Лорелин Прескотт. Ничего себе. Я еду домой в изумлении, ведь у меня

Ничего себе. Я еду домой в изумлении, ведь у меня

есть отец, и он хочет подпортить жизнь человеку,

который угрожал мне. Он заверил меня, что, когда он

закончит с ним, ему в этом городе не светит быть даже

расфасовщиком продуктов. Одна только мысль делает

меня счастливой до того момента, как я вспоминаю,

что у него трое детей, зависящих от него. Как бы мне

не хотелось лицезреть, как Блейк ползает на брюхе,

как змея, я никогда не смогу простить себя за любое

несчастье, нанесенное этим детям. Они ведь не

виноваты, что их отец - та еще скотина. Поэтому-то я и

попросила Джейка ничего не предпринимать в

отношении Блейка.

Я паркуюсь на своем обычном месте возле дома и

сижу, уставившись на дверь. Мне не хочется идти туда,

поскольку одиночество не совсем положительно

сказалось на мне. Было достаточно времени, чтобы

подумать над тем, как я скучаю по Джеку Генри.

Я моментально выхожу из транса, как только слышу

рингтон Эддисон.

- Как дела?

Бодрым голосом отвечаю я. Надеюсь, она не поймет,

насколько фальшиво это звучит.

- Эй, подруга. Чем занимаешься?

Эддисон звонит каждый день, чтобы проверить меня -

иногда даже дважды. Она была очень внимательна

к...хорошо, для Эддисон. Я никогда не замечала за

ней, чтобы она о ком-нибудь заботилась. Кажется её

отношения с Заком выработали в ней такое чувство,

как сожаление. Не думала я, что она способна на это.

- Только что вернулась домой от мамы.

- И как всё прошло?

У меня не было времени, чтобы переварить всю

информацию касаемо Джейка Беккета, поэтому я пока

не готова обсуждать это, особенно по телефону. А

когда об этом узнает Эддисон, она будет в шоке.

- Хорошо.

- А как прошла встреча с твоим уродом-продюсером?

Каждый раз не умогу сдержать смеха, когда Эдди

называет Блейка уродом-продюсером. Ему это

прозвище подходит как нельзя кстати.

- Отлично. Он был очень отзывчивым - пока не

последовал за мной к машине и не начал приставать,

угрожая при этом разрушить мою карьеру, если я не

вернусь к нему.

Я чувствую, как Эддисон начинает гневаться.

- Этот ублюдок сделал тебе больно?

- Нет! Ты же знаешь, что я птица с крутым нравом. Ну

припугнул он меня слегка, но вероятнее всего это я

сделала ему больно. Не думаю, что в ближайшее время

ему понадобится вазэктомия. Надеюсь, мое колено

хорошенько прошлось по его яйцам.

Эддисон хохочет.

- Я рада слышать это, но что будет с твоей карьерой?

Я глубоко вздыхаю, прежде чем осознаю, где я стою,

как будто от этого что-то изменится.

- Я потеряла всё, над чем так упорно работала, а

теперь придется начинать с нуля. А всё потому, что я

отказалась иметь дело с женатым мужчиной.

- Но это же несправедливо.

Кричит она так, что у меня чуть не лопаются

перепонки.

- Ты не можешь уйти ни с чем. У него по крайней мере

должно взыграть чувство приличия, чтобы вернуть

твои песни.

Это она еще не видела ярости на его лице.

- Этому никогда не бывать, но всё нормально. Правда.

Если ему так хочется, пусть держит мои песни у себя. Я

по-прежнему владею половиной из них, так что он не

сможет отдать их кому-то ещё. Кроме того, у меня есть

кое-что новенькое, что намного лучше всего моего

старого материала.

- Потому что все они о нем.

Мне и спрашивать не надо, о ком она говорит.

- Даже если и так, по крайней мере они искренние и

исходят из моего сердца.

- Уверяю тебя эти песни еще десять раз станут

платиновыми, потому что фанаты всегда знают, когда

они настоящие. Они обязательно прочувствуют на себе

всё то, что ты вложила в них. Надеюсь, и он тоже.

Я тоже.

- У меня хорошие новости.

Её слова излучают радость, но вот голос оставляет

желать лучшего.

- По крайней мере, я надеюсь, что ты действительно

думаешь, что они хорошие. Завтра я еду домой. Клив

устраивает для меня прослушивание, и в связи с этим

он сказал, что бы я обязательно вернулась к четвергу.

Слава богу. Наконец-то я больше не буду находиться в

этой квартире одна.

- Ты просто не представляешь, как я счастлива, что ты

приедешь домой, но вот, кажется, ты совсем этому не

рада.

- Прослушивание будет проходить с группой, и, к

сожалению, я не буду ведущей вокалисткой.

Для мисс Перед и Центр занимать нелидерские

позиции - явная проблема.

- Я буду петь с парнем.

- Сейчас такие группы преуспевают в стране, так что

это хорошая возможность, - поддерживаю я.

- Я их знаю?

- Южная Офелия.

