Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
Список литературы:
Вот кто-то с космоса спустился — наверно, смерть моя идет,А. Дент, 2803.
Чьому я як сокiл, чьому я летаю,А. Дент, 1107.
Последний оставшийся Артур Дент сидел на своем обычном месте на полу ходовой рубки «Золотого сердца», прислонившись затылком к знакомой полке, но покоя почему-то не испытывал. Возможно, виной тому были продолжавшие вспыхивать на экранах обзора зеленые лучи, а может, в самой-самой разглубокой глубине души, которая помнила еще ту звездную пыль, из которой соткались атомы его тела, Артур знал, что он остался последним Артуром Дентом во всей Вселенной. Один-одинешенек среди всеобщей множественности.
Все, что он мог бы озвучить вслух, сводилось, однако, к тому, что ему не хватает полотенца и что он не пожалел бы круглой суммы на то, чтобы кто-нибудь с мягкими выпуклостями обнял его и шепнул на ухо, что все будет хорошо.
Триллиан и Рэндом после уничтожения планеты тоже пребывали в подавленном настроении и сидели, крепко обнявшись, у холодильника. Зато Форд Префект оставался по обыкновению жизнерадостным — скорее всего благодаря единственному пыху своего набитого сушеным червяком чинарика.
— Надо же, круто как! — восхищался он, хлопая Зафода по плечу. — Ты только посмотри на эти лучи смерти! Да ты хотя бы мог себе представить, что увидишь грибулонскую клетку смертников изнутри?
— Грибулонцы, они такие. Крутые ребята, — отвечал его кузен с не меньшим энтузиазмом (Зафод почти всегда пребывал в состоянии пыхнувшего один раз). — Лазерное шоу отдыхает. А помнишь ту термоядерную атаку на Магратею?
— Еще бы! — гордо отозвался Форд. — Это было что-то. Как мы петляли, как уворачивались — но ведь стряхнули их с хвоста!
— Не то слово, стряхнули, братан. И этих грёба… грибо… булонцев тоже стряхнем!
Зеленый луч опалил кормовой плавник корабля, и Триллиан поморщилась.
— Мы не можем просто убраться отсюда поскорее?
Зафод исполнил пируэт, которому позавидовал бы танцор диско, сложил два пальца пистолетиком и нацелил их в Триллиан.
— Бах, бах, милашка. Как, соскучилась по мне? Бьюсь об заклад, да… и я тоже.
— Давай потом, Зафод. Может этот корабль перенести нас в безопасное место?
— Не так просто. Мы не можем ломануться через всю эту мясорубку по прямой — они нашинкуют нас, как фрукты на десерт галитоксиканцу. Придется довериться невероятностному приводу — пусть посчитает немного, и вообще пусть сам ломает голову над этой проблемой.
— Ты хочешь сказать, тут головой всему компьютер?
Зафод исполнил бетельгейзианскую джигу… Ну, по крайней мере вступительную ее часть.
— Ну наконец-то! Хоть кто-то думает головой. А то мне, ребята, начинало казаться, что вы все накурились.
— Извини, Зафод, — огрызнулся Артур. — Мы тут типа слегка рассеяны, едва избежав мучительной смерти.
— Ну да, голова теперь у компьютера, — продолжал Зафод, игнорируя предложенную Артуром другую тему для разговора. — Ну же, ребята. Вы никаких изменений во мне не замечаете?
Тут до всех разом и дошло.
— Срань господня! — произнес Форд.
— Какого… — произнесла Триллиан.
— Таки-шо за фигня, — произнес Артур — немного в стиле крыс-кокни.
На плечах Зафода Библброкса бесстыже красовалась одна-единственная голова.
