Приватизация в переходной экономике России

Переход от плановой экономики к рыночной предполагает, прежде всего, изменения в господствующих формах собственности. Преобразование отношений собственности осуществляется с целью создания более эффективной хозяйственной системы.

Основным средством является разгосударствление и приватизация.

Можно выделить две основные модели приватизации:

- медленно, за деньги, эффективному собственнику – западная модель;

- быстро, бесплатно или за символическую цену, - восточная модель.

Приватизация по первой модели осуществлялась на Западе в 70-х годах (в Англии, Германии, во Франции). Наиболее последовательно она была реализована Маргарет Тэтчер. Приватизация по этой модели предполагает:

- подготовку объекта к продаже, т.е. его реорганизацию, и инвестиции, позволяющие сделать объект привлекательным для инвестора;

- продажу объект за деньги из принципа “То, что досталось даром, не ценится”;

- наличие рынка капиталов, с которого могут быть привлечены инвесторы;

- возможность привлечения квалифицированных менеджеров, консультантов, оценщиков, способных грамотно подготовить объект к приватизации.

В странах с переходной экономикой, т.е. в странах Центральной и Восточной Европы и бывшего СССР таких условий не было:

- отсутствовали капиталы, необходимые для приобретения приватизируемых объектов, и их владельцы, которых можно считать эффективными собственниками;

- полное отсутствие рынка капиталов и специалистов, которые обеспечили бы решение задач оценки и подготовки объекта к продаже. Единственно доступной оценкой была балансовая стоимость основных фондов;

- сложные политические условия переходного периода, революционный сдвиги, в результате которых происходила смена элит.

Российская модель приватизации ориентировалась на начальном этапе на восточную модель, хотя в дальнейшем возникли и элементы западной модели.

В начале рыночных преобразований реформаторы стремились решить три задачи: 1) вести процесс приватизации, уже происходивший в спонтанной форме, в правовые рамки; 2)провести приватизацию как можно быстрее, с тем, чтобы создать общественный слой, заинтересованный в частной собственности, и обеспечить тем самым необратимость реформ; 3) не допускать в ходе передела собственности социальных конфликтов, обеспечив определенный баланс интересов.

В этих условиях приватизация по западной модели путем нормальной продажи государством своего имущества была в значительной степени затруднена. Одной из главных причин было отсутствие в России крупных легальных капиталов. Дело в том, что частное предпринимательство в советский период носило нелегальный, "теневой" характер, поэтому в стране отсутствовали законные частные капиталы, достаточные для приобретения приватизируемых государственных активов. Иностранные инвесторы считали непомерно высокими политические и коммерческие риски в России и не спешили активно участвовать в приватизации.

Перечисленные факторы обусловили характерные черты российской модели приватизации:

- директивный характер, который обеспечивался путем установления конкретных адресных заданий по приватизации с разбивкой по отраслям;

- приоритет частной собственности;

- широкие права трудовых коллективов;

- бесплатная раздача государственной собственности (или продажа как можно дешевле) на начальном этапе.

Этапы приватизации в России.

1. Доваучерная (спонтанная) приватизация охватывает 1989 - 1991г. Она проводилась в формах выкупа арендного имущества, создания национальных холдингов и спонтанной приватизации. Аренда государственных предприятий давала их работникам возможность приватизации путем выкупа по низким ценам.

2. Ваучерный (чековый) этап приватизации (с 1992г. по 30 июня 1994 г.). Теоретическая основа этого этапа была заложена “Законом о приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации” от 11 июля 1992 г.

Содержание программы приватизации следующее:

Программа запретила любые методы, кроме тех, которые были предусмотрены в ней самой. Тем самым был проложен конец спонтанной и номенклатурной приватизации, т.е. растаскиванию госсобственности. Процесс был введен в какие-то законные, пусть несовершенные, рамки.

В основу была положена быстрая и бесплатная приватизация большей части крупных и средних предприятий. Специальные списки определили предприятия, не подлежащие приватизации по решению правительства. Остальные подлежали приватизации после подачи заявок. Кроме того, в этот период началась так называемая малая приватизация – т.е. продажа небольших предприятий, прежде всего в сфере торговли и бытового обслуживания на аукционах за деньги.

Предприятия преобразуются в форму акционерных обществ открытого и закрытого типа, при этом закрытыми могли быть предприятия с небольшим числом работников или с незначительной величиной производственных фондов.

Приватизационные чеки – ваучеры раздавались всем гражданам России. Ваучеры давали каждому гражданину право на приобретение части государственной собственности. Номинальная стоимость приватизационного чека - чисто условная – 10 тыс. руб. Реальная стоимость должна была определяться на чековых аукционах, где на чеки приобретались акции предприятий. Выданные чеки представляли как бы инвестиционный спрос, но только на акции приватизированных предприятий.