- Черт, Эдди. Они сейчас находятся на самом пике

своей карьеры. Правда. Поверить не могу, что один из

солистов ушел посреди всего этого успеха. Это

безумие какое-то.

- Может быть, но это не то, чего я хочу, потому что это

не мой стиль. Не думаю, что буду довольна тем, что

мне придется бороться с кем-то за внимание. Ты же

знаешь, что я люблю быть в центре внимания.

Намечается большой концерт, но у меня такое

ощущение, что всё происходит слишком быстро. Хизер

ушла на прошлой неделе, и, как намечается, со

следующего месяца мы начнем пробивать себе путь,

поэтому у нас не так много времени спеться вместе.

После этого на протяжении шести месяцев мы будем

колесить по стране, продвигая альбом.

Эддисон никогда не любила делиться вниманием, а

Клив был прав, что для нее это будет хорошим

движением вперед. Как бы то ни было, это было моей

работой поддерживать её.

- Эдди, это, правда, очень хорошая возможность,

чтобы продвинуться по карьерной лестнице.

Выступления, гастроли - это же здорово. И кто знает?

Может тебе понравится петь с тем парнем.

- Я просто возненавижу всё это. Я знаю.

Пессимист.

- Есть вещи и похуже.

- Прости, Лори, - извиняется она.

- С моей стороны было неправильным ныть после того,

что произошло с Блейком.

Честно говоря, я поражена тем, с каким уважением она

относится к этому. Кажется, отношения с Заком

изменили её в лучшую сторону.

- Конечно дерьмово, но со мной всё будет хорошо.

- Знаю, но я была невнимательна к твоим чувствам.

Если быть честной, я была хреновым другом, за что и

приношу свои извинения. Клянусь, я исправлюсь.

Я принимаю Эддисон такой, какая она есть, не ожидала я, что она смогла бы измениться ради меня.

- Что за ерунду ты говоришь? Ты не была хреновым

другом. Ты звонила каждый день - иногда даже

дважды, чтобы удостовериться, что со мной всё

хорошо.

- Мы обе знаем, что я могла бы сделать куда больше.

Она не единственная, кто мог бы измениться в лучшую

сторону.

- Я съехала от тебя, чтобы жить с мужчиной, которого

едва знаю.

- Из-за того, что мой брат сделал тебе, и я встала на

его сторону. Извини.

Согласна. Она должна была тогда меня поддержать.

- Всё нормально. Всё, что ни делается, всё к лучшему.

Совместное проживание с Дж...Лахланом на

протяжении двух с половиной месяцев послужило для

меня хорошим опытом.

- И как мы только будем обходиться без этих

австралийских парней?

- Понятия не имею, Эдди.

И это кристально честная правда. Я не знаю, как смогу

забыть любовь всей моей жизни.

Я помогаю Эддисон разобрать её вещи, как вдруг она

достает подарочную сумку из её чемодана.

- Я кое-что купила тебе, пока была в Кали - ты, конечно, могла бы купить это и здесь, но я знаю, что ты бы ни за что не купила бы это себе сама.

Некоторые люди рождены, чтобы дарить подарки. Им

нравится дарить, потому что это заставляет их

чувствовать лучше. Вот только Эддисон не относится к

этой группе людей. Интересно, что заставило её

отказаться от своих старых привычек?

- Не стоило.

Она прям вся светится от счастья, гордясь собой.

- А я думаю стоило. Я больше, чем уверена, что ты

нуждаешься в этом. Очень.

Я вытаскиваю коробку из сумки и чувствую, как жар

растекается по моему лицу. Нет, только не это. Я

смотрю на фиолетовый вибратор через пластиковую

упаковку и понимаю, что она всё же сделала это.

- Он фиолетовый. Как раз твой любимый цвет.

Выхватив из рук, она достает его, видя, что я не

собираюсь этого делать.

- Это не вещь, а фантастика, Лори. Только посмотри,

что может делать наконечник. Он вращается.

Он какой-то неестественный.

- Я никогда не видела член, который бы вращался, да и

к тому же с яркими яйцами.

Ну конечно, ведь в своей жизни я видела-то всего лишь несколько, но из всех только член Джека Генри был способен на такие трюки. По крайней мере, я уверена в этом.

- Такое ощущение, будто внутри него механизм для

жевательных резинок, а, если еще и начнет светиться,

то клянусь богом, это какая-то детская игрушка

получается.

Она закатывает глаза.

- Поверь мне, это не детская игрушка. Вращения

приносят незабываемые ощущения.

- А вот это самая великолепная часть.

Я слегка напугана.

- И что, черт возьми, это такое?

- Клиторальный стимулятор.

Хороша беда.

- Ты должно быть шутишь.

Она смеется, качая головой.

- О, нет. О таких вещах не шутят. Эта маленькая

прелесть заставить тебя кончить менее чем за минуту.

Гарантирую.

Менее чем за минуту? Дерьмо!

Увидев прикрепленный зонд, я уже боюсь спрашивать,

что это, но любопытство берет верх. Я касаюсь его и

спрашиваю.

- А это?

- Анальный зонд.

Я одергиваю руку, как будто этот зонд уже когда-то

использовался, и делаю выражение лица, говорящее ей

о том, будто меня оскорбили.

