Нам приходилось тихо ехать за агитационным автобусом. Следовали незнакокомые Анакиеву разбитые и неотремонтированные дороги

Ч-ч-черти п-п-по натуре - зло цедил сквозь зубы Анакиев когда нас обгоняла по дороге какая-нибудь машина.

Он не выносил тихой езды. Он лез в карман за ментоловой конфеткой. Лицо в то время выражало сильное огорчение. Но всё же временами, не выдержав, Ананий проделывал крутые виражи перед автобусом, который мы обгоняли. Едущие навстречу машины шарахались от нас и тревожно сигналили. Журналисты открыв окна автобуса, высовывались из окон, и громко дразнили Анакива:

Ч-ч-черти п-п-по натуре!

При этом журналисты весело улюлюкали, и пьяные кричали непристойные слова в адрес обгонявших нас.

Лобовое стекло джипа казалось бездонной пропастью, в которую мы словно залетели на чудо-самолёте. Я сосредотачивал свои мысли на каком-нибудь приятном воспоминании, чтобы вернуть равновесие непоколебимому миру, или же, наоборот, меня брали горькие раздумья о бренности нашего существования.

Мы с Катей обычно сидели на заднем сидении и, когда Анакиев проделывал крутые виражи, то нас кидало всякий раз в объятия друг друга. Катя повизгивала от испуга, хотя когда-то считала себя любительницей быстрой езды, но в последнее время у неё пропало желание острых ощущений, после того, как несколько раз проехалась с Анакиевым.

Когда мы относительно тихо ехали за автобусом, то обретали вдруг понимание того, что какая-то невероятная лёгкость чудесная образом повисает над окрестностями. Катя ласково прижималась ко мне. Но, несмотря на видимое умиротворение, мир, после быстрой езды опрокидывался. Но на время я обретал покой и мысли у меня бродили в голове. То появлялись, то исчезали.

Катя не делала отчёт и не проводила, как другие сотрудницы, в лаборатории многие часы. Для Розалии Абрамовны ничего не было важнее дела, чтобы подчинённые непременно отчитывались перед ней.