Одинокий дикий гусь

Дикий гусь одинокий

Не ест и не пьет,

Лишь летает, крича,

В бесприютной печали.

Кто из стаи

Отставшего путника ждет,

Коль друг друга

Они в облаках потеряли?

Гусю кажется -

Видит он стаю, как встарь,

Гусю кажется -

Где-то откликнулась стая.

А ворона -

Пустая, бездумная тварь -

Только попусту каркает,

В поле летая.

766 г.

Стихи о замечательных умельцах

Здесь, в ущельях, -

Буйных вод круженье,

Здесь мужчины

Не боятся смерти.

Их почти не видно

В учрежденьях -

На реке работают

Как черти.

Богачи

Не знают про усталость -

На больших судах

И в ус не дуют.

Бедняки,

Чтоб заработать малость,

В жалких лодках

Головой рискуют.

Мальчиков

Недолгое ученье

Ограничивают тут

"Луньюем",

Вырастут -

Настанут приключенья:

"Дескать,

На реке мы повоюем!"

Вот подымут

Паруса и весла -

И с любой волною

Спорить рады.

Молодцам

Напористым и рослым

Никакие не страшны

Преграды.

Говорят:

"Я утром - в Бодичэне,

Сумерки

Встречаю я в Цзянлине".

То, что это правда, -

Нет сомненья:

В этом сам я

Убедился ныне.

Путь казался

Длинным и коротким,

Шел он

Через грозные пороги,

Но гребцы

Вели худую лодку,

Как по ровной

И прямой дороге.

Пусть у местных жителей

В округе

Странные для нас

Сложились взгляды:

Северян

Не жалуют на юге -

Их осмеивают

Без пощады.

Но в ответ,

Нисколько не робея,

Я скажу им,

Радуясь заране:

"Как же так,

Что именно в Хубее

Сохранился

Домик Цюй Юаня?"

766 г.

Олень

Ты навеки простился

С прозрачным ручьем

И лежишь на столе,

Превращенный в жаркое;

Раз не смог ты

В убежище скрыться своем,

То нельзя и роптать

На событье такое.

Мир давно уже груб,

Безобразен и зол -

В наши дни

Красоту постигает несчастье:

Оттого-то

Чиновников праздничный стол

Ты украсил -

Разрубленный в кухне на части.

766 г.

Восемь стансов об осени

I

Крупный жемчуг росы на листву упал,

Увядает кленовый лес,

И в ущелье Уся, и в горах Ушань

Свет безоблачных дней исчез.

На реке обезумели волн валы,

Словно к небу их вознесли,

А у крепости - груды тяжелых туч

Опускаются до земли.

И вторично цветут хризантем кусты -

Буду слезы я лить о них.

Но привязан давно одинокий челн,

Вдалеке от садов родных.

И хозяйки готовятся к зимним дням,

И одежды теплые шьют.

Мрачный замок Боди одинок и тих...

Долго ль мне оставаться тут?

II

В одинокой крепости Куйчжоу

Золотой закат недолго длится,

И, найдя для взора путь по звездам,

Все гляжу я в сторону столицы.

Слышу крики обезьяньей стаи,

Третий крик - я слезы проливаю.

Я скиталец на плоту убогом -

Он не приплывет к родному краю.

Вдалеке от Расписной палаты,

Где курильницы благоухают,

Здесь - за парапетом горной башни -

Дудки камышовые рыдают.

Та луна, что сад мой озаряла -

Весь в плюще и зарослях глициний, -

Лишь унылый берег тростниковый

И мисканты озаряет ныне.

III

На тысячу домов, под мирным солнцем,

Раскинувшихся в утреннем покое,

Который раз гляжу я терпеливо

С моей невзрачной башни над рекою.

Вторые сутки рыбаки хлопочут -

Теперь их лодки снова на причале,

И ласточки, про осень забывая,

Летают и летают, без печали.

Жил Куан Хэн - советник государя,

Но оценить его не пожелали,

Лю Сян хотел свою продолжить мудрость,

Но, видно, вспомнят и о нем едва ли.

А пожилые люди (что когда-то

Со мной учились в молодости) - ныне

Одеждой легкой, тучными конями,

Бесстыдно похваляются в Улине.