В качестве стартовой оценки предприятий принимается балансовая стоимость имущества. Собственно номинальная цена ваучера получена приблизительно делением суммарной балансовой стоимости на количество подлежащих выдаче ваучеров. Никакой другой оценки дать было невозможно: нет рынка капиталов, нет капиталов, нет оценщиков. Все это должно было возникнуть в итоге рыночных преобразований.

Принципиальное положение – полученные ваучеры гражданин вправе был продавать и покупать, что создавало возможности для концентрации капитала и дальнейшего свободного перераспределения собственности рыночными методами.

Была предпринята попытка создания инфраструктуры рынка капиталов. Для этого создавались чековые инвестиционные фонды (ЧИФы), которые сосредотачивая у себя ваучеры, должны были посредством их формировать портфели акций предприятий, доход от которых позволил бы выплачивать дивиденды своим акционерам.

Создана система органов приватизации по всей стране, на вершине которой стояли Госкомимущество, Российский фонд федерального имущества. Эти органы были разделены, чтобы избежать конфликтов интересов, возникающих в том случае, если бы один орган принимал решение о приватизации и организовывал саму продажу (аукционы, инвестиционные торги и т.д.).

Вместе с тем, ряд стратегических важных, высокоприбыльных предприятий находились в руках государства. Кроме того, в уже акционированных предприятиях государство обладало значительной долей, не являясь при этом реальным собственником и лишь номинально сохраняя контроль за деятельностью предприятия.

3. Денежный этап приватизации продолжался с 1 июля 1994 г. по настоящее время. Отличие его от ваучерного этапа: акции приватизируемых предприятий продавались за “живые” деньги. Кроме того, предполагалось также и сокращение пакетов акций уже приватизированных предприятий в руках государства. Предполагалось, что в этот период должен был заработать фондовый рынок.

Основные цели этого этапа:

- пополнение госбюджета;

- инвестиционная поддержка приватизированных предприятий.

На денежном этапе продажа акций уже не могла быть массовой и одновременной. Пакеты акций должны были выставляться на денежные аукционы постепенно и равномерно, обеспечивая бесперебойные денежные поступления в бюджет и инвестиции в развитие компаний.

Вместе с тем, значительный дефицит бюджета Российской Федерации вследствие спада промышленного производства, уклонения от уплаты налогов и слабого налогового администрирования при значительных величинах социальных обязательств госбюджета привел к тому, что государство было вынуждено срочно изыскивать неналоговые источники поступлений в бюджет. В связи с этим правительство попыталось обратиться на рынок капитала, в частности выпустив государственные ценные бумаги (ГКО и ОГСЗ) и кредитуясь в крупнейших коммерческих банках. Однако в качестве обеспечения по полученным правительством от банков кредитам выступали пакеты акций ряда наиболее привлекательных для инвесторов предприятий (главным образом, в сфере добывающей промышленности). В случае непогашения государством кредитов банк получал право продать или сохранить в своей собственности залоговые пакеты акций. Бюджет в общем итоге получил от залоговых аукционов около 1 млрд. долл.

Залоговые аукционы были первой попыткой перевода крупных российских предприятий под частное управление. На результативности этих аукционов сказался очевидный олигархический характер переходной экономики России. Залоговые аукционы были закрыты для большинства банков, создавались условия только для “своих”.

В дальнейшем приватизация проходила по так называемому “точечному методу”, предполагавшему продажу на основе коммерческих и инвестиционных аукционов как муниципального имущества, так и крупных федеральных предприятий.

Вместе с тем, социальное недовольство в обществе переделом собственности дали основания для дискуссий среди экономистов и политиков о пересмотре результатов приватизации, т.е. о деприватизации и национализации. Таким образом, говорить о завершении приватизационных процессов, о полном переделе собственности в постсоветской России преждевременно.

Результаты приватизации в России представляются неоднозначными. К числу положительных результатов относятся следующие:

- ликвидирована абсолютная монополия государственной собственности, возникло многообразие форм собственности;

- новый класс собственников не только сформировался, но и превратился во влиятельную социальную и политическую силу;

- возник российский фондовый рынок;

- созданы объективные предпосылки для привлечения в российскую экономику иностранных инвестиций;

- масштабное перераспределение собственности произошло без глубоких социальных потрясений.

