Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

9 страница. Он был целиком за, и мы отыграли в Нью-Йорке, Провиденсе, Бостоне и паре других городов, путешествуя в старом арендованном RV



Он был целиком за, и мы отыграли в Нью-Йорке, Провиденсе, Бостоне и паре других городов, путешествуя в старом арендованном RV. Билли Милано был нашим водителем, так что Джои довольно скоро увидел тех, кого мы называли друзьями, которые в свою очередь зависали на местной метал-сцене. Были и другие сюрпризы.

Фэны ныряли со сцены, приземляясь друг на друга. Некоторые плыли вперед ногами и задевали своих приятелей мошеров ботинками по лицу. Начиналась драка. Была кровь, хаос. Это была анархия, только в США. И Джои она пришлась по нраву.

То, что мы сменили колеса и взяли его на гастроли оказалось хорошим шагом, шагом, который помог ему раскрыться на «Spreading The Disease». Джои очень хорошо справился с задачей и спел песни так, словно был с нами с самого начала. На это потребовалось время, но работая над одной песней за раз и тщательно прорабатывая каждый куплет и каждый припев, и позволив всему этому впитаться, он исполнил потрясающие партии вокала. Благодаря нашим рекомендациям он научился, но добавил и собственные идеи к выбору нот, а его врожденное чувство мелодии отлично дополнило общую картину. На мой взгляд его работа на «Spreading The Disease» - это лучшая его работа в Anthrax до самого его возвращения на «Worship Music».

Одна вещь в Джои, которая казалась благом, но на поверку оказалась проклятьем – это что он не писал свои тексты песен. Он был абсолютно счастлив, когда пел мои слова и никогда не ставил под сомнение содержание. Многие годы меня это устраивало, потому что мне нравился новый творческий челлендж, да и никто в группе не хотел писать тексты. Но это прибавило дополнительное время к процессу записи, время, которым мы не располагали. Очевидно я был вынужден закончить слова к песням до того, как он должен был их спеть.

На «Spreading The Disease» есть несколько вещей, незаконченных еще с первого альбома. Нил написал тексты к “Armed And Dangerous” и “Gung-Ho”, а я все остальное. Главная тема, которая проходит через весь альбом, это тема изгоя и борьбы за выживание. “A.I.R.” расшифровывается как “Adolescence In Red”, это моя игра слов над “Rhapsody In Blue” Джорджа Гершвина. Я подумал, что было бы недурно придумать такое забористое название. Все считают, что “Madhouse” повествует о пребывании в лечебном учреждении, но на самом деле это метафора, что мы пытаемся оставить свой след в истории. “Medusa” рассказывает о персонаже греческой мифологии, женщине со змеями вместо волос, которая превращает людей в камень одним только взглядом. Эта притча стало метафорой о дерьмовой жене или девушке, но я писал не об этом. Медуза просто казалась такой прям в духе металла.

“Aftershock” - это мое видение ядерного апокалипсиса, а “The Enemy” моя первая социальная композиция. Она о Холокосте. Будучи евреем я с раннего возраста узнал о Гитлере и нацистах, о том, что они убили шесть миллионов евреев, и считал своим долгом что-нибудь написать об этом. Называйте это этническим долгом, если хотите. “Lone Justice” о персонаже Роланде Дешейне из книги Стивена Кинга «Темная Башня». Это мой первый экскурс в мир Стивена Кинга, которого я открыл для себя в конце семидесятых после просмотра фильма «Керри». Этот фильм показался мне очень клевым, и я решил заценить книгу. К тому времени я заядлым библиоманом и после прочтения «Керри» я подсел на него. Кинг выпустил «Противостояние» в 1978-ом и я его буквально до дыр за тер. Кроме того я хотел, чтобы герой песни “Lone Justice” был похож на Клинта Иствуда из фильма «Хороший, Плохой, Злой».