- Я не собираюсь засовывать это в свою задницу!

- Тебе и не нужно. Эта детка прекрасно работает и без

него. Я знаю, что это слишком, поэтому-то и купила

тебе этого новичка. Его называют Пулей.

Она вынимает маленький блестящий серебряный

гаджет и кладет мне на руку. Этот выглядит менее

пугающим, чем фиолетовый пенис с яйцами,

вращающийся вокруг оси.

Эддисон никогда не скрывала, что она эксперт по секс-

игрушкам и всегда заставляла меня попробовать их, но

это первый раз, когда она решилась подарить мне это

счастье.

- Покинув Лахлана, ты лишилась великолепных

оргазмов.

Да.

- Лори, тебе это необходимо. Поверь мне - лучше этого

тебе не найти.

- Ну кому, как не тебе это знать.

Она указывает на фиолетовый вибратор.

- Есть много причин, по которым он нужен тебе, и не

все из них обязательно осуществлять с Лахланом.

Странно слышать, когда она его так называет.

- Оргазмы держат твое тело в тонусе, а также помогут

заснуть, что судя по тебе ты давно не делала.

А вот и вернулась старая Эддисон.

- Большое спасибо.

Она пожимает плечами так, будто не может себе

помочь. И это действительно так.

- Я просто хочу сказать...

По крайней мере, она говорит, как есть.

- Слава богу, я всегда могу рассчитывать на то, что ты

расскажешь мне всё то, что у тебя на уме.

Может быть я сказала лишнего, отчего она поедает

меня глазами.

- Медицински доказано, что оргазмы способствуют

выбросу эндорфинов, а это в свою очередь помогает

при мигренях. И как часто они у тебя были, пока ты

была в Австралии? Я имею в виду мигрени, не оргазмы.

Если бы моя жизнь зависела от этого, я всё равно не

смогла бы посчитать бесчисленное множество

оргазмов, испытанные с Джеком Генри.

- Один раз.

- А когда?

Мы тогда даже не были близки с Джеком Генри.

- Задолго до того, как мы приехали в Австралию.

- Видишь? Испытывая регулярные оргазмы с

Лахланом, твои мигрени как рукой сняло.

Джек Генри! Не Лахлан! Хочется крикнуть мне. Но она

права. До того, как отправиться в Австралию, мигрени

одолевали меня довольно часто. А когда я была с ним,

они чудесным образом проходили.

- Ты права. Стоило мне переехать к нему, как мои

мигрени прекратились.

- Видишь? Оргазмы физически необходимы и должны

быть прописаны твоим врачом для хорошего

самочувствия. Не вижу причин для того, чтобы по

меньшей мере не иметь хотя бы один в день. Лично я

рекомендую три. Мы же чистим зубы три раза в день,

чтобы они были здоровыми, так почему нельзя

содержать свое влагалище в первоклассной форме?

Она это серьезно?

- И ты хочешь сказать, что используешь свой вибратор

три раза в день?

- Да. Приходится работать сверхурочно, поскольку мы

уехали из Австралии, - хихикает она.

- А еще я купила один дополнительный на случай, если этот износится. Черт, я скучаю по Заку.

С Эддисон мы дружим вот уже четыре года, но, боюсь,

ей никогда не понять значение выражения "слишком

много информации".

- И каков же план?

- Детка, я сама не знаю, чего хочу. Нет, я конечно не

сомневаюсь в том, что хочу его. Это я как раз таки

знаю. Я никого и никогда так не любила, как его.

Она кусает свой наманикюренный палец. Никогда не

наблюдала за ней такого.

- Он попросил меня вернуться в Австралию. На

неопределенный срок.

Она от него без ума. Поверить не могу, что она до сих

пор не запрыгнула в самолет, чтобы обратно улететь в

страну Оз.

- Ты приехала сюда на прослушивание для этой

группы. Разве это не означает, что ты соглашаешься

на работу и не возвращаешься к нему?

- Я понятия не имею, что буду делать. Я не могу просто

взять и оставить всё позади, уехав в Австралию к

парню, которого знаю три месяца. Я несу бред,

правда? Здесь моя жизнь. Родители. Карьера. Ты.

Она смотрит на меня так, будто сейчас расплачется.

- Что бы ты сделала?

Я конечно люблю свою семью и Эддисон, но без

всякого сомнения я полетела бы на первом же

самолете, позвони Джек Генри и попроси меня

вернуться обратно. Может потому, что моя карьера

полетела прахом, я чувствую себя так. Не задумываясь

я бы собрала сумку, если бы это означало в скором

времени вернуться к нему.

- Ему не нужно было бы просить меня дважды.

- Мне бы твоя уверенность. Я настолько не уверена...во

всем.

Проще быть уверенным в ответе на вопрос, которого

никогда не услышишь. Джек Генри никогда не попросит меня вернуться в Австралию. Мне никогда не придется выбирать между ним и карьерой, потому что такого выбора мне просто напросто не предоставится.

Жестокая реальность.