Необходимое пояснение. Две головы и три руки Зафода Библброкса давно уже вызывают зависть и научный интерес всей галактики — так же, как черепная затычка траальского жукозавра или третья грудь Эксцентрики Галлумбиц. И хотя Зафод утверждает, что третью руку он себе приделал, чтобы повысить конкурентоспособность в лыжном боксе, злые языки прессы говорят, что на самом деле он сделал это, чтобы иметь возможность разом держаться за все млечные железы Эксцентрики. Возможно, подобное внимание к мельчайшим эротическим деталям послужило причиной того, что мисс Галлумбиц в своем интервью «Уличному трепу Уикли» охарактеризовала Зафода как «величайший секс-взрыв во Вселенной после Большого», что добавило тому по меньшей мере полмиллиарда голосов на президентских выборах и вдвое больше ежедневных посещений платного сайта Зафода в суб-эта-сети.
Происхождение второй головы Зафода окутано тайной и является, похоже, единственным предметом, от обсуждения которого с прессой президент уклоняется — если не считать, конечно, заявления насчет того, что две головы лучше, чем ни одной, каковое заявление было воспринято как неприкрытое оскорбление Спиналем Мозжко, канцлером племени Всадников без головы с Беты Джаглана. На что Зафод ответил: «Ну конечно, оскорбление, детка. Членам не нужна голова, только головка. И что?» Уже на ранних фотографиях Зафода голов две, однако на многих снимках отчетливо видно, что они не идентичны. Более того, на одном из кадров видеоролика, получившего широкую известность как «Глупость — не порок!», левая голова Зафода, несомненно, смуглая, женская и притворяется, будто кусает за ухо правую.
Вскоре всплыла на поверхность и женщина с Бетельгейзе, претендовавшая на изначальное обладание «смуглой женской» головой. Лулу Мягкие-Ручки заявила в интервью Библ-блогу, что «Зафод хотел, чтобы мы остались вдвоем типа навсегда, вот мы так и соединились. Но не прошло и двух месяцев, как он понял, что ему просто нравится разгуливать с двумя головами, а я здесь вроде как и ни при чем. В общем, как-то вечером мы пропустили пару «Грызлодеров», а проснулась я уже обратно в своем теле. Вот ублюдок!»
Зафод не опровергал заявлений мисс Мягкие-Ручки, а это, в свою очередь, дало почву многочисленным перетолкам и обвинениям его в нарциссизме, на что он неизменно отвечал, что вообще не понимает смысла этого слова.
Список литературы:
Щека к щеке с м-ром президентом,Л. Мягкие-Ручки
Всего на сиську больше,Э. Галлумбиц
Форд обнял кузена.
— Ну наконец-то ты ее снял с плеч, — заявил он, не прекращая при этом пожевывать губу, а ведь совмещать эти два занятия не так просто. — Сносить голову с плеч, конечно, выглядит форменным безумием, но по какой-то непонятной мне причине я целиком и полностью одобряю твой поступок.
Артур знал причину. Его приятель до сих пор находился под червяком.
— Ты уверен, что это хорошая мысль, Зафод? И что ты ту голову снес?
Зафод поднял в воздух палец, как делает человек, собирающийся сделать важное заявление.
— Заткни хлебало, обезьяна! Я разговариваю с родственником!
— Я думал, мы могли бы обойтись без этого, Зафод. Разве мы мало пережили вместе?
Зафод чуть попятился.
— А… Привет, Артур. Неужели это ты, дружище? У той, другой головы зрение острее было. Плюс я тебя не узнал без этой штуки для купания.
— Халата.
— Да как бы он ни назывался. Важно только вон то — лучи смерти и все такое.
— Ты считаешь, нам не важно знать, где твоя вторая голова? — выкрикнул Артур, стараясь изъясняться как можно доступнее.
Зафод хлопнул в ладоши.
— О да! Слушаюсь, сэр. Ручаюсь, это понравится вам всем!
Он бочком подскочил к невысокому, полукруглому в плане пульту управления.
— Леди и джентльмены, вот он! Отнеситесь к нему со вниманием, ибо ваши жизни зависят от его внимания!
— Клянусь лучами смерти! — взвыл Артур, когда «Автоуклонист» резко дернул корабль вбок. — Можем мы разобраться с этим побыстрее?
Форд фамильярно потрепал его по щеке.