Я написал большую часть песен «Spreading The Disease» в начале '85-го, должен был это сделать. Мы уже находились в студии почти восемь месяцев, все гитары были записаны, а я по-прежнему торчал в Итаке, чтобы работать с Джои и удостовериться, что у него нужная интонация и эмоции для песен. Он начал записывать вокал в марте. С наступлением апреля-мая начались странности с Карлом. Он забредал в студию посреди дня, пару часов мы над чем-то работали, а потом Карл смотрел на свои часы и говорил: “О, мне пора. У меня дома куча дел, о которых нужно позаботиться”. Это стало случаться каждый день, и уходя домой, он не хотел, чтобы мы что-то делали с Алексом Периаласом, звукоинженером пластинки. Он лишь хотел, чтобы мы дождались его возвращения, а обычно это происходило только на следующий день.

Мы с Джои начали очень нервничать, и спросили Карла, что происходит, и почему он не работает с нами дольше. Ответил он так: “Если б вы могли приехать ко мне, подстричь газон и помочь по дому, тогда бы я мог проводить больше времени над продюсированием пластинки”.

Я позвонил Джонни и передал ему слова Карла. Это было последнее, что он хотел услышать, потому что с каждым днем мы все больше превышали бюджет, и в тот момент у него были большие проблемы дома с женой Маршей и партнером Тони Инциджери. Тони в сущности управлял Raven, а Anthrax был детищем Джонни. На запись нашего альбома ушло столько денег, что Тони и Марша хотели поскорее завязать, смикшировать то, что у нас уже есть и просто его выпустить, несмотря на то, что вокал еще не был закончен. Для Марши и Тони Anthrax были обузой. Они хотели сосредоточить все свои усилия и финансы на Raven, которые подписались на Atlantic, и записывали пластинку, которая будет более коммерчески успешной с потенциалом для ротации на радио. Они считали, что Raven добьются большого успеха. Разумеется, этого не случилось. Но Тони спорил, что Megaforce просто растрачивают на нас свое время и ресурсы, и Anthrax никогда не станут коммерчески рентабельными.

К счастью, Джонни по-прежнему в нас верил, и он забрал все деньги, которые оставались у него на банковском счете, около 29 000 баксов, и приехал в Итаку. Он свалил из Джерси и остановился у нас в квартире, потому что был решительно настроен закончить пластинку. Вот тогда студийные часы стали более регулярными. Если Карла не было на месте, мы работали с Алексом, и это было удовольствием, потому что он отлично умел продюсировать пластинки, и доказал это много раз с течением лет, и в любом случае он был инженером всей пластинки. В конце концов партии вокала были записаны, и настало время микшировать пластинку, что должно было занять две недели, но ушел целый месяц, потому что Карл снова растягивал процесс. Но должен признать, что 30 июня 1985-го, когда мы официально закончили микширование «Spreading The Disease», мне очень понравилось его звучание, и он понравился мне куда больше, чем «Fistful Of Metal».

ГЛАВА 11

СЕРЖАНТ ДИ НАСТУПАЕТ!

Большую часть времени в Итаке я проводил один, стараясь придумать, чем бы еще заняться кроме написания текстов песен. Я едва не обрил голову, но Билли Милано вовремя меня отговорил. Вместо этого он выбрил у меня на волосах на груди слово “NOT” и сказал: “Ты не должен брить голову, это полная херня. Это не твое. Ты втыкаешь в хардкор, это клево, но береги длинные волосы”. Я уже был известен под кликухой Скотт “NOT” Иэн. Но появилось она вовсе не благодаря фильму «Мир Уэйна». В 70-х у меня на районе все говорили “NOT” в той же саркастичной манере, как это позже сделают Уэйн и Гарт. Так это слово и вошло в мой лексикон.

В общем, башку я брить не стал, но продолжил слушать хардкор-группы типа Discharge, GBH, Exploited; нью-йоркские группы вроде Agnostic Front, Murphy’s Law, AOD, Cro-Mags, the Crumbsuckers; музыку Западного Побережья вроде Suicidal Tendencies и Black Flag. Мне было плевать, откуда эта музыка. Я любил Corrosion Of Conformity (COC), они были из Северной Каролины, D.R.I. (Dirty Rotten Imbeciles), эти родом из Хьюстона, и немецкую группу Inferno.