Я просыпаюсь от стука в дверь спальни. Эддисон по-

тихоньку открывает.

- Ты не спишь?

- Да

Я лежу, заставляя себя сесть. Вчерашняя ночь была

просто ужасной, поскольку я провела её в раздумьях о

Джеке Генри. По всей видимости мне удалось поспать

несколько часов, но я не хочу, чтобы Эддисон

чувствовала себя виноватой за то, что разбудила

меня.

- Как дела?

Она подходит и садится на край кровати.

- Вчера мне так и не удалось заснуть.

Я сняла свои контактные линзы, и поэтому

расплывчато вижу её, но от моего взора не скрылось

обеспокоенное выражение её лица.

- Волнуешься?

- Ни в коем случае. Прослушивание меньше всего

сейчас меня волнует. Это всё Зак. Я не могу перестать

думать о нас и о том, как мне хочется вернуться.

Я не верю ей. Если бы она действительно любила его,

как говорит, то она бы не оставалась здесь и не

позволяла ему ускользнуть от неё.

- Тогда сделай это. Перестань унывать и езжай к нему.

- Ты действительно так думаешь?

Я бы даже не колебалась.

- Абсолютно. Ты любишь его, и это не значит, что

нужно всё заканчивать.

Я знаю это по своему личному опыту. Она тянется к

моей руке и сжимает её.

- Я собираюсь сделать это, но я хочу, чтобы ты пошла

на прослушивание вместо меня.

Она что с ума сошла? Такие вещи не принято

вытворять в музыкальной индустрии. Даже думать об

этом не хочу.

- Я не могу появиться на прослушивании вместо тебя.

- Да, ты можешь. Вставай и одевайся. У тебя час.

- Нет. Нет. Нет. Я не могу это сделать.

Могу ли я?

- Им нужна вокалистка. И ты им идеально подходишь.

Их не будут интересовать детали после того, как ты

споешь. Это то, что тебе нужно. Они ищут певицу,

которая умеет играть на гитаре. Тебе нужна работа.

Проблема решена.

Прошло две недели с тех пор, как я пела или играла.

- Я не репетировала.

- Выбери что-нибудь знакомое наподобие..."What hurts

the most". Ты репетировала эту песню дольше, чем мы

с тобой знакомы. Это одна из твоих лучших, поэтому

сможешь спокойно выступить с ней, не разогреваясь.

Она права. Это всегда было моим лучшим

выступлением, так что должно сработать.

Ха! Я что действительно рассматриваю этот вариант?

- Мы обе знаем, что это бесполезный трюк. Даже если

им понравится мой голос, это никак не подходит под

понятие "профессионально". Да и безнадежно всё это.

Они скажут мне убираться.

- Я пойду с тобой. Сделаем вид, будто я пришла на

прослушивание, а ты поддерживаешь меня. В

последнюю минуту мы поменяемся местами.

У нее всё так легко, что трудно сказать "нет".

- Если я соглашусь, что я теряю?

- Ничего.

Она права. Когда ничего нет, нечего и терять.

- Я должна подготовиться.

Мы возвращаемся в студию, и я чертовски нервничаю.

Это не я пытаюсь попасть в группу, поющую в

небольших клубах. Они еще добьются успеха.

Эддисон представляется, а я тем временем стою сзади,

когда она ошеломляет всех своим заявлением.

- Я не одна буду прослушиваться сегодня.

Она жестом указывает на меня.

- Она будет петь вместо меня.

Наступает минута молчания перед тем, как парень,

который, как я поняла и есть вокалист этой группы,

начинает говорить.

- Я так не думаю: здесь такие вещи не прокатят. Мы

ожидаем увидеть девушку по имени Эддисон Донаван,

которую подыскал наш агент. Так что никаких

исключений. Мы не играем в парную команду.

Я знала, что это плохая идея. Я уже собираюсь

обернуться и выйти за дверь, но Эддисон не

собирается так легко сдаваться.

- Мой менеджер организовал это прослушивание для

меня до того, как я узнала, что уезжаю в другую

страну. Вам не кажется смешным устраивать впустую

прослушивание, когда то, что вам нужно стоит здесь

перед вами?

- Мы не ищем второсортную замену.

Теперь понятно, кто здесь лидер: мистер Крутые

Белокурые Локоны с серьгами и татуировками.

- Вы неправильно поняли. Она потрясающий вокалист и музыкант, играет на гитаре и фортепиано.

Да, безусловно, мне нравится то, что Эддисон

перечисляет мои достоинства, но это больше походит

на благотворительность. И это бесит меня.

- Нет. Для нее никто не устраивал прослушивания,

поэтому у неё нет ни единого шанса спеть или сыграть, пока её менеджер не организует ей его.

Этого стоило ожидать после того, как Дэвид отказался

от меня из-за случая с Блейком.

Спор продолжается, пока я наконец не прерываю его.

- Всё нормально, Эддисон. Пойдем.

- Нет! Не нормально.

Она поворачивается к тому, с кем спорила.

- Вы здорово обложаетесь, если позволите ей уйти от

сюда.

Унизительно стоять и слушать, как тебя обсуждают и

просят за тебя, как будто тебя здесь и нет вовсе.