IV

За столицею слежу я,

Как за шахматной доскою:

На сто лет событий хватит -

Тут не справишься с тоскою.

Где дворцы князей китайских?

Кто теперь владеет ими?

Все посты и все поместья

Заняты людьми чужими.

Гонги бьют и барабаны,

И на западной границе,

Получив "приказ крылатый",

В бой несутся колесницы.

Пусть в реке уснули рыбы,

И драконы спят угрюмо -

О родной моей отчизне

Навсегда бессонны думы.

V

Ты видишь: ворота дворца Пэнлай

К югу обращены,

Росу собирает столб золотой

Немыслимой вышины.

Ты видишь: вдали, на Яшмовый пруд,

Нисходит богиня фей -

И фиолетовой дымки мираж

Становится все бледней.

Тогда раздвигаются облака -

И вот пред тобой возник

За блеском драконовой чешуи

Сияющий царский лик.

А я одиноко лежу у реки,

На склоне вечерних лет.

Где царские милости и хвалы? -

Давно уж пропал их след.

VI

От этой дикой красоты ущелья

До берегов прекрасного Цзюйцзяна, -

Наверно, десять тысяч ли, но осень

Свела в одно их пеленой тумана.

Я вижу галерею царской башни -

Там часто императора встречали,

И знаменитый лотосовый садик,

Куда вхожу я в скорби и печали,

И разукрашенных столбов блистанье,

И желтых цапель, прилетевших в гости,

И белоснежных чаек, что часами

Сидят на мачтах из слоновой кости.

И я глаза невольно закрываю -

Мне жаль того, что не увидеть снова...

Чанъань, Чанъань! Ты центр земли

китайской,

Ты тень великолепия былого!

VII

Передо мною пруд Кунминчи -

Подвиг Ханьских времен,

И боевые штандарты У-ди

И пурпур его знамен.

Ткачиха с пряжею стынет зря -

Бессильна ее мечта;

От ветра слегка шевелится хвост

У каменного кита.

А волны несут водяной рис -

Они от него черны.

И лотосы, чаши раскрыв свои,

Холодной росой полны.

Но только птицам открыт путь

Из крепости - на простор.

И снова томится старый рыбак

В плену у рек и озер.

VIII

Через Куньу и Юйсу дорога

Вьется на сотни ли,

Потом через северный склон Чжуннаня

Она приведет в Мэйпи.

Там не клюют теперь попугаи

Брошенное зерно;

Осталось гнездо на ветвях платана,

Но фениксов нет давно;

Там вместе с красавицами когда-то

Я ветки срывал весной;

Волшебники плыли со мною в лодке

Под ласковою луной;

И кисть моя повелевала природой,

Не зная ни в чем преград.

А ныне я стал и седым, и слабым,

И скорбно стихи звучат.

766 г.

Полная луна

Луна восходит,

Озарив простор,

В реке сияя

Каждою волной.

И на циновках на моих

Узор

Отчетливо я вижу

В час ночной.

А где-то там,

За десять тысяч ли,

На родине,

Что не забыта мной, -

Уже цветы,

Наверно, расцвели

Под этой же

Спокойною луной.

766 г.

Не спится

В Цаньянском ущелье

Вода черна.

Сменилась

Ночная стража.

В таком тумане

Плывет луна -

Порой

Не увидишь даже.

Увы! Не назначить

Желанный срок

Для старческих

Снов непрочных:

Ведь только во сне

Находить я мог

Свой

Персиковый источник.

766 г.

Ночью

О берег ветер бьется.

Даль туманна.

Моя свеча

Мигает еле-еле.

Кричат на перевале

Обезьяны,

Во мгле

Речные птицы пролетели.

Хочу с мечом суровым

Подружиться,

Сижу в коротком платье

Не в халате.

Клубятся дым и пыль

Вокруг столицы,

И я вздыхаю

О своем закате.

767 г.

О чем вздыхаю

Честолюбья -

Нет давно со мною,

У чужих

Живу на попеченье.

Вся страна

Охвачена войною,

Не вернуться мне

В мое селенье.

Я подобен

Бедной обезьяне,

Плачущей

Во время снегопада.

К временам

Удэ и Кайюаня

Нам давно бы

Возвратиться надо.

767 г.