В то же время я начал рисовать комикс, посвященный зомби-персонажу по имени Сержант Ди. Это был мой ненормальный взгляд на комического героя Второй Мировой Сержанта Рока в сочетании с моей любовью к ужастикам. Сержант Ди мертвяк, он курит сигару, правоцентрист и он очень злой чувак – что-то среднее между восставшим из мертвых Рашем Лимбау и Рэмбо. Он живет благодаря своей ненависти. Он не расист, просто ненавидит все живое. Я рисовал эти комиксы и развешивал их по студии. На одном Сержант Ди тренирует команду Малой Лиги, сплошь состоящую из зомбаков, и один из подростков бежит на первую базу, судья окликает его, и сержант Ди отрывает этому парню башку. Полная херня, конечно, но я развешивал их по студии, а Джои, Карл и Алекс читали их и ржали как ненормальные.

Пока мы играли в игру “торопись-не спеши”, записывая «Spreading», Чарли, Фрэнки и я на скорую руку записали хардкоровую демку, со мной на вокале, и отправили ее Джонни, чтобы у него было понимание, как может звучать хардкоровый проект в нашем исполнении. На демку вошли кавера на темы “United Blood” и “Last Warning” Agnostic Frost, а с ними и наша версия “Hear Nothing See Nothing Say Nothing” группы Discharge. Тогда мы еще не знали, как назовем проект, потому что хоть у меня и был герой комикса, Сержант Ди еще не стал полноценным музыкальным проектом. Джонни понравилась идея, что мы соберем хардкор-бэнд, и он посоветовал нам назвать его Diseased, в качестве стеба над Anthrax. Чем больше я размышлял о хардкор-группе, тем больше начал думать о том, чтобы объединить ее с моими рисунками комиксов. Я не такой уж хороший художник, и мои рисунки были кустарными, но смешными, и сделав парочку таких, я начал писать песни от лица Сержанта Ди. Тогда-то у меня и родилось название Stormtroopers Of Death (S.O.D.).

Я подумал, вот будет корка, если песни S.O.D. сделать безумно быстрыми, тяжелыми и короткими. Тогда я написал риффы, отчасти хардкоровые, но с налетом металла, так я видел. По большей части песни были шестьдесят или девяносто секунд длиной, а пара-тройка шуточных тем всего по три-четыре секунды. Не успел я оглянуться, как у меня было готово где-то 9-10 песен.

Но с другой стороны я зашел в тупик. Все начало звучать очень похоже. Тогда я позвонил Денни Лилкеру за помощью. Я свалился ему на голову как кирпич, и отчасти ждал, что он пошлет меня на три веселые буквы. Мы почти не связывались последние полтора года, с того самого момента, как Нил уволил его из Anthrax. Пару раз, конечно, пересекались, но нам почти нечего было сказать друг другу, да и мы явно не тусили вместе.

Он ответил на звонок, и я рассказал, мол, то да се, сижу в Итаке, записываю материал Anthrax, в свободное время начал писать очень быстрые вещи, смесь хардкора и металла, и подумал, что он идеально подойдет для работы над ними. Я знал, что Денни прется от хардкора, потому что время от времени видал его на субботних хардкор-сейшенах в CBGB. Он сказал, что приедет, и реально - пару дней спустя он сел на автобус от Нью-Йорка до Итаки и пару дней провел в студии. Мы сразу нашли общий язык, и засели писать материал. К сожалению, это сразу же вызвало трения с Фрэнки, потому что он вдруг оказался за бортом того проекта, над которым я и Чарли работали с нашим бывшим басистом.

Фрэнки по понятным причинам был зол, потому что он играл на других хардкоровых треках. А теперь мы двигались вперед без него, и он оказался не у дел вместе с Джои и Спитцем, которые в общем-то никогда и не были его корешами. Бесспорно, назрел раскол, первый из многих в истории Anthrax. Джонни оказался меж двух огней, пытаясь сохранить мир. Он объяснил Фрэнки и остальным, что мы не занимаемся S.O.D. во время работы над Anthrax. Вопрос никогда не ставился так – либо одно, либо другое. Anthrax всегда стоял на первом месте. Просто у нас было свободное время, но когда я вернул Лилкера на поле боя, все вышло как по маслу. Я даже считал, что S.O.D. поможет Anthrax, потому что если любители хардкора заинтересуются группой, получится естественный мостик для других, чтобы они заценили, чем мы занимаемся в Anthrax.