Поднимаю с пола чехол для гитары и направляюсь к

двери.

- Господа, прошу прощения за причиненные мной

неудобства. Желаю удачи в поисках идеального

вокалиста.

Так я вежливо говорю им поцеловать меня в задницу, а также это своего рода код для Эддисон, чтобы

заткнуться и проваливать от сюда к чертям. Может я и

нахожусь в отчаянном состоянии, но будь я проклята,

если стану просить. Может у меня нет работы и

любимого человека, но у меня еще осталась капля

гордости. И эта группа кретинов не отнимет у меня

этого.

- Хорошего дня, - с отвращением говорю я. И пусть шлюхи заразят вас чем-нибудь.

- Подожди.

Я останавливаюсь, находясь практически за дверью, и

оглядываюсь назад, чтобы посмотреть, кто из них

соизволил со мной заговорить.

Снова этот лидер - высокий с волосами, как у Кита

Урбана. Развалившись в кресле, он спрашивает других

участников.

- Ну что позволим этой маленькой леди развлечь нас?

Черт, а он самодоволен.

- Не делай мне одолжений.

Да, я знаю. Мне не следовало бы быть резкой с этими

парнями, но я ничего не могу с собой поделать. Они

бесят меня, ведя себя так, будто я в их власти. Парень,

стучащий карандашом по столу, начинает смеяться.

- Ух, какая злющая. А что хороший знак.

Блондин делает всё, чтобы я вернулась, но мои ноги

словно приросли к полу.

- Ну, давай же, покажи нам, что ты умеешь.

Я не так быстро отвечаю на его запрос. Чтобы не

показаться отчаянной, я нацепляю свою лучшую маску

и возвращаюсь к ним. Кладу чехол для гитары на стол

для переговоров и достаю мамину гитару. Надев

ремешок через голову, я сажусь на свободный стул.

- Как тебя зовут?

Хорошо, что сейчас я не использую своё настоящее

имя, поскольку контактирую со своим отцом. Даже не

знаю, что будет, когда об отношениях родителей

станет известно всем - уверена, это только вопрос

времени, когда это случится. Такие вещи не быстро

забываются, поэтому я не могу рисковать тем, что

люди догадаются, что он мой отец.

Меня застигли врасплох. Мне нужно придумать имя,

совсем как в тот вечер, когда Джек Генри спросил, кто

я. На ум сразу же приходит назвать себя Пейдж

Беккет, но это только подтвердит мою связь с отцом.

- Лорелин Прескотт, но на сцене мне бы хотелось,

чтобы меня называли Пейдж Маклахлан.

Эддисон оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

Она должно быть думает, что я сошла с ума. Мне

придется придумать, что ей сказать. Позже. Сейчас на

повестке дня три парня, которых нужно убедить своим

голосом.

- Я - Чарли.

Он - ведущий вокалист, с которым мне придется петь. Я играю на гитаре, когда он указывает на парня с гладко выбритой головой, развалившись в кресле и скрестив руки на груди. Кажется, ему наплевать здесь я или нет.

- Это Райан. Он играет на клавишных и мандолине.

Он переходит к парню, стучащему карандашом по

столу. Я уже знаю, что он скажет.

- Это PJ. Наш барабанщик.

Но даже это не заставляет меня почувствовать себя,

как Мисс Конгениальность, после такого ледяного

приема, но как бы то ни было я улыбаюсь.

- Рада с вами познакомиться.

- Что сыграешь для нас?

Я уверена в своем решении. Песня Rascal Flatts -

лучший выбор, поскольку их стиль схож с Южной

Офелией.

- What hurts the most.

- Хороший выбор.

Я начинаю играть, а затем и петь с закрытыми

глазами. Большинство людей думают, что я так делаю,

потому что нервничаю, но это не так. Я использую

время, чтобы прочувствовать музыку и представить. Я

переношусь в то место, чтобы аудитория чувствовала

искренность в моих словах.

Найти такое место в своей голове нетрудно; с тех пор

как мы с Джеком Генри расстались, эта песня стала

значить для меня нечто другое.

Сохраняю темп, держась каблуками за перекладину

стула. Когда наступает черед припева, я открываю

глаза.

Три участника Южной Офелии пристально наблюдают

за мной, и это значит, что я должна либо сделать, либо

умереть. И в качестве добычи я выбираю Чарли, раз уж

он вызвался быть главным в этой троице. Мой взгляд

встречается с его, и тут я чувствую себя по-дурацки,

используя слова в качестве своих эмоций. Я

раскрываю ему моё сердце и душу - без Джека Генри

они выглядят ужасно. Он видит мою темную сторону

только потому, что я ему это позволяю.

Когда я заканчиваю, наступает тишина, после чего

Райан и PJ осыпают меня комплиментами.

Чарли просто смотрит. Райан встает перед лицом

Чарли, и только тогда, кажется, с его лица сходит шок.

- Чарли. Что думаешь?

Я указываю на дверь.

- Я могу выйти, чтобы вы могли спокойно обсудить.

