Розалия Никитична придерживалась того правила, что главное в работе – это отчёт. Я хорошо усвоил это, и вовремя предоставлял начальнице отчёт о проделанной работе

Шум непринуждённого разговора за столом плавно переходил в клавишный стук. На клавиатурах компьютеров выстукивалась монотонная дробь. Становилось немного грустно.

Мне нравилось наблюдать за Катей, когда она работала. При этом лицо её выражало деловую сдержанность и усердие. Казалось, что она своим красочным присутствием оживляет другой мир - мир вымышленных и безжизненных вычислений, куда мало было доступа другим, непосвящённым людям.

Во всей стройной фигуре моей возлюбленной ее оголённая шея была несравненно более выдающимся, чем обычным продолжением грациозного тела. С головы шея любимой внизу плавно переходила в изящно сложенное тело, состоящее из множества нежных частей - то великолепие, что было обнажённой Катей. Во мне зрело оправданное желание снять то, что прикрывало ниже шеи. А ещё дальше внизу было полно прелестных изгибов, известных мне одному. У меня непринуждённо захватывало дух, стоило только подумать об этом!

Катя была ослепительно хороша и красива, и от неё исходило такое очарование, что мне чудилось, что обыкновенная девушка превращается в неземную богиню.

Кому-то дано осуществить свою мечту о счастье, а кому-то это и не удаётся, а некоторые даже и не стремятся стать счастливыми! Изначально многое дано самому человеку в исполнении его жизненных желаний. Но только в любви всё зависит от того, как он поведёт себя. Что в жизни истинно, то в любви, может оказаться ложным, хотя могут быть и другие обманчивые радости в ней, но нет ничего, что может быть сладостней любви

Но иногда смутные призраки прошлого снова будоражили моё сознание. Выплывало из темноты, становилось как наяву то, что было со мной, заставляя переживать заново. Обращая свой внутренний взор к картинам своего минувшего, видел и слышал людей, которые были в моей жизни. В глубине души я мысленно обращался с вопросом к самому себе, неужели это было со мной, и я чудом выжил? Порою я сомневался, спрашивая себя, не изменяет ли мне память?