Вспыхнувшие трения по сути тоже вдохновили Денни Спитца на создание сайд-проекта и попытку привлечь Джои и Фрэнки. Фэны английской поп-музыки помнят, как парочка парней из Duran Duran ушли из группы и создали Power Station, добившийся большого успеха, а потом другие чуваки из Duran Duran создали свой сайд-проект под названием Arcadia, на который всем было насрать. Мы с Чарли частенько шутили, что создаем свой Power Station, а они как Arcadia – хотя их проект все равно не состоялся.

Так же сильно, как мне не нравилось бросать Фрэнки, я знал, что Лилкер это то, что нужно для S.O.D., потому что он отличный композитор, и его андерграундное дух отлично подошел к музыке. Мы написали еще десять песен, пока Денни был в Итаке, и наконец S.O.D. был готов. Он напоминал Anthrax, только был другим. В конце концов эту музыку назовут кроссовером. На нем были отличные металл-риффы, но его основу явно составлял хардкор, все это было забавы ради. Серьезно. Если мы не угорали от песен, значит это был не S.O.D. Группа была одной большой внутренней шуткой, вот почему она такая клевая. И хотя мы с Денни написали все песни (за исключением “No Turning Back” и “Pi Alpha Nu”, которые написал Билли Милано), S.O.D. бы никогда не стали тем, кем они стали, не будь с нами Билли.

Я встретил его на шоу Agnostic Front/Murphy's Law в CBGB в начале 84-го. Он подошел ко мне и сказал: “Слушай, а ты случаем не из Anthrax? Я слыхал, что вы здесь с концертами выступаете”. Потом он рассказал, что слыхал треп каких-то бритоголовых, которые ненавидят волосатиков, о том, что хотят меня отпиздить, и предложил мне пойти за кулисы, чтобы потусить с ним и Agnostic Front.

Я сказал: “Да канеш, с радостью”. Кроме благодарности за то, что меня спасли от возможного избиения, Agnostic Front были Меккой нью-йоркского хардкора. Мы обожали музыку, а они ей ЖИЛИ. Они все время участвовали в драках, а их вокалист Роджер Мирет в конце концов угодил в тюрягу почти на два года по наркоте. Я просто был вне себя от восторга, что встречусь с ним и гитаристом Винни Стигма. Потом я потусил с Билли, басистом хардкор-группы Psychos. Он был огромным, устрашающим парнем, а на сцене превращался в настоящее оголтелое чудовище, так что он сколотил себе кой-какую репутацию в сообществе нью-йоркских хардкорщиков. Довольно клево, что Билли стал моим корешем, потому что в те дни было явно сильное разделение между металлистами и фэнами хардкора. Волосатиков явно не жаловали на субботних сейшенах в CBGB. Бритоголовые и панки не любили друг друга, но единственное, в чем они сходились - это в ненависти к волосатикам. Благодаря Билли меня довольно быстро приняли в эту сцену. Я даже сказал Билли: “У меня никогда здесь не было проблем с теми, кто хотел со мной подраться”, а он ответил: “Ну это только потому что ты знаешь меня! Если бы они связались с тобой, им бы пришлось связаться со мной”.

Я бесспорно это оценил, потому что мой рост был всего пять футов шесть дюймов и крепким телосложением я похвастаться не мог. Билли бывало говорил: “Мы тут собираемся нанять Жака Костю на поиски твоей впалой груди”. Билли с восторгом относился к S.O.D. Он выглядел как надо, и въехал в ехидное, аполитичное содержание без колебаний и сожалений, как акула, вонзающая свои зубы в бок тюленя.