- В этом нет необходимости, - говорит он, ухмыляясь.

Теперь я знаю, что нет такого решения, которого

нельзя изменить. Я победила триаду Южной Офелии.

Глава

Джек Маклахлан

Три. Долгих. Чертовых. Месяца. В течение этого

времени я не видел Лорелин. И не думаю, что смогу

прожить хоть еще одну минуту. С каждым днем,

прожитым без нее, я погибаю.

Её чертовски сложно было найти. Судьба будто

специально разводила нас по разным концам.

Испытания. Было смешно наблюдать за тем, как Джим

довольствовался малой долей информации. Один шаг

вперед, два - назад, а не наоборот. Сбежавшего

уголовника было бы проще отыскать.

Но я, наконец, нашел её.

Лорелин Пейдж Прескотт, известная публике как

Пейдж Маклахлан - женщина, ради которой я сегодня

нахожусь здесь. Я улыбаюсь от того, что она взяла

мою фамилию, но мне непонятно, зачем ей нужен

сценический псевдоним. При мне она никогда ни

одного не упоминала, отчего мне становится интересно, а не случилось ли чего с её биологическим отцом. Или с Блейком Филлипсом.

В зрительном зале так много народу, что трудно

протиснуться. А надев через плечо еще и Мартина,

пробраться через толпу становится труднее.

Наконец я добираюсь до своего места. Поскольку я

человек привычки, я несказанно рад, что оно

находится в темном углу.

Сажусь и ставлю Мартина между ног. Я так сильно

нервничаю, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я

увижу как любимая мною женщина выйдет на эту

сцену.

Часы показывают без одной минуты восемь. Сердце

бесперебойно бьется в груди пульсируя в ушах,

заглушая даже гул толпы. Наконец-то музыканты

выходят на сцену и занимают места.

А затем я вижу её, впервые за три месяца. Моя

Лорелин. Время и расстояние, разделявшее нас, в миг

исчезает, когда я снова лицезрею её лицо.

Она выглядит также, но по-другому. Её волосы намного

длиннее и темнее. Медовые пряди исчезли, а также она стала стройнее. Она по-прежнему красива, но образ, запетчаленный в моих мыслях за эти несколько

месяцев, значительно отличается.

На ней коричневые сапоги - те же самые, которые были одеты на ней в первый раз, когда я её увидел; потертые джинсы и белый топ без бретелек. Её голые плечи так и манят прикоснуться к ним.

И поцеловать. Её топ расположен ниже грудей, а

нижняя его часть - над джинсами. Я представляю, как

они сидят низко на её бедрах, таким образом я с

легкостью мог бы поцеловать её живот.

Она берет в руки гитару, которую, как я подозреваю, её

биологический отец подарил её матери, и протаскивает ремешок через голову. Вместо того, что сейчас находится на её плече, она должна держать своего Мартина.

Она стоит спиной к зрителям, отчего я снова

вспоминаю ту ночь в Вагга Вагга, когда она

проделывала тоже самое. Тогда она

загипнотизировала, и с тех пор ничего не изменилось.

Она по-прежнему завораживает меня.

Моя американская девочка занимает место позади

микрофона, а затем я замечаю парня рядом с ней, и то,

как большинство девушек в этом помещении сходят по

нему с ума. Перемещаю свой взор на других двух

участников группы. Джим как-то позабыл упомянуть о

том, что она являетесь частью чисто мужской группы.

Сейчас маленький зеленый монстр, поселившийся

внутри меня, решает, что хочет выйти, надрать

задницы и узнать имена.

Когда каждый из них наконец находится на месте с

инструментом в руках, парень позади Лорелин

регулирует микрофон.

- Даллас, как поживаете?

Толпа начинает сходить с ума, кричать и свистеть,

когда барабанщик начинает бить в самый большой

барабан, поднимая зрителей на ноги. Такое ощущение,

будто все хлопают в унисон вместе с ударными.

- Все готовы зажигать?

Кричит он, и раздается гул. А их любят.

Он подбирает звук на своей гитаре, которого я прежде

не слышал, и объявляет.

- Дамы всегда первые, и наша прекрасная Пейдж

начнет с одной из песен с нашего нового альбома под

названием "Let it go".

Её зовут Лорелин, а не Пейдж.

Моя красивая девочка закрывает глаза, что говорит о

том, что она готовится к исполнению.

Это её способ отгородиться от всего мира и улететь в

те места, где посредством музыки и слов она сможет

рассказать свою историю.

Музыка подобна чувствам, которые звучат вслух.

Разве это не то, о чем она рассказывает?

Я сижу на краешке стула. Признаться, я отчаянный

человек, который держится за тонкую, тонкую нить.

Все те слова, что крутились в моей голове за эти

месяцы, мне хотелось сказать ей. Но сейчас я здесь с

ней, и вот он, мой шанс доказать ей, как хорошо нам

быть вместе.

Она сказала, что любит меня, и я молю Бога, чтобы

ничего не изменилось.

Наклонившись к микрофону, она поет о воспоминаниях и прощаниях. Её голос - единственный, который признает мое сердце. Её соблазнительный голос проникает глубоко в душу и обволакивает мертвые стенки сердца, заставляя биться снова.

