов английских купцов, будто помимо земель власти конфисковали у Строгановых почти все их денежные богатства ⁶⁹.

Возврат к политике репрессий, неизбежный в условиях глубокого конфликта между властями и боярст­вом, живо напомнил современникам опричнину. По словам псковского летописца, Борис, будучи еще «в пра­вителях», начал «боярския великия роды изводити... и род свой вынес и с теми восхоте царьствовати на многие лета». Английский наблюда­тель Д. Флетчер, обстоятельно опи­сывая опричные меры Грозного про­тив знати, попутно заметил, что по-

добные средства доселе используются Годуновыми, которые намерены ист­ребить и унизить все знатнейшее и древнейшее дворянство ⁷⁰.

Оценивая свидетельство Д. Флет-чера, следует иметь в виду два обсто­ятельства. Во-первых, миссия Флет-чера в Москву потерпела провал и посол мог намеренно чернить прави­теля и его политику. Во-вторых, анг­лийский дипломат писал мемуары, находясь под сильным впечатлением от увиденного в Москве, а он был там в самый разгар гонений на Шуй­ских и их сторонников и всех собы­тий того времени.

В действительности политика Го­дунова никогда не была простым по­вторением политики Ивана IV. Гроз-

ный стремился к достижению своих целей с помощью неограниченного насилия. Репрессии Бориса носили сравнительно умеренный характер. Главное же различие заключалось в следующем. Опричная политика не ставила своей задачей удовлетворение интересов дворянства в целом. В оп­ричнине царь Иван опирался исклю­чительно на силы дворянского охран­ного корпуса, наделенного особыми привилегиями в ущерб прочим фео­далам. Борис же придал своей поли­тике более широкую ориентацию. Он попытался найти опору в дворянских массах. Осуществленная им програм­ма социальных мероприятий отвечала коренным интересам феодального со­словия в целом.