Кое-какой материал, из того, что он пел, тоже был довольно грубым. К примеру, заглавный трек “Speak English Or Die”: “Nice fuckin’ accents, why can’t you speak like me? / What's that dot on your head, do you use it to see?” (Говори по-английски или сдохни - Долбаные акценты, мать вашу, что вам мешает говорить, как я? А что это за точка у тебя на башке, ты ее в качестве глаза используешь что ли?) А потом была “Fuck The Middle East”: “They hijack our planes, they raise our oil prices/We’ll kill them all and have a ball and end their fuckin’ crisis” (В пизду этот Ближний Восток - Они крадут наши самолеты, поднимают цены на нефть. Мы всех их убьем, повеселимся до упаду, положим конец их долбаному кризису). Теперь эти тексты кажутся просто смешными до тупости.

Было здорово работать над этими песнями после кропотливой, бесконечной рутины, которой обернулась запись «Spreading The Disease». Мы закончили сведение «Spreading» 30 июня 1985-го, так что оборудование все еще стояло в студии, готовое к работе. Даже барабаны были подключены. Это позволило нам вплотную заняться «Speak English Or Die», и записать его быстро и дешево. Карл знал, что мы готовимся к работе над S.O.D., и сказал мне однажды, что с радостью станет продюсером этой пластинки. Мы бы ни за что не пошли на это после таких временных издержек, ушедших на запись «Spreading». Мы запланировали записывать пластинку S.O.D. на выходных, пригласили Алекса на ее запись, и он проделал потрясающую работу.

Одна единственная репа прошла 1 июля. Присутствовали я, Чарли, Денни и Билли, и мы записали альбом 2 июля. Вокал записали 3 июля и провели барбекю-вечеринку, чтобы на следующий день отпраздновать 209-ый день рождения Америки. 5 июля мы свели его и он был готов. И хотя по музыке он полностью отличался от «Spreading The Disease», можно поставить его и пластинку S.O.D. бок о бок, и они будут звучать одинаково круто.

Послушав заново «Speak English Or Die», мы поняли, что у нас получилось что-то невероятное. И альбом кажется особенным, зная, что мы его записали всего за три дня - чуть ли не высрали его из себя. На тот момент тяжелее не было ничего. На нем были бластбиты, и он был быстрее и брутальнее, чем все, что мы слышали до этого. Мы все им очень гордились.

Хотя когда народ услышал эту пластинку, они сразу решили, что Билли расист. Чего они не догнали, так это что в тени проекта был гребаный еврей. Никто и не обеспокоился погрузиться в мотивацию содержания; они просто отреагировали как могли, и Билли досталось по полной программе.

“Ты ублюдок, Скотт!!” – сказал он однажды. “На меня со всех сторон льется все это говно, что я расист и все хотят меня отпиздить, это все твоя вина! Ты хитрожопый мелкий хуй. Это все твоя идея, а ты только стоишь, улыбаешься и играешь на гитаре”.

Билли не был расистом, ксенофобом или гомофобом, но он полностью впитал эти качества, и обязан этим герою Сержанта Ди. Вдобавок, он выглядел как парень, который мог реально поверить в то, что говорил Сержант Ди. Сержант Ди ненавидел всех без разбору: белых, черных, азиатов, арабов, христиан, евреев, мужчин, женщин, детей, взрослых. Он жил ненавистью. Билл был скином, но явно не был расистом или нацистом. Мне постоянно приходилось говорить людям: “Я гребаный еврей. Ты и правда думаешь, что я стал бы играть в одной группе с нацистом?”

Мне казалось смешным, что кто-то мог воспринимать то, что мы делаем, не как шутку. Музыка буквально была пропитана сарказмом; у нас были трехсекундные песни и ряд тем про молоко. Да, это было чрезвычайно не политкорректно и опережало свое время, но такое уж у меня было чувство юмора, я такой с детства. У меня нет священных коров, когда дело касается юмора, и я очевидно не расист, не гомофоб, не шовинист - ничего из перечисленного. Я просто терпеть не могу политкорректность, особенно в музыке. Если собираешься играть агрессивную музыку, одна только мысль о ее “бабизации”, если использовать одно из моих любимых выражений Джорджа Карлина, отнимает у нее всю мощь.