Когда начинается припев, она открывает глаза. Как

всегда. Мне не нравится, когда она поет о том, чтобы

отпустить. Я знаю, что она выбирает песни сердцем, но

мысль о том, что она поет эти строки, представляя при

этом нас, убивает меня. Может, она до сих пор думает

обо мне. Любит меня. Надеется, что я приеду за ней.

Закончив петь, толпа взрывается аплодисментами.

Она - фан- блядь-тастический исполнитель. Я знал это,

но не подразумевал, что настолько.

Другой певец подходит к микрофону.

- Эта девушка умеет зажигать, не так ли?

Публика еще громче кричит и хлопает в ладоши.

- Следующая песня, которую мы исполним, называется

"Win you over".

Он смотрит на мою девушку и улыбается, подмигивая

при этом. Что черт возьми это такое? Парень смотрит

на Лорелин и поет о завоевании сердца девушки,

которое было разбито. Он смотрит ей прямо в глаза, и

тут меня осеняет - ублюдок поет не для публики. Он

поет моей девушке. Сукин сын!

Не смотри на него, Лорелин. Не поддавайся на это

дерьмо - соблазнительную улыбку, мягкий голос,

глубокие ямочки. Я знаю эти уловки, и поверьте: всё

это ерунда, так что он может катиться, куда подальше.

Я с такой силой хватаюсь за подлокотники стула, что

думаю, что раздавлю их. Что если я опоздал, и она уже

с этим придурком? Вполне возможно. А что,

спрашивается, ей мешает? Она и понятия не имеет, как

сильно я её люблю, и какие расстояния мне пришлось

преодолеть, чтобы найти её. Уверен, она думает, что

всё своё внимание я направил на новую собеседницу.

А почему собственно ей об этом не думать?

На меня нахлынули воспоминания о женщине, которая чуть не стала номером четырнадцать. Она с радостью согласилась пойти в гостиничный номер незнакомца, с которым познакомилась минуту назад. Она готова была позволить мне трахнуть её, потому что мужчина, которого она любила, не чувствовал того же к ней. Таким образом она хотела выкинуть его из головы. Вот кем я мог бы быть для Лорелин - человеком, которого она хочет выкинуть из головы, что позволила этому парню трахнуть её, чтобы стереть всякие воспоминания обо мне.

Это плохо. Очень плохо.

Я думаю над тем, чтобы встать с места и выйти на

сцену, чтобы она увидела меня и знала, что я здесь

ради нее. Я хочу увидеть её реакцию. Мне необходимо

посмотреть ей в глаза и понять, что я по-прежнему

являюсь единственным, кого она любит. Или же всё

таки его.

Встав, мои ноги отказываются двигаться. Они не будут

повиноваться командам, которые посылает мой мозг.

Они умнее, чем моя голова или сердце. Как бы мне ни

хотелось, чтобы она узнала, что я здесь, но я не могу,

поскольку охранники в любом случае преградят мне

путь, как только я соберусь пробраться ближе к сцене.

Ублюдок заканчивает свою песню, и Лорелин меняет

гитару на другой инструмент, скорее всего мандолину.

Она никогда не говорила мне, что играет на чем-то,

кроме гитары и пиано, отчего мне становится завидно,

что эти парни знают что-то, чего не знаю я.

Они начинают петь следующую песню, дуэт под

названием "Tell me what I want to hear". Отлично. Это

именно то, что я хотел увидеть - как оба они поют

вместе. Я ничего, к сожалению, не могу с этим

поделать, поэтому мне остается только сесть и

успокоиться.

Они проходят по основному списку своих песен, и в

течение всех двух часов я замечаю, как этот парень трахает глазами Лорелин.

Отвратительно сидеть и смотреть на это, не в

состоянии что-либо предпринять. Я зол, как черт, но

имею ли я право сказать хоть что-нибудь? Понятия не

имею, но, поверьте, я найду способ это узнать.

Когда наступает время для последней песни вечера,

Лорелин выходит в центр сцены, что она должна была

делать на протяжении всего вечера, и в миг узнаю

песню, исходящую с клавишных её коллеги по группе.

- Эту песню я написала, когда мы с лучшей подругой

решили отдохнуть в другой стране пару месяцев назад.

Тогда у меня было достаточно времени, чтобы

написать несколько песен.

Я начала писать её там, но никак не могла заставить

себя закончить. Где-то месяц назад я всё таки

решилась на это. Она называется "Without a goodbye".

Я жду, когда твое сердце проснется

Чтобы попросить меня остаться.

Мое сердце с нетерпением ждет

Услышать слова, которые я так прошу тебя сказать.

Но если я останусь, и ты никогда не произнешь эти

слова,

Я сомневаюсь, что смогу вынести такую боль.

Поэтому я вынуждена уйти, не попрощавшись

И ты никогда не узнаешь, сколько слез мне придется

выплакать.

Я вынуждена уйти, не попрощавшись

И мне не придется скрывать боль в моих глазах.

Я приняла решение уйти

И теперь нас разделяет расстояние.