Отрицательные результаты приватизации:

- не сформировался “эффективный собственник”. В подавляющем большинстве приватизированные предприятия не имеют определённого собственника, на них возникло сложное переплетение прав собственности между государством, директорским корпусом, трудовым коллективом и внешними инвесторами;

- не произошло сколько-нибудь заметного повышения эффективности приватизированных предприятий;

- не были привлечены крупные инвесторы в российскую экономику;

- не оправдались надежды на денежную приватизацию как важный источник доходов государственного бюджета;

- произошедший в результате “залоговых аукционов” (характеризующихся высокой степенью непрозрачности и обвинениями организаторов в коррупции в пользу ограниченного числа победителей аукционов) переход наиболее “лакомых кусочков” российской промышленности в руки отдельных ФПГ не был эффективен для бюджета экономически и создал основу для будущих дискуссий о деприватизации;

- произошло усиление социальной дифференциации не только по доходам, но и по имуществу.

58. Институционализация экономики России- важнейшее условие ее модернизации.

Характерной чертой современной российской экономики является высокий уровень неопределённости, которая принципиально свойственна человеческому взаимодействию, но бывает больше или меньше в зависимости от конкретных условий.

В ХХ веке проблемой неопределённости как следствия ограниченного знания, ограниченной информации, интересовались многих учёные- экономисты: Ф. Х. Найт, Г. А. Саймон, Ф. Хайек, Д. Ходжсон, Д. Норт и многие другие. Особо следует сказать о Дж. М. Кейнсе, который отталкиваясь от идеи неопределённости, обосновал необходимость изучения экономистами ожиданий и предположений экономических субъектов.

Если сам факт наличия предположений определён отсутствием абсолютного знания у экономических субъектов, неполнотой информации, то состояние долгосрочных предположений зависит от характеристик этих самых субъектов, воспринимающих и оценивающих экономическую реальность. Именно здесь кроется внутренний источник неопределённости.

Г. А. Саймон привлекает внимание к ограниченным познавательным способностям человека. О. Уильямсон связывает ограниченные когнитивные способности с ограниченной рациональностью (дистанцирующей неоклассику и институционализм), поставив её на место одной из важнейших поведенческих предпосылок современного экономического анализа.

Д. Норт, рассматривая поведенческие постулаты в институциональной теории, акцентирует внимание именно на расшифровке информации о внешнем мире. Наличие различия между реальным миром и его восприятием со стороны индивида является сложной проблемой человеческого взаимодействия, определяя существование неопределённости любой общественной системы.

Возможно ли снятие данной проблемы? В полной мере, конечно, нет. Но для смягчения её хоть в какой-то мере люди выработали на протяжении длительного времени сотрудничества правила и процедуры, призванные упростить процесс переработки, организации и использования информации, устойчивые стереотипы взаимодействия, которые мы называем институтами. Д. Норт делает вывод, что институты существуют для уменьшения неопределённостей, сопровождающих взаимодействие между людьми.

По Д. Норту институты – это правила игры (включая механизмы принуждения к их осуществлению). Они могут быть формальные и неформальные. Все институты, в конечном счете, формируются под воздействием субъективного мировосприятия людей.

Упорядоченная совокупность институтов (институциональная среда) структурирует взаимодействия между людьми, обеспечивая огромную экономию издержек взаимодействия (или издержек функционирования экономической системы), которые сегодня в экономической науке определяются как трансакционные издержки.

Именно чёткие и заранее известные правила взаимодействия делают поведение экономических агентов более предсказуемым, что значительно снижает неопределённость экономической системы.

Вывод, который можно сделать из вышесказанного, сводится к тому, что ограничение неопределённости и как следствие повышение стабильности лежит на пути институционализации общественной жизни.

Сегодняшняя нестабильная ситуация в отечественной экономике объясняется объективными причинами, связанными с формационной трансформацией, которая может занимать десятилетия. Что может способствовать скорейшей модернизации экономики России? На этот вопрос существуют разные ответы, но представляется очевидным, что без создания соответствующего контекста экономического взаимодействия невозможно надеяться на положительный результат. Всё больше сторонников завоёвывает ключевая идея теории «экономики соглашений», сформулированная Л. Тевено: «Люди действуют в контексте, имеющим конвенциональный характер (он образован текстами, законами, учётными единицами, критериями оценок), который они изменяют, чтобы улучшить координацию и кооперацию»[3].

Для современной России очень важно осознание конвенционального характера контекста взаимодействия экономических субъектов, что позволяет вырабатывать действенные пути преодоления нестабильности. Понимание контекста взаимодействия экономических агентов, его ценностно-нормативной составляющей позволяет формировать институциональную среду, способствующую росту стабильности.