— Весь смысл жизни, друг мой Артур, в мгновениях, — с серьезным видом произнес он. — Вот где собака зарыта. И мгновения дольше, чем тебе кажется. Сложи все хорошие мгновения — и, сам увидишь, в сумме выйдут столетия.
Артура особенно взбесило то, что в этом словоблудии, возможно, имелась доля правды.
— Отлично, Форд. Ты считаешь, вторую голову Зафода стоит показывать дамам?
— Не держи нас за маленьких, — обиделась Рэндом.
— Ни в коем случае, милая.
— А пошел ты.
Зафод потопал подкованным каблуком.
— Прошу минуточку внимания. Вы еще не забыли про голову? — Он набрал на панели короткий код — три цифры подряд.
— Раз-два-три, — нахмурился Артур. — Не слишком сложный код, ты не боишься?
В ответ Зафод нахмурился.
— Зрение и счет… С мелочами у меня та-а-ак себе. Зато я непревзойден по части штурма унд дранга, а также неутомимости поиска… особенно в будуарных делах. О житейских мелочах у меня заботится голова номер два. Или, как я ее называю, Левый Мозг — в конце концов, она у меня располагалась слева, и мозгов в ней было больше.
— Покажи голову! — заорал Артур.
Зафод ткнул пальцем в большую красную кнопку, и из емкости с амортизационным гелем на пульте вынырнул и завис на уровне глаз хрустальный шар.
— В этом геле, видите ли, много всякого напихано, — небрежно пояснил Зафод. — Ну, такого, что может пригодиться для всяких штук.
— Прошу тебя, братец, заткнись, — произнесла вторая голова Зафода, покоившаяся на подушке из проводов и трубок внутри шара. — Твои объяснения не сильно тебя украшают. И меня тоже.
Левый Мозг почти ничем не отличался от Зафода — ну, разве что макияжем и стрижкой. При том, что президент Галактики всячески себя прихорашивал — возможно, даже глаза подводил, — Левый Мозг был подстрижен довольно коротко, на прямой пробор, и глаза его светились острыми как лазерный луч умом и устремленностью.
— Гель состоит из электролита, питающего мои органические клетки и поддерживающего антигравитационное поле шара.
— И громкоговорители! — добавил Зафод. — Надо же тебе, Эл-Эм, издавать какие-то звуки, правда?
— Да, Зэ-Бэ, — вздохнул Левый Мозг. — И громкоговорители. Теперь-то ты можешь общаться с кем-то как с зеркалом. Доволен?
Зафод тяжело облокотился на пульт.
— Бывает, мне кажется, что, отделив голову, я совершил ошибку. Но с тех пор, как кораблем заведует Левый Мозг, мы еще ни разу не взорвались. Ни одного, заарктурь твою медь, раза. А ведь это кое-что, правда?
— Теперь, когда корабль ведет не мой предшественник-недоумок, вероятность нашего выживания увеличилась на восемьсот процентов.
Рэндом с ее политическим опытом одобрительно кивнула: подходящая статистика.
Артур похлопал по шару.
— Привет, Зафод… Левый Мозг. Так это ты ведешь корабль? Можешь вытащить нас отсюда?
— Прошу тебя, не лапай стекло. Ты даже не представляешь, сколько мне придется крутиться в этом чертовом геле, чтобы стереть пятна.
— Извини.
— Возвращаясь к твоему вопросу: в настоящий момент я взаимодействую с программой «Автоуклониста» с целью избежать попадания под грибулонский луч смерти. Пока мы тут разговариваем, интенсивность лучей возрастает, так что чем скорее мы включим невероятностную тягу, тем лучше.
— И как скоро это можно будет сделать?
— Через девяносто секунд. За несколько минут до того, как лучи смерти с высокой степенью вероятности уничтожат корабль.
— Ты в этом уверен?
Вопрос этот Левому Мозгу не понравился.
— Ты здесь новичок, и мы только-только познакомились, так что придется мне объяснить. Я — это корабль, а корабль — это я. Никакого обмана.
— Новичок? Мне приходилось бывать здесь прежде. И мы знакомы, только в прошлый раз…
— Я был еще прицеплен к этому идиоту Зафоду…
— Уау! — в восторге взревел Зафод. — Вот он тебя и уел, Арти. Этому парню палец в рот не клади!
— …потакающему низменным сторонам своей души, — продолжал, не обращая на него внимания, Левый Мозг. — Полностью подчиненному своим неодолимым гедонистическим наклонностям.
— Я тебя предупреждал, землянин. И не говори, что не предупреждал. Левый Мозг с тебя с живого семь шкур спустит и голым на Сириус отправит!
Левый Мозг повернулся и уставил взгляд в Зафода.
— Эта бесхребетная обезьяна держала меня взаперти в моей же собственной голове до тех пор, пока я не внедрил в его пропитанное алкоголем сознание идею разделения. Этот простофиля Зафод до сих пор искренне верит в то, что идея принадлежит ему.
Взгляд Зафода затуманился.
— Простофиля? Ну ты даешь!
Нельзя сказать, чтобы Артура не беспокоили откровенная неприязнь бывшей левой головы к правой, или признаки раздвоения личности, или как там это правильно называется у врачей, однако он счел за благо оставить свои сомнения при себе — ради спокойствия Рэндом. В конце концов, они спасены. Рэндом ничего не угрожает, а все остальное не так уж и важно. По опыту Артур знал, что утрата родной планеты сокрушит его дух в самом ближайшем будущем — возможно, уже ко времени, когда пора будет пить чай, а чаю здесь не окажется, ну, или когда голографический закат окажется слишком красивым — но пока он исполнился решимости держаться молодцом. Ради дочери.
— О'кей, все, — произнес он голосом, ярким и гулким как электролампочка. — Аварийная ситуация на текущий момент отменяется. Почему бы нам не пристегнуться к невероятностному прыжку? — Он усмехнулся. — Мы ведь все знаем, какими причудливыми они бывают.
Рэндом коснулась рукой места на груди, где сидел Фертль.
— Причудливыми, Артур? Причудливыми? Ты никого не обманешь. Такой натянутой усмешки я в жизни не видела. Тебе никогда не бывать даже вполовину таким мужчиной, каким был мой муж.
Ну вот, опять я во всем виноват, подумал Артур. Может, если бы я чаще изображал оптимизм, кто-нибудь да поверил бы рано или поздно.
— Может ли кто-нибудь мне ответить, этот компьютер умеет заваривать чай?
На макушке у Левого Мозга загорелся тревожный красный огонек.
— Замолчи, землянин. Слово «чай» запрещено. Стоило тебе произнести слово «чай», и это поставило под угрозу работу всей системы.
Артур натянуто усмехнулся и, шаркая ногами, поплелся на обзорную галерею.
— Пойду посмотрю на эти их лучи смерти. Кому-нибудь что-нибудь принести?
Никто не обратил ни эти слова никакого внимания.
Необходимое пояснение. Слова «Кому-нибудь что-нибудь принести?» являются стандартным-поводом-быстро-выйти-из-помещения и могут использоваться в любых неловких ситуациях — от легкого раздражения и до надвигающейся катастрофы. В той или иной форме аналоги этой фразы имеются у большинства цивилизаций и воспринимаются как чисто риторические, не требующие ответа. Бетельгейзианцы, например, спрашивают: «Никто не слышал шлепка? Как если бы теннисный мяч плюхнулся в тарелку заварного крема? Так никто? Пойду проверю…» На Ятраварте же говорят: «Кто-нибудь слышал звонок в дверь? Готов поспорить, это Пупл. Как всегда, опаздывает. Пойду открою, пока он там соплями не истек».
К облегчению Артура, никто не стал нарушать общегалактического протокола, попросив у него что-либо, так что ему без проблем удалось улизнуть на обзорную галерею и притвориться, будто он вернулся на свой пляж.
Форд постучал пальцем по пульту и с наслаждением послушал «дзынь».
— Давненько я не слышал этого звона, Заф. Ну, ты понимаешь. Звуки, штуки… Ты их забываешь нафиг, а потом видишь или слышишь, и только тогда понимаешь, как много они для тебя значили. Странно, блин — и куда деваются эти воспоминания, когда ты о них не думаешь?
Зафод не долго мучился над ответом.
— Я всегда считал, что мои воспоминания находятся по ту сторону коридора, в голове номер два. А когда они мне нужны, голова номер два всегда мне их перебросит.
— Ух ты. Вот это типа да! Примерно то, что я хотел сказать. Кстати, ребята, друг другу типа в глаза смотрите при этом?
— Абсолютно нет, — возмутился Левый Мозг, подпрыгивая с такой энергией, что его не могло удерживать гироскопическое поле. — Он несет полный вздор. У нас одинаковая кора мозга.
Форд заплясал вокруг шара, приблизив к нему растопыренные пятерни на манер заклинателя.
— Конечно, но мозг-то у тебя. Разве не ты, умник, подцеплен к невероятностному движку?
Левый Мозг не удержался от самодовольной ухмылки.
— Это так. Двигателем управляю я. Он теперь — часть меня. Я любой его чих чувствую.
Взгляд у Форда слегка остекленел, хотя окончательно осмысленности не терял.
— Тогда объясни мне, дружок, почему я тебя и ожидал?
Левый Мозг так и застыл.
— Чего?
— Ага! Так и есть, умник бесштанный! Я знал, что вы, ребята, появитесь.
— Но это вздор! Как ты мог знать? Шанс того, что единственная во Вселенной личность, способная вас спасти, появится именно тогда, когда вам это нужно, равен одному к ста пятидесяти миллиардам. Впрочем, для невероятностного привода это расклад приемлемый.
Форд только ухмыльнулся.
— Зависит от того, как считать, приятель.
— Существует только одна методика подсчета, — упрямо настаивал Левый Мозг.
— Ох, да нет же, — заявил Форд тоном человека, слишком долго прожившего в дешевых гостиницах без денег на телевизор, по причине чего вынужден читать собственный путеводитель. — Считать можно много как. Вон, у Вл'ургов вся математика построена на потрохах.
Необходимое примечание. Это не совсем так. В подсчетах участвует также высушенный пенис велопсов.
— Лично я, — продолжал Форд тоном, столь покровительственным, что одноклеточные формы жизни, должно быть, при звуках его ускорили эволюцию, дабы побыстрее отрастить руки с пальцами, способные взять по камню и забить его к чертям собачьим. — Лично я строю все расчеты на эмоциях.
— Эмоциях? — поперхнулся Левый Мозг, едва не выпрыгнув из своего шара. — Эмоциях!!! Как ты только позволяешь себе оставаться таким тупым — с одной-то головой?
— А мне нравится быть тупым. Все видится яснее. Быть тупым — это как щуриться на солнце.
Заявления Форда встряхивали шар с Левым Мозгом, как шлепок мокрым полотенцем.
— Солнце? Что ты такое мелешь? Тупость — это тьма и невежество!
— Значит, вы все-таки собирались лететь сюда? В точку с заранее намеченными координатами?
— Нет, — признался Левый Мозг. — Намеченная точка была уже уничтожена, так что невероятностный привод перемешал нас в безопасное место.
— И из всех точек Вселенной переместил именно сюда.
— Чистая случайность. Побочный эффект невероятностной тяги.
— Какая уж там случайность. Зафод пришел на помощь любимому кузену. Разве такое невероятно? Такое уже случилось раз — у этой самой планеты. Еще раз — и выйдет закономерность. А в последний раз, когда я проверял значение этого понятия, закономерности не считались особенно уж невероятной вещью.
Еще одно необходимое пояснение. А вот это уже откровенное вранье, поскольку Форд Префект никогда и в голову не брал проверять вероятность закономерностей. Форд вообще редко проверял что-либо за исключением степени наполненности своего стакана и общего уровня крутизны бытия. Он даже угрохал как-то раз все свое месячное жалованье на счетчик крутизны, однако тот питался исключительно крутым настроением обладателя, поэтому работал с перебоями. Форд испытал его раз в сортире, после чего сунул в уплотнитель мусора вместе со счетом на оплату.
Левый Мозг продолжал подпрыгивать и раскачиваться.
— Да, правда. Закономерности плохо сочетаются с невероятностью.
— Как правило?
— Как правило.
— Знаешь, «правило» тоже неважно сочетается с невероятностью. То есть вообще не сочетается. Трам-тарарам-там-там как не сочетается. Даже меньше, чем деньги.
— Д-да, — пробормотал Левый Мозг. — В л-логике не откажешь.
— Мне кажется, или ты вспотел, приятель? Что, у роботов теперь и головы потеть научились?
Левый Мозг и впрямь обильно потел. Откуда-то из похожего на воротник основания шара выползли мелкие букашки и с жадностью набросились на капельки пота.
— Я не робот! — возмутился Левый Мозг.
— Эй, разве не ты болтаешься в стекляшке, подцепленный к компьютеру? А из шеи ползут букашки. Когда я проверял такое в последний раз, это определенно называлось роботом.
Необходимое пояснение. Опять-таки, ничегошеньки он не проверял. Сплошная лапша на уши.
— Хотя, — задумчиво продолжал Форд, почесывая воздух перед подбородком. — То, как облажался невероятностный движок, сильно смахивает на огрехи органики.
— Облажался? — беспокойно переспросил Левый Мозг. — Ты правда так считаешь?
— Стопудово. Но давай вернемся к этому позже, пусть одного из нас это и огорчит. А пока — как насчет расфурычить этот твой движок и отправить нас в какое-нибудь действительно невероятное место?
Шар Левого Мозга замерцал болезненным зеленым светом, и по стеклу замельтешили, сменяя друг друга, ряды цифр.
— Невероятно? Но как это рассчитать? Как… Все, во что я верил… Значит, цифрам доверять нельзя? Возможно ли такое? Возможно?
Форд даже начал немного трезветь.
— Эй, дружище. Забудь. Я тебя всего лишь за отросток подергал. Ну скажи ему, Зафод?
Зафод закинул лапищу на плечо кузену.
— Так оно и есть, приятель. Тебя побил лучший из лучших. Вот этот вот Форд как-то раз настолько довел верховного священника на Вундоне, что тот набросился на него со своими ароматическими палочками.
— Это было пари, — пояснил Форд, которому не хотелось, чтобы его считали способным доводить благовонных священников за просто так.
Левый Мозг пребывал в растрепанных чувствах.
— Компьютер сообщает мне цифры, но вы… Вы, двое Зарквон-знает-какие липовые головы с Зарквон-знает-какими липовыми мозгами!
— Эй, поменьше липы, — обиделся Форд. — Я просто хотел пообщаться. Ну типа произвести на тебя впечатление интеллектом…
— Это же… Всего… Слишком… Цифры… Эмоции… Зарк!
Тут Левый Мозг заело. На одном-единственном слове.
— Зарк!.. Зарк!.. Зарк!..
Зафод выпростал из-под кружевной рубахи третью руку и отвесил Форду подзатыльник.
— Идиот! Ты же его подвесил!
— Ты тоже принимал участие.
Третья рука Зафода скользнула в левый карман просторных аэрозольных штанов.
Необходимое пояснение. Это не опечатка. Зафод действительно приобрел в Порт-Сизифроне баллон аэрозольных штанов, купившись на обещанный рекламой «легкий доступ к жизненно необходимым местам». После первого пробного напыления Зафод немного уменьшил интенсивность струи. Для карманов прилагалось отдельное сопло.
— Третьей рукой я по большей части пользуюсь для всяких там церемониальных штук, — признался он. — Натяни на нее алый рукав — и хрен отличишь от кушака.
Форд разочарованно надул губы.
— Что-то очень уж он у тебя легко зависает. Надо было дождаться выхода версии 2.0.
Триллиан опустилась в роскошное амортизационное кресло рядом с Рэндом и пристегнула ремни. Рэндом скуксилась настолько, что ее плохого настроения хватило бы на пропитание целой семьи цифролей на протяжении пятисот лет.
— Почему мы еще здесь, Зафод? Я по-прежнему вижу зеленые лучи.