Ты так далеко, очень далеко.

И что, теперь ты всегда будешь находиться вне моей

досягаемости?

Легко лгать себе, но

Боюсь моё глупое сердце никогда не будет свободно.

Поэтому я ушла, не попрощавшись.

И ты никогда не узнаешь, сколько слез мне пришлось

выплакать.

Я ушла, не попрощавшись

И мне не придется скрывать боль.

Прошло так много времени, когда я в последний раз

касалась твоего лица

Я не могу перестать думать о тех днях.

Я смотрю на твои фотографии

И задаюсь вопросом, будет ли неправильным сказать

это.

Я здесь совсем одна и чувствую себя слабой.

Может быть я совершила ошибку, когда ушла.

И была неправа, когда ушла, не попрощавшись

Потому что теперь ты не узнаешь, что я готова

попробовать.

Я была неправа, когда ушла, не попрощавшись

Потому что теперь ты не увидишь любовь в моих

глазах.

Красивая песня, но грустная. Слова, как нельзя кстати,

описывают нас, и где-то глубоко в душе я знаю, что

она пела именно о нас - по крайней мере, я надеюсь,

что в своих словах она осознает ошибку, уйдя, не

попрощавшись. Это должны быть мы.

Концерт заканчивается, и люди друг за другом

покидают зал. Я же сижу неподвижно. Спустя какое-то

время зрительный зал пустеет. Прежде чем встать, я

вытаскиваю красную розу, спрятанную в футляре

Мартина. С гитарой в одной руке и розой в другой, я

начинаю свой поход, в конце которого я наконец

закончу эти поиски и воссоединюсь с любимой. Я

ранен отчасти от того, что этот Дон-гребаный-Жуан

весь вечер подкатывал к моей девушке - но больше

всего потому, что я наконец-то увижу женщину,

которую люблю всем сердцем.

Подойдя к сцене, охранник останавливает меня.

- Никому не разрешается проходить туда, за

исключением участников группы и персонала

- У меня гитара Пейдж.

Я держу доказательство в руке.

Он скрещивает руки на груди и тяжело дышит.

- Сожалею. Если это принадлежит одному из

музыкантов, вам следует препринять другие меры,

чтобы отдать ему.

Похоже этот мускулистый парень не собирается идти

на контакт, поэтому я достаю бумажник, чтобы

перевести разговор в другое русло. Я вынимаю десять

стодолларовых купюр и держу их прямо у него перед

лицом.

- Тысяча долларов твои, если ты пропустишь меня,

чтобы я мог отдать мисс Маклахлан её гитару.

Его глаза округляются, и он озирается по сторонам.

Протянув руку, он забирает деньги.

- Если тебя поймают, не смей говорить, что это я тебя

пропустил. Понял?

Бинго!

- Конечно же нет.

Он открывает дверь и указывает вниз.

- Она должна быть в комнате для отдыха, собирает

вещи. Третья комната слева.

- Спасибо.

Он закрывает за мной дверь. Какое-то время я стою в

коридоре, тяжело дыша. Мое сердце бешено стучит в

груди, пытаясь спастись, отыскав вторую половинку.

Меня тянет к ней, потому что сердце нуждается в ней,

чтобы вновь почувствовать себя цельным.

Я иду вниз по коридору. Прохожу мимо парней, но они

замечают в моей руке чехол от гитары и ничего не

говорят. Останавливаюсь у двери и колеблюсь,

поскольку до смерти напуган. Дверь скрипит, и я вижу,

как Лорелин сидит на диване с этим ублюдком рядом с

ней. Его рука у нее на ноге, медленно ласкающая её -

также, как я когда-то делал это много раз. Блядь! Он

трогает её, но что хуже всего, она позволяет ему это

делать. И это разбивает мое сердце. Уверен, я

чувствую, как оно разбивается на множество осколков

в то время, как я стою здесь и наблюдаю за

единственной вещью, которой я так боялся.

Зажмурившись, я надеюсь на то, что неправильно всё

понял или это мое подсознание решило надо мной

подшутить.

Когда я снова открываю глаза, он наклоняется к ней.

Чтобы поцеловать. Я отворачиваюсь. Шокирован.

Опустошен. Убитый горем.

- Эй. Что ты здесь делаешь? Кто ты?

Слышу, как кто-то окликнул меня, на что я

оборачиваюсь и замечаю барабанщика группы.

Я сглатываю мучительные звуки, которые вот-вот

вырвутся из моего рта. Это моя вина. Я облажался, и

вот моя расплата.

Я поднимаю чехол для гитары, чтобы он видел.

- Это принадлежит мисс Маклахлан. Не могли бы вы

отдать это ей? И розу тоже.

- Мартин. Круто.

Он забирает их и спрашивает.

- Передать ей что-нибудь?

Да. Скажи ей, как сильно я её люблю и сожалею о том,

что отпустил её.

- Просто скажите ей, что мне понравился концерт, и

что она была фан-чертовски-тастична.

Он поднимает чехол с розой.

- От кого мне сказать всё это?

- Она знает, от кого.

Глава 7