Древние могилы и современная логика

«НЛО» № 31 (247) от 9.7.2002, с. 10, раздел «Археологические находки», статья Галины Сидневой «В столице Австрии — кладбище аваров».

Заранее прошу прощения: цитаты длинные, зато никто не придерётся, что передёрнул, вырвал из контекста и т.д.

«При подготовке дорожно-строительных работ на южной окраине Вены обнаружено захоронение древних кочевников… Раскопки возглавил сотрудник Австрийского ведомства охраны памятников магистр Франц Зауэр. Многочисленные могилы кочевников-аваров датируются VII-VIII веками н.э.

Историки с давних пор не без основания считали аваров кровожадным, диким и воинственным народом, жившим грабежом. Но недавние раскопки в венском пригороде внесли некоторые новые штрихи в непривлекательный портрет свирепых кочевников.

Дело в том, что рядом с аварскими всадниками и их роднёй погребены представители других народов, в частности, славяне. Может быть, эти народы не только в смерти, но и в жизни научились мирно сосуществовать друг с другом?»

«Извлечённые из аварских захоронений кожаные поясные ремни с бронзовыми бляхами, золотые подвески, чеканные гривны и браслеты из золота и золочёной латуни, а также десятки копий и наконечников стрел переданы в Институт первобытной и древней истории.

При поверхностном осмотре изделий заметно влияние византийской, славянской и германской культур. Авары беззастенчиво заимствовали у покорённых народов способы изготовления полезных вещей, украшения, узоры. Весьма вероятно, что они забирали себе красивых женщин.

В четырёх из 190 вскрытых могил учёные с удивлением обнаружили останки славянских красавиц».

Теперь внимание! На каких основаниях базируется этот вывод историков? А вот:

«Вещи, положенные в могилы этих женщин — подвески в виде звеньев цепи, кольца, керамические изделия высокого качества — означают, что погребённые женщины были славянками, хотя они похоронены среди аваров, — говорит руководитель раскопок Зауэр.

Это очень странно и необычно: авары считали себя выше покорённых народов, а ведь господа не могли лежать на погосте рядом с рабами.

Нельзя исключить, хотя это маловероятно, что четыре аварские женщины носили славянские серьги, кольца и пользовались глиняной посудой работы славянских гончаров. Сравнение генетического материала этих четырёх дам с результатами анализов останков аваров даст ответ на вопрос, принадлежали ли они одному и тому же народу».

«Франц Зауэр не строит иллюзий насчёт разбойничьих нравов кочевников: “Скорее всего, авары периодически нападали на славянские селения, насиловали женщин, громили дома, опустошали закрома — и убирались восвояси в свои деревни”».

Тут просто не знаешь, чему дивиться в первую очередь. Ну, во-первых, удивляет (это мягко говоря) логика исследователя.

Получается, дело обстоит так: если в женском захоронении обнаружены два-три простеньких украшения, это — аварка, пусть даже и знатного, богатого рода. Если же сложные, дорогой работы кольца, подвески и браслеты — рабыня-славянка.

Как хотите, но это классический случай потери ориентации в причинно-следственных связях. Противоречие видно невооружённым глазом.

Причём, это касается и мужских захоронений; следуя логике КВИ, получается, что наличие в могиле лошади автоматически означает, в ней похоронен кочевник, то есть, чумазый дикарь из кибитки. Пусть и бедняк.

Если же коня нет — славянин-«земляная сошка», пусть и разбогатевший, несмотря на регулярное ограбление аварами.

К тому же, сказано, что «авары беззастенчиво заимствовали… способы изготовления полезных вещей, украшения, узоры».

Но ведь это автоматически означает оседлость хотя бы части авар, что несколькими строками ниже невзначай признаёт и сам магистр, в запале проговорившись о «деревнях аваров», в которые они «убирались» после грабежей.

И потом, почему именно авары заимствовали, скажем, у германцев, а не наоборот?

Откуда известно, что именно культура (читай — узоры на пряжках) германцев первична и автохтонна, а авары занимались плагиатом («беззастенчивым»)? Что первично: курица или яйцо?

Лавина вопросов стремительно нарастает. А самый главный, на который хотелось бы получить ответ лично от магистра Зауэра: разве заимствование технологий и элементов культур есть что-то чрезвычайно редкое в человеческой популяции?..