Институционализация экономики России, по сути, призвана обеспечивать цивилизованные рамки взаимодействия экономических агентов. Институты сегодня трактуются как правила игры в обществе, включающие и механизмы принуждения к исполнению принятых обязательств. Не может быть эффективных рынков без эффективных институтов. Признаками эффективности институтов по Д. Норту является то, насколько они могут обеспечить экономическую и политическую гибкость для адаптации к новым условиям, обеспечить стимулы к обучению и знаниям, стимулировать инновации.

При рассмотрении институционализации общественной жизни как действенного средства модернизации экономики России следует иметь в виду, что законы, вводимые государством, сами могут быть источником неопределённости. Для ограничения такого рода «неприятностей» полезно было бы больше внимания уделять «отношенческой контрактации», которая, по словам О. Уильямсона, приводит к «фундаментальной трансформации». Суть этой трансформации состоит в создании плотной сети отношений взаимозависимости, которой связаны фирмы-партнёры. Результатом является повышение степени внутренней консолидации рынка, что способствует и повышению его эффективности.

Какие же существуют проблемы на пути институционализации российской действительности? Что необходимо делать, чтобы процесс этот был более успешным?

Первое – это совершенствовать систему формальных институтов, с акцентом на обеспечение неуклонного выполнения предписанных правил. Сегодня распространено мнение, что для современной России строгость законов окупается необязательностью их исполнения. Это совершенно недопустимая ситуация, которая не способствует росту правосознания, законопослушания российских граждан, ведёт к дестабилизации всего общества.

Второе – способствовать развитию неформальных институтов, поощряя зарекомендовавшие себя традиции и закладывая новые, которые будут способствовать преодолению отчуждённости и укреплению консолидации общества. Неформальные институты тесно связаны с культурой, способствующей установлению связи времён, трансляции во времени системы ценностей, выработке общепризнанных норм поведения.

При формировании институциональной среды важно стараться обеспечивать конгруэнтность формальных и неформальных институтов. Когда институты «вырастают» естественным образом в процессе эволюционного развития, проблема конгруэнтности не стоит так остро, как в случае сознательного формирования заданного типа общества (современный российский сценарий). Сегодня в экономике России большую роль играют импортированные институты, эффективность работы которых во многом определяется степенью их принятия, «укоренённостью» на российской почве. Именно здесь со всей очевидностью проявляется важность наличия «общих рамок оценки». Д. Норт отмечает в связи с этим значение идеологии и мировосприятия людей. Идеологию он трактует как набор субъективных моделей, с помощью которых люди объясняют и оценивают окружающий мир. Причём, роль идеологии растёт с ростом трансакционных издержек. Их очень высокий уровень в современных российских условиях заставляет задуматься об идеологическом обеспечении проводимых преобразований. К сожалению, в современной российской действительности продолжает господствовать неоклассический подход, выводящий идеологию за рамки экономической науки, проповедующий принцип «чистой экономической науки» (лежащий в основе «экономикс»). Институционалисты коренным образом меняют ситуацию, убедительно доказывая, что именно идеология является одной из важнейших доминант развития, без учёта которой невозможно понять суть происходящих перемен, в том числе в экономике.

Таким образом, можно сказать, что сегодня для обеспечения действительной модернизации России необходимо обеспечение рассмотрения общества не как простого набора индивидов, а ещё включающего в себя системы правил, посредством которых индивиды общаются и взаимодействуют, а также всего того, что способствует выработке этих правил. Это может обеспечить институциональная теория, отличительной особенностью которой является рассмотрение как самих правил взаимодействия (институтов), так и соответствующего контекста. Именно институционализм способен вывести ортодоксальную теорию на качественно новый уровень, вселяя надежду на более адекватное отражение экономической реальности в экономической теории, а, следовательно, и разработку более качественной экономической политики.

Р. Коуз называл неоклассику, исследующую абстрактную систему, существующую только в умах экономистов, «экономической теорией для классной доски»[4]; призывал вывести экономическую науку на новый качественный уровень, изучающий экономическую жизнь такой, какая она есть. Сегодня именно институционализм позволяет это обеспечить на основе сближения экономических, социальных, политических и других наук, что ставит новые задачи и перед теоретиками, и перед практиками, и перед всей системой образования. Понимание контекста взаимодействия экономических агентов, его ценностно-нормативной составляющей позволяет формировать институциональную среду, способствующую росту стабильности.

[3] Л. Тевено. Ценности, координация и рациональность: экономика соглашений или эпоха сближения экономических, социальных и политических наук // Институциональная экономика: Учебник / Под общ. ред. А. Олейника. – М.: ИНФРА-М, 2005. С. 96.

[4] Коуз Р. Нобелевская лекция «Институциональная структура производства» (1991). – В кн. Природа фирмы: Пер. с англ. - М.: Дело, 2001. С. 342.