Бездна над головой

Юношеская поэма

Посвящаю Лермонтову

Мне холодно и душно… Мало света…

Забылись дней кровавые виски…

Полощет мир сорочку строк Поэта,

Свои на солнце выставив носки…

Холодными умелыми руками

Легко чужие звуки повторять,

И надо всем с горящими глазами,

Как точки, кляксы будней расставлять!

Когда б нам можно было Зло любить,

Не плавали в крови бы, как в вине!

Всегда, всегда мы будем Зло винить:

Поэты огрубели на войне.

Легко ль душою голой прогуляться –

По бритве Жизни, не жалея жил?!

Поэт, как паперть, слышит глас могил:

Его веселью неоткуда взяться.

Я слышу: раздается чей-то смех.

Да, что печаль чужая и обида?

Мир пьет из чаши приторных утех,

Забыв чуму, боясь убогих вида.

…Шел человек с уставшими глазами,

К спине в поту рубашка прижималась,

Смотрел он вверх, а девушка в пижаме,

Шутя, горячий кофе предлагала.

В ночи, как тени, бродят одиночки,

Язычники-удачники – горят,

Жгут спину черной и недоброй точкой,

За стеклами холодными сидят;

Они Поэта называют вором,

Нечистоплотность льется разговором…

Я помню утро: детства путь туманный,

Толкающий горящий взгляд и странный.

Я слышал тяжесть мыслей в голове,

Кровавились слова об острый смех,

Я шел тогда в поля, тонул в траве,

Взгляд потемневший направляя вверх.

Я, будто в белых лепестках цветов,

Мечтал в своих стихах лежать убитым,

Но трудно откопать копейки снов!

Все звезды утром в небеса зарыты.

Всё бесполезно. Всё сейчас измерили.

Опасно к Небу мыслями взлетать.

Зачем, зачем Поэта воскрешать?

В толпе воскресшим никогда не верили…

…Послушай, сытый человек хмельной!

Цветы уходят в Небо, увядая!

…Кивает Снисхожденье головой,

В бумагу ногтем тычет, поучая:

«От жизни Небо очень высоко!

Дней пыль теплее, это всякий знает!»…

Земля от Неба очень далеко!

Стихи, как льдины, в Небе проплывают!

…Одно пред Злом бессилие и дрожь!

Кто честен – натыкается на мины.

Блистают убедительно машины,

Пыль поднимают, чтоб острей был нож!

Они по этой жизни разогнались,

Не обуздав улыбочку свою…

Не знаю точно, будут ли в раю –

Святые в этом мире спотыкались.

…Я в детстве видел странный грубый сон:

Шел пыльный караван людей, Закон

Спускался с Неба. Облака молчали.

И люди в них булыжники бросали.

Небес упал отколотый кусок…

Мне не досталось. Вновь я за порогом

Удачи. Нет, стихам не быть у ног…

Я уяснил, пошел иной дорогой.

Людей змеилась очередь за славой,

Не обратив внимания на вонь,

Друг друга все толкали, чтоб с душою

Спокойной стать под Вечности ладонь.

Как мы глядим уныло! Прозябаем.

Живем мы в белом доме без икон.

Кто помнит честный колокольный звон,

А кто, забыв беду, себе мечтает.

Пускай других ласкает непогода!

Нам не купаться, а грустить под дождь!

Средневековье спрятано под модой!

Рабы всё те ж… Рабынь всё та же дрожь…

Мне жаль ее – гулящую Свободу,

Ее худые руки, смех больной,

Со всеми спит, спит и с моим народом,

Но трезвой просыпается и злой!

Лежит пред миром черная дорога,

Мне жалко всех, кто полюбил презрение!

Пред бурею у нового порога

Я всех простил,

У всех прошу прощения.

2004

Юг

Юношеская поэма

Юг сладострастен, Юг жесток;

Власть телу на Юге дана,

Преступлен разума порог,

Из древа бьет и хлещет сок…

И тяжел бочонок вина!

Здесь дух молчит – плоть говорит;

Царица не Любовь –

Под кожей, по жилам деревьев бежит

Горячая черная кровь.

На Юге – море, свет и мгла;

На Юге под лучом

Спина горит – средь дней тепла

И средь ночей истом.

Все будто только встали с постели,

А лучше сказать – не ложились;

Все будто вечность под солнцем сидели,

С природой соединились.

Здесь жизнь – базар! Ярка, хитра,

Шумна и неспокойна;

Она приперчена, остра,

Она во всем свободна.

Юг сладострастен, Юг жесток

Во всех своих проявленьях,

Ведь Юга старший брат – Восток!

Он тонок в наслажденьях.

Как море вёснами шумит,

Он славен сладкой лестью,

Он летом рвать цветы велит,

Он славен сладкой местью.

Здесь важно – тело. Грубое тело,

Здоровое, темное, стильное,

И обижать – обычное дело –

Ангела обессиленного.

Играют и торгуют рано,

Гадают за углом,

Потом в три ночи в ресторане

Закусывают жизнь шашлыком.

Здесь, отдыха покой смущая,

Блудница зазывает,

Белье с себя, взор распаляя,

Серое снимает.

И крутит задом, изгибается

В красной очерченной зоне,

И на вершине извивается

Как на раскаленном троне!

С тела белье само сползает

За деньги в жару и в холод;

И грудь большая утоляет

Прохожих половой голод.

Пляж. Базар кричит давно:

«Коньяк, мидии, трубочки,

Восточные сласти, креветки, вино!» –

Рты открыты сумочек.

Жажда, словно венчик мук, –

Идет продавец в зной,

В сотый раз обходит круг –

Солнце над головой.

В карты красные плюют;

Орехи; песок раскаленный.

В волны все ныряют тут,

Млеют на топчане сонно!

Много темных, как в золе,

Мокрых, дрожащих на солнце, желе.

Много загорелых лиц,

Сильных спин статных кобылиц.

Юг – запахов прекрасных царство:

Арбузных корок, гнили, цветов;

Убитых фруктов государство

И – в зной – горячих шашлыков.

Кругом висячие сады

Над домиками виноградом,

Узкоплечие улочки не для езды…

Весь Юг – вид вьющегося сада.

Страна арбузов, сладких дынь,

Страна абрикосов, гранатовых вин…

Клумбы цветов аккуратны, красивы.

Страсти фонтанов брызжут игриво.

Облака – висячие сады Семирамиды,

Пещеристых скал сказочные виды,

Море с гор зеленеет внизу…

Крик чаек обещает грозу.

20-21 июня 2003, Крым