Тем временем, герр Зауэр продолжает непринуждённо перешагивать через барьеры элементарной логики. Его выводы содержат в себе непреодолимое противоречие.

Оккупантам, утвердившимся на завоёванной земле, нет никакого смысла совершать грабительские налёты на подданных: сами отдадут, сколько нужно. Достаточно назначить старост и нужное число стражников из числа местных коллаборационистов.

Более того: всякие эксцессы при таком положении только вредны, так как нарушают размеренную работу машины эксплуатации и попутно куют кадры местного «Сопротивления».

Если же для того, чтобы завладеть добром соседа, приходится идти в бандитский набег, значит, ни о какой оккупации нет и речи! Но тогда неизбежен вопрос: а был ли мальчик? То есть: а кто здесь рабы?

Заодно обнажается ещё один вызывающий недоумение подводный камень современного «кочевниковедения», — застарелый, покрытый благородной паутиной стереотип, согласно которому «кочевник» непременно первоклассный воин.

Такое мнение, по меньшей мере, безосновательно. Будь «кочевник» хоть трижды конник, он всего лишь крестьянин-скотовод, не более того.

Между аратом-пастухом и конным воином дистанция огромного размера и преодоление её требует регулярных и длительных тренировок в составе взвода-эскадрона-полка и т.д., на что у «кочевников» нет ни времени, ни физической возможности, в силу особенностей того же кочевого скотоводства.

Воин эпохи меча, копья и лука мог быть только профессионалом. А ватагу не в меру расшалившихся пастухов десяток таких дружинников расшвыряет буквально голыми руками.

Между тем, всё становится на свои места, если из уравнения вычеркнуть «кочевников». Лично я убеждён, что кочевых народов в, так сказать, автономном варианте вообще быть не может.

На мой взгляд, так называемые, «кочевники» — не более, чем профессиональная группа, занимающаяся отгонным скотоводством. Несколько обособленная, как и положено цеху, со своей специфичной субкультурой. Естественный продукт развития производительных сил и производственных отношений.

И не могут они, будучи звеном неразрывной цепочки этих отношений, позволить себе ссориться с оседлым крестьянином или ремесленником. Женятся, крестят детей, хоронят покойников — всё делают вместе. Иногда, естественно, дерутся, — почему же не подраться.

Наличие богатых украшений в женской могиле говорит не о национальности, а о принадлежности к знати, а конь — о принадлежности покойного к воинскому сословию, а ещё вернее, опять-таки, к знати, что, в общем, не так уж далеко одно от другого.

Итог таков:

В статье практически открытым текстом говорится, что авары и славяне — это одно и то же, это один и тот же оседлый народ, часть которого занималась отгонным скотоводством.

Но магистр Зауэр умудряется в упор этого не замечать. Или делает вид, что не замечает. Послушать магистра — он много лет имел дело с аварами, не раз испытал на себе их жестокость и коварство и знает им подлинную цену.

Стороннему человеку они, конечно, могут втереть очки, но магистр иллюзий не питает. «Знаю я этих аваров, — веско цедит он сквозь зубы. — Обязательно нагадят порядочному человеку… А что вы хотели? Азия-с!»

Как хотите, но если это — магистерский Ай-Кью, то я уж не знаю, как должен выглядеть аналогичный показатель бакалавра. Что-то из области бесконечно малых величин: теоретически существует, но практически неощутим.

И на закуску: «Жестокость воинственных кочевников тоже давала им определённый перевес над местными витязями… Авары, почуяв запах крови, зверели и убивали всех поголовно. Такой кровожадный способ ведения войны наводил ужас на Центральную и Восточную Европу».

Стоп! Где-то я уже читал нечто подобное… Ба! Да это же Матфей Парижский! «Татары жадно пьют живую кровь…», ну, и так далее по тексту.

Совсем, как эсэсовцы, которых якобы хлебом не корми, дай наварить из евреев мыла.

Сорок лет понадобилось, чтобы адепты «холокоста» сквозь зубы выдавили из себя признание, что с этим мылом хватили лишку.

Но за газовые камеры держатся, как за Голанские высоты! Так что, жив курилка. Воистину, Матфея с нами нет, но дело его — бессмертно.