Я терпеть не мог трезвый подход. Я не слишком много пил, но ненавидел одну только мысль, что панк-рокеры, которые пишут громкую музыку, проповедуют отказ от бухла, наркоты и секса. А еще были трезвые чуваки, которые говорили своим фэнам хранить девственность до самого брака. Я подумал: “Какого хера? Это ж не католичество. Это рок-н-ролл”. Это слово было эвфемизмом траха еще со времен Чака Берри. Так что с самого начала я занялся S.O.D., держа в уме парочку простых целей: записать самую тупую пластинку из возможных, записать самую тяжелую пластинку всех времен и чтобы вся пластинка получилась издевательской, начиная с сексизма “Pussywhipped” и “Pre-Menstrual Princess Blues” до злобы “Kill Yourself”.

Самое хуевое в ответной реакции было в том, что все, кто знал об Anthrax, также знал, что я еврей, и при этом нашлись такие, кто принялся строчить рецензии, что мы расисты. Когда мы играли живьем, скины-нацисты приходили на наши шоу и зиговали нам. Билли говорил: “Опустите свои ебучие руки, долбаные мудаки. Я щас спущусь и поломаю их на хуй”.

Вся эта мифология возникла вокруг «Speak English Or Die», который сейчас считают революционной пластинкой в жанре кроссовер. Правда в том, что когда он вышел, практически никто не знал о его существовании. И только после выхода «Among The Living» фэны вернулись к нему и открыли для себя S.O.D. Когда вышел альбом, мы отыграли всего семь концертов в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Мы открывали шоу Suicidal Tendencies в Л’Амур, а потом отыграли пару гигов с Overkill. Наш последний концерт состоялся в клубе Ritz 21 декабря, и прошел он при участии Motörhead, Уэнди О.Уильямс и Cro-Mags.

Шоу были довольно запоминающимися. Билли частенько вступал в драки со скинами-нацистами. Когда кто-нибудь пытался проповедовать ненависть или говорить, что они считают нас частью своей тусовки, мы четко давали понять, что нас не за тех приняли и что они идиоты. Мы советовали им покинуть шоу и уебывать подобру-поздорову. Большинство втыкали в музыку и оценили шутку, но без дебилов никуда, и кому-то приходилось расплачиваться.

На одном шоу с Suicidal какой-то сопляк панк в переднем ряду плюнул в Билли. Я видел, как очередная порция слюны приземляется Билли на спину, когда он повернулся задом, но я не видел, кто это делает. И вот наконец я увидел этого парня. Это был один из тех, кого мы обычно называли “панками за мир”, они тащились от групп вроде Reagan Youth. Они были грязными и дерзкими, и выглядели как какие-то растаманы. Они ненавидели Билли, потому что он был скином с большой глоткой, а это противоречило тому, за что они ратовали. Увидев лицо плюющегося парня, я прервал шоу, подошел к микрофону и сказал: “Билли, вон тот гребаный чувак дерзкого вида, он плюется на тебя вот уже четыре песни”.

Билли спрыгнул вниз, вытащил его на сцену и начал бить его так, словно бил тряпичную куклу. Отвесив пару ударов, он схватил парня за руку. Я решил, что он хочет его выпроводить из клуба. Вместо этого он так резко дернул ему руку, что парень издал отвратительный крик. Затем он сморщился и стиснул зубы, потому что ему было очень больно. Нос и рот были в крови, по щекам текли слезы, разбавляя кровь. В зале было слишком шумно, чтобы услышать хруст, но его рука висела под невообразимым углом, так что Билли наверняка ее сломал. Никто не поднялся, чтобы проверить, а Билли только развернул его и бросил с лестницы, а потом охранник клуба открыл дверь и вышвырнул его на улицу. Я был слегка шокирован. Я не думал, что все зайдет так далеко, но при этом Билли четко донес свою мысль. Не надо плеваться в нас, вашу мать. Если тебя поймали, будь готов отвечать.