Зафод сделал выразительный жест пальцем.
— Спроси Форда Недо-Перфекта. Это он подвесил бортовой компьютер.
Именно этот момент выбрал Артур, чтобы вернуться на мостик.
— Подвесил компьютер? Мне послышалось, или ты в самом деле сказал: «Подвесил компьютер»?
Старые приятные воспоминания Артура таяли, как лед под палящим солнцем, сменяясь совершенно другими ощущениями.
Мне недостает умения удивляться, сообразил он. Как-то я сразу перехожу от спокойного состояния к полнейшему ужасу.
— Что с тобой, Форд? — поинтересовался он. — У тебя что, настройка такая — портить абсолютно все?
— Это у него настройки, не у меня, — возразил Форд, ткнув пальцем в сторону Левого Мозга. Тот стукался о потолок, как вырвавшийся из рук воздушный шарик.
Тут Артур заметил, что на мостике чего-то не хватает.
— Не знаю, что это, — произнес он, осторожно ощупывая воздух вокруг себя. — Но секунду назад здесь что-то было, а сейчас его нет.
Зафод обрадовался: хоть кто-то задал дельный вопрос.
— Позволь просветить тебя, землянин. При включенном «Автоуклонисте» компьютер окрашивает стены специфическим образом. Типа фототерапия, успокаивает нервы.
— А сейчас подсветка выключена.
— Бадабинго!
Необходимое пояснение. «Бадабинго» — настольная игра зеков, отбывающих пожизненный срок в орбитальной тюрьме у Каппы Благулона. В ней может участвовать до сотни игроков, и смысл ее заключается в том, чтобы провести своих лошадок по всей доске, вернуть их в стойла и, дождавшись шестерки, оторвать им головы. Как только головы лишается последняя лошадка, ее обладатель вскакивает на ноги и кричит: «Бадабинго!» После этого все, что от него требуется — это остаться живым до прибытия штурмовой группы тюремщиков.
— Из чего следует, что «Автоуклонист» тоже отключен?
— Зеленая палка в зеленой дырке, парень!
Еще одно необходимое пояснение. Возглас «Зеленая палка в зеленой дырке» связан с несложной спортивной игрой, распространенной в отдельных старших классах на Бетельгейзе-5, где вырос президент Библброкс. На Стритераксе сказали бы: «Вы слишком гордитесь тем, кто выполнил задачу, хотя ее можно было выполнить быстрее и проще». Бронеборцы, в свою очередь, воздержались бы от идиом, поскольку они вообще предпочитают словам действие. Действие же, как правило, у них связанно с заостренными наконечниками из закаленной стали, для верности смазанными ядом.
— А это означает, что мы можем быть нашинкованы этими чертовыми лучами, как и вся планета?
Зафод фыркнул, словно подобного вздора ему слышать еще не приходилось.
— Землю вовсе не шинкуют, Артур. Эти зеленые лучи просто испаряют все, чего касаются. Вот планету и испарят. Совсем немножко осталось.
— Это утешает. А с нами что?
— Ах, да. Грибулонцы наверняка обнаружили уже нас. Значит, нас тоже нашин… испарят. В этом нет никаких сомнений. Зеленая палка… ну, и так далее. А я только с этой прической свыкся.
Артур прижался носом к иллюминатору. Там, снаружи, бесшумно двигались, испепеляя лежавшую под ними планету, зеленые лучи. Некоторые проходили довольно близко, и Артур видел полыхавшие в их толще ослепительные разряды.
Один особенно жирный, противный луч неумолимо надвигался прямо на них.
Моя дочь погибнет, сообразил он. И это меня здорово огорчает. Готов поспорить, сегодня четверг.
Он отодвинулся от стекла.
— Но ведь наверняка мы можем сделать что-нибудь? Нас же еще не одолели, правда?
Форд помахал перед носом у Зафода своим чинариком.
— Как думаешь, если я пыхну сейчас, это будет считаться второй затяжкой, или еще одной первой?
Дата публикования: 2015-10-09; Прочитано: 129 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!