После семи концертов мы с Чарли решили вернуться к работе над Anthrax, Билли создал группу с похожим названием M.O.D., а Денни вернулся в Nuclear Assault. Не считая чувства, что я стал участником реально убойного альбома, было здорово снова поработать с Лилкером. И хотя это не стерло из памяти то, что произошло в Anthrax, было чувство, что мы наконец-то нашли выход из тупика. Мне нравилось осознавать, что большая часть недавних воспоминаний о Денни это запись S.O.D., а не попытки объяснить, почему мы не смогли его оставить в Anthrax. Для меня это было здорово с психологической точки зрения, думаю для него это тоже было полезно.

С 85 по 88 мы виделись гораздо чаще, чем раньше. Мы пересекались, я играл в Anthrax, он - в Nuclear Assault. Но надо признать, мы уже никогда не были теми друзьями, какими были в юности. Те времена остались в далеком прошлом. Довольно трудно сохранить отношения с кем-нибудь из прошлого, особенно когда ты играешь в группе и путешествуешь по десять месяцев в году. Но полностью простить такое серьезное событие, как увольнение из группы, которую ты основал, ну что, мечтать не вредно. Сложись жизнь иначе, со мной бы случилось то же самое. Некоторые вещи невозможно забыть. Мы до сих пор время от времени пересекаемся, обычно на фестивалях, и между нами нет враждебности или какой-то неловкости. Мы вместе тусим, и это круто. Просто все не так, как было раньше, и уже никогда не будет.

Вдобавок к тому, что мы перлись от хардкора S.O.D., в 85-ом Чарли, Фрэнки и я целыми днями слушали рэп. В этом не было ничего нового. В те дни, когда мы не слушали Maiden, мы заводили Run DMC, LL Cool J и Eric B. & Rakim, все то музло, что выходило с 81 по 85-ый, еще до появления Public Enemy. Я любил рэп так же сильно, как обожал метал. Как-то ночью мой приятель, гитарный техник Джон Руни и я сидели в моей крошечной спальне у мамы дома (аппаратуру мы вынесли из комнаты). Мы стали сочинять текста про Anthrax в духе рэпа: “Мы Anthrax, говно не толкаем, на хиты нам насрать, мы хиты не лабаем”.

Ни один из нас не был рэппером, но мы читали друг другу рэпчик и тупо угорали. Я подключил гитару и сыграл еврейскую фолковую песню “Хава Нагила”, пока Джон продолжал читать рэп. Я сказал: “Вот умора, епти! Самое тупое занятие на свете. Жду - не дождусь показать это остальной группе. Они же помрут со смеху!” Мне и в голову не могло прийти, что это будет начало одной из самых популярных песен Anthrax – “I'm The Man”.

ГЛАВА 12

УРОК НАСИЛИЯ

Когда мы с Джоном начали писать “I’m The Man”, для меня это все было по приколу. У меня и мыслях не было, что эта тема попадет на пластинку. Пару дней спустя у нас в городе была репетиция, и мы с Джоном показали Чарли и Фрэнки свою новую идею. Им понравилось, и оба-на, теперь это не просто веселая шутка. Это была не просто забавная идея, мы реально могли это записать. Эта песня, смесь рэпа с металлом, возможно вообще первая в своем роде. Run DMC только сэмпловали гитары, а мы реально на них играли, барабанили и читали рэпчик. Так что если не ошибаюсь, мы были первой метал-группой, которая смешала свою музыку с хип-хопом.

И хотя мы были очень серьезны в своей любви к рэпу, сама песня получилась одной большой фишкой. Каждый куплет начинается как реальная рэп-песня, только с невероятно тупыми текстами, а потом Чарли лажает последнюю строчку. Мы его поправляем, и тут песня резко переходит в трэшевую часть, которая завершается тем, что Фрэнки напоминает Хулио, героя Тейлора Негрона в фильме «Легкие денежки» Родни Дэнджерфилда, говоря, что он “мужик” и что он “так плох, что его надо держать в тюряге”. Очаровательно глупо, как считаете?

А вот и кусочек: “Чарли, бей по бочкам, бочкам, по которым бьешь / Если и есть что-то жестче, то это запах моих ног / Так что слушай внимательно, или иначе тебе нагрубят / Пойди осуши ящерицу или садись! / Это санье! Черт...следи за ритмом!”

Мы поделили строчки между нами троими. Денни и Джои не слушали рэп вообще, поэтому мы их не учитывали, хотя когда играли песню живьем, начиная с 1986-го, Чарли вставал из-за ударной установки, а Джои играл на ударных, пока Денни отвечал за гитарные партии, позволяя нам троим выпустить наружу свои фантазии Run DMC. Песня была полностью написана и все партии распределены. Мы знали, что сможем отлично поработать над ней в студии, но потом подумали, что будет еще круче, если пригласить Beastie Boys порэповать вместе с нами.

Это было еще до того, как они выпустили «Licensed To Kill» (с англ. «Лицензия на убийство») 1986-ого и наделали немало шороху. Мы знали Beastie Boys по тусам в Нью-Йорке. Они были панк-группой, пока не начали читать рэп. Короче, мы связались с ними и спросили, интересно ли им записать смесь рэпа с металлом “I'm The Man”. Они были целиком за. Ad-Rock сказал: “Только скажите, когда надо. Мы заскочим в студию и запишем вашу тему. Все в силе”.

Мы планировали поработать над ней немного позже, но пришлось изменить планы, потому что концертное агентство договорилось о нашем участии в турне на разогреве у W.A.S.P. и Black Sabbath. Мы ненавидели W.A.S.P. Нам не нравилась ни их музыка, ни их вокалист Блэки Лоулес, этот заносчивый хуй, хотя остальные парни в группе довольно хорошо к нам относились, особенно гитарист Крис Холмс. Этот парень известен тем, что выжрал бутылку водки прямо перед мамой во время интервью в фильме «Закат Западной Цивилизации II: Годы Металла», откинувшись на надувную камеру в бассейне. Но Black Sabbath – ни хера себе! Поехать на гастроли с самим Тони Айомми, человеком, который буквально изобрел металл. Да его музыка - это первые тяжелые песни, которые дядя врубил мне, когда я был еще ребенком, это был полный улет.

Был только один минус. Black Sabbath 1986 года были далеко не тем Black Sabbath, который записал «Paranoid» или на край «Born Again». Айомми был единственным участником первого состава. Басист и автор текстов Гизер Батлер ушел из группы после тура «Born Again» и не возвращался до самого реюниона Sabbath с Ронни Джеймсом Дио на «Dehumanizer» в 1992-ом. Когда мы отправились в путь с Sabbath, группа раскручивала альбом «Seventh Star», обернувшийся полным коммерческим и существенным провалом. На обложке красовалась одна фотография Тони Айомми в пустыне, а на обложке стоило бы написать “Black Sabbath в лице Тони Айомми”, потому что Гизер в записи не участвовал. Айомми в турне помогали вокалист Гленн Хьюз, басист Дейв “Животное” Спитц и барабанщик Эрик Сингер. Другими словами, публика совсем не хлынула на концерты. Мы должны были гастролировать около месяца, но после пяти концертов тур отменили из-за низких продаж билетов.

А тем временем веселуха и не думала заканчиваться. Гленн Хьюз тогда был явно не в себе. Он все время был пьян и глуп, и хотя Sabbath звучали не как Sabbath, мы чувствовали себя так, словно были в компании рок-звезд, как минимум хэдлайнеров. Как мы и ожидали, Блэки вел себя как полный мудак. Он не разговаривал с нами, проводил нереально долгие саундчеки, так что времени для наших саундчеков не оставалось, да и вел себя как оперная дива. Да и фиг бы с ним. Зато мы познакомились с Тони Айомми и отыграли целых пять стадионных концертов, пока гастроли не накрылись медным тазом. Возможность выступать перед тремя тысячами человек на стадионе казалось добрым знаком, пусть даже большинство из них и понятия не имели, кто мы такие. Мы подумали: “Вот оно. Мы добились своего. Теперь мы в высшей лиге. С этого момента все будет только так”.





Дата публикования: 2015-11-01; Прочитано: 216 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